Джозеф Филпот. Царство, сокрытое от мудрых

ЦАРСТВО, СОКРЫТОЕ ОТ МУДРЫХ И ОТКРЫТОЕ МЛАДЕНЦАМ
Джозеф Филпот (1841)
http://www.truegospel.net/Philpot/137.htm

В то время Иисус сказал: Я благодарю Тебя, Отец Небесный, за то, что Ты сокрыл сие от мудрых и разумных и открыл младенцам
Мтф.11.25

Многие выражения, исшедшие из уст Иисуса, когда Он пребывал на земле, нельзя правильно понять, если мы не учтем, Кто такой Иисус. Такие слова могут быть поняты только тогда, когда мы имеем духовный взгляд на Него как на объединяющего в Своей славной Личности две различные природы. Он существует как Эммануил, С нами Бог, Бог воплощенный, взявший в союз с Самим Собой святую   человеческую природу, которая была рождена от Святого Духа в утробе матери Девы Марии. Итак, когда мы рассматриваем Христа как святого Человека, и как такового как Слугу Отца, согласно словам: "Вот, Раб Мой, Которого Я поддерживаю, Избранный Мой, Которым восхищается душа Моя" (Ис.42.1 KJV) - то  мы можем понять некоторые из тех выражений, которые Он использовал, и которые было бы совершенно необъяснимы, если бы мы смотрели на Него просто как на Бога, одного с Отцом в сущности, славе и силе.
Все это было частью Его обязательства согласно завету стать Человеком, как говорит апостол: "принял образ раба и стал как человек" (Фил.2.7). И частью этого образа раба было то, что подчинение Слуги соединилось в Нем с благоговением и привязанностью Сына.  Как Слуга Он заключил завет, чтобы подвергнуться искушениям и страданиям, и в них научиться покорности, как говорит апостол: "Хотя Он был Сыном, Он научился повиновению через страдания" (Евр.5.8 KJV). Так что хотя Он не отложил совсем Своего Божества, взяв нашу природу в союз с Ним, в Своем пребывании на земле Он чувствовал и говорил не столько как Бог, сколько как Человек,  и поэтому, имея в виду Свои отношения с Богом как Слуги завета, и все же будучи Сыном, Он использует выражения, которые не могут быть вполне последовательными, если бы Он рассматривался только как Бог по существу, как Второе Лицо славной Троицы. Например, Он сказал в тексте: "благодарю Тебя, Отец, Господь небес и земли, потому что Ты сокрыл все это от мудрых и благоразумных, и открыл младенцам".
Такое выражение, если толковать его последовательно, может рассматриваться только как исходящее из уст Иисуса как Слуги Отца, так как поскольку Он Бог, Его воля и сила идентичны с волей и силой Отца, ибо Он и Отец одно. И поэтому, когда Он благодарит Отца за то, что Он сокрыл "от мудрых и благоразумных", Он говорит не как Тот, Кто был равным и совечным Отцу, не как единый с Ним по сущности и равный Ему в славе, но Он говорит как человек, а потому как человек подчиняется праведным устроениям Божьим, поклоняясь как Слуга владычеству Божьему, и как таковой Он полностью доволен всеми проявлениями суверенитета Иеговы.
Апостол говорит: "Мы имеем ум Христов" (1 Кор.2.16). И если мы с вами будем мыслить как апостол, то  мы будем привлечены время от времени к той же ситуации, в которой был Иисус, когда Он произнес эти слова. Божественная власть не будет для нас суровой, отталкивающей доктриной; она не будет тем, от чего мы отвращаемся от ужаса, это не то, против чего мы сражаемся с враждой, и также не нечто загадочное и непонятное, с чем не знаешь что делать. Ибо если у нас есть ум Христов, если образ Иисуса   запечатлелся на нас, и у нас есть некоторое опытное знание Христа, Которого мы приняли в наши сердца как нашего Бога и Спасителя,  мы будем приведены Духом Божьим к тому состоянию, в котором Он был тогда как Человек, и мы сможем сказать по крайней мере время от времени, как Он был способен сказать: "Я благодарю Тебя, Отец Небесный, за то, что Ты сокрыл сие от мудрых и разумных и открыл младенцам".
Все те, кто сражаются против Божественной власти, стреляют стрелами презрения и ненависти в избрание святых прежде времен, в предопределение всех событий, в конкретное и личное искупление всей Церкви Божьей через пролитие Крови Иисуса, и в истинную и уверенную стойкость избранных к вечной славе, все, кто борется с этими учениями и стреляет стрелами злой вражды против них, несут печать того, что они не имеют ума Христова, что они не находятся под духовным научением, что они не приведены к истине, как она есть в Иисусе, что они не идут по тому пути, по которому шел Сын Божий, и не следуют по стопам Иисуса, пока Он скитался здесь, на земле.
Теперь мы, с благословения Божия, посмотрим сегодня вечером на эту истину, пред которой Сам Иисус преклонялся всеми чувствами Своей человеческой души, перед которой Он как Человек падал ниц со всем тем благоговением, которое царило в Его человеческой природе, и за что Он благословил и прославил Бога не только как истину, но и за проявление и открытие этой истины. Мы посмотрим на этот текст внимательно, выделив те моменты, которые, видимо, предстают нам в наиболее ярком свете.
I. Мы найдем тогда значение некоторых образов в этом тексте, а именно, от кого некоторые истины были сокрыты, и это произошло по владычеству Божьему, по особому вмешательству и промыслу Иеговы; и они сокрыты не просто на путях провидения, но прямым действием Бога, Который Сам скрывает их. В тексте говорится о двоякого рода людях, от которых таинственно скрыта Божественная истина, в ее реальности, в ее силе, вкусе и сладости. Один такой род людей носит имя "мудрых".  Слава Божия изливает презрение на человеческую мудрость и сводит ее до нуля, чтобы поймать мудрых на их собственном лукавстве, сбросить в прах все. что человек боготворит. чем он возвышает себя и что он любит и обожает. Если есть вещь, которую в наши дни боготворят больше других, то это мудрость твари. Если есть идол, поклонение которому мир, лежащий в нечестии, разделяет с миром пустого исповедания больше других,  Вил, пред которым падают и которому поклоняются все кто хочет, то это человеческая мудрость.  Но этот текст Священного Писания наносит прямой удар жизненной силе мудрости твари, он повергает этого  идола в прах, и как Дагон не мог стоять перед ковчегом завет, так вся человеческая мудрость должна пасть перед этими словами Сына Божия.
1. "Как представляется, "мудрые" в этом тексте - это в основном те, кто стремится познакомиться с Божественной истиной посредством осуществления своих естественных способностей. Я думаю, что мы едва ли можем понимать под "мудрыми" мирских мудрецов, ибо это те, кто кажется религиозно мудрым. Что касается житейских мудрецов, то они обычно не вмешиваются в эти дела. Евангелие им просто не интересно; в их понимании оно не стоит даже того, чтобы его презирать. Это вещь, которая настолько отталкивает их чувства, что они предпочитают вовсе не замечать ее и относиться к ней так, как если бы ее просто не было. А потому слово "мудрый" здесь кажется, указывает не столько на тех, кто мудр в этом мире его мудростью, сколько на тех, кто стремится привнести мирскую мудрость в дела Божьи, внести в Божью истину человеческие рассуждения. В таком случае Бог скрывает Свою реальность, ее проявления и силу, от всех, кто вводит свою плотскую мудрость в дела Божьи. 
 Воистину, в религии есть определенные вещи, которых может достичь человеческая мудрость. Человек, рассуждая на основании доказательств, может быть убежден в истинности откровения; сравнивая Писание с Писанием и приводя многочисленные тексты, он может быть полностью убежден, в своем естественном суждении, в истинах доктрины благодати. Он может видеть избрание, предопределение и все учения, связанные с Божественным владычеством, ясно раскрытыми в Писании, и также дать свое непоколебимое согласие на них.  Он может глубоко чтить их, не слушать служителей, которые их не проповедуют, он может общаться только с теми, кто исповедует их; он может писать книги в их защиту; он может поддерживать самые сильные аргументы из Слова Божия, что они истинны, но жить и умереть совершенном невежестве о том, чтобы они стали известны его душе через особое откровение.
Нет ничего, что более действенно ослепляло бы людей для силы вечной жизни, чем это введение плотской мудрости в Божественную истину. Большинство людей весьма действенно обманывает себя, когда убеждает себя посредством естественного суждения в истине учений о благодати, и все же не хватает того духовного научения, посредством которого эти истины с Божественной силой приходят в их души. Человек, кажется, вооружен броней доказательства против всех стрел осуждения; ибо он говорит: я не обманутый арминианин, я не исповедую ошибок, мое суждение ясно, я стою на основании истины; я прекрасно понимаю то, что я слышу с кафедры; я верю самым четким образом,  что у Бога есть Свои люди; я полностью убежден, что Христос умер только за избранных. И таким образом человек облекается в доспехи, которые он создал сам своими силами, но, не получив оружие от Бога, он подменяет его самоделом и получает вместо железа солому, а вместо латуни гнилую древесину. Вместе с тем стрелы обличения отскакивают от этой защиты и никогда не затрагивают такого человека и не ранят его совесть.
2. Но перейдем к другому роду людей, которые упомянуты здесь под именем "разумных". Представляется, что они отличны от "мудрых". Благоразумный человек - это тот, кто всегда ведет себя так, как это соответствует его мирским интересам. Он всегда скажет, что не склонен к крайностям. Ему не нравятся любые взгляды, которые каким-либо образом мешают его мирским перспективам. Он умеренный человек. Он любит находить средний путь между крайностями. Он не склонен ни к чересчур высокому, ни к низкому настрою. Он будет с большой заботой избегать исповедовать любое религиозное мнение, которое может привести его к каким-либо упрекам,  и еще будет иметь особое внимание к своему нравственному характеру, чтобы не быть запятнанным, ибо он не должен повредить своей мирской репутации. Поэтому его цель состоит в том, чтобы иметь столько религии, сколько нужно, чтобы ублажать его совесть, такое исповедание, которое исключить любые убеждения, способные упрекнуть его, и при этом избежать трудностей, испытаний и жертв, которых всегда много верных последователей Агнца. Таким образом, с величайшей изобретательностью и осторожностью, как извивающаяся змея, такой человек будет избирать то, что всегда сохранит его от преследования, противостояния, презрения, трудностей и жертв, и при этом он также будет держаться в стороне от всего, что может запятнать его характер и испортить мнение людей о нем, и попытается сохранить расположение со стороны мира.
Таков благоразумный человек, который говорит, что он не узколобый фанатик, не суровый судья других, не тупой цензор, готовый осудить всех, кто не таков, как он, но универсальный филантроп, готовый к вселенскому милосердию, исповедующий религию, желающую примирить все секты и партии, и при этом отделенный от распущенности наших дней и готовый к  серьезной религии. Таков набросок вашего благоразумного человека. Но он - тот, от кого Бог скрывает Свою правду. Его благоразумие - это не что иное, как мудрость плоти. Оно, по большей части, возникает из сатанинского заблуждения. Его очень гладкий и правдоподобный язык - это только излияние земного сердца, и вся его мягкость на самом деле есть не что иное, как отвращение к чистому Евангелию Иисуса Христа. Это предпочтение себя самого и собственных мирских интересов всему остальному выдает мирской характер идолов, пред которыми он склоняется вместо Креста Господа Иисуса. И тогда со всем его благоразумием он в глазах Божиих просто   глупец, потому что он лишен той духовной мудрости, которая делает человека " мудрым к спасению", и как бы он ни пытался устроить свой путь, как бы ловко ни направлял свои шаги, в конце он найдет только ад. Он может очень ловко маневрировать на земле, и избежать всего, что является отталкивающим для его плотского ума, но есть Тот, Кого он не может избежать, есть суд, что созревает для него, и конец всей его мудрости - смерть вечная.
3. Но прежде чем мы продолжим размышлять о том, что Бог скрывает от мудрых и благоразумных, мы посмотрим на другую фигуру, которая описывается в этом тексте - на младенца. "Ты сокрыл сие от мудрых и разумных и открыл младенцам". Эта фигура, о которой идет речь, является антиподом, прямой противоположностью всему тому, что мы описали, ибо это тот, к кому Господь милостиво снисходителен, чтобы открыть те вещи, которые Он сокрыл от других.  Духовный младенец - это тот, в ком Дух Божий работает в его сердце, и кто в опыте своей души испытал то, по сравнению с чем красота естественного ума является пустым обманом.
Первая особенность младенца - это его беспомощность. Духовный младенец, который противоположен мудрым и разумным - это тот, кто Духом Божьим, действующим в его сердце и совести, доведен до состояния беспомощности перед Богом. "Мудрый" может претендовать на истину, используя силы естественного интеллекта. "Благоразумный" может искать, как пройти между скалами и мелью, чтобы сохранить дорогую ему репутацию.  Но младенец беспомощен в этих вопросах; он не имеет никаких попыток понять истину природным умом, и у него нет благоразумия, чтобы использовать знания в интересах своего доброго имени, но он совершенно беспомощен в Божественных делах. Он чувствует, что у него нет силы даже пошевелить пальцем, чтобы избавиться от будущего гнева, что от природы в его сердце нет ни атома того, что приемлемо  для Бога, что у него нет сил, чтобы поднять даже вздох к Иисусу, даже   произнести слово, которое Бог будет слушать с одобрением, никакой мудрости, чтобы хотя бы представить себе мысль, которая будет приятна в Его глазах. Он стоит в осознании этого на краю погибели, и он уже не в состоянии отодвинуться подальше от пропасти, которая лежит под ним, как человек, связанный по рукам и ногам и оставленный на скале, который боится, что порыв ветра или движение его тела сбросит его вниз в бездну. 
Но еще одна поразительная особенность младенца - это неведение. Тот, кто лежит на коленях своей матери, не знает о путях мира, не знает устройства сердца человека, чужд всяких знаний, необходимых для жизненного положения, которое нам предстоит занять в будущем. Мы приходим в мир невежественными обо всем, что  нам необходимо знать. Таким образом, духовный младенец - это тот, кто иногда так глубоко убежден в своем невежестве во всем Божьим, что ему кажется, будто он никогда не знал ни одной истины, был совершенно лишен Божественного учения, как будто у него было ни атома благодати в его душе, как будто он никогда не был духовно приведен к "истине, как она есть в Иисусе", посредством Святого Духа в его сердце и совести. Он чувствует себя неспособным руководить собой на любом пути, лежащем перед его взором, понять на опыте любой текст Священного Писания или духовно войти в любую истину Божью, неспособным реализовать свой личный интерес к любой из тех благословенных истин, которые являются утешением Церкви Христовой.
Мы не должны ограничивать понятие "младенцев" буквально детским возрастом. Мы читаем в Мтф.21.15, что "дети восклицают в храме и говорят: осанна Сыну Давидову!". Они смогли ясно понять, если не духовно, по крайней мере, естественно, что Сын Давида вошел в храм. И все же Господь называет их младенцами. "Или вы никогда не читали, - говорит Он, - что сказано: "Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу"? Таким образом, если мы поймем, что младенцы, о которых говорится в тексте - это не только буквальные дети, мы наблюдаем еще одну заметную особенность в их характере - их готовность к наставлению, стремление принимать от тех, с кем они рядом и кто берет на себя наставлять их. Дети готовы принимать все, что исходит из уст другого. Они  понятия не имеют, что есть такие вещи, как ложь или обманщики, но они склонны доверять тому, что сказано.
Духовный младенец склонен к доверию. Этим он очень отличается и от мирских, и от религиозных мудрецов, которые приносят свое плотское понимание в истины Божьи, и очень отличается от "благоразумного", который может идти по очень извилистому пути, чтобы держаться подальше от всего, что мучает плоть. Духовный младенец учится и потому часто взывает к Господу, чтобы Он прилагал Свою истину в силе к его сердцу; он ищет мудрости из уст Того, Кто один может передать ее, он знает, что не знает ничего как должно, но стремится стремясь получить все свое духовное знание из уст Того, Кто изливает благодать, искренне желает знать Иисуса как свою мудрость, а также как свою праведность.
 Апостол сказал: "Если кто из вас окажется мудрым в этом мир, пусть он станет глупцом, чтобы быть мудрым" (1 Кор.3.18 KJV). Вот истина, которой научается духовный младенец. Он чувствует в часы искушений, во времена бедствий,  что вся человеческая мудрость далека от того, чтобы принести ему облегчение и предоставить ту поддержку, которую он жаждет почувствовать. Он приведен к тому, чтобы понять, что говорит Господь в Ис.28.9: "Кого Он будет учить знанию, и кого Он заставит понять учение? Те, которые отлучены от молока, и взяты от груди". Он глубоко убежден, что если сам Господь не будет говорить к его душе, то Он принесет истину Своим могучим действием в сердце и запечатлеет Свое свидетельство Своей небесной силой, в противном же случае человек не будет знать того, чего он не хочет знать. И в то, что Господь таким образом открывает и делает известным, он безоговорочно верит, как бы трудно, странно и невероятно это ни казалось. Он верит в это властью Самого Господа, имея некую меру веры Авраама, который верил обетованию, что у него должен быть сын,  невзирая на разум, здравый смысл и природу.
Но, может быть, спросят, как этот младенец приобрел такие чувства? Что породило это расположение души перед Богом? Не его собственная воля и устремления его творческой энергии; для человека так же возможно снова войти в утробу матери и стать младенцем, как возродиться новым творением.  Весь образ его духовного существования возникает из откровения Господа ему, что все в творении загрязнено, что вся человеческая мудрость совершенно извращена,  что ничто не устоит в великий день суда, но лишь то, что исходит от Самого Бога. И, следовательно, младенец, будучи приведен в своей душе к тому, что нет мудрости, кроме мудрости Христа, нет праведности, кроме Его праведности, нет никакого спасения, кроме Крови Христа, нет знания, кроме приложения Его правды к душе - только тогда он начинает чувствовать и познает,  имеет ли он какое-либо спасительное знакомство с "истиной как она есть в Иисусе Христе".
II. Но мы переходим к рассмотрению того, какие вещи Бог скрывает от одних и делает известными другим.
1. Работа благочестивого страха в душе является ветвью Божественной истины, которую Господь скрывает от "мудрых и благоразумных" и раскрывает младенцам. Независимо от религиозных знаний или плотской мудрости, или каким бы мирским благоразумием человек ни обладал, если он лишен жизни Божинй в его душе, он лишен действия благочестивого страха, у него нет торжественного трепета или благоговения к Иегове, он никогда не видел своих грехов в свете Божьего лица, он никогда не дрожал от ощущения грядущего гнева, он никогда не падал ниц с благоговейным духом перед глазами ищущего сердце Иеговы, Который видит глубины его души. Но все его знания, и вся его мудрость, и все его благоразумие оставляют его только там, где они нашли его,  плотским, чувственным, мирским, мертвым по преступлениям и грехам. Вся его мудрость никогда не переставала быть поверхностной; она никогда не разрушала корку неверия, чтобы войти через нее в совесть и произвести в ней живые действия с нежным прикосновением рук Божиих. Его знание, его мудрость, его благоразумие касаются лишь ума и никогда не спускаются в глубины его сердца.
И Бог скрывает это действие духовного страха от мудрых и благоразумных. Он не снисходителен, чтобы явить им Себя; Он не показывает им света в Его свете; он не открывает Себя их совести; Он не приходит с силой в их сердца; Он не приходит, чтобы снять их плотских умов завесу неверия и слепоты и явить им, кто они есть; Он не берет их там, где Он взялся за Моисея, в расселине скалы, где прошла Его слава; Он не имеет дело с ними, как он имел дело с Исайей, когда Он явил ему славу Господню в храме; Он не открывает  Себя для них, как Иову, когда  тот "ненавидел себя в прахе и пепле". Поэтому все их знание о Боге является внешним, интеллектуальным знанием, простым использованием своих способностей без каких-либо духовных научений или особых откровений присутствия, силы, славы и величия Бога в их совести.
Но живой младенец в Сионе имеет  страх перед Господом в своей душе как "начало мудрости". А значит, имея этот источник жизни внутри, он проявляет его и в духовных упражнениях. Как говорит пророк: он "благоговейно служит Богу с почтением и благочестивым страхом", он не осмеливается бесцеремонно ворваться в Его святое присутствие. Когда он приходит в свое святилище, время от времени торжественный страх входит в его дух. У него есть чувства Исайи, когда пророк воскликнул: "я человек с нечистыми устами, когда глаза мои видели Царя" (Ис.6.5 KJV), чувства Иакова, когда он испугался и сказал: "Как же страшно это место!" (Быт.28.17), чувства Моисея, когда он стоял перед горящим кустом и снял свою обувь, ибо это место было святой землей, чувства первосвященника в храме в тот таинственный день искупления, когда он входил один и не без крови в святилище, святая святых, и взирал на Шхину, Божественное присутствие как облако на месте милости.
Вот тогда у духовного младенца есть эти упражнения благочестивого страха, о которых плотские мудрецы и мирские исповедующие люди ничего не знают. И хотя самому младенцу временами кажется, что у него нет религии, которую он действительно может назвать духовной или которая удовлетворяет его, но у него есть та нежность и благоговение, которые совершенно не знакомы плотским исповедующим людям, как бы высоки они ни были в своем учении и как бы ни возносились в тщетном доверии.
2.  Но опять же, Бог скрывает от "мудрых и разумных" духовное знакомство с Его законом. У них могут быть естественные обличения, и я знаю, что они есть у многих и здесь, они могут видеть естественным образом, что Бог чист и свят; но они не имеют в своей совести никакого знакомства с духовностью и глубиной Божия закона в руках Духа, как служения осуждения. Если бы они это имели, то это разорвало бы на части их плотскую мудрость. Тот молот Божий сокрушил бы в небытие благоразумие, с которым они стремились найти свой путь. Но у младенца  есть духовное знакомство с глубиной, широтой и высотой святого закона Божьего; в его совести происходит служение осуждения, заставляет его плакать: "виновен, виновен; нечист, нечист, Боже, будь милостив ко мне грешнику!".
3. Но опять же, действия и упражнения живой веры в нежной совести скрыта от "мудрых и благоразумных". Все, что они знают, они могут знать естественно, сравнивая Писание с Писанием, сопоставляя различные тексты и прилагая усилия, чтобы извлечь из них смысл. Но они не знают ничего из действий живой веры, посредством которых истина является в силе, в божественном применении, в духовном Откровении; и таким образом, лишенные живой веры, они не имеют в своих душах никакого познания совершенств Бога, у них нет доступа к духовному поклонению, нет входа в тайны Евангелия, в их сладости и реальности, нет самоотречения и ненависти к себе, как к худшему из грешников и меньше чем наименьшему из вскх святых, они не идут в своей душе к Иисусу с искренними воплями, вздохами, тоской и желанием почувствовать действенность Его искупительной Крови, проявления его славной праведности, и открытие его всепоглощающего присутствия. И они путают свет в голове с жизнью в сердце, головные учения с применением истины к совести, позволяющим получить то, что Бог сказал в Своем Слове, для духовного раскрытия истины как она есть в Иисусе, в силе для души.
4. Но далее, Бог скрывает от "мудрых и разумных" упражнение живой надежды. Они ничего не знают о "надежном и крепком якоре души" и не входят в то, что находится за завесой. Их надежда - это надежда лицемера, которая должна погибнуть (Иов 8.13). Они идут как по болоту и опираются на то, что явно не выдержит (Иов 8.15). Но хорошая надежда дается через благодать; она сестра веры и любви, это та надежда, которая есть "шлем спасения" чтобы покрыть голову в день битвы, надежда, обладателям которой никогда не будет стыдно, та духовная надежда в душе, которую поднимает Бог надежды и в которой мы спасены. В этой надежде плотские и мирские мудрецы совершенно невежественны.  Они ничего не знают о штормах, волнах, бурях, порывах, отмелях, скалистых берегах, и потому им нет дела до якоря. Но якорь не украшение и не бесполезный инструмент, взятый на судно как балласт; его назначение - не дать кораблю разбиться о скалы и уберечь его от разрушения. Такие люди не сталкиваются с сомнениями, страхами, искушениями, трудностями, порывами и бурями, их никогда не бросает по волнам, и они не знают, зачем нужна надежда как крепкий якорь для души, позволяющий войти за завесу.
5. Опять же, Бог скрывает от "мудрых и благоразумных"дыхание духовных привязанностей и излияние Божественной любви,  кооторые Он открывает младенцам. Родители любят своих детей. Когда мать склоняется над младенцем, она с несказанной нежностью целует его тельце в любви ее сердца.  Младенец сладок в ее глазах, ибо это ее потомство. Она дарует ему больше, чем другим, ибо  это младенец, плод ее чрева, которого она любит. Так Бог всей благодати, отец Его дорогой семьи, никогда не дарует Своей любви кому-либо, кроме избранных; Он никогда не вкладывает небесные привязанности никому,  кроме сердец, которые Он готовит для славы; Он никогда не дает предвкушений небесного блаженства, или капель вечного утешения, никому, кроме тех, кого Он возлюбил во Христе прежде всех миров. Никогда Он не вложит Свою любовь, ни капли ее, в сердца "мудрых и благоразумных".
Бог противится гордым, и Он повелевает мудрым издалека, но в сердца Своих беспомощных невежественных детей, ждущих наставления у Его ног, Он вкладывает сокрушение, раскаяние, простоту, смирение и благочестивую печаль, и Он вкладывает в них Свою любовь, ибо, будучи их Отцом, Он возлюбил их любовью, которая простирается от вечности к вечности, которая не знает начала и никогда не будет знать конца, любовью, которая охватывает всех избранных, и нет мер и пределов этой бездне. И Он открывает некую меру этой любви Своим младенцам, сообщая из Своего любящего лона  некоторые капли этой любви в их сердца; и когда эта любовь передается им, она порождает ответную любовь.
6. Но опять же, Он скрывает от "мудрых и благоразумных" все наслаждение сладостью и силой истины. Он дает им лишь букву, и мирские мудрецы подбирают отдельные изречения, как обломки на свалке, и довольны ими.  Все, что они могут видеть - это лишь оболочка истины, но ее суть, сладкое наслаждение, благословенное откровение, мед, молоко и вино евангельской истины - вот то, что Бог скрывает от них; и именно это отличает живых из мертвых, ибо у живых есть мера этой власти в их сердцах.
Вкус и благоухание истины, ее Божественная сладость, и небесная сила сопровождают истину к сердцам избранных, чтобы учение Бога сходило на них как капли дождя, и Его речь рассыпалась как роса. Он покоит их на зеленых пастбищах и ведет к тихим водам. Он говорит: ешьте, друзья, и обильно пейте, возлюбленные. Я пришел в Мой сад, моя сестра, моя супруга. И когда Он входит в Свой сад, Он приносит с собой и молоко, и мед, и вино, чтобы Его младенцы питались молоком Евангелия. Новорожденные младенцы желают чистого словесного молока, чтобы возрасти во спасение. И это сила истины в совести и сладостном применении Божественных свидетельств в сердцах, лелеющая духовных младенцев, пока они не возрастут в полноту возраста Христова.
7. Но опять же, многообразный и тернистый путь христианина, приливы и отливы Божественной жизни, духовные подъемы и спады, горькие упражнения и сладкие избавления, приходы тьмы и проблески света, вопли и стоны беспокойного духа и озарения светом Божьего лика - этот трудный путь и многообразные испытания сокрыты от "мудрых и благоразумных". Они ничего не знают об этом горе и радости, о войне и мире, отчаянии и надежде, падениях и подъемах, о хмурости и улыбках Небес, о долгих периодах тьмы и приходе благословенного света. Бог скрывает эти вещи от них, и на их сердцах лежит покрывало. Они, как некогда евреи, ослепили свои глаза и ожесточили сердца. Бог призывает их обратиться, чтобы Он мог исцелить их, но на многих приближается гнев Божий до конца. Но к Своим младенцам Он снисходителен, и открывает им эти вещи в Свою меру, и через это Христос становится их пищей и насыщает их души.
Таким образом, "младенцы" всегда будут отличаться от ложной мудрости и  мирского благоразумия. "Мудрый", кажется, знает больше, чем младенец; но, на самом деле, он знает гораздо меньше, ибо он ничего не знает о Божественном учении. Но то, что знает младенец, он знает ко спасению.  Мудрый может казаться сильнее младенца,  потому что он имеет большее знакомство с Писанием истины; но на самом деле младенец гораздо сильнее, чем он, ибо сила Христа совершенна в его слабости; тогда как "могучий не прославится в могуществе своем", и оно не поможет ему в битве с сильным, но искушение придет к нему, чтобы упрекнуть его. Лжемудрый человек может показаться имеющим более сильную надежду, более твердую веру, более яркие доказательства,  более ясное свидетельство, чем младенец; но что это все значит? Это только буква истины, никак не примененная Святым Духом, это не часть того Царства Божьего, которое "не в слове, но в силе", это не является духовным свидетельством, это не религия, которую Павел описывает, когда он говорит, что наша вера должна стоять "не на мудрости человеческой, но на силе Божьей".
То, что Бог открывает Себя младенцам, просвещает их духовно, бросает на них Его таинственный свет, сообщает им жизнь, приносит им ощущение Самого Себя, ведет их домой в духовной силе, и об этом   Он свидетельствует посредством применения Своего духа и запечатлевает это в сердцах в виде божественного проявления. И таким образом то, что Он скрывает от "мудрых" и "благоразумных", Он открывает младенцам.
Можете ли вы проследить ваш характер, друзья? Вы относитесь к одной их упомянутых здесь групп, знаете вы это или нет. Вот вам зеркало; возможно, вы не увидите в нем все свои особенности, но если оно есть, вы сможете прочесть в нем хотя бы свои проявления, относитесь ли вы к исповедующим мирским мудрецам, благоразумным или младенцам. Я стремился, насколько мне показал Господь, очертить ваши черты. Есть ли сходство? Теперь, если у вас есть совесть, вы почувствуете силу истины и скажете: "я боюсь, что у меня слишком много мирской мудрости, и слишком мало духовного учения. Оглядываясь на мою жизнь, бросая взгляд на повседневные дела, я вижу в себе гораздо больше земного благоразумия, чем духовной простоты. Если я взвешу себя на строгих весах Божия слова, то увижу очень многое, что осуждает меня, и гораздо меньше того, что позволило бы вынести решение в мою пользу. Таким будет голос совести, и тем более совести младенца, и неотъемлемая часть работы Духа в том, чтобы дать ему совесть, в результате чего он попадает под власть истины.
Но некоторые скажут: "Я так одержим чувством своей беспомощности, своего невежества и ничтожества, и загрязнения грехом,  и в то же время Господь, кажется, сделал так мало для меня, и в моей душе было так мало сладости и силы истины, что я боюсь, что я просто отвержен". Но сделал ли Господь ваше сердце в какой-то мере честным перед Ним? Насадил ли Он в вашу душу некий благочестивый страх, чтобы привести вас в Свое присутствие с чувством торжественного благоговения? Явил ли Он вам Свои благословенные учения и проявления в вашей душе?  Разжигает ли Он в вашем сердце хотя бы время от времени искренний дух благодати и умиления, с которым вы взываете к Нему, чтобы Он вел вас в истине? Это признаки жизни. Ибо Он хочет свергнуть могучих и возвысить смиренных и слабых.  Я не хотел бы огорчить ни одну нежную совесть, ни одну живую душу, даже самую слабую из Божьей семьи, но я не смогу быть верен своей совести, если не отличу драгоценное от мерзкого и не нарисую грань    между чистым и нечистым, хотя я знаю, что никто, кроме Самого Бога, не может сделать Его слово действенным для нас и и отделить духовных детей от тех, что чужды Сиону.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn