Из жизни сущностей. сущность 3370. эпизодыxiv-xxi

Эпизод XIX

- Заходите, люди добрые! Берите, что хотите! – раздался из прихожей голос На-тальи Сергеевны.
Азалия не открывала глаза, слушала, как приближались тихие легкие шаги. Наталья Сергеевна подошла к кровати и опустилась на край. Азалия никак не могла заставить себя открыть глаза и увидеть перед собой усопшую Наталью Сергеевну.
- Плохо тебе, детка? – прозвучал ласковый голос в темноте.
Наталья Сергеевна медленно провела рукой по волосам Азалии, едва касаясь пушистых локонов. Азалия вздрогнула от прикосновения мертвой руки и распахнула глаза. Мама Кристиана настоящая, живая улыбалась, глядя на Азалию.
- Детка, тебе плохо? – повторила она.
- Наталья Сергеевна! – Азалия схватила руку мамы и прижалась к ней горячей мокрой от слез щекой.
Оказывается, встречаться с дорогим умершим человеком, которого любил при его жизни, прикасаться к нему, разговаривать с ним не так уж и страшно. И рука совсем даже не холодная, не застывшая, а теплая, добрая рука.
- НАСТАСЬЯ Сергеевна! – поправила гостья.
- Настасья?! – удивленно уставилась на пожилую женщину с лицом мамы Кристиана Азалия.
- Да, детка, я сестра-двойняшка моей сестры Наташки, - ответила Настасья Сергеевна, - мы с ней одно лицо.
- Вашу сестру… - у Азалии не хватало духу произнести страшное-престрашное слово «убили».
- Помолчи немного, детка, - прикрыла Азалии рот Настасья Сергеевна, - мне надо поплакать в тишине…
Она отсела в кресло, достала из манжета рукава маленький кружевной платочек и прижала его к глазам. Плечики затряслись в беззвучных рыданиях.
- Бедная, бедная моя Наташенька! – причитала шепотом Настасья Сергеевна.
Азалия тоже заплакала, вспоминая маму Кристиана.
- Она была такая… такая… классная! Таких, как она, поискать! – промолвила, всхлипывая, Азалия. – Мы с ней подружились на Земле и вот…
Плечики Настасьи Сергеевны задрожали сильнее, голова опустилась ниже.
- А я – самая последняя дрянь! – заявила Настасья Сергеевна. – Все откладывала наши встречи на потом, думала вся жизнь впереди… еще свидимся… А оно – раз и всё!
Рыдания усилились. Азалия встала с постели и подошла к несчастной Настасье Сергеевне, присела перед креслом на корточки, начала гладить по руке. Ей очень хотелось утешить сестру мамы Кристиана. Настасья Сергеевна тяжело вздохнула, спрятала мокрый от слез платочек за манжетик, тоскливо посмотрела на Азалию.
- Чаю хочется, сил нет! – устало промолвила она. – Не затруднит, детка?
- Я быстро! – подскочила Азалия легкой птичкой и полетела на кухню.
- Если можно, с травками, детка! – крикнула ей вслед Настасья Сергеевна.
- Хорошо! Конечно! – согласилась Азалия.
Она радовалась завязывающейся дружбе так необходимой ей сейчас. Тем более, что Настасья Сергеевна сразу ей понравилась, как когда-то её замечательная сестра. И ещё она так мило, по-родственному обращалась к ней «детка». Для Азалии это много значило.
Чай был готов. Азалия разыскала коробочку с крекером и доставила всё на под-носе в гостиную. Туда же пригласила тишайшую Настасью Сергеевну. Они разместились на диване за низеньким столиком. Азалия разлила душистый чай по тоненьким фарфоровым чашечкам. Приступили к чаепитию. Настасья Сергеевна пила чай очень похоже на свою сестру, поглощая его крошечными глоточками и прикрыв глаза от удовольствия.
- Настасья Сергеевна, - наконец решилась нарушить молчание Азалия, - а вы – Сущность?
Настасья Сергеевна совершенно не смутилась прямого вопроса. Она обыденно пожала плечиками.
- И да, и нет… Скорее - нет. Я – больше человек.
- Как же вы живете в нашем Мире? – удивилась Азалия.
- Знаешь, у меня получилось приспособиться. И я такая не одна в вашем Мире, детка. Мы так долго живем здесь, что стали почти Сущностями. Например, мы видим вас, а вы видите нас, как мы с тобой сейчас. Потом, что не мало важно, мы приобрели способность перемещаться по Порталам. Не по всем, правда, но всё же. Мы постоянно совершенствуемся, приобретаем новые качества, присущие Сущностям. Прости за тавтологию.  Признаюсь, нам трудно скрывать нашу настоящую суть, но мы как-то справляемся. Привычка играть роль Сущностей стала естественной необходимостью. Плюс жесточайшая конспирация… и мы прекрасно сливаемся с обитателями вашего Мира. За исключением самых злобных. Они нас чувствуют и мерзко так нюхают, если мы рядом. Их мы стараемся обходить, ни в коем случае не связываться с ними.
- Настасья Сергеевна, но как вы попали в наш Мир изначально? Зачем терпите такие сложности вдали от людей?
Настасья Сергеевна сделала завершающий глоточек, слегка улыбнулась.
- Так получилось, давно… - сказала она задумчиво. – Теперь вроде и менять ни к чему. Спасибо, детка, вкусненько.
Настасья Сергеевна поставила пустую чашечку на стол. Азалию осенила невероятная догадка.
- Любовь! Вас привела сюда любовь! – восторженно заявила она.
- Ты догадлива, деточка! – разулыбалась Настасья Сергеевна. – Когда-нибудь я расскажу фантастическую историю моей любви к мужчине Сущности. А сейчас речь не обо мне, а о вас с моим дорогим племянником Кристианом.
- Как вы узнали, Настасья Сергеевна? – Азалия смутилась.
- Очень просто, детка! Утром посмотрела интервью с господином Префектом в моей любимой урешней передачке. Уж так он расписал, как юная Сущность (это – ты!) умудрилась обработать сложнейший Объект на Земле. Слушаю я его, а я всегда внимательно слушаю, когда дело касается родной планеты, и понимаю, что речь идет не больше, не меньше, как о моем племяше. Быстро – в Портал, на Землю. Там через своих вышла на Кристиана, от него сердешного узнала про Наташеньку…
Настасья Сергеевна замолчала.
- Вы виделись с Кристианом? Как он? Он помнит меня? Что он говорил обо мне? – вопросы буквально лезли один на другой, и каждый был для Азалии самым важным.
- Раз я здесь с тобой, значит, я видела Кристиана, и он рассказал мне о тебе. Скажу больше, это Кристиан послал меня к тебе, детка, - сказала Настасья Сергеевна.
Азалия засветилась от счастья. Она захлопала в ладошки и тихонько завизжала от радости. Кристиан помнит её! Думает о ней! Ура! Ура! Ура! Азалия подбежала и расцеловала Настасью Сергеевну в обе щеки.
- Я хочу к нему! Мне надо его увидеть и сказать… - задохнулась Азалия.
- Это сейчас лишнее! – строго прервала Настасья Сергеевна. – И очень опасно для всех!
- Настасья Сергеевна, миленькая! – не слушала никакие доводы Азалия. – У вас есть Портик на Землю в ночное время, чтобы мне вернуться к утру? Никто ничего не заметит. Я тихонечко. Шасть туда-обратно!
Азалия бухнулась перед Настасьей Сергеевной на колени, слезы катились по щекам. Она была до боли в сердце жалкой, напоминающей маленького несчастного зверька.
- Детка, я не всё тебе сказала, - Настасья Сергеевна попыталась поднять Азалию с колен, - Кристиан… он сейчас не в самой лучшей форме… Он, ну, как бы тебе объяснить попроще, с катушек слетел бедняга! Смерть мамы, твой побег… Он тяжело всё переживает!
- Мне надо к нему… - зачарованно промолвила Азалия.
Она начала оседать на пол. Азалия представила мучающегося, сходящего с ума в одиночестве своего любимого Кристиана, и силы стали покидать её.
- Ох! – произнесла Настасья Сергеевна и добавила решительно – Пошли, детка! Нарушим все правила любви ради!
Азалия встрепенулась. Выпила залпом стакан холодной воды.
- Я - готова!
Женщины вышли потихоньку из дома. Портал, через который предстояло безопасно переместиться, чтобы не нарваться на Лихомань и Удава, находился в том же Парке Затмения недалеко от аттракциона «Каруселька». Работал он исключительно в ночное время, и сейчас это время приближалось к намеченному часу 2-03. Торопились и не замечали, как за ними, прячась в тени домов и деревьев, крадется Пашка-плохиш. Когда женщины приблизились к Парку, Пашка сделал короткий звонок по мобильнику.

Эпизод XX

Азалия, стараясь не отставать от Настасьи Сергеевны, пробиралась по густо за-росшему парку. Они направлялись к месту «Входа» в Портал.
- За мной могут следить, - вдруг вспомнила Азалия и остановилась, со страхом озираясь по сторонам.
- Отступать поздно! Я тебя предупреждала, неслушница! – погрозила пальцем Настасья Сергеевна. – Сделаем так. Спрячемся и постоим тихонько вон за тем детским домиком с нарисованной ромашкой на дверце. Когда Порт засветится, ты бегом пересечешь площадку и войдешь. С твоими длиннющими ногами это буквально два больших прыжка. Даже, если тебя поджидают, ты успеешь запрыгнуть в коридор, надеюсь. На Земле тебя встретят и проводят к Кристиану. Назад вернешься через другой Порт, наши на Земле передадут его координаты к утру. Я позабочусь об этом. Ох, неспокойно как-то - неладное мы затеяли, я-то дура старая повелась. Не было бы беды!
Настасья Сергеевна вгляделась в ночь, сощурив глаза. Азалия тоже внимательно изучала темноту вокруг. Ни шелеста, ни звука.
- Кажется тихо, - прошептали друг другу.
- Счастливо, детка! Вернись к утру! – попрощалась Настасья Сергеевна.
Азалия крепко сжала её руку. Было 2-02. Портал засветился. Настасья Сергеевна слегка подпихнула Азалию, и та сделала прыжок к светящемуся «Входу». Она была всего в секунде от Портала, когда в глаза ударил свет мощного фонарика, а сильнейший боковой удар сбил её на землю. Азалия со всего маху рухнула вниз, прервав полет в прыжке. Очень больно ударилась и по инерции пропахала дорожку в старой опавшей листве. Но боль от удара о землю была ни что по сравнению с той, которую она испытала следом. Кто-то схватил её сзади за длинные волосы и поволок подальше от светящегося Порта. Азалия закричала, когда её за волосы оторвали от земли. Сквозь туман слёз, непроизвольно брызнувших из глаз, Азалия различила плавающую рожу Удава с ужасным звериным оскалом. Фонарик светился в руке у Пашки.

Всю эту страшную сцену наблюдала Настасья Сергеевна из-за детского домика. Когда Удав зашел за спину Азалии и четким движением накинул ей на шею удавку, Настасья Сергеевна потеряла сознание и упала бесформенным мешочком. Она не слышала окрик Лихомани: «Стоп!», не видела, как ослабил удушье Удав, как он подхватил обмякшее телко Азалии, перекинул как скатанный в рулон коврик через плечо и понес к машине.
- Где же старуха? Проверь! – приказала Лихомань Пашке и вручила ему кусок стальной трубы. – Найдешь, забей старую мразь!
Лихомань поспешила за Удавом. Обернулась. Пашка не трогался с места, тупо взирая на трубу. Лихомань вернулась, влепила Пашке подзатыльник, приличный, надо сказать.
- Домой доберешься сам, ждать не будем, - заявила она противным голосом. – Действуй, растопыра!
Развернулась и пошла к машине.
- Тварь дрожащая! Амёба бесхребетная! Трясучка мерзопакостная! – шептала Лихомань себе под нос, обругивая Пашку. – Тьфу!
Тем временем Удав дотащил бесчувственную Азалию до машины, спрятанную в кустах. Открыл заднюю дверь и небрежно кинул девушку на сиденье. Тонкая лямочка легенького платьица соскочила с левого плеча, густые волосы рассыпались в стороны, и Удаву открылась обнаженная грудь. Упругий небольшой бугорок с розовой пимпочкой на вершине трудно было назвать женской грудью, но Удав почему-то не мог оторвать от него взгляд. Он застыл, склонившись над Азалие,й и не вылезал из машины. Удав давно (да никогда!) не испытывал таких мощных чувств. Мужское начало взыграло не на шутку. Он забыл обо всем на свете, только нежная розовая пимпочка так близко от пересохших губ.

Грубый пинок в торчащую из машины задницу привел Удава в чувство. Удав вы-нырнул наружу. Сзади стояла Лихомань. Она мельком кинула взгляд в открытую машину. Подозрения подтвердились. Ей стало предельно ясно, ЧТО задержало Удава внутри в неловкой позе. Лихомань продолжила наказание за непростительную провинность. Она влепила сногсшибательную оплеуху Удаву, от которой он не устоял и шлепнулся на землю. У Лихомани не было слов, одно яростное шипение и брызжущая слюна. Удав поднялся, держась за ухо и щеку, встал перед разъяренной фурией и начал ржать, нагло и обидно. Потом размахнулся и залепил ответную пощечину. Лихомань отлетела от неожиданности. Секунду она соображала, потом кинулась на Удава, завизжав тонюсеньким голосом. Он схватил её практически на лету, обхватив двумя руками, как клещами. Верхняя часть Лихомани оказалась парализована, низ извивался, брыкался, пинался. Борьба происходила при полном молчании, не считая скрипа зубов и сопения.

Удав вдруг зажал рот Лихомани грубым неистовым поцелуем. Она ещё сопротивлялась в бешенстве какое-то время, потом затихла, обмякла, повисла черно-белой тряпочкой. Затем её накрыла неожиданная страсть. Когда поцелуи любовников достигли своего пика, и им нечем стало дышать, Лихомань вырвалась и начала срывать с себя одежду. На землю полетели черный пиджачок и белая блузка от кутюр. Прямую супер узкую юбку Удав разорвал сам по шву от боковой шлицы. Лихомань улыбнулась истерзанными в кровь губами и предстала перед Удавом в кружевном белье, черных чулочках на подтяжках и в туфельках на высоком каблуке. Она была край как привлекательна для раззадоренного страстью мужчины. Сделав неприличное движение шикарным телом, Лихомань поманила пальцем Удава. Он набросился на неё диким зверем. Лихомань взвыла. Они занялись каким-то безумным ненасытным сексом. Начали на капоте машины, потом скатились на землю, не замечая неровностей поверхности, колючек в траве и укусов муравьев. Казалось, любовники рвут друг друга на части. Особенно неиствовала Лихомань. Она разодрала в клочья рубаху Удаву своими длинными загнутыми ногтями, впилась в обнаженную кожу на спине. Из свежих царапок сочилась кровь и Лихомань чувствовала её будоражащий запах, разгораясь с ещё большей силой. Удав старался не отставать от партнерши с той лишь разницей, что весь его пыл был основан на неисчезаемом видении розовенькой пимпочки на маленькой грудке, которая напрочь затмевала роскошную силиконовую грудь идеальной формы. По ночному парку раздавались ужасающие звуки – рычание вперемежку с урчанием, крик, сходящий на визг, дикое завывание и сладостное страдание. Это были Сущности-дьяволы во всей красе!

Удав и Лихомань разжали объятья и раскатились, пытаясь отдышаться и восстановить нормальный ритм сердец, готовых выпрыгнуть из груди каждого. Отдохнули. Натянули на себя одежду, превратившуюся в лохмотья. Перед тем, как сесть в машину Лихомань выдернула из-под ног Удава пыльный коврик и бросила его на Азалию, чтобы прикрыть обнаженную часть тела. Это была своеобразная месть. Лихомань с презрением посмотрела на лежащую без чувств девушку и села на переднее сиденье.
- Ко мне? – ухмыляясь спросил Удав.
Лихомань сунула ему шиш в нос. Они тронулись. Удав понял, что везти пленницу надо в особняк Лихомани и взял курс. Лихомань задумалась. Удав искоса поглядывал на неё. От сосредоточенности лицо Лихомани стало злым и старым. О чем она думала? Наверное, куда пристроить девку,  и что делать дальше с этим добром, куда применить для пользы дела. Но он ошибался. Лихомань думала о нем об Удавушке. Удава надо было менять.  Нереальное удовольствие, которое он ей только что доставил, не перекрыло страшную обиду, причиненную ей как женщине, противопоставив ей, великой Лихомани, другую. С Удавом покончено. Решено. Это была его последняя гастроль, отдать должное, очень даже…  Подробности его отставки она продумает до утра, лежа в постели.

Как только Лихомань приняла твердое решение насчет Удава, она повеселела. Стала улыбаться и разговаривать ни о чем. Шутила. Ни слова об Азалии. Потом, потом… Она всё придумает.

Азалию выгрузили из машины. Чудесные волосы, нежное тело и платьице засЫпал песок с подножного коврика. Лихомани нравилось это безобразие. Она приказала Удаву отнести «грязную потаскушку» в подвал и запереть. Удав исполнил это под неусыпным контролем Лихомани. Азалию бросили на пол. Она так и не пришла в себя. Удав хотел оставить ей начатую бутылку воды, но Лихомань не разрешила.

Распрощались, едва кивнув друг другу. Лихомань смотрела на Удава надменно, свысока, холодным уничижающим взглядом. Удаву это очень не понравилось, но он не стал ничего выяснять. Только крепко задумался, почувствовав неладное.
Лихомань привела себя в порядок, нарядилась в чистое домашнее и брякнулась в постель. Надо было напрячь всю свою интриганскую сущность и разработать к утру план. Она прикрыла глаза и принялась за дело.


Эпизод XXI

Настасья Сергеевна очнулась. Она села, прислонившись спиной к стенке детского домика, завертела головой, ничего не понимая. Потом постепенно стали выплывать картины произошедшего. Наталья Сергеевна вспомнила всё в подробностях. Слезы катились у неё по щекам, она была на грани помешательства. Спасало то, что Настасья Сергеевна понимала, что никто кроме неё не сделает то, что предстояло сделать. Надо сообщить Кристиану о гибели Азалии и обязательно отомстить убийцам, вывести их на чистую воду. Как она это будет делать, Настасья Сергеевна пока не знала.

Она услышала осторожные шаги. Кто-то перемещался как будто кругами, шаги то затихали, то приближались вновь. Она увидела луч фонарика, бегающий из стороны в сторону. Ищущий луч.
- А-а-а… - вздохнула с ужасом Настасья Сергеевна и закрыла рот рукой, чтобы не крикнуть от страха.
«Это же меня ищут, чтобы убрать как свидетеля» - пронеслось в голове.
Чувство самосохранения подтолкнуло Настасью Сергеевну спасаться. Она по-ползла на четвереньках вокруг домика, прячась от фонарика. Найдя вход в домик, залезла внутрь и сжалась там в комок. Шаги приблизились. Через щели между дощечками, из которых был собран незамысловатый домик для игр, Настасья Сергеевна видела шныряющий свет фонарика. Видимо, след от её лежащего тела привлек внимание ищущего свою жертву. Он остановился и долго светил фонариком в одно место, потом начал крадучись обходить домик по следу, оставленному уползающей Настасьей Сергеевной. Это был конец!
- Ну, и что? – спросил тихий голос. - Вот так она ползала, ползла… по кругу что ли ползала, путала следы, как удирающий заяц? По идее, должна была отпрыгнуть в сторону, чтобы сбить с понталыку.  Пойдем, посмотрим…
Шаги удалились. Женщина быстро, насколько смогла, выбралась из домика и за-торопилась в кусты, в темноту. Дыхание заходилось от волнения и физической нагрузки. Она была уже не девчушка для столь опасных игр. Настасья Сергеевна опустилась на землю.
- Показывай, олух! – услышала она другой взрослый мужской голос.
Снова послышались торопливые приближающиеся шаги.
- Вот, только не надо обзываться! – зло засопротивлялся первый моложавый голос.
К домику подошли двое. Настасья Сергеевна узнала их – пацан с фонариком, который, скорее всего, навел на них с Азалией и убийца, который задушил Азалию у неё на глазах.
- Здесь! - пацан осветил фонариком место. – Потом след вокруг домика… Вот!
Двое обошли домик.
- Внутри смотрел? – спросил мужчина.
- Не-е-т… Не помню… Кажется смотрел… - неуверенно ответил пацан.
- Ох, и лох ты, Пашка! Кажется… не помню… - мужчина замахнулся на Пашку.
Тот присел, увернувшись от затрещины. Посветил фонариком внутрь домика.
- Никого тут нет, Удав! Да и не было, я вспомнил, я точно смотрел! – уже уверенно начал врать Пашка.
- Может, и не было близко никого? Может, старуха и девка расстались на входе в парк? Может, старая не поперлась к Порталу? – начал сомневаться Удав.
- Точно не поперлась! – поддакнул Пашка. – С чего бы ей за молодой таскаться!
- А вдруг, да поперлась, и видала всё? Она ж свидетель, понимаешь, свидетель. Донесет, куда след, не отвертеться нам всем. Искать надо!
- Удав, я больше не могу! Я устал, я спать хочу! Нету её тут, зуб даю! – заныл Пашка.
- Да, не транди ты! – грубо оборвал Удав причитания Пашки. – Свидетелей оставлять опасно. Вдруг старуха сидит сейчас в кустах и наблюдает за нами.
Удав обвел орлиным взглядом ближайшие кусты. Как он был прав этот убийца со сверх чувствительной чуйкой! Настасья Сергеевна чуть не закричала.
- Ладно! Твоя взяла! Будешь наблюдать старуху у её дома. Если что, там её пришпилим, найдем способ! Давай по домам.
Они постояли ещё немного на детской площадке. Пашка не гасил фонарик и периодически ощупывал им окрестности, чем очень пугал итак в конец напуганную Настасью Сергеевну.
- А что с девахой-то? – спросил Пашка.
Настасья Сергеевна напряглась, превратившись в острый слух, пренебрегая опасностью подалась вперед, чуть не вынырнув из куста.
- Жива красотуля! – усмехнулся Удав. – Лихомань  пристроила её к себе в под-вал. Вроде я не сильно её придавил, ан нет, сознание потеряла и так в бессознанке свалили её в подвальчик, оклёмываться.
- А дальше? – заинтересовался Пашка судьбой классной девки. – Она же теперь знаменитость, её искать будут.
Удав не ожидал от Пашки логических выводов и с удивлением взглянул на него. Да он не такой уж и непроходимый лошара! Приглядеться к нему надо, последить.
- Это не наша забота теперь. Лихоманка пущай думает, да решает. А мы завсегда исполним! Пошли, забьем Портал, затомпонируем. Потом я спать-отдыхать, а тебе к бабке на пост, наблюдать! – велел Удав.
Пашка скуксился. Провести утомительную ночь в засаде у дома старухи ему не улыбалось. Но это было лучше, чем гонять по парку всю ночь в поисках нежелательного свидетеля. А уж забивать ржавой трубой старушку – вообще беспредел! Нет уж, увольте! По части устранения, ликвидации у нас Удавчик, вот и пусть действует! Пашка быстро зашагал вперед, пока Удав не передумал и не переиграл.

Настасья Сергеевна наконец вздохнула полной грудью. Азалия жива! Ради этого стоило потерпеть укусы муравьев, сидя на их пирамидальном жилище. Да, Азалия жива, но пока в смертельной опасности! Девушку надо спасать. К кому же кинуться за помощью? В особняк Лихомани она вряд ли проникнет без чей-либо помощи. Настасья Сергеевна поняла, что много не нарешает, сидя на муравейнике. Домой ей нельзя, там её уже пасет Пашка. Надо подаваться к своим, людям. Там и приютят и совет дельный дадут. Она пошла в другую сторону, выбираться окольными путями из парка.

«Бедная Азалия, бедный Кристиан! Как они?» - думала старушка на ходу и обливалась горючими слезами.
Бедная Азалия пребывала в бессознательном состоянии на полу подвала в особняке ненавистной Лихомани, которая в эту минуту решала её судьбу. А бедный Кристиан лежал одетый на постели, не спал, таращился в потолок. Каждую ночь он ждал Азалию. Отрубался под утро. Еле поднимался и тащился на работу, которая совершенно перестала его интересовать. Для многих окружающих майор Ти слетел с катушек, повредился умом после смерти мамы. Правда, его еще кое-как терпели, но обстановка вокруг чокнутого майора нагнеталась. Кристиан становился всё более неуправляемым. Он поругался практически со всеми сослуживцами. Начал, естественно, с самых близких и преданных друзей. Не многие отважились терпеть его выкрутасы и постоянно прощать. Первое время Кристиан все же осознавал, что незаслуженно обижает людей, и просил прощение, после приступов «дури». Потом перестал. Обижал, скандалил, приматывался и, в результате, безжалостно расставался с друзьями и коллегами по работе. Особых угрызений совести не чувствовал. Он вообще мало, что чувствовал теперь. Всю его безрадостную жизнь заполнило одно большущее чувство горя от потери мамы и чувство безграничной печали от расставания с любимой Азалией. Оказывается, в них был смысл его жизни. Удивительно, но когда они были рядом, он этого не понимал. Теперь он утерял этот смысл. Он всё чаще задавал себе страшный вопрос, а стоит ли жить дальше, бессмысленно и мучительно?

Кристиан немного встрепенулся после встречи с тетушкой Настей, маминой се-строй. Она что-то ему наобещала про Азалию и пропала. Ни слуху, ни духу. Кристиан поднялся и прошел на кухню. Он подошел к холодильнику и вперился в сену за ним. Кристиан часто заставал себя на этом месте за этим занятием. Он не считал, сколько времени мог потратить на ожидание чуда. Каждый раз он выходил из транса и давал себе обещание не пялиться попусту на глухую стену, но возвращался к ней вновь и вновь.

Кристиан оторвал обреченный взгляд от стены и достал из бара виски. Большими глотками опрокинул в себя полбутылки. Оставил открытую на столе. Поплелся в спальню,рухнул на кровать и вырубился до утра. Встал крайне тяжело. Первое желание было никуда не ходить, гори оно всё синим пламенем! Он начал окунаться в дрему. Поднял его звонок мобильного. Мельком подумал, что надо сменить зуммер на более тихий и мелодичный, на хрена эти ёкания в сердце каждый раз, как звонит телефон! Но трубку всё же снял, звонил Костя.
- Шеф, что сегодня? Где собираемся? – спросил Костя, стараясь быть обычным, деловым.
Кристиан чудил и со своими напарниками. С ними-то как раз больше обычного. Ребята из чувства солидарности и уважения стонали, но терпели. Работа по агентству медленно загиналась. Кристиан практически бросил всё на произвол судьбы. Ему было не интересно расследовать, раскручивать, вылавливать. Ребят он конкретно подводил.
- Нигде! – отрезал Кристиан и бросил трубку.
Костя перезвонил.
- Шеф, кончай! Забыл, мы договорились с клиентом? Сегодня встреча в девять утра. Клиент перспективный, с хорошими бабками. Что ты молчишь, Ти? Давай я заеду, подхвачу тебя и вместе в офис! – тараторил Костя деловым тоном.
Он жутко надоел Кристиану со своим пионерским задором.
- Кость… – отозвался Кристиан жалобно. – Иди в жо…!
Он снова бросил трубку. Опрокинулся на спину. Дотянулся до телефона и отключил его. Зачем менять зуммер, когда все решается гораздо проще, одним нажатием на определенную кнопку. Кристиан заснул.

До него уже никто не дозвонился. Встреча с клиентом прошла скомкано, ребята были не совсем в курсе дел, сбивались и путались. Расстались с клиентом без восторгов. Ясно было, клиента они потеряли. Всеми направились к Кристиану домой, но не пробудили его звонками в дверь. Заволновались. Данька залез по внешней стене и проник через открытую лоджию в квартиру. Открыл Вике и Косте. Стали поднимать Кристиана, назрел серьезный разговор.
Он проснулся. Тупо и даже с ненавистью смотрел на подчиненных. Боялись даже начинать. Потом Вика пихнула Костю, и он решился.
- Ти, давай начистоту! Мы работаем по агентству или как? Может нам проваливать, да и дело с концом?
Команда стояла перед сидящим на постели шефом. Он был с похмелья, неухоженный, растрепанный, помятый, злой, чужой. Когда Костя произнес последний вопрос, Кристиан подскочил.
- Проваливайте, недоумки! Я закрываю агентство! Всех на хрен! – заорал он на пораженных ребят.
У всех в глазах были страх и непонимание. Что случилось с их шефом, доблестным майором Ти? Он был лучшим! Он был другом! Что с ним стало? По тому, как на него смотрели три пары напряженных глаз, Кристиан понял, что делает что-то не то, обрубает последние связующие нити, но он не хотел возвращать всё назад. Ему не нужна их дурацкая дружба, преданность, понимание! На мгновение он задумался и… обрубил!
- Пошли вон! Кто вас впустил? Ага! Незаконное проникновение? Я звоню в полицию! Хотя зачем, я  - сам полиция! – орал Кристиан бешеным тоном.
Данька отпрянул назад, Костя подался вперед, Вика открыла рот, чтобы что-то сказать. Немая сцена с оцепенением действующих лиц.
- Я сказал – вон! Отвяжитесь от меня! Прочь из моей жизни! Ненавижу! – завопил Кристиан совсем уж страшным тоном.
- Пошли! – скомандовал Костя.
Они с Данькой направились к двери. Вика подошла к Кристиану.
- Ну да, ну да! Ты можешь остаться, я трахну тебя напоследок! Помнится, ты так хотела! – Кристиан заржал прямо ей в лицо, да еще показал неприличным жестом, что и как он сделает с Викой.
Вика вылетела из спальни, спотыкаясь промчалась по прихожей, выскочила из квартиры, не стала вызывать лифт, прыгая через три ступени понеслась вниз по лестнице и, захлебываясь рыданиями, выбежала на улицу. Она спряталась, чтобы ребята не догнали её. Они выбежали вслед за ней, но Вику не увидели. Пометались из стороны в сторону. Никого.
- С шефом надо что-то делать! – сказал Данька.
- Я – пас! – ответил Костя и ушел быстрым решительным шагом.
Данька ещё потоптался и тоже побрел со смурной мордочкой. Когда он скрылся, Вика вышла из укрытия и зашагала прочь от дома Кристиана, который причинил ей сегодня невыносимую боль. Эта душевная рана не заживет у неё всю жизнь, и вспоминая этот жуткий эпизод, Вика всегда будет плакать.

Кристиан остался один. Он не знал радоваться ему или горевать. Кристиан не осознавал, он потерял что-то важное, большое или приобрел желанное освобождение от зависимости кому-то быть необходимым, за кого-то решать и быть ответственным. Второе ему нравилось больше. Приобретенная внутренняя свобода перевешивала мерзкую жалость со стороны друзей. Ну, а насчет чего-то большого, важного, чем были эти люди в его жизни… Кристиан задумался. Ну, обрубил, так обрубил! Хватит об этом! Он пошел на кухню и выглокал остатки виски. Теперь спать.