Религия темна, в словах невыразима 20 января 2018

РЕЛИГИЯ ТЕМНА, В СЛОВАХ НЕВЫРАЗИМА — 20.01.2018
#ВГорах #Бунин #религия

Религия темна, в словах невыразима:
Как взволновал меня вот этот дикий скат.
Пустой кремнистый дол, загон овечьих стад,
Пастушеский костер и горький запах дыма!

Тревогой странною и радостью томимо,
Мне сердце говорит: «Вернись, вернись назад!»—
Дым на меня пахнул, как сладкий аромат,
И с завистью, с тоской я проезжаю мимо.

Религия не в том, совсем не в том, что свет
Религией зовет. Она в моем наследстве.

Я говорю себе, почуяв темный след
Того, что пращур мой воспринял в древнем детстве:
— Нет в мире разных душ и времени в нем нет!

Это Бунин. Если быть точней, у Бунина стоит «поэзия» вместо «религии». Думаю, что это не имеет значения, так как поэзия или является частью религии в широком смысле слова, или нет. Если нет, тем хуже для неё.

Религия невыразима в словах. Это не значит, что слова не нужны вовсе. Но всё же в вопросах религии мы гораздо чаще терпим фиаско, чем наоборот, слишком полагаясь на слова. Слова — символы, договорные сущности, за ними стоит лишь тот смысл, который мы вкладываем в них. Фактически, вся религия, самая её суть, существует вне слов, помимо слов. Если бы это было иначе, достаточно было бы написать просто некий отличный учебник, в котором изложить суть любой религии, и после умыть руки. И хоть такие учебники есть, но они не работают без живого впечатления.

Если это впечатление удаётся почувствовать, тогда, действительно, у нас появляется «странная тревога» и «странная радость». Радость — о существовании иного мира, более наполненного, более ценного. Тревога — от понимания того, что мы от этого мира далеки. Но эта даль не бесконечна. Это расстояние обозримо. Оно может быть преодолено.

Именно поэтому религия — совсем не то, что «свет религией зовёт», видя в ней некий социальный институт, который говорит, с точки зрения мира, о чём-то полностью трансцендентном, а значит, проще, недостижимом и поэтому непрактичном. Этот социальный институт и вообще совокупность предметов поклонения, книг Учения, храмов, духовенства — всё это ещё не создаёт религии. Хотя отбросить при этом всё, что «просто зовётся религией», — тоже крайность, и достаточно дикая крайность. Никто из тех, кто отбрасывал эти внешние составляющие религии, не достиг каких-то потрясающих высот. Эти внешние части — не Путь сам по себе. Они дорожный указатель. И как указатель они имеют свою ценность, давая нам возможность прикоснуться к «нашему наследству». Религия — наследство человечества в том смысле, что неисчислимые будды прошлого открывали один и тот же Путь. Она наследство и потому, что смутное, неотчётливое религиозное знание мира существовало в нас в начале времён, в детстве человечества, а потом было утрачено. И даже в раннем детстве одной этой индивидуальной жизни мы чувствуем то, что в мире нет разных душ, а потом, конечно, утрачиваем это знание. Как, возможно, не существует полностью отдельных от единого пространства-материи атомов, так в высшем смысле слова нет разных душ, нет полностью отдельных  индивидуальных сознаний. Когда мы увидим это непосредственно, вероятно, увидим и то, что времени нет. Может быть, его нет в физическом смысле, как обособленной от других координаты, а есть лишь единое пространство-время. Может быть, его нет в духовном смысле, как нирваны, которая находится за пределами времени. Может быть, единое пространство-время и естественная нирвана — в известном смысле одно и то же. Впрочем, конечно, слова больше обманывают, чем говорят правду. Говорится «в известном смысле», но, видимо, истина такова, что никому, кроме Пробуждённых, это доподлинно неизвестно. И с этой точки зрения, с точки зрения отсутствия отдельных индивидуальных сознаний, совершенно неважно, кто написал сонет «В горах»: Бунин или кто-то другой.