Рвение не по уму клевета на духовенство 16 мая 18

РВЕНИЕ НЕ ПО УМУ - 16.05.2018
(заметка)
#НилИсакович #ДэмбрэлДоржиев #клевета #клеветники

Есть первичная активность. В области производства это, к примеру, - строительство домов, обжиг кирпичей, создание чертежей изделий. В искусстве это написание стихов, прозы, песен, картин, музыкальное исполнительство и пр. В области науки - исследование нового или, как минимум, того, что дейтвительно интересно исследователю. В области буддизма это - молитва, медитация, создание общин и буддийских центров, руководство ими. Без первичной активности мир никак не может обойтись.

А есть и вторичная активность, активность по поводу первой, которая пытается всем нам внушить, что она - такое же важное, нужное и необходимое занятие, без которого мир также не устоит (но правда в том, что это ложь). В области производства это - биржевые спекуляции или, к примеру, та реклама, которая выходит за пределы простого информирования и настойчиво пытается создать у потребителя "образ счастья", связанный с конкретным товаром. В искусстве это, для примера, - написание критических статей, которые вовсе не помогают понять то или иное произведение лучше, а просто служат удовлетворению честолюбия или удовольствию критика от игры его ума. В науке это - подготовка статей для "братских могил" научных сборников, то есть тех статей, которые по-настоящему неинтересны даже их автору и которые пишутся для повышения рейтинга цитируемости, выполнения годового плана научной работы, где в колонке "Публикации" записано "три статьи", и совершения прочих ритуальных танцев с бубном, посредством которых учёный доказывает, что является лояльным членом племени учёных (автор и сам когда-то занимался этим, поэтому знает, о чём говорит).

В буддизме такая вторичная активность - это участие в разнообразных форумах и дискуссионных площадках с бесконечым обсуждением частностей той или иной духовной техники, правильности того или иного перевода, а также, разумеется, с обсуждением тех или иных сальностей и полускандальных подробностей вроде: является ли тот или иной учитель монахом или нет, снял ли он монашеские обеты по всем правилам или утерял их, а если утерял, то где, когда и при каких обстоятельствах это случилось, что по этому поводу сказал Е. С. Далай-лама, и правда ли то, что монахи N-ского монастыря объявили коллективный бойкот его публичным учениям в таком-то городе, и так далее до бесконечности.

Вероятно, наша жизнь устроена так, что мы не можем не производить никакой вторичной активности. Но чем меньше её будет в нашей жизни, тем лучше будет не только для нас, но и для окружающих людей.

Совершенно особый и не самый благотворный вид вторичной активности в области любой религии (не только буддизма) - это поиск и публичное шельмование инакомыслящих, инаковерцев, еретиков, лжеучителей, псевдомонахов и разнообразных мошенников от религии.

Нам скажут: разве не является благим делом опознавать лжеучителей? Является, безусловно. Только мир устроен несколько сложней, чем нам кажется. Один и тот же человек нам будет учителем, а другому учителем не будет. Как достаточно остроумно писал Кьосанг Ринпоче, "лама - это как мать. Если эта женщина - моя мать, разве обязательно она будет матерью другого человека?"

Иногда бывает так, что достаточно спорный, вызывающий критику, в значительной мере неортодоксальный, отличающийся тяжёлый характером человек будет именно вам самым подходящим учителем. А иногда бывает и так, что почти всемирно известный, выдающийся лама, лёгкий и приятный в обращении, безупречный с точки зрения его взглядов и так далее именно для вас подходящим учителем не оказывается, хотя будет превосходным учителем для многих других людей.

Вот поэтому ориентация на те или иные внешние признаки в области буддизма, по которым и выносится суждение, - крайне ненадёжное, недостоверное дело. Эти внешние критерии отказывают в таком значительном числе случаев, что иногда появляется искушение задаться вопросом: ст-о-ит ли вообще идти по мосту, у которого сгнила треть досок его настила? Автор знавал, в частности, учителей, имеющих диплом ламы, но, похоже, недостойных этого диплома. Знал лам без всяких дипломов, безусловно достойных своего названия. Знал мирян, более строгих в соблюдении норм и обетов, чем монахи; знал монахов в одном ранге и в одном монастыре, ведущих себя совершенно по-разному. Думается, почти каждый буддист сам знал и наблюдал все эти несоответствия.

Следует также помнить, что работа по поиску чужих изъянов, слабых сторон, свидетельств падения и ортодоксальных несовершенств, долгая, скрупулёзная работа с весьма сомнительной ценностью - это работа неблагодарная. Она не делает нас лучше: скорее, будет верным обратное. Она заражает нас сомнением, и мы, начавшие с того, что помогли "вывести на чистую воду настоящих и бесспорных мошенников от религии", постепенно начинаем подозревать в изъянах всё более авторитетных и всё более бесспорных учителей. Сомнение становится как бы лесным пожаром, который выжигает всё вокруг нас, так что мы в итоге сидим на пепелище и восклицаем: "Кругом жулики! Мошенники! Воры! Бандиты! Никому нельзя верить!"

И если от такой нашей вторичной активности достаётся людям с сомнительными взглядами и ценностями - она не более чем забавна. А когда мы, в своём рвении не по уму, обвиняем, к примеру, в мошенничестве настоящего и бесспорного буддийского учителя или монаха, - тогда это уже очевидное дурное деяние.

Причём серьёзное дурное деяние. Сделать так в отношении последствий и весомости проступка - хуже, чем, например, оскорбить женщину или в гневе ударить ребёнка. Люди, которые в обычной жизни, кажется нам, никогда не совершат такой дикости (и действительно её не совершат), при этом без стеснения предаются дикости клеветы на духовенство. Почему это весомей, почему безобразней? Потому что такой поступок перекрывает, хотя бы временно, те каналы, через которое Благое Учение приходит в мир. А это, в известной степени, сквернее, чем отнять хлеб у голодного человека. Отняв хлеб или, например, ударив человека по лицу, причиним только телесные страдания. Оклеветав, к примеру, монаха, мы препятствуем не одному человеку, а многим людям в их возможности встретиться с Учением и с шансом освободиться в этой жизни от страданий сансары, которые и так для всех нас исчезающе малы, а становятся этим поступком ещё меньше.

В качестве отдельных случаев хочу выделить тех буддийских монахов, которые перешли в буддизм из христианства и за это подвергаются порицаниям околохристиан (при этом от безусловных христиан таких слов порицания вроде бы не слышно).

Случаи, когда не просто рядовой верущий, а служитель одной религии после становится служителем в другой, редки, но не невозможны. Мне вспоминается, в частности, гелонг Дэмбрэл Дорджиев Иркутской губернии, ставший затем (это всё случилось во второй половине XIX века) православным священнослужителем Николаем Доржиевым. Этот случай не вызвал в околохристианских кругах не только никакого сомнения, но, напротив, энтузиазм и похвалы как самому новообращённому, так и миссионерскому таланту преосв. архиепископа Нила (Исаковича), обратившего его в христианство. Нам, буддистам, в отношении этого случая оставалось только развести руками: гелонга Дэмбрэла Доржиева ждало блестящее буддийское будушее. Но, строго говоря, убеждения важней духовной карьеры. То, что совершается в сознании человека, как и причины таких решений, - тайна, в которую совершенно неуместно и непозволительно вторгаться неделикатными вопросами никому, кроме наставника, а проницательному наставнику иногда не нужно никаких вопросов. При этом делить великие религии по принципу "эта хорошая, та плохая" - детское восприятие, из которого неплохо бы вырасти. А вот случаи обратного перехода в тех же самых околоцерковных кругах вызывают раздражение и критику, вплоть до безосновательных обвинений в мошенничестве. Чтобы было мошенничество, должен быть факт обмана, кто же здесь кого обманул? Дорогие околоправославные (а также околокатолические: относительно недавний случай перехода в буддизм католического монаха был в Испании) коллеги, давайте будем последовательны. Применение двойных стандартов нечестно и не украшает применяющего. Или признайте, что о. Николай Доржиев, ряд японских православных иереев - бывших буддистов и иже с ними не совершили никакого особого духовного подвига, - или смиритесь с тем, что не столь частые случаи обратного перехода тоже будут.

Для успокоения всех монахов, оклеветанных невинно, следует сказать, что такая клевета обычно никогда не держится долго и отваливается, так сказать, "при первых лучах солнца". Известна история про геше Потобу, которая некая женщина оклеветала в том, что родила от него ребёнка. "Где мой ребёнок? - спросил геше. - Ах, вот этот? Ну, так давай его сюда!" Положив себе ребёнка на колени, геше продолжил давать Учение. Спустя какое-то время женщине стало стыдо и она, снова встав, призналась в клевете. Геше без слов вернул ей младенца и продолжил. Вероятно, это - лучший способ поведения во всех таких случаях.