Калейдоскоп

Вся жизнь представлялась Сергею собранием узоров из любимой детской игрушки – калейдоскопа. Он вспоминал, как подолгу любил рассматривать в нем  рисунки  из разноцветных стеклышек. Очень хотелось понять, от чего зависит такое разнообразие картинок, ведь ничего не добавляется в этой трубе. Однажды то ли  неожиданно, то ли по счастливой «случайности» крышка трубы слетела, и стеклышки рассыпались.  Сережа долго и удивленно разглядывал, передвигая пальчиком неровные, разного размера и формы белые, желтые, красные, синие, зеленые, похожие на осколки бутылочного стекла, с грубыми, необработанными краями стекла. Смесь благоговения и разочарования слились тогда в понимание того, что из простых, невзрачных,  на первый взгляд, предметов, можно составить удивительные рисунки, Мысль эта поразила.. Еще несколько лет назад рисунки в калейдоскопе были изумительно цветные. А в последние лет пять цвет в них пропал, они стали мутными, абсолютно бесцветными, пустыми.
Вот и это утро было белым и бесцветным. Пока Сергей прогревал свой аутлендер, темные сумерки растаяли и превратились  в серый блеклый рассвет. Лучше бы не таяли. В темноте было не так тревожно, он был в них защищенным. Он почувствовал, как по спине мурашками поползла липкая серая тоска…Он резко выдохнул, нажал на педаль. Аутлендер бесшумно покатил по спальным районам. Хотелось поскорее выбраться в центр, где один к одному торжественно лепились дома, на которые смотреть никогда не надоедало в любую погоду, которые не зависели сотнями лет ни от настроения, ни от человеческих сомнений в своей значимости и состоятельности. Было в них все монументально и постоянно.
Каждое утро Сергей рано уезжал из дома на работу,  а вечером долго сидел на работе, чтоб попозже возвращаться домой. Часовая дорога с пробками была спасением, не утомляла. Домой не хотелось. Жена не выходила встречать, равнодушно бросала свое «привет»  и никогда не спрашивала, устал ли он, как дела на работе, голоден ли. Он по дороге заезжал в супермаркет, покупал еду, а потом сам готовил себе ужин в пустой неуютной кухне – чаще всего варил пельмени из пакета, вермишель, которая быстрее закипала, жарил замороженные котлеты…Он пытался вспомнить, когда это началось? Когда начался у них в доме этот вымораживающий холод? Общих детей у них не было. У него – дочери от первых двух браков…У нее – сын, которого она в начале их отношений предусмотрительно заставляла Сергея называть папой. Сын вырос, но Сыном ему не стал. Отношения не складывались. На многие попытки воспитывать его по-мужски, жена реагировала болезненно, все его поучения воспринимала как агрессию на ребенка. Он перестал лезть с воспитанием, и образовалась пустота. Нынешняя жена была единственной женщиной, которая не хотела от него ребенка. И его не было.
Несколько лет назад они купили собачку – смешного серебристого пуделька Боньку. На какое-то время показалось, что общие заботы о малыше и общие радости объединят то, что уже объединить нельзя. Но вскоре Сергей заметил, что, когда он приезжал с работы, навстречу ему выбегает только Бонька. Только собака радовалась его возвращению. Виляя купированным хвостом, запрыгивая на руки, преданно заглядывая ему в глаза, Бонька горячим языком вылизывал ему щеки, глаза, уши. Всей своей собачьей душой стремился к хозяину, все его бестолковое существо трепетало: «Люблю..люблю…рад!!!!!» Это было единственное проявление тепла и искренней любви к нему, Сергею, лично.. Бонька прожил у них 5 лет и заболел. Его пришлось усыпить. И уют, и тепло уже навсегда ушли из дома вслед за Бонькой.
Отрада в жизни, конечно, была. Две дочки и малюсенькая внучка. Одна дочь жила в его городе…другая под Москвой…Они были его отдушиной и настоящей любовью. Младшую он называл «единственной любимой женщиной». Виделись редко, по возможности - по возможности ее мамы отправить дочь к нему. Он любил думать о них, о предстоящих подарках к их дням рождения, о том, какие они обе красавицы, как он любит девочек. Слово «Папочка…» постоянно звучало в ушах и грело душу.
 На въезде в центр машины встали насмерть. Хвост был длинным, плотным, подвижным, похожим на хвост Змея – Горыныча из-за редких высоких машин, которые выглядели, как зубцы  его мощного хребта. Водители слушали музыку, просматривали журналы, деловые бумаги, говорили по телефону, писали смс, как-то встраиваясь в это безвременье. Его телефон молчал: коллеги  и начальник еще с утра не определились, чем его достать. Читать не хотелось. Писать смс и звонить некому.
 Сергею было холодно. Казалось, что холодно не от февральского мороза - нет, тот был незначительный,  - а от безнадежности и пустоты. И все – то замечательно в его жизни: и жена, и дочери, умницы-красавицы, и внучка, в которой души не чаял, и свой дом, и дача, и друг хороший, и город любимый. А в груди зияла дыра, как воронка, засасывала его в пропасть, туда, где НЕТ НИЧЕГО больше:  ни чувств никаких, ни радостей личных, ни счастья бежать к кому-то, кому ты необходим до изнеможения, потому что Никому он так жизненно  не нужен, нет больше надежд. Только старость впереди, болезни, необходимость с кем - то сосуществовать, чтоб просто быть не одному, и чернота. Все мечты, о которых они, мальчишки, грезили в юности, высокопарно рассуждая о том, какими они станут, сбылись. Все у него есть. И НЕТ НИЧЕГО!
 Он всегда искал любви, вроде, находил, любил, и - все заканчивалось. И всегда по разным причинам. Всегда хотел, как лучше, чтоб его нельзя было обвинить в непорядочности и  безответственности. А при расставании его обвиняли в неумении зарабатывать деньги, вести бизнес, в его ограниченности и еще Бог знает, в чем. Что это? Что с ним не так? За что? Сейчас он подумал, что жизнь его обманула, посмеялась над ним, лишила главного в жизни. Или это он не умел любить? Потому что быстро остывал? Перегорал? Где – то он однажды слышал, что дружба и любовь – это тяжелый труд. Самый сладкий, необходимый, но самый тяжелый. Нельзя получить любовь просто так, не вкладываясь самому в эти чувства, не веря и  не доверяя, не отдаваясь. Кого он в жизни так обидел, что душа онемела, обмелела? Чью любовь обидел? Пропустил? Но как же было раньше? Как он любил?  Ведь он помнил, что был счастлив. Или ему это только казалось? И это был МИРАЖ?
Сзади посигналили. Хребет двинулся. Он смотрел на него, но ничего не видел. Он проехал несколько метров, и его снова плотно сжали со всех сторон. Они нажимал кнопки магнитолы. Хотелось услышать что – то, что бы сейчас согрело, поддержало, что звучало бы в унисон с его мыслями… Пугачева. То, что надо! «Приглашение на закат». Приглашение кому? И КУДА? С КЕМ провести этот нахлынувший вселенской бедой Закат?
В этой безысходной череде направлений дом – работа – дом - работа…он придумал себе занятие: решил вспомнить всех женщин, которые оставили след в его жизни, которые хоть что-то значили для него, подарили первые чувства, детей, прожили с ним годы.
День первый. Поехали. Наконец почти оказались на проспекте. Радовались недолго.  Сергей глянул вправо. В соседней машине отчаянно целовались мужчина и женщина, совсем не юные…Она  была  на заднем сидении и, подавшись вперед, обняв его голову руками, безумно и нежно целовала его губы. Руки гладили его щеки, волосы…Сердце сжалось. А когда его в последний раз так безумно, забыв всякий стыд, не обращая внимания на возможных свидетелей, так нежно, страстно  целовала женщина? Когда ему дарили столько тепла и искренности?
Когда в первый, он помнил. В десятом классе. Да. Первая женщина Девушка. Десятый класс должен был внести ясность в планы на будущее и размышления  о том, что, собственно, делать дальше. Должен был. Но это в идеале.  Ребята тогда разделились на двое: на тех, кто уже определился с выбором, и тех, кто не ожидал такого скорого окончания школы и  пребывал « в раздумьях». Народ тогда словно взбесился. Собирались на все праздники подряд, выясняли заранее, у кого в какой праздник не будет родителей дома или на даче. Подготовка в сопитию – была целым ритуалом. Покупали дешевенький портвейн «777» , «Агдам» или что – то типа этого, важно прикидываясь в магазине совершеннолетними, засылали к кассе обычно его, как самого высокого.
На одной такой вечеринке он пригласил танцевать Иру,  самую веселую и стройную, которая кокетничала с ним напрополую. И голову оторвало! Сергей влюбился. Это была вспышка. Он был достаточно рассудочным, рациональным человеком, контролировать себя умел, но желания все время видеть ее, прикасаться, разговаривать хотя бы по телефону, преодолеть не мог.
Первый поцелуй был романтичным. И он был тоже цветным – ярко -  серебристым! Лучший друг пригласил в марте к себе на дачу большую компанию. Девушек было две: его Ира и Вера, подруга еще одного Сергея. Впрочем, Сергеями были в тот день все абсолютно мальчишки. Пока девочки нарезали сыр, колбасу, хлеб, что-то раскладывали по тарелкам, мальчики, почти не таясь, как взрослые, разливали по стаканам легендарный «Агдам». Ощущение безопасности, отсутствие родительского глаза, придавало им  в собственных глазах взрослости. Они важно потягивали вино, заводили философские темы о жизни, о музыке, о которой было просто неприлично не уметь поговорить, о смысле жизни, в которой им, конечно, было все понятно, и чувствовали себя умными и значительными.  Потом слушали музыку – стандартный по тем временам репертуар: АВВА, BONY M и т.д., все, что слушали в конце 80 – ых.
Потом танцевали,  и то – двумя парами. Девочек- то всего две! Танец - официально разрешенная возможность объятий. Без осуждений и насмешек со стороны. Вся четверка ютилась на маленьком пятачке общей комнаты первого этажа. Они все четверо изредка соприкасались руками, спинами, плечами. Сергей повернул голову в сторону коллег, улыбнулся , рассмотрел  соседскую девчушку, Веру – маленькую, беленькую, постоянно опускавшую глаза при его взгляде. Он чувствовал, что нравится ей, это было заметно. Это ему ужасно льстило и делало значительней в глазах Иры и своих собственных…
Он тихонько потянул ее за руку к лестнице, ведущей на второй этаж. Она, посмеиваясь, поднималась, а он подталкивал ее выше ..выше… Они подошли к окну, и он в первый раз обнял ее и осторожно поцеловал в губы . Дыхание остановилось. Он не помнил ничего в  эти несколько секунд. Вот эта вспышка и была ослепительной, серебристой, как брызги рассыпанного снега на солнце!
Снизу послышались шаги – за ними поднимались все остальные. ПО их виду было понятно, что их потревожили, и что вспугнули их сказку. Он перехватил взгляд испуганных Вериных глаз, понял ее ужас  и равнодушно отвернулся, разглядывая в окно заснеженный мартовский участок. «Да пошла она!..». Ира беззаботно рассмеялась и побежала  по лестнице вниз за Верой.
Вера была сестрой их с Ирой одноклассницы. Эта девочка  ничего и не значила для него. Он и лица ее никогда не запоминал. Но три встречи  с ней помнились почему-то в цвете, узорами в калейдоскопе.
Первая встреча была сине – зеленой, по цвету июньского летнего вечера. Июнь захлестнул, как всегда , неожиданно, перемешал все: и подготовку к экзаменам, и встречи с друзьями, выбор ВУЗа, его любовь. У него был только один шанс, одна попытка. В классе он был переростком, и ему поступить нужно было в первый год, или сразу – в Армию. Поэтому учился он как в первый и в последний раз. Гулял «просто так», без цели  редко. В тот вечер почему – то гуляли втроем: он, Вера и его  одноклассница, Верина сестра. Шли по аллее аттракционов. Вверху, на ярко-синем небе блестели чисто вымытые дождем зеленые листочки. Ветер их рассыпал на лазоревом небе, чередовал с золотыми солнечными отблесками - все это снизу,  очень походило на поворачивающуюся картинку в калейдоскопе. Разговаривали о музыке, о любимой им группе Qween. По Эдди Меркури сходили с ума миллионы. Сережу удивляло, как Вера рассуждала о музыке, делала точные замечания, которые совпадали с его оценками.  Было радостно отвлечься от зубрежки, от предстоящего поступления, нотаций родителей и учителей: «Занимайся! Ты должен хорошо сдать экзамены!»..Неожиданное воспоминание о том разговоре вызвало улыбку…Забавно ..как забавно все было. Сергей не упускал возможности продемонстрировать себя умным и разносторонним, особенно перед девчонками, тем более одна из которых младше и явно глупее. Такой максималистский подход был ко всему.. Какими умными они себе казались. Остановились в сквере, сели на зеленые,  только что выкрашенные в  цвет травы, лавочки. Вспомнился Гоголь, «Мертвые души», глава с описанием городского парка. Там в зеленый цвет были покрашены стволы чахлых, неухоженных деревьев…Бессмертен Гоголь…как бы ни банально это звучало. Известно,  что к Приезду Ельцына в Нижний Тагил, летом покрасили траву. Потому что зеленой от едкого дыма она была только в мае -  начале июня. А после «кислотных дождей» становились бурыми и умирали и листья, и трава. На проспекте гуляли мамы с беспечными карапузами, парочки, сдержанно держащиеся за ручки. Сергей шел в середине, девушки семенили по бокам.
 В сквере пахло черемухой, яблоней, акацией, сиренью… Еще одна встреча была сине-сиреневой…Он пригласил почему-то ее к себе в гости , наверное, обсуждали перезапись записи Квинов…Вечерело, в комнате стояла сине-сиреневая дымка под  цвет обоев и  закатного солнышка. Беседа о музыке перешла на другую тему. Выбор института. Новые книжки….Да! Читали, однако, мы! Вера сидела за его письменным столом и рассматривала его детские фотографии. Все как всегда. Обычный разговор ни о чем…Он и не запомнился ничем…Ничем, кроме цвета  ощущения от ее светлых пушистых волос. Только сейчас промелькнуло… она была влюблена! Он же чувствовал это сразу: как замирала, когда он наклонялся к ней, видел, как смотрит, не отрываясь, когда он, подняв подбородок, смеется… Он обидел ее невниманием, равнодушием. Виноват… И поздно…Где она теперь, помнит ли вообще о нем? И «прости» некому сказать.
Третью встречу, цвета августа, цвета охры, золотисто – бордовую, в Петербурге, он решил пока не вспоминать. Все должно быть в хронологическом порядке! Не торопиться! Торопиться все равно некуда. Оставить воспоминания на потом…Пробки..
Работа сегодня была обычной, рутинной. Директор, как водится, взбодрил с утра всех вопросом: « Что у нас сегодня плохого?», после которого желающие ринулись «налаживать »то плохое, в котором якобы виноваты. Сергей  пессимистичных настроений босса не разделял. На глупых оперативках обычно не участвовал в криминальных обсуждениях и отвечал по конкретным вопросам, касающимся только его должностных обязанностей. Силы тратить на отрицательные эмоции совершенно не хотелось. Он старался делать свою работу спокойно, вкладываться в нее умеренно, без надрыва и суеты, но добросовестно и тщательно, чтоб не казаться выслуживающимся, но и чтоб понимали: он профессионал. Цену себе он знал. Чтоб работать по 10-11 часов в сутки, надо было исключить из процесса истерику. Коллег своих он изучил, чувствовал к ним подходы, и конфликтов не любил,– в такой атмосфере умел получать удовольствие от производственного процесса. Утренние размышления в течение дня постоянно возвращались, но он намеренно их отодвигал поглубже в «черный ящик». Думать об этом наспех, в суете, не стоило. И хотелось оставить эти воспоминания на обратную дорогу. Это теперь было его тайной «работой», его драгоценными воспоминаниями, как в детстве - игрой в калейдоскоп.
Дорога домой – перематывание  пленки. Та же неприютная темнота, те же дома и улицы, ощущение дороги – только в обратную  сторону.
Что было дальше? А дальше выпускной вечер в спортивном зале. Школа не очень большая, актовый зал изначально не был продуман архитекторами и строителями . Вручение аттестатов, песни и  слова благодарности учителям, просмотр фильма из школьной жизни, смех радости от увиденных маленьких, смешных одноклассников. Говорят, что у человека в жизни всего несколько значимых дат в жизни: рождение и крещение, выпускной вечер, женитьбы и похороны… Возможно. Но эта дата самая радостная, потому что все еще впереди, ничего еще не испорчено тобой, тысячи и тысячи надежд на то, что жизнь вечна и счастье будет безмерным!! Всеобщая эйфория характерна для таких мероприятий. Сергей любовался Ирой, она была хороша в вечернем платье! Шелковая светлая ткань струилась по ногам, легко их обхватывала. Он повернулся в сторону девочек, казалось, что ни одна из них не была так очаровательна, как его Ирина! На секунду почудилось, что среди друзей и родственников, сидящих в зале, он увидел Веру. «Да.. возможно…ведь она двоюродная сестра Лены», - промелькнула небрежная мысль и тут же улетучилась. А, может, он ошибся? Да неважно это было как - то.
 Продолжение, как обычно, следовало. На даче у кого-то из ребят. Что-то пели, что-то пили, играли, как дети,  загадывали желания, строили планы,  договаривались, когда снова увидятся. Разъезжались утром, после 6, когда начали ходить автобусы до города.
А дальше они с Ирой оказались у нее дома. Одни. И  это событие было ЯРКО- КРАСНОГО цвета! Просто ослепительное! Первые ласки, прикосновения к  волосам, обнаженным плечам, спине, ниже…первые смелые поцелуи, не те, робкие и быстрые, а настойчивые и страстные… Ощущение всем своим телом  женского тела, стройного, теплого и желанного. Хотелось вечно так лежать и прижиматься к ней, не отрываться, так сильна была признательность и благодарность. Первая мужская радость может быть только красного цвета – цвета победы и мужественности! Как знамя!
Поступать в институт поехали целой компанией. И чтоб помочь друг другу, и чтоб  не скучать в общежитии, и чтоб, не выезжая, отпраздновать поступление. Но гуляли и веселились так резво, что в итоге отпраздновали и непоступление. Кто-то поступил не в тот вуз, который хотел, кто не та тот факультет прошел. Сергей не прошел никуда вообще. НЕ хватило одного балла. Сказались, видимо,  и регулярные недосыпы перед экзаменами, потому что готов он бы неплохо, решал и математику, и физику без проблем, и в школе считался способным парнем. Учителя были уверены в его успехе на сто процентов. Но… пришлось возвращаться и устраиваться на работу. Ощущение того, что не «дотянул», не постарался, разочаровал родителей…не оставляло несколько месяцев. А в весенний призыв паровозом отправился в Армию. Те два года он вычеркнул из памяти совсем. Сильно его не били, но издевательств  по отношению к себе  и к товарищам насмотрелся достаточно. Не раз приходилось замахиваться тяжелым деревянным табуретом…не дай Бог бы ударил, трудно себе представить последствия – табурет раскроил голову напополам! Но ситуации были такими, что времени  и сил решать проблемы  по-другому, не было. И служба была тяжелой морально. Он возил заключенных…и их судьбы, их истории он просто вытравил из себя, как кислотой. Остался от кислоты жуткий, кровоточащий, омерзительный  рубец. Жизнь перевернулась. С благополучного мальчика слетели розовые юношеские очки.  Там одной радостью были письма -  от родителей и Иры. Она писала, что любит, помнит, ждет. И это давало силы жить в безумии. 
Последние полгода слово «люблю» из ее строк исчезло. Но его ЖДАЛИ! Оказалось…уже около года никто не ждал. Ира вышла замуж. Наверное, первая  их  встреча после Армии тоже была блеклого, выстиранного цвета. Он этого уже не помнил. Дыра. Желание было одно - забыть ВСЕ!…Так НЕпамять о ней совпала с НЕпамятью об Армии. Навсегда. Вспоминая ее сейчас, он намеренно делал себе больно,  дразнил себя. Проговорить еще раз. Сделать себе прививку, как в школе, ревакцинацию, чтоб закрепить уверенность, что уже не болит, все прошло, и можно начать об этом думать спокойно и тепло, как  о девушке, которая Была в его жизни.
 
  Новый день. Но ничего нового в февральской погоде, промозглый ветер, полинялые сумерки, отравляющий настроение предстоящий вопрос директора. Долгая зима выматывала, высасывала силы, а весна прийти не обещала. Очень хотелось взять пару дней, уйти на «больничный», лежать, укрывшись теплым  одеялом с головой, и думать о своем. Но мысли  о том, что еще не послал дочери деньги в этом месяце, что кредит за квартиру не выплачен, и что жена в своем магазине получает копейки и надо содержать семью, ее сына, остановили. Чувство долга было воспитано у него родителями хорошо…
В то лето он сразу уехал из города и удачно поступил в институт. Программу он не забыл, да и льготы как у отслужившего у него были. Друзья появились сразу, постоянные и надежные, как выяснилось со временем. А через несколько месяцев в общежитии познакомился с девушкой из параллельной группы. Совместные профсоюзные поездки и комсомольские субботники  были в то время регулярными. Красили фасады зданий, садили деревья, убирали картошку, помогали детским домам, ездили в пригородные усадьбы – образовывались… Лера была высокой, красивой, очень яркой девочкой. Инициатива познакомиться была ее, как и все, что потом  с ними случилось. Сама присаживалась рядом в автобусе, сама приходила в комнату под разными предлогами, приглашала на чай, просила помочь что-то прибить, что-то починить. В конце - концов, ему был 21 год, мальчик большой, и сердце в ответ на женские хитрость и очарование все же дрогнули. Он влюбился страстно. Думал о ней постоянно. Он, наконец, получил то, что обошло его с Ирой, – возможность засыпать и просыпаться рядом, быть вместе, когда хочется, позволять себе быть счастливым. Новость о том, что у них будет ребенок, была предсказуемой. Увиливать он не собирался и тут же женился на Лере. Воспитанный в советское время, он усвоил его принципы, порядочность, родительскую основательность. Хотелось все делать  по-честному. Дочка Лика родилась перед самой сессией, и они по полной отпраздновали рождение бессонными ночами, пеленанием, кормлением между экзаменами. Им дали отдельную комнатку. Появилось ощущение семьи и дома. В общем, все как в тех же советских фильмах: оптимистично, ударно и  правильно! Сергей жалел жену. Девочка не успела окончить институт, оставила, выносила и родила  ЕГО ребенка. Он помогал, насколько мог, стараясь  по максимуму брать на себя, чтоб жена отдыхала. Доучивались оба трудно, но  все преодолели. А с мечтой остаться в любимом городе пришлось распрощаться. Поехали по распределению к нему на родину, в сильно провинциальный  городок и  устроились на местный завод. Тогда почти все молодые семьи за некоторым исключением начинали все с нуля, даже с минуса. Сказать общие фразы о том, что было трудно, - вообще ничего не сказать. Так банально это звучит. Спасала молодость, более легкое отношение к  бытовым проблемам. Мизерных зарплат особенно ни на что не хватало, Сергей долго не мог позволить себе купить даже холодильник,  не говоря уж о хорошей мебели. А в доме был ребенок. Вспомнив дочку маленькой, Сергей почувствовал в груди мягкий теплый комочек..Его первая девочка, его красавица…
 Года четыре пронеслись как-то вмиг. Их не было жалко, как не было жаль вообще в молодости  месяцев и лет, казалось, жизнь будет вечной, что сейчас пишешь черновик, можно напортачить, а потом переписать все на чистовик. Это позже стало ясно, что чистовика не будет и  все дано единожды. И те ошибки и грехи, которые совершил, превратятся в твою личную коллекцию, которая  рюкзаком будет висеть на спине. Она кого- то делает сильнее, кого – то давит, а кого – то ломает. 
В начале 90- ых самые продвинутые хотели  «стать бизнесменами».  Смелые увольнялись  с завода и открывали свое дело. Жена Сергея, по примеру многих подруг, тоже уволилась и решила открыть магазинчик. Что женщине милей всего? Косметика, парфюмерия, бижутерия, что у них там еще? Всякая приятная для них мелочь. Сергей ее поддержал. Помог найти помещение, договаривался с хозяевами на аренду, сам ездил с ней на базы, выбирал товар (благо вкус у обоих хороший), расставлял витрины, раскладывал его по прилавкам. Ей повезло, все пошло неожиданно прекрасно. Появились деньги и перспективы. Друзья подзуживали тоже увольняться и заняться своим бизнесом. В лексиконе россиян появилась новая модная  фраза: «Хватит работать на дядю, надо начинать работать на себя». Сергей тоже почувствовал себя уверенным  и современным, и с заводом было покончено навсегда. Куда-то ездили, открывали какие-то магазины, киоски, отделы…. Стеклышки в калейдоскопе были тогда настолько разноцветными, что вспомнить, какие цвета преобладали, он не мог.
Как ни странно, вместе с благополучием в семье стало прохладней. Потом еще прохладней. И совсем холодно. То, ради чего все достигалось, раскололо семью. Трудности объединяли, достаток – развел. Куда-то уходила она. С кем-то встречался он. У каждого появились отдельные друг от друга друзья. Но окончательно развели их все же общие товарищи. В один из праздников жена познакомила его с приятельницей, к которой он вскоре и ушел. Уходил навсегда, на всю жизнь….в надежде на тепло, счастье и взаимность ожиданий. «Красивая и смелая дорогу перешла»..Это про нее. Катя  была необыкновенной красавицей. Тоже высокая, тоже стройная, Экстравагантная, умная, замечательная хозяйка…Все со знаком «плюс», и все в превосходной степени.
  Сейчас, по прошествии стольких лет, сидя в машине в далеком феврале и наблюдая в чужие окна  чужое счастье, Сергей снова вернулся к однажды возникшей, не приятной для него мысли: а любила ли его Катя? Или просто захотела разрушить чужое счастье, которое показалось ей таким заманчивым? Он был молод, красив, весел, умен и  УЖЕ не нищ…Или было желание отобрать понравившегося мужчину? Она была явным борцом и лидером. Легко присваивала и легко потом расставалась с тем, что надоедало, не жалея ни о чем и ни о ком. Кто в этом браке  кого завоевывал, осталось неразгаданным, скорее, она, - не привыкшая к отказам и не желавшая уступать. Они жили душа в душу, весело, интересно. Скоро родилась дочь Валя…Любимая, ненаглядная, от ее ручонок, обнимавших его за шею, заходилось сердце. Эта малышка умела управлять им, как ей заблагорассудится, и отказа она не получала ни в чем. Сергей осознанно позволил ей манипулировать собой, считая это проявлением высшего доверия и высшей  близости дочери и отца.. Как никому.. ей можно было ВСЕ.
  Она требовала игрушки в неограниченном количестве, по- взрослому объясняя всякий раз, почему это надо. Вынуждала идти в кафе, купить мороженое..всякий раз заставляя  папу делать так, как она сказала, не было для нее запретов, рамок и границ. Валя знала ключик  к папиному сердцу: надо сесть на коленки, прижаться, обнять нежно за шею, поболтать ножками, заглянуть в его глазки…- ..и проси что хочешь!!! Он добровольно сдался в плен маленькой захватчице, как бы искупляя вину и перед старшей дочкой за то, что оставил ее, стараясь доказать судьбе и самому себе, что он – хороший отец!  Да и кто еще должен баловать наших детей? Как еще сложится их жизнь, какой спутник достанется? Пусть уж родительской любви в детстве будет с запасом. Вот стеклышки мозаики этих воспоминаний были светлые розово-голубые, отливающие цветом ее платьев, ленточек и ее голубеньких выразительных глазок.
   Сергей свернул с проспекта в темный утренний проулок, ведущий к его офису. Телефоны разрывались с раннего утра, кто-то его настойчиво искал. Сергей с досадой посмотрел на входящие номера. Исключительно клиенты. Шеф. И его заместитель. Потеряли…  Звонки отвлекли от воспоминаний. Сосредотачиваться  на работе не хотелось. «Надо пропить курс витаминов,  иначе весны не дождусь», -  подумал он.            Он думал, за несколько дней сложит в голове весь рисунок. Не получалось. На работе он об этом думать не мог, не умел  соединять несколько мыслительных процессов: либо весь в работе, либо думает о личном. Дома вообще не хотелось этого делать. Казалось, что по его глазам, позе, движениям можно прочесть его мысли. Обнажать себя ни перед кем он не собирался. Хотя он отметил, что жена стала внимательнее приглядываться к нему.  Она задавала вопросы, ответить на которые требовалось время, затевала разговоры, вслушиваясь в его голос: вдруг что-то выдадут  интонации. На  выходные планировала поездки на дачу, в гости к знакомым, к его отцу за город, просто в ближайшие пригороды – погулять, посмотреть новые места. В конце осени они ездили  в лес. Молча стояли в нетронутом первом снегу, говорить особенно было не о чем. Передавали друг другу перчатки, пакетик с конфетами, не соприкасаясь руками. На даче убирали снег, чистили ступени дома, топили печь, пили горячий чай с прошлогодней мятой, высушенной и забытой на столе, и смотрели на пламя. В храмах вообще не хотелось муссировать прошлые обиды. В святых намоленных  местах мы становимся тише, беззащитнее и покорнее. Он смотрел на жену. Невысокая, не худенькая, но очень изящная, с модной короткой стрижкой. Красивая. На лице почти нет морщин, так, мелкие. Если б не очень резкий громкий голос, можно было бы сказать, что все в ней гармонично. «Чего еще надо?....»  Ответ он знал….Слишком он был очевиден… Но появилось ощущение общей тихой радости. Иллюзия семьи, вроде, вновь возвращалась. Сергей устал от постоянного многолетнего напряжения. Хотелось раздвинуть лопатки, расслабить спину, дать ей передохнуть. Вдруг подумалось, что все еще можно вернуть, дать чувствам разгореться, как эта нетопленая больше года печь…
   Но желание проанализировать свою жизнь стала потребностью. Как тогда, в детстве, хотелось смотреть и смотреть в калейдоскоп, какие еще узоры сложат стеклышки?
Какой рисунок жизни они отобразили?
Вскоре у Кати в Клину заболел отец. Наши взрослые родители -  объект нашего постоянного беспокойства. Съездив к нему раз и два, Катя завела разговор о переезде. Это еще одна очень модная тогда тема. Уезжали  из их  маленького городка много, рассчитывая на небывалый взлет в делах. У Сергея тоже появились планы на большую жизнь, и он с удовольствием согласился. Тем более, что квартира у ее отца была большая, места было не просто достаточно, его было предостаточно для их двух семей. Катя закончила там заочно еще какой-то институт, нашла работу. Сергей понял, что ее планы реализуются гораздо быстрее, чем его. Это грозило бедой для их семьи, и она вскоре разразилась. Жена недолго терпела его неудачи в реализации. Успешная женщина при менее успешном мужчине начинает указывать ему на его же неполноценность. Квартира – ее. Работа прекрасная. Дочь всегда с матерью. У нее все в порядке. Намеки на развод стали явными. Гордость не позволяла упрашивать и унижаться. Был один развод, и была уже дочь, растущая без отца. Поэтому он начал делать попытки все склеить. Но Катя – человек решительный и бескомпромиссный. Ему просто дали понять, что его больше НЕ любят. Во и все. Так просто. Какой смысл жить, зная, что не любят, смотреть в глаза, которые осуждают, оценивают, в которых нет больше тепла и  нежности. Уезжать домой с поражением не хотелось. И не хотелось видеть торжество первой жены. Он снова поехал в любимый город, в котором были надежды и планы, в котором он был юн и счастлив.
А город, вроде, и не ждал. Был такой же неприютный, неприветливый февраль, как и сейчас. Сергей первым делом позвонил тем друзьям, с которыми был в хороших отношениях в институтские годы. И с удивлением узнал, что похожие проблемы у многих. Только по-разному вылетали все из обоймы. Кто из семьи вылетел, кто с работы…кто как отличился. Но по мелочам помогли, кто чем смог. И он был благодарен. Без поддержки в чужих городах не выжить. Год был тяжелейшим -  бездомным, пахнущим яичницей, плохим чаем, .. одиночеством. Старался совсем не пить, чтоб не опуститься, чтоб никто не видел его  в таком состоянии. По ночам снилось, что он тонет в мутной  грязной воде, которая закрывает с головой, и он захлебывается. …Руки пытаются еще отталкиваться от воды, но ноги тянут ко дну, словно мокрые валенки и ватник... Больше всего он мечтал, чтоб нежные мягкие руки обняли, погладили по спине, и теплые губы прошептали: «Тише.. тише… милый…скоро все пройдет…все будет хорошо.. потерпи немного…». Он выбивался из сил в этой неравной борьбе, поднимался утром разбитый и уставший. Принимал холодный душ…и ехал заново покорять любимый город. Поддерживала только мысль: у них у всех получилось, - получиться и у меня! И тогда, когда, казалось, ничего уже не произойдет, у него все получилось! Это когда опаздываешь, пытаешься запрыгнуть в последний вагон, на подножку…Он успел. Словно снова кто-то подал ему с подножки невидимую ладонь и  помог удержаться.
Больше всех поддержал друг детства Игорь. Он дружил с ним с тех пор, как помнил себя. Казалось, он был у него всегда. И годы, которые они провели врозь, не развели их.  Они снова стали близкими. Игорь тоже развелся и помогал растить сына. У него была тайная Любовь, которая жила в их родном городе, и которая была готова уехать к нему в любой момент,   там ее уже ничего не держало. Сергей слушал друга и понимал, как он счастлив: и его любят, и он любим. Непонятная сказка  по тем временам.
На институтской встрече выпускников он увидел девушку, которой симпатизировал еще на первом курсе. Выпитое шампанское сделало его галантным и обворожительным. Он почувствовал, что она разведена и сейчас не замужем, что очень нравится ей, что сможет ее завоевать. Он оказался прав по всем предполагаемым пунктам. Он окунулся в эти чувства, как в теплую ванну, пахнущую чистотой и духами.. И он снова принял за Любовь чей- то точный расчет! Маски всегда слетают. Эйфория закончилась недели через две, когда с ним начали разговаривать очень жестко, четко проговаривая, какие надежды на него возлагаются в связи с его проживанием в ее квартире, какие обязанности он должен выполнять, куда возить ее, что приносить в дом, чтоб компенсировать свое содержание, и как себя вести в этом ЕЕ доме. О чувствах к нему не было сказано ни слова.  Его словно кипятком облили, он почувствовал ожог по всей спине и груди, как однажды в детстве, когда Сергей опрокинул на себя кастрюлю с печки в бабушкином доме …И снова мираж рассеялся. Снова был нужен не Он лично, Он, Сергей, с его достоинствами и косяками, его комплексами и недостатками, а что- то материальное и статусное! Ну как же так? .. Ведь в первые дни была романтика и, казалось, влюбленность…И сердце не было пустым! Что с нами произошло? Или глупо ждать того, чего он ждал? Он перестал вообще проговаривать про себя слово ЛЮБОВЬ. Через месяц он ушел. Уходить было некуда. Но он и пришел к ней из ниоткуда. Так что особо ничего не потерял, только приобрел – осознание, что все стало в  жизни носить прогматический характер, и чувства никого не интересуют. Это он усвоил на много лет.
 А когда через год на работе встретил хорошую женщину, сразу решил расставить приоритеты. Отношения были теплые и спокойные, устраивающие обоих, взаимовыгодными. У нее была комната и ребенок, у него - возможность взять на работе кредит для покупки квартиры. В сорок лет невозможно жить бездомным и быть без женщины. Работа его устраивала, он получал удовольствие от того, что делал и чувствовал себя нужным и компетентным. Он снова прилично помогал дочерям, и начал уважать себя. Жизнь, наконец, удалась! Она удалась в любом случае. Человек, у которого есть дети, которых он любит, и которые любят его, несчастливым просто быть не может. Но он получил дополнительные бонусы. Появилась возможность путешествовать женой на новой машине, покупать мебель, приглашать в гости родителей, друзей, проводить для них экскурсии по городу и пригородам, забрать к себе старшую дочь, выучить ее,  устроить на работу и выдать замуж. Теперь Игорь тоже мог гордиться другом. В том, что Сергей стал так благополучен, была во многом и его заслуга. Он был светлым человеком, насколько можно быть светлым в данных  условиях  в наше время. Он помогал и деньгами, и советами и даже своим присутствием в его жизни, когда и поговорить было не с кем. Сергей знал, что хуже, чем неблагодарность, мало грехов. Поэтому любил Игоря еще больше, чем в детстве, уважал в нем то лучшее, что было  в нем самом, и то, что он сделал для него. Игорь был счастлив последние три года – его женщина приехала к нему, и к пятидесяти годам он, наконец, понял, что любовь есть, и жить можно начать в любом возрасте: и в 50, и в 60, и в 70….если есть с кем…Сидя в летних кафе с друзьями, Сергей наблюдал их отношения. Как Светлана смотрит на Игоря. Как ласково придерживает кисть его руки своими тонкими  длинными пальцами, когда он подносит зажигалку, чтоб она прикурила. Как  ощупывают их глаза  лица друг друга. По ее губам, глазам можно было угадать, как эти губы несколько часов назад скользили  по его щеке, шее, губам.. Это было так неприкрыто и интимно, что Сергей в смущении отводил взгляд.. Калейдоскоп повернулся серыми невзрачными стеклышками, невыразительными рисунками. Он  пытался не пускать в сердце холодное ползучее чудовище…Каждый проживает свою жизнь сам. Нельзя получить желаемое по чужому образцу счастья.  Но именно сейчас, когда ему почти  полвека, так остро захотелось обезуметь от счастья, от такой забытой любви, от запаха женского тела, волос, сгореть от чьего – то родного прикосновения….И ничего больше не хотелось.
Жизнь притормозила. Потом прочно встала на ручник. Он ездил к себе на склад, что-то весьма хорошо там делал, вечером, когда все разъезжались, оставался подолгу  в офисе. Побыть одному…и помолчать. Если в комнату заглядывали заблудившиеся сотрудники, весело им улыбался… Почему нет? А у него не было проблем! У него как раз все дела  в полном порядке!...За исключением души. Там постоянно что-то ныло и скулило. Сергея словно заморозило на…сколько лет? Он не понял. Проходили дни рождения, Пасхи, .. Новый год- два или три…И вот сегодня он мрачным февральским утром едет на работу, вспоминает всех любимых женщин, которые давали радость насколько могли, и спрашивает Того, кто знает про нас много: «Неужели это все? Когда жизнь успела пробежать? Просыпаться песком сквозь пальцы? За что наградила и за что наказала? Или я просто не заслужил того счастья, которого так невозможно сейчас хочу?» Он несколько лет ездил по проспекту мимо Храма и ни разу в него не зашел. Церковь Рождества Христова была выкрашена в розовый цвет, такие стеклышки были в его жизни несколько раз, особенно в самые счастливые годы. Он припарковал машину на стоянке с церковью, снял капюшон, перекрестился. В Храме шла служба. Сретение Господне! Да! Как же он забыл…и как вовремя он пришел сегодня! Просто чудо привело его сюда. Все так созвучно было его настроению. Чудо..какое чудо. Он всматривался в икону, на которой угадывалась двойственная природа этого  православного праздника: и радость и страстная скорбь.

Сергей подошел сначала  к панихидному столу, поставил туда одну свечу. Затем обошел молящихся и остановился у латунного храмового подсвечника,  поставил свечку туда. Глядя то на его слабый огонек, то на икону, стал просить у Богоматери прощения, снисхождения и заступничества. Он долго перечислял ей все, о чем вспоминал эти несколько дней, каялся, говорил, что во многом был неправ, что грешен, что, конечно, он НЕ ЗАСЛУЖИЛ….Но… если есть хоть какая-то надежда, пусть самая никчемная и мизерная, пусть Она даст ему знать.  Он поймет. Пусть позволит ему этот последний в жизни шанс, что он никогда не повторит равнодушия и эгоизма, он сможет не жалеть себя и жить не для себя одного. Он еще раз запрыгнет в последний вагон уходящего от него поезда... Две пожилые женщины незаметно для других снимали нагары от свечей, ласково спросили, нужна ли ему помощь. Глаза женщин были ясные от света и веры. Он улыбнулся, отрицательно покачал головой и лишь губами ответил: «Спасибо вам…Храни вас Господь…». Затем повернулся, перекрестился последний раз и тихо вышел из Храма.
   
С того дня он начал каждый день ждать. Душа была настроена  на Высокое, на Полет. Проезжая в машине мимо пешеходных дорог, заходя в магазины, офисы, общаясь с клиентами, он жадно всматривался в женские лица. Где же она? Кто она? Какая она будет? Откуда ее ждать?
     Он не замечал больше слякоть и бездорожье, отвратительно пронзительный ветер, мокрый снег, залеплявший лицо и  лобовое стекло. Погода теперь всегда была одинаковой – радостной! Он любил каждый день и благодарил его за то, что он приближает его к его Далекой и Желанной. А вдруг они сейчас где –то разминулись на заправке, проехали мимо друг друга на машинах? Начиналась безотчетная паника…Но недолго. Он твердо знал, что встреча будет. Теперь – точно будет.
В середине марта позвонила сестра и попросила приехать – мама приболела, ей одной трудно справляться. Да и возраст родителей такой, что навещать надо бы почаще, больше проявлять заботу о них. С оформлением отпуска проблем не было. Сергей купил билет сразу в аэропорту и улетел на родину.
  В первые несколько секунд  он не сразу понял, что перед ним его мама. Очень пожилая женщина с аккуратно постриженными и прокрашенными волосами его не узнала. Она больше походила на ребенка в беспомощном состоянии. Сергею показалось, что он снова маленький и летит с горы. Мама!! Мама…Мамочка….целовала его ободранные коленки, его глазки на ночь, гладила по волосам….МАМА! Никто больше, оказывается, не  любил его в жизни так, как она! Он держал ее за руку, звал ее, но память не возвращалась. Она больше не знала, что у нее есть взрослый сын.
 - …давно?...- проглотив комок, спросил он Таню.
 - Не очень, - неопределенно ответила сестра.  – Все относительно.
Сергей осознавал, как невозможно трудно было сестре.  Но она женщина. В природе женщин лечить, выхаживать, не жалуясь, терпеть…
 - Спасибо, - неловко прижимаясь  к ней, проговорил он.
 - Да….
- Я не успела купить хлеба на ужин. Ждала тебя чуть позже, с автобусом, а ты на такси примчался.
Сергей вышел на улицу, рядом находился супермаркет. В его городе была еще зима. И поздним вечером мороз щипал его голые уши -  он и забыл надеть капюшон. У себя дома он все время ездил на машине, шапок не носил. Мысленно он все еще перебирал кисти теплого маминого  платка.
Он начал складывать в корзину все, что казалось ему необходимым.. и не очень. Поворачивая между рядами стеллажей, разглядывая крупы, банки с тушенкой и рыбой, колбасы, сыры…не понимая, что еще нужно, он неожиданно ощутил сладко –терпкий запах духов, шлейфом прошелестевший мимо. Он оглянулся на хозяйку духов, но лица не увидел, только алый платок на голове и метнувшийся волан шубы.

От кассы прошел к столу и стал перекладывать из корзины продукты. Он намеренно встал напротив «алого шарфа»….и замер. До того показалось лицо знакомым! Где и когда они виделись? Абсолютно невысокая женщина с белокурыми локонами, выбившимися из-под платка, подняла на него глаза. Он уже понял, какой у нее должен быть голос, потому что слышал его раньше!!!
-  Вера… Ты? – неуверенно спросил он, не зная, помнят ли его вообще.
 - Привет, Сереженька. Ты как здесь? Ты же уехал двенадцать лет назад, - улыбнулась ,совершенно не удивившись,  Вера , будто они расстались только на прошлой неделе.
 - Я к маме приехал. Она…приболела, - Он продолжал разглядывать ее. Та смешная девчонка с дачи не красила ярко – красной помадой губы и вообще никакой не красила,  не смотрела на него так уверенно. Морщинки у губ, у глаз. Но глаза за очками не изменились. Зеленые, болотного цвета. И тот же голосок- ручеек, рассыпался, словно вода по камушкам.
 - Да…В юности все кажется бесконечным. Потом начитают болеть наши родители. Потом начинаем болеть мы сами. И вот, собственно….Такая жизнь. Что с этим поделать?
 - А я думал, ты меня не вспомнишь.
 - А я тебя и не забывала,…. -  она очень спокойно и ласково улыбалась она ему. Его сердце тупо стукнуло в груди и оборвалось. Сергей посмотрел на ее обручальное кольцо, на свое и велел сердцу замолчать.
 - Но…прошло более тридцати лет…я думал, столько лет не виделись. Мы изменились, все изменилось.
 - НУ, наверное, не все…ПО сути своей люди не меняются. Есть что-то постоянное. В душе мы те же мальчики и девочки, что бы нам ни показывало зеркало. Зачем это глушить намеренно? Что хорошего у тебя было за эти тридцать лет? Как ты жил?  – она спросила так, как будто точно знала, что ничего плохого у него не было в жизни.
 - Все отлично. Живу в любимом городе. Работа устраивает, приносит деньги и удовольствие. Дочки замечательные. Внук. Я полгода как дед, пока привыкаю к статусу дедушки. Мама вот  только.. А так.. Все хорошо…
 - Молодец… Рада очень за тебя. Я знала, что ты будешь удачлив.
 - А ты как?
 - Тоже. Все хорошо. Муж. Дети. Работа, - улыбалась она. Но почему ему казалось, что ее глаза говорят еще что-то. Что же? Он пытался всмотреться и вслушаться, но никогда не умел читать между строк, любил четко сформулированные мысли.
Он помнил не разговоры и дела, а их ощущения: запахи, цвета, что-то мягкое, наверное, прикосновение к ней. Все то, что в юности не имеет большого значения, а сейчас кажется невообразимо важным и значимым. МЫ состоим из ощущений и впечатлений, и, собственно, мы то, что переживаем, чувствуем, чем полны. Он прошел по кругу, и вернулся к той чистоте, которая была  в его 17, а в ее 15 лет. Чистоты..и искренности –вот чего не хватало ему.
Пронеслись в голове их мимолетные взгляды..слова, как поворот калейдоскопа, рассыпая все цвета их встреч. От первой, на даче, до последней, которую и помнил только по осенним краскам… «А ведь она тогда приезжала … ко МНЕ!!!! Внимательно смотрела в мои глаза, читала что-то в них. Я ничего не понял!..Мы и не говорили об этом..Я не мог. Не любил. И она это почувствовала…Уехала». Все встало на свои места.

- Веруш…, - и он увидел, как ее  руки, собиравшие сумки, ослабели, пальцы перестали слушаться, и пачка кофе, сахар, сыр не хотят укладываться в пакет.
 - Веруш…..,  - повторил он, видя, какой эффект произвело его обращение. – Не торопись уходить. Оставь это. Остановись. Я не знаю, чем задержать тебя. Просто постой сейчас.
Когда это уже было с ним? Вот так он уже смотрел в эти глаза, ставшие на мгновение снова детскими. Сейчас ему казалось, что не было 30 лет, что он, действительно, писал  черновик, что это было в прошлой, никчемной жизни. А сейчас перед ним стоит его настоящая жизнь, которую он упустил много лет назад, та девчонка, и ЕГО женщина, абсолютно ЕГО. Она  знает и помнит в нем самое лучшее и настоящее, то, каким он был на самом деле, что прячет от всех эти годы. Что он, сумасшедший, искал? Вот же она стоит. Он наклонился помочь ей собрать  все в пакет. Еще немного…и он прижался бы к ней. Память подсунула воспоминания, о которых он и не подозревал у себя. Он вспомнил, какими мягкими были ее руки, спина, какими пушистыми были волосы. От нее пахло морозом и духами, мехом, почему-то ванилью…Запахи теплые, сладкие, уютные. Так хотелось обнять…
    Любовь – это надежда. Есть Любовь, которая не проходит. Которая дает силы жить даже тогда, когда она не взаимна. Когда думаешь с нежностью о любимом человеке каждый день и просишь Бога, чтоб хранил его и оберегал в трудные минуты, чтоб давал шанс на разрешение проблем. Когда молишься о его детях, как о своих, чтоб были здоровы и удачливы. Она спросила, что было у него «хорошего», потому что чувствовала, что ничего плохого нет, сердце знало. Пусть не будет никогда встречи. Мысль о том, что он живет и где –то ходит по земле, что счастлив, греет и делает счастливым тебя самого, дает возможность улыбаться.
  Он не знал, что делать с этим обрушившимся на него счастьем? Как распорядиться подаренным еще одним, точно последним, шансом? Время и пространство…время.   Ничего не вернуть. Но можно просто изменить и начать заново.. Только решиться и сделать один шаг.
    Сейчас калейдоскоп заискрился коричневым цветом ее шубы, телесным бежевым, золотистым, как ее кудри, красным цветом ее губ…. теплыми и радостными цветами… Жизнь снова была цветной. Появилась Надежда.