СЕРЖ

(Медиумический рассказ, написанный при помощи "яснослышания".)


Дело было утром. Все уже встали, даже лежебока Серёжа поднялся с постели.
  - Не будет обеда, - объявила мать, - сегодня обедаем в лесу.
  - Ещё чего? – рассерженный Серёжа злился на мать.
Он любил лес, гулял в охотку, но сейчас ему было не до леса. Сегодня назначена встреча…
  - Как хочешь, я всё решила.
  - Сама, за меня, - Сергей ещё больше разозлился на мать. – Не надо меня уговаривать, не пойду.
  - Кухарку я уже отпустила, обедай что найдёшь в столовой.
Этот вердикт Серёжа принял без обиды.
Дальше шли шумные сборы: кто-то не надел капюшон (А вдруг дождь?) Маман суетилась и была всему нужна. Дети были собраны. Настя, матушкина служанка, держала двери, пока выходили младшие: погодки Михаил и Людочка, остальные вывалились гурьбой. У мамы их было семь, восьмой, самый старший – Сергей, юноша семнадцати годков. Умелый во всём: он разбирал часы, собирал и они шли, становил на пол платформу и ставил неведомое науке изобретение, которое могло излучать свет и многое ещё похожее.

Сегодня и впрямь Сергею не до детских забав. Он давно не считался ребёнком в доме, отец ушёл к другой, но мучился, хотел вернуться, мать не принимала, пока. Серёжа не брал на себя обязанности старшего мужчины, да и отец, будто присутствовал во всём, его любили дети. Старший сын был похож на отца: и походка та же и речь ведёт как отец, но ум изобретательный – ни в мать, ни в отца.
Когда в доме всё стихло: слуги наверху занимались уборкой и не шумели, Серёжа поднялся к себе. Свой кабинет отец не отдал, но выделил особую половину в нём, где сын мог проводить опыты. Какие, он не знал, но думал – безопасно. Сергею пригодилось всё: у отца имелись скрученные бечёвки, портсигары ручной работы (коллекция не удалась, отдельные экземпляры остались) и многие вещицы, которые принимали вид причудливый, неузнаваемый, затейливые узоры на портсигарах играли ведущую роль в украшении аппаратов, изобретённых старшим сыном. Один из них красовался сейчас на столе отца.
Сергей ожидал гостя: с минуты на минуту должен прибыть. Последняя проверка – да, работает.
Колокольчик дал понять о приезде гостя, Сергей вышел.
  - Павел Петрович, жду с нетерпением, проходите.
Павел Петрович известный адвокат, занимался наследственными делами, здесь он по приглашению младшего Славинова.
  - Отец уехал…
  - Знаю, Серёжа, если это темой не будет, продолжим.
  - Хорошо, сейчас всё покажу.
Серж провёл гостя в свою комнату, но, извиняясь, добавил:
  - Отец разрешил.
Гость, озираясь по сторонам, искал то, ради чего отпрыск его друга зазвал в гости.
  - А, вот, - удовлетворённо рассматривая находку, спросил, - как это работает?
Он быстро узнал портсигары и многие вещицы, известные ему задолго, нашли в изобретении место. Это не смешило, не настораживало, но интерес иссяк, пока Серж не включил аппарат.
   - Сколько минут требуется для нагрева, я не решил, но пока подождём.
Само ожидание вызывало изумление Павла Петровича. Аппарат светился и издавал жужжание, не свойственное обычным вещам.
  - Так, уже интересно, - подбодрил он Сергея.
  - Будет, сейчас будет, - не торопясь натягивая бечёвку, спокойным голосом говорил изобретатель, - вот…
Зашипело ещё сильнее, свет погас, из трубки стал выходить сизый дым. «Что это?» – ошеломлённый зритель спросил бы, но Павел Петрович, знакомый со всеми уловками, только спросил:
  - Не надышимся?
  - Что вы, Павел Петрович, здесь нет дурного воздуха, не отравимся. То, что вы видите – иллюзия. Этого нет, но все видят. Сейчас посмотрите сюда, - он ткнул пальцем в коробку, - видите?
  - Нет.
  - Ещё смотрите.
Павел Петрович был готов терять терпение, но появляться стало, вырисовываться, наконец, образ. Да, да – образ девушки.
  - Я её не знаю, Павел Петрович, но она приходит, и зовёт будто.
Юноша помолчал.
  - Нет, вы не подумайте, я не играю с ней, мне не до неё – занят, но она приходит, зовёт, просит помочь.
  - А что отец? Вы же общаетесь, спроси.
  - Не могу, маман против, а я не могу один. С женщинами знаете как?
Павел Петрович залился раскатистым смехом, он не ожидал от юноши, которого считал ещё ребёнком, зрелого мужского подхода к житейским вещам.
  - Понимаю, Серж, ой как понимаю, - всё ещё продолжая смеяться, - сказал гость, - теперь скажи: зачем?
  - Здесь, видите ли, - он замялся, - не знаю, будет ли говорить с вами она? Вот сейчас…
Он ещё покрутил ручку, очертания стали светлее, девушка почти вошла в комнату. Чувствовался чужой запах: плесень или кора – трудно было разобрать. Не робкий Павел Петрович попятился.
  - Стой! – скомандовал Серж.
Девушка остановилась. Видя, что самообладание гостя восстановилось, Сергей продолжил:
  - Только говори, не приближайся.
  - Я не могу, он не тот, мне не поможет, ты поможешь.
Девушка хотела приблизиться к Сергею, но тот отстранился и ручкой сделал щелчок, аппарат заскрежетал, вбирая почти целую девушку. Слышался теперь только голос:
  - Я не хотела, он сам загнал меня в лес. Это там, - будто ветер пронёсся по кабинету, - там, бурелом… Мне плохо, мальчик, уснуть хочу, не могу…
Голос становился то тише, то громче, но вскоре затих. Шипение продолжалось, слышался смех, бубен, голоса…
Серж выключил аппарат – всё стихло. Павел Петрович не смел заговорить первым, наверное, не был уверен, слушается его голос ещё? Но Сергей опередил:
  - В самом начале я был испуган, но потом: дело ведь в этой штуке, - он похлопал по аппарату рукой, - просто слушал. Убили её, эту девушку, она плакала, просила пощады, но эти, - он запнулся, - убили. Я не знал, кому сказать. Вы знаете отца, в доме бывали, все уважают вас, вот и решил: посоветуете как поступить.
  - Не всё так просто, юноша. Это ведь, - он ткнул пальцем на коробку, - не доказательство для суда, засмеют. Мне с моей практикой браться не к лицу. Понимаешь меня? Я ведь и сам озадачен. Но поиск… Здесь, - он махнул в сторону, - или здесь. Нет тут надо по-другому, юноша, - Павел Петрович задумался, - хорошо, допустим, найдём. А как докажем, что не мы с тобой её убили? А ведь подумают, - он смерил глазами Сергея, - ты взрослый, я ещё хоть куда, смогли бы, скажут. Совесть и всё такое… Навидался я всякого за практику: ты помогать, а тебя в кандалы. Искать не могут, не ищут, а тут сам «кровопивец» чуть не сознаётся.
  - Я думал об этом, Павел Петрович, отец рассказывал. Не хорошо судить не виновного, но так бывает, отец прокурором был – два дела помнил таких. Так ведь страдает душа, просит!
  - Как ты, юноша, - переведя тему, спросил Павел Петрович, - до такой штуки догадался? Сам или подсказал кто?
  - Сам, - Сергей улыбнулся, - я много такого могу, а это так… - он махнул рукой. – Тут ещё… Она сама мне подсказывала, что куда крутить, будто знает. Но я сам могу много: вон там лежат. Тот ещё новый, я не испытал, не покажу, а эта…
  - Девица по речи не простая, может, не знатная, но обучение прошла. Думать надо кто пропал в прошлом году? Списки есть, розыск вели, может, и дело не закрыли, - Павел Петрович рассуждал вслух. – Тогда архивы и нераскрытые дела посмотрю, а ты, Серж, никому ни-ни, и это убери, пока не надо.

На улице слышались крики. Горничные выбежали на улицу, следом поспешили Сергей с гостем. Детей ещё не было, крики доносились с дороги.
  - Вот идут.
Дети бежали впереди, Настя с матерью едва поспевали за ними.
  - Полицию, живо! – мать встревоженным голосом отдавала приказания.
Дети наперебой рассказывали о находке в лесу.
  - Она как живая, Серёжа, волосы вот такие, - маленький Михаил показывал на себе волосы и позу, в которой видел покойницу, - и губы синие, вот такие, - и он показал синюю полоску на воротничке.
Сергей не успевал выслушивать захлёбывающиеся крики малышей. Старшие только смотрели и изредка поправляли:
  - Не он один видел, мы все видели. Павлуша, - он ткнул пальцем в брата, - сам смотрел и всё видел…
Галдёж продолжался. Мать, строгая женщина, успокоила малышей:
  - Преступление раскроют, а мы все идём в свои комнаты: умываемся, а потом… - она напряжённо думала, что потом, - а потом, дети мы пригласим папу, пусть распутает это дело.
Дети сразу успокоились: отец внушал всем уважение, и если матушка так сказала, значит, будут хорошие вести – приедет отец.
Горничные разобрали маленьких, а следом ушли старшенькие. Ольга и Михаил остались: они держались за руки матери. Мать продолжала говорить, они стояли.
  - Мишенька, иди. Ольга, возьми брата за руку. Всё, дети.
Дальше был разговор с прибывшим, без её ведома, Павлом Петровичем. Разговор касался их общих дел, об отце ни слова. Он кивком указал Сержу молчать и разговор продолжился в доме. Была послана карета за отцом, без него не делались такие дела. Полиция прибыла за час до его прибытия.
  - В чём дело? – спросил отец и без того осведомлённый о происшествии.
Сконфуженная мать пыталась объяснить супругу, как получилось найти «несчастную девочку»: дети бегали, нашли кучи сваленных деревьев – валежник после бури и, обнаружив руку умершей, стали кричать. Потом рассмотрели:
  - Я думала, что это игра, - оправдывалась расстроенная супруга.
  - Ладно, ты не виновата, разберёмся.
Муж был уважаемый человек, прокурор, с его мнением считались. Полицейские с ног сбились, разыскивая улики. Причины были налицо: разорванное платье, нож в спине. Местных допрашивали долго. Как могла оказаться девушка в этих краях выяснить не удавалось. Платье дорогое, шёлковое, таких по деревням не шьют, а это была ручная работа. Чья дочь выяснить не удавалось. Через день стало ясно – девушка приехала с визитом, но к дому, где её дожидались так и не прибыла. Искать не стали – передумала, но и семья тревожиться не спешила: уехала к подруге. Полиция сама явилась с плохой новостью.

Следствие доказало заговор. Девушку не случайно пригласила подруга погостить – не спохватятся долго. А уж что там не смогли поделить шестнадцатилетние барышни об этом только они и знали.
Виновницей была подруга Ольги, так звали несчастную, знала бы она, каким жестокостям обрекла свою подругу ради «заветного»…
Да, что уж, и женихом не был, не заигрывал, даже писем не писал – влюбились обе. Преступников нашли по описаниям: «нищего» так и не нашли, он указал. Павел Петрович имени не спросил, а тот как на духу всё рассказал:
  - Иду, вижу, девушку тащат двое: один как я ростом, а другой помоложе, выше на вершка два, вот он ругался, девицу бил. Я испугался – меня заметят, напился потом.
Павел Петрович оправдывался:
  - Что я его тащить перепуганного буду? Сказал: «Явись в полицию и всё расскажи». Так обещал же…
Осудили всех и девицу, что навела душегубов. Плакала, божилась…

Вечер, гости ушли, Славиновы оставались в гостиной:
  - Ну что, Серж, не твоя чудодейная машина, ходили бы насильники-убийцы по городу, а вот теперь сломай – сам знаешь почему.
  - Отец, я не сказал, всё я придумал.
Обеспокоенный признанием, отец вопросительно посмотрел на сына.
  - Ты о чём?
  - Девушка эта приснилась, попросила помочь, а я «иллюзию» придумал, вот и сумел разгадать, как бедняжке помочь.
  - А я-то думал…
Семья, взрослые смеялись впервые за многие недели отчуждения.

Серж вырос, стал взрослым. Отец закончил карьеру сановитым, уважаемым человеком, от семьи не уходил.
Было ещё одно изобретение, похожее на «иллюзию», но об этом потом…