Гирта. бывш. путешествие на север. Глава 11

ПОСКОЛЬКУ НА ДАННЫЙ МОМЕНТ ИДЕТ РАБОТА НАД ЧЕТВЕРТОЙ РЕДАКЦИЕЙ РОМАНА, АКТУАЛЬНАЯ И ПОЛНАЯ, РЕГУЛЯРНО ОБНОВЛЯЕМАЯ, ВЕРСИЯ ПО ССЫЛКАМ:
http://www.proza.ru/2019/08/24/972 и http://samlib.ru/editors/m/mihail_fireon/girtadrfireo.. (тут с авторской обложкой и фб2)

***

Глава 11. Наваждение. (Четверг)

***

Вертура распахнул глаза. В комнате было холодно и сыро. Плащ, которым он укрывался как одеялом, давно свалился на пол и, прежде чем проснуться, детектив успел продрогнуть до костей. В голове плыли какие-то обрывочные туманные мысли о том, что в этой комнате они с лейтенантом пили юво, полицейский что-то бурно рассказывал о политике, потом он окончательно напился, сидел на полу растрепанный, разговаривал сам с собой, а после они куда-то ехали по нескончаемому дождливому лесу…
- Йозеф! – мучительно позвал детектив – Йозеф, что случилось? Вы где?
Но никто не ответил. В коридоре по деревянному полу гремели шаги. Громко, совершенно не стесняясь раннего утра, переговаривались, перекидывались смешками и шутками, с треском ударяли свои вещи об углы, съезжающие постояльцы гостиницы.
Вертура оперся рукой о стол и сел. Что-то непонятное происходило в его голове. Не то, чтобы она болела или ему было дурно, как с похмелья. Ему не отпускало навязчивое ощущение, что он что-то безвозвратно упустил, и теперь не мог понять что именно.
Так, безрезультатно пытаясь вспомнить что было вчера, он сидел минут пять. Глядел в окно, без всякого смысла переставлял, перекладывал на столе словно бы только недавно оставленные им тут предметы: большой кувшин и две необъятных размеров, как для циклопов-гигантов, или разъетых сыновей мясников, кружки, его собственную трубку и чей-то незнакомый кисет.
За окошком все также зеленело унылое, заросшее лопухами и борщевиком поле. Где-то с краю мясистые стволы как будто сами собой подламывались и падали: там работал косарь, рубил траву, видимо за недостатком корма для скота. Моросил мелкий дождь  За перелогом все также темнел сумрачный, с просветами рано пожелтевших берез и осин, ельник. Где-то внизу, наверное под самыми окнами, стояла бочка, в которую у журчанием стекала вода с крыши. Вертуре еще подумалось, что именно это навязчивое и нестройное, бульканье, а вовсе не бестолковая гостиничная суета в коридоре, стало причиной его пробуждения.
Так, прислушиваясь и приглядываясь, детектив просидел несколько минут, пока не распахнулась дверь. Вошел лейтенант Турко, внимательно присмотрелся к коллеге, не прикрывая за собой двери, так что каждый, кто проходил по коридору, начал с интересом заглядывать к ним, сел на кушетку напортив, принял позу и закурил.
- Марк – обратился он. Сделал долгую паузу, словно решая, какой точно вопрос следует задать, чтобы получить нужный ему ответ и, выдохнув дым, наконец, безуспешно пытаясь изобразить, что это его никак не волнует, поинтересовался – а что мы вечера делали?
- Чего? – изумился сбитый с толку Вертура – мы вчера ездили в какую-то глушь, какую-то лесную деревню…
- Нет, Марк – осторожно покачал головой, словно пытаясь с похмелья подобрать слова, возразил лейтенант – никуда мы вчера не уехали. Вначале вы стояли и пили в дверях с какими-то проходимцами, потом вы угостили их ювом, они сказали, ну эту Гирту, на фестиваль еще успеем, мы все сели за стол, а потом я не помню. Где вы достали этот кисет?
Вертура и вправду был несколько озадачен тем, что чужой кисет лежал рядом с его трубкой, кружкой и огнивом перед ним на столе. Расшитый толстыми коричневыми и зелеными шерстяными нитками, с золотистыми тесемками, он был наполнен какой-то ароматной истертой в пыль травой. Взяв его в руки и поднеся его к лицу, детектив с изумлением обнаружил, что он ощущает именно тот неповторимый приятный аромат, что можно почувствовать только в еловом бору под дождем при первых ударах грозы. Вертура вдохнул полной грудью и замер от волнения. Воспоминания вчерашнего дня ледяным и ослепительным ударом молнии вспыхнули в его голове.
Кажется, от этих мыслей его лицо изменилось так, что лейтенант, что выжидающе сидел напротив него, насторожился.
- Что это? – требовательно спросил он, заморгал глазами на кисет – откуда это, у кого вы это взяли? Кто-то забыл на столе?
- Не знаю… - тихо ответил Вертура и осторожно прибавил, понимая, что дело нечисто – а разве мы вчера не ездили в какую-то глухомань, видели заброшенный рудник, потом халупу с лесными мужиками и детьми и эта женщина на горе…
- Какая еще женщина? Какая халупа на горе?  – раздраженно бросил ему лейтенант – вы вчера такой спектакль устроили, концерт с виолончелью. Всем тут рассказывали, что вы принц-изгнанник, угощали ювом, пока не кончились деньги, а потом гуляли под ручку с какой-то девкой в капюшоне под дождем, рассказывали ей, какой вы рыцарь, шпион и детектив! Еще раз спрашиваю, что это в кисете и что мы вчера пили?
- Стоп – прервал его Вертура, продемонстрировал ладонями – мы взрослые люди. Давайте разберемся. Без скандалов недели. А что вчера делали вы?
- Я? – с искренним возмущением изумился лейтенант – наблюдал за вашими выходками…
- А почему тогда пили мы, а не я один? – возразил Вертура.
- Потому что я не помню, отчего я весь мокрый, кто меня вчера бил, как я упал в лужу и валялся в грязи. И я не напивался, а вы….
- Нет, вы напились – покачал головой Вертура – мне все ясно. Едем искать барона Визру.
- Куда?
- У вас есть карта.
- Есть, и что? – изумился лейтенант, но махнул рукой, достал карту и, укрепив ее кружками, чтобы не сворачивалась обратно в рулон, разложил на столе.
- Вот поворот и просека на карантин – продемонстрировал Вертура, безошибочно указал на тонкую пунктирную линию нанесенную на копию геостатического снимка города и его окрестностей – но тут есть еще одна, которая у вас не помечена. Она ведет к заброшенному руднику и вырубке.
- Марк – с подозрением  поднял на него глаза полицейский – я могу понять, что вы шпион из Мильды… все это и так знают, но зачем все это? При чем тут просека? При чем тут вырубка?
- Мы сейчас поедем, и я покажу вам, что вчера мы там были – объяснил Вертура – и, кажется, я знаю, где искать этого Визру.
- Марк вы уже совсем...
- Нет. Мы сейчас туда поедем. Нам же все равно по пути. Напишем, что нашли рудник, где без лицензии добывали свинец, а потом с кем-то поссорились и их производство разгромили, так что теперь там втихаря копают местные.
Лейтенант бросил на коллегу выразительный недоверчивый взгляд и вдохнул из погасшей трубки. Через два часа они были у поворота к разрушенному руднику. Всю дрогу до него ехали молча. Лейтенант подозрительно смотрел по сторонам и за время пути ни разу не прикоснулся к своей флейте. Они свернули с оживленной дороги на просеку, которую показал Вертура и некоторое время ехали по ней, вначале спускаясь по пологому склону в поросшую густым еловым лесом лощину, потом долго поднимаясь куда-то наверх. Через полчаса пути им открылась уродливая, вся изрытая, с торчащими то тут, то там пнями, оставшимися от подрубленных на конус топором деревьев, вырубка. Впереди, у подошвы холма, темнели останки сгоревших построек, рядом с которыми угадывались следы недавнего пребывания людей: стояли скамьи и столы, а вокруг козел белели горы недавних, но уже свалявшихся и мокрых опилок. Кострище было залито водой, но срезы лежащих рядом нарубленных впрок бревен были еще свежими: наверное, не прошло и нескольких дней, как добытчики покинули это место. Заглянув в укрепленное необожженным кирпичом жерло штольни, Вертура убедился, что оно не обрушено, а просто закидано большими кусками еще сырой, совсем недавно выкопанной из ямы неподалеку глины.
- Да это тут копали свинец – закуривая трубку, мрачно согласился лейтенант – совсем недавно были здесь…
Детектив кивнул, объехал урочище по кругу, вернулся к лейтенанту, что ждал его у входа в штольню в седле.
- О чем я вам и говорил – сообщил он, с опаской оглядываясь на стоящий вокруг дождливый лес. Капли падали в мох, на наваленные вокруг порубленные ветки. Шуршали в листьях черники. От их нестройного шелеста казалось, что вот-вот, и где-то совсем рядом послышатся тихие крадущиеся шаги. Звуки дождливого леса дезориентировали привычных к городу полицейских, заставляли держаться настороже.
- Ну и где тогда ваш барон? – поинтересовался лейтенант, недоверчиво глядя на Вертуру.
- Поедем дальше, к деревне – ответил детектив.
Они выехали на дорогу и, проехав еще некоторое расстояние, свернули на помеченную просеку и вскоре были у маленького поселка в низине, у подножия сваленной из гигантских обломков гранита, поросшей густым лесом горы.
- Ничего не пьем и не едим – внимательно разглядывая издалека темные длинные, сложенные из потемневших от непогоды вековых бревен дома среди желто-зеленых кустов и деревьев, внезапно сообщил лейтенант – отказываемся от всего.
Вертура согласно кивнул, они направили коней к деревне, миновав несколько делянок и огородов, въехали на небольшой двор перед самым большим домом с низкой, покрытой дерном крышей. У сараев для скота, у плетеного из веток забора, в огромной луже, стояла старая телега. В хлеву сыто и громко хрюкала, терлась боками о доски, свинья. Вокруг бродили, кудахтали курицы, брезгливо дергали лапами, ковырялись в грязи и, похоже, были весьма недовольны идущим уже который день ливнем. Глядя на прикрывающий вход в дом тяжелый, похожий на старый потертый ковер полог, что в таежных деревнях заменял в избах дверь, детектив нахмурился. На темном от старости и непогод полотнище отчетливо просматривались вышитые коричневым и зеленым, обрамляющие темный восьмиконечный крест, почти такие же как те, что были на кисете, охранные символы.
Полицейские подъехали к дому. Видимо приметив их из окна, навстречу им вышел еще не старый, но уже с проседью в редкой рыжей бороде мужик. Лукаво прищурился, вытянул шею и открыл было рот, наверное чтобы поприветствовать их, но Вертура сделал резкий предупредительный жест, не дав сказать ни слова, крикнул ему.
- Да, я знаю, что никакого барона вы не тут видели – чем вызвал у старика и лейтенанта полное недоумение – Вертура, отдел Нераскрытых Дел. Позовите Майю Гранне.
Откинув полу плаща, продемонстрировал регалии полиции Гирты.
- Да… - только и выдохнул староста, попятился и скрылся в избе.
- Кто такая эта Гранне? – нахмурился, тихо спросил лейтенант Турко – что, та вчерашняя девка? Сказала, что она отсюда?
Детектив не ответил ничего, достал из поясной сумки и продемонстрировал ему расшитый коричневым и зеленым кисет. Молча указал им на полог дома. Вернулся староста. С ним вышла та самая молодая и веселая девушка с густыми серо-русыми волосами, по виду шестнадцати или семнадцати лет.
- Похожа, но не она – покачал головой лейтенант – та ей как мать.
- Леди Гранне? – склоняясь к ней с седла, спросил Вертура, пристально вглядываясь в юные черты. Она вышла босиком, заломила руки, встала рядом со старостой деревни. Серо-русые кудри обрамляли светлое лицо, ниспадали до пояса. Рукава и ворот ее грубой шерстяной лейны пестрели крупным узором, вышитым яркой красной нитью. На плечи как плащ или пелерина был накинут коричневый, с зелеными полосами тяжелый шерстяной плед с прибитой сбоку большой железной заколкой, чтобы не укатилась куда-нибудь, когда в холодную ночь им укрываются поверх одеял и прочих тряпок, чтобы было теплей.
- Да это я – настороженно глядя на Вертуру своими светлыми ясными глазами, с поклоном ответила она.
- Нам надо на гору – сразу, без предисловий, начал ей детектив – в дом, где живет женщина, которая выращивает травы для аптек...
- Там нет никакого дома – видимо приняв его слова за шутку, оскалилась, заулыбалась девица.
- Там есть дом и железный столб – настаивал детектив.
Видимо заслышав незнакомую речь, из сарая вышли два работавших там рыжебородых мужика. Тоже в длиннополых шерстяных рубахах, но при этом еще и в штанах с обмотками у колен. Сжимая в руках топоры, потирая натруженные запястья, недобро уставились на пришельцев. Взялся за стоящую у дверей  обожженную на конце жердь и старик.
- Так. Полиция Гирты! – понимая, что здесь в этих глухих местах, в любых чужаках видят бандитов и бродяг, пояснил, еще раз продемонстрировал свои служебные регалии и жетон маркиза Дратте, коменданта Йонки, который он успешно забыл вернуть хозяину, Вертура, объяснил – вчера мы были здесь. Там наверху есть дом, сад и огород, а еще две могилы и скала с железным столбом по другую сторону горы…
- Врешь, не было тебя тут, и ничего там нет! – грозно крикнул ему один из мужиков у сарая, взялся за оглоблю – сажу тебя жердью, если сейчас же не уедешь!
- Там живет женщина, мать вашей Гранне… - разворачивая коня так, чтобы в случае чего можно было дать прочь по дороге в галоп, попытался еще раз детектив.
- Ах вот оно что. Хозяйку значит вам… – горько усмехнулся, словно догадавшись, о чем он, затеребил бороду глава деревеньки – Майя, ступай, покажи господам рыцарям. И вы тоже – указал он свирепым мужикам – и смотрите, чтоб никто не дурил.
- Я и одна схожу, не надо им идти! – оскалилась девица и с готовностью, чтобы не мешал при ходьбе по лесу, повязала через плечо и талию, как носят солдаты летом плащи, приколола заколкой на боку свой плед. Детектив и лейтенант спешились.
- Кваску? – предлагая сперва заглянуть в дом, спросил староста и криво усмехнулся полицейским.
- Нет – одновременно покачали головами те и зашагали за девицей окружной пологой дорожкой по склону горы.
Вокруг, между беспорядочно наваленных друг на друга, источенных дождем и ветром, поросших мхом и кустами черники камней, росли березы и осины. Мокрая желто-зеленая листва скрывала крутые склоны так, что было невозможно понять, далеко ли им еще идти. Большой дом с черными бревенчатыми стенами и крытой дерном крышей остался где-то далеко внизу. Дорожка удобным подъемом вела все выше и выше, извиваясь между обломков скал, и Вертуре еще подумалось, что без бойкой проводницы, что ловко прыгала босиком по камням и корням, они бы сами никогда ее не нашли.
Минут через десять крутой подъем сменился коротким пологим склоном, что вывел их на плоскую просторную вершину холма, где росли три высокие, расщепленные молниями и обгоревшие, но все еще живые сосны. Две у старого каменного пямоугольника, оставшегося от когда-то стоявшего тут строения и еще одна в стороне. Рядом, наверное там, где когда-то было крыльцо, лежал огромный и округлый, похожий на речной, валун, неизвестно как оказавшийся тут, на вершине, среди острых гранитных скал. Полицейские молча подошли к остаткам фундамента, длинного узкого, давно поросшего седым мхом и травой обвода, сложенного из камней скрепленных цементом, что мог стоять здесь в таком виде уже много-много лет.
Вертура огляделся. Под печальным, пасмурным небом, все было грустно, серо и пустынно. Кроме побитых молниями сосен, мха и короткой куцей травы, здесь не росло ничего: беспрестанно дующий со всех сторон напористый холодный ветер и непогода не давали растениям закрепиться на голой, покатой вершине горы.
Метрах в трехстах, в стороне, был большой, показавшийся ему знакомым, плоский камень, полого поднимающийся над краем горы. Подойдя, он обнаружил там, оплывшие от жара, черные следы хлеставших в гранит молний, а на краю площадки ровный срез с округлыми вертикальными выемками, какие остаются после взрывных работ. Заглянув с обрыва, Вертура растерянно замер, уставился на темный каменистый склон внизу и серый лес. Девица подошла к нему, встала рядом, пригляделась и, видимо, оценив его печальный взгляд и потерянный вид, как будто проникшись к нему некоторым доверием, как-то грустно сообщила.
- Вы не первый.
Беспрестанно дующий над лесом ветер развевал ее выбивающиеся из-под плотного шерстяного платка волосы, горячил румяные щеки.
- Кто она такая? – только и спросил детектив.
- Хозяйка Грозы – загадочно ответила девица.
- Ясно – покачал головой Вертура – вы смелая.
- А может я тоже хозяйка грозы! – улыбнулась она и сверкнула глазами, так, как будто бы знала то, чего не знал он, но не собиралась ему говорить.
- У вас все в деревне рыжие, а у вас волосы русые – внимательно разглядывая ее, поделился мыслями он.
- А меня нашли у дороги! – засмеялась она – спросите у дяди Сида. 
- А барон?
- Не, баронов не видела, не брала, не ела! – бросила она и снова оскалилась так, что Вертуре стало совсем не по себе от того, как ловко обманывает его эта бойкая лесная девица.
- Ну как увидите, в город сразу везите. В главную комендатуру у моста – посоветовал он ей – там его все ищут. Вашей деревне еще и подарков пришлют.
- Подарки-то все любят! – насмешливо воскликнула она и побежала прочь. Только засверкали босые мокрые ноги. Вертура снова взглянул на лес под обрывом внизу и пошел за ней. Вернулся к лейтенанту, что стоял у руин дома, подбоченившись, о чем-то спорил со все-таки последовавшими за ними на гору рыжебородыми мужиками из деревни.
- Детишек-то у тебя сколько? – строго спрашивал один.
- Четверо – медленным басом, сутулясь под стать настоящему согбенному жизнью хлеборобу, отвечал полицейский.
- Егерем значит был, говоришь?
- Может и был, не ваше дело, мужички – также грубо отвечал им лейтенант, являя сноровку деревенского общения – у вас своя, у нас своя песня. Марк вы все? Пойдемте, а то в город до вечера не успеем.
- Да, возвращаемся – согласился детектив.
И они все вместе пошли вниз, обратно в деревню у подножья горы. Лейтенант и лесные мужики, переругиваясь басами на свои деревенские темы чуть впереди, Вертура и лесная девушка следом.
- А это что? – когда они уже прошли половину дороги, спросил он, продемонстрировал Майе Гранне загадочный кисет.
- А это грозовица – даже не глядя, словно это была какая-то безделушка, ответила, отмахнулась, она – трава такая. Хозяйка Грозы на камнях, на вершинах, ее растит.
- Прямо так и растит? – уточнил Вертура.
- Ну да! – оскалилась, засмеялась его непонятливости девушка, весело и задорно объяснила – где молния прижигает, там и нужно искать – лукаво скосила глаза, словно проверяя, поверит или нет.
- А этот дом и столб? – наконец спросил он.
- Какой столб?
- Железный.
- Что за столб… – передернула плечами девица – никакого столба никогда там не было.
- А дом?
- Его даже дядя Сид не помнит. Рассказывал, когда они сюда пришли, там были только камни. Может молния ударила и сгорел, а может и не было его никогда вообще!
Они спустились с холма. Дождь все не унимался. Кони понуро прохаживались по двору, с печальной надеждой заглядывали в пустые кормушки для свиней.
- Ну что, показали вам наш домик? – иронично спросил староста, с нескрываемой насмешкой оглядывая окончательно промокших до нитки под ударами мокрых веток и листьев полицейских.
- Показали – ворчливо бросил ему лейтенант. Вертура мрачно кивнул в знак подтверждения.
- Давай с Богом, господин полицейский! – махнул лейтенанту рукой первый рыжий селянин и зашлепал по грязи прочь, продолжать свой прерванный труд.
- И бороду себе нормальную отрасти, будешь как мужик, за своего везде примут! – покровительственно посоветовал второй, хлопая его по спине мокрой ручищей – а то нечего с такой куцей мордой к порядочным людям приезжать.
- Ага – сжимаясь под его дружескими объятиями, отвечал тот, недовольно сутуля плечи.
Смахнув с седел воду, протерев их плащами, полицейские оседлали коней. Майя Гранне следила за ними из дома, глядела в окно, ласково поглаживала по мягким головкам двоих жмущихся к ее подолу маленьких светловолосых детишек.
- Черта с два им борода! – ругался, уже когда они отъехали от поселка по просеке лейтенант, теребя свою короткую рыжую бороденку и длинные усы -  возомнили тут! Модники лесные, бармалеи деревенские!
- Он здесь – нисколько не обращая не него внимания, внезапно перебил его, задумчиво произнес Вертура, обернувшись к коллеге, разъяснил – барон Визра. Та женщина сказала, что люди могут дать ей только кровь, и что ее дочь скоро выйдет замуж и покинет этот лес. Возможно, он ранен, но она не будет держать его здесь долго. Она должна уйти с ним.
- Ха – покачал головой, снисходительно засмеялся полицейский, тут же забыв о грубых мужиках и бороде – вы их слушайте больше. Здесь вам в каждой избе такого понарасскажут, сказочники, ловкачи. Вас напоили, надурили, а вы…
- Пока это только теория – бросив на него бешеный взгляд, оборвал его детектив и, достав кисет, вдохнул из него, как из ароматной подушечки, которую набивают можжевельником и капают сверху немного масла или воды.
Где-то далеко над лесом как будто ударила невидимая молния. Тараном врезался в виски неслышимый обычному уху гром. От этого хлесткого и стремительного удара закружилась голова. Вертура опасно качнулся, схватился за седло.
- Надо все проверить, я кажется, знаю что это. Мне надо в городской архив… – обстоятельно пояснил он, пряча в поясную сумку загадочный кисет – точно не уверен, что именно так, но все вокруг устроено таим образом, что бессмысленные вещи порождаем только мы сами в своей дурной голове.

***

Где-то ко времени позднего обеда дождь совсем прекратился. Из-под нависших над лесом высоких серых туч явилось ясное августовское солнце. Низко нависло над рекой, холодным рыжим огнем сияло между деревьями, играло на коре сосен, согревало вымокшую листву. Кто-то на дороге громко пошутил, что это к празднику уже начали разгонять тучи над Гиртой и ее окрестностями.
Детектив и лейтенант ехали по высокому берегу через сосновый бор. От усталости, намаявшись в оказавшихся абсолютно ненужными доспехах, из последних сил едва держались в седлах, но холодный влажный ветерок приятно бодрил, а от низких, глядящих сквозь деревья, отражающихся в реке ярких солнечных лучей становилось весело. Настроение улучшилось. Тем более что скучать в пути не было совершенно никакой возможности: прямо перед полицейскими катилась ярко раскрашенная зеленая коляска в которой ехали какие-то веселые молодые люди, что, наслушавшись всяких слухов и перетолков, начитавшись приключенческих книжек, доехали от Столицы до Перевала на поезде, а оттуда своим ходом через тайгу, чтобы воочию убедиться врут все болтуны от нечего делать или нет, посмотреть как тут все своими глазами и непременно посетить самый известный ежегодный фестиваль северного побережья, приуроченный к дню основания Гирты. Пока лил дождь, они со смехом ютились под кожаным пологом, пили вино и ели булочки, громко оглашали дорогу анекдотами и веселыми выкриками, чем очень злили едущих по пятам промокших и простывших полицейских, но как только выглянуло солнце, они сразу же опустили навес и, приметив рядом двоих сумрачных, усталых, мокрых и раздосадованных своими злоключениями всадников, со смехом предложили им угоститься бутербродами и выпить вина вместе с ними.
- Мы же уговорились ничего из чужих рук не пить! – весело бросил лейтенанту детектив.
- Да черта с два! – крикнул тот и ловко нагнувшись, как жокей в цирке, подхватил предложенный ему наполненный до краев кубок, чем еще больше раззадорил путешественников.
- Лейтенант Йозеф Турко! – с достоинством представился он – тайный советник!
- Принц-изгнанник – также весело бросил им, отсалютовал, детектив – гранд Марк Вертура собственной персоной, из Лиры!
Студенты весело рассмеялись, замахали им руками, начали наперебой называть себя, на ходу придумывая себе веселые прозвища и титулы: по всему было ясно, что проведя даже небольшое время на лесной дороге, они ни капли не поверили своим новым собутыльникам.
- Расследуете заговоры? -  весело потребовали ответов за угощение они.
- А герцогскую тайну вам не выдать? – важно спросил у них лейтенант Турко.
- А если мы вам еще нальем, проболтаетесь? – крикнул самый веселый, скорее похожий на преподавателя или аспиранта, чем на студента, в больших черных очках и с толстым хвостом темных прямых волос, молодой человек. Лицо его показалось детективу чем-то отдаленно знакомым, но он отогнал от себя эти мысли и залпом выпил из предложенной ему бутылки.
- Наливайте – протягивая руку за бутербродом, ответил он – а там посмотрим.
- И не жадничайте, Бог велел делиться! – нахмурился, пригрозил студентам лейтенант. Его язык уже пошел вразнос, но он все равно схватил бутылку и тоже начал пить.
Так с шутками, подгоняемые прохладным свежим, дующим с реки ветром, они поднялись на последний холм, что отделял их от города, с которого открывался живописный вид на окрестности, бастион, арсенал и северо-восточные ворота Гирты. Следуя в потоке других, едущих по берегу верховых, фургонов и телег, устремились по склону вниз.
- Какая крепость! – указывая пальцем на темную многоэтажную громаду замка Этны за рекой, крикнул кто-то – смотрите!
Достал из манерной поясной сумочки прямоугольный листок плотной прозрачной бумаги, похожий на пластинку, что детектив видел в руках Патрика Эрсина и, отставив от себя ладонь, посмотрел через него на замок на противоположном берегу реки. Листок тут же потемнел, обратился в руках школяра готовой живописной картиной замка над белой водой, на фоне серо-рыжего, в свете яркого, холодного и низкого солнца неба.
- Это тюрьма – многозначительно кивнул, пояснил ему лейтенант Турко – там содержат преступников, а в субботу им будут рубить головы, пальцы и руки. Обязательно приходите посмотреть!
- Вот ведь у вас тут весело! – наверное, приняв его слова за очередную шутку, радостно засмеялись студенты.
- О да! Монументально. Это от кого такие? От толстых троллей? – глядя на башни городских ворот и укрепления впереди, приметив новую достопримечательность, наперебой начали показывать на бастион и куртины пальцами школяры.
- Нет, от драконов! – ответил кто-то.
- Так драконы же летают! Зачем от них стены?
- Это реданы – продемонстрировал свою прозрачную пластинку, в которой лейтенант и детектив, с интересом заглянувшие через плечо, не увидели ровным счетом ничего, один из студентов, начал водить по ней пальцем, рассказывать про фортификации города и названия типов укреплений. Закончив свой короткий урок, ткнул в свой аппарат, спросил у полицейских как лучше проехать до виллы Конди, но получив в ответ только недоумевающие взгляды, воскликнул.
- Тут вообще есть хоть кто-нибудь на контакте? Как вы тут живете, ни горячей воды, ни электричества, ни транспорта нормального нет!
- Да, и суп варим в пригоршне – иронично согласился детектив.
Студент покачал головой, достал тубус, продемонстрировал полицейским аккуратную, машинной выделки карту, на которой был изображен город с подписями улиц. Рядом с дорогой Вертура узнал башню арсенала, впереди и справа от ворот. Заморгал, с интересом разглядывая, контуры запечатленных с большой высоты остроугольных звезд бастионов и городских стен.
Миновав поселок, и развилку дорог, они выехали на поле перед северо-восточным равелином и теперь ехали по живописной, засаженной дубами дороге перед городскими укреплениями. Здесь, также как и на юге, у ворот Рыцарей, по обеим сторонам аллеи, под усиленными каменной кладкой земляными валами, раскинулись засаженные по берегам ивами и шиповником пруды. Как рассказал студент с прозрачной пластинкой, тут разводят промысловую пресноводную рыбу.
– А перед осадой эти тополя срубают, везут в город, чтобы использовать как строительный материал… – рассказывал он, демонстрируя ровные ряды деревьев в нескольких сотнях метрах от фортификаций, к северу от дороги, в стороне.
- А что, часто осады? – восторженно спросил один из студентов.
- Последний раз сорок лет назад было – ответил лейтенант – это когда нас северяне хотели захватить…
И он было пустился в какие-то пьяные пространные рассуждения о том, что некий продажный генерал Бард явился с востока и поднял мятеж, но как только они въехали в ворота города, его бесцеремонно перебили.
- А где у вас тут по-быстрому поесть можно и чтоб не отравится? – с интересом оглядываясь на торжественные фасады многоэтажных домов вокруг и зажатое над головой вычурными мансардами, балкончиками и эркерами небо, крутя в руках карту, не находя соответствующих указателей, потребовали у полицейских школяры – о, ничего так городок-с! Стильненько, прямо ретро на каждом углу и все в широких штанах! А говорили везде лошадиный навоз и грязная деревня!

***

- Ну наконец-то. Выбрались из этой глухомани, чтоб глаза мои ее не видели – умиротворенно выдыхая дым из трубки в серо-рыжее небо, расслабился, развалился в седле лейтенант Турко, когда они с детективом наконец-то протолкавшись через поток пешеходов и повозок на улицах и, небрежно продемонстрировав свои регалии, как-то по-особенному, даже с симпатией, скривившему им рожу, постовому у ворот, въехали на двор полицейской комендатуры Гирты.
На плацу весело строилась вечерняя смена. Густо дымила труба котельной. Сегодня был банный день.
У костра бригады Монтолле, у полевой кухни суетились женщины. Как у себя во дворе, не стыдясь никого, развешивали на веревках, сушили принесенные со стирки многократно латаные мантии, рубахи и штаны. Пахло щелочным мылом, походной кухней, костром, кашей и какой-то терпкой приправой для соления. Не занятые в сушке рубили на столах зловещими широкими ножами массивные кочаны капусты, сгребали крошево в деревянные кадки, готовили не то угощение к празднику, не то запасы к зиме. Только сейчас Вертура приметил их сходство с крестьянами и сельскими жительницами, на которых он насмотрелся на дороге и по поселкам в последние дни. И если здесь, в большом городе, в своих лаптях, простоватых, раскрашенных в броские цвета шерстяных лейнах и заколотых на боках огромными стальными фибулами, расписанных магическими охранными знаками и крестами пледах они смотрелись несколько нелепо, вызывали у чопорных, привычных к благам цивилизации, горожан снисходительные улыбки, то для всего остального севера, похоже это был эталон сельской моды подавляющего большинства живущих в тайге.
- Вот хамы! Пижоны столичные, жлобы! – кривил лицо, возмущался лейтенант – понаехали тут! Гирта им наша еще не нравится, грязная деревня, воняет им!
- Действительно – передергивая плечом, иронично согласился Вертура – могли бы и сувениром угостить... Я бы отдал Анне, сказал, что отобрал из огнедышащей пасти дракона. Вырвал у тонких троллей…
- Из очка сортира интегралом выловил! – грубо крикнул ему, подсказывая, знакомый полицейский капитан, тот самый, который, не разобравшись, вступился на стене за Марису, а потом сам же и плюнул на нее – где вас носит? Мэтр Тралле по всему городу вас ищет. Опять напились?
- Уже идем – заверил его лейтенант, и они с Вертурой спешились и, оставив автографы в журнале, что вернули казенных лошадей, вошли в парадные двери комендатуры, зашагали по коридору в свой отдел.
- Забулдыги! Наберут же черти кого! – по привычке ворчливо ругаясь про себя вслух, бормоча под нос, двинулся по своим служебным делам пьяный полицейский, все еще прокручивая скабрезную беседу коллег в своей неоднократно разбитой в драках голове.

***

По залу гулял свежий прохладный сквозняк. Шторы были заведены по сторонам распахнутых окон. Рыжие солнечные зайчики играли в кронах тополей, живописно преломлялись в фужерах с недопитым чаем. Мерцали золотыми буквами на обложках книг.
- Долго же вас не было! – поклонился, обнялся с лейтенантом Турко, стукнувшись с ним локтями Фанкиль – дома ругать будут?
- Ну куда же без этого-то – устало согласился, снимая шапку и расчесывая пятерней лоб, ответил полицейский – служба не мед, но с дежурства, как с похмелья. А еще сегодня стирка. Мика просила помочь…
- Да, заходила сюда, спрашивала. Ничего, поругает и простит, Бог простил, и вас простит, так ведь? – весело кивнул рыцарь. Он тоже был рад возвращению коллег – Марк? Как провели время? Весело или грустно? Не скучали в наших перелесках?
И они сцепились кулаками и тоже обнялись.
- Вот патефона только не хватало для полной картины, а так еще как весело. Рассказать, никто не поверит… - улыбнулся, кокетливо махнул рукой в сторону Вертура.
- Отчет всему поверит  – продемонстрировал рукой, назидательно закивал Фанкиль.
Недолго наблюдавшая за этой сценой Мариса резко встала от стола и быстро пошла на Вертуру с такой напористой стремительностью, что детектив даже испугался, что она сейчас со всего размаху врежет ему обидную пощечину, благо было за что, но она этого не сделала. Обошла его кругом, придирчиво оглядела со всех сторон и с апломбом заявила так, как будто бы они были женаты уже много лет.
- Вас что, макали с головой в лужу? Пинали ногами по грязи?
- Ага, примерно так  – выдохнув, согласился он – мэтр Тралле здесь?
- У себя – ответил Фанкиль и прибавил тихо-тихо – он если сэра Визру не нашли, лучше идите домой, иначе он вас намажет на тапочек и съест…
Но отступать было поздно. С третьего этажа загремели шаги. Несколько человек спускались по лестнице вниз.
- …Надеюсь, вы меня поняли? Никаких провокаций в эти дни – тихо, но отчетливо в образовавшейся в зале тишине произнес холодный и властный голос Хельги Тралле, куратора полиции Гирты.
- Ну я-то сэру Жоржу ваши пожелания, разумеется, передам – манерно растягивая «о» в имени маршала, беззаботно отвечал ей Патрик Эрсин. Стоя рядом с ней, он был выше нее на две с половиной головы. Весь его бодрый и расслабленный вид нисколько не сочетался ни с ее деловой сосредоточенностью ни с серьезностью предупреждения.
- Вот только вы донесите это популярно и до всех остальных – стремительно улыбнулся Эрсин. Детектив вздрогнул, глаза Поверенного на миг поменяли цвет. Он нахмурился, сделал картинно-недоумевающее лицо, кивнул в его сторону, бросил с брезгливым пренебрежением.
 – Вертура, а что это от вас так разит женским одеколоном со вкусом мокрой травы? Надеюсь, вы уже потрудились поинтересоваться, что на самом деле представляет из себя эта ведьма? И, кстати, как вас вообще угораздило так залететь, вы же совсем не принц…
- Патрик! – строго осадила его Хельга Тралле. Инспектор Тралле, капитан Глотте и майор Гесс, не вмешиваясь в разговор, хмуро и молча закивали в знак согласия с ней.
- Хельга, любовь моя! – развернулся к ней, разводя руками, словно желая обнять ее, начал объясняться, Эрсин – я же сегодня целых два раза сказал. Беспредел - не мой стиль. Хотите, я вам расписку напишу? И не надо опять во всем винить сэра Жоржа, когда у вас у самих по улицам ходят неадекваты с золотыми пистолетами. У сэра Ринья есть более важные дела, чем от скуки разжигать беспочвенный бардак. Ему деньги зарабатывать и не до ерунды.
Майор Гесс нахмурился. Капитан Глотте сложил руки на груди, насмешливо закивал, скривился.
- Это предупреждение в целях профилактики недопустимости противоправных действий – веско и равнодушно ответила Хельга Тралле, полностью игнорируя этот издевательский ответ.
- О да! Ваши вчерашние профилактические мероприятия были просто фееричны! – закивал, затряс головой Эрсин, с намеком улыбнулся с пренебрежительным вызовом глядящему на него вупор капитану ночной стражи Гирты.
Все вместе они вышли в коридор. Остался только инспектор. Бросил внимательный взгляд на лейтенанта и детектива.
- Не нашли? – только и спросил он, горестно. Тяжело вздохнул, заранее зная ответ – все, проваливайте домой. Йозеф, завтра отдыхаете, в субботу дежурите, Марк, свободны до понедельника. Только не напивайтесь, понадобитесь – вызовем. Анна, тоже катитесь, не мозольте глаза. Работайте, не забудьте статьи. Дюк, ко мне наверх. Лео, пока не уходите. Вы разобрались с теми трупами?
- Ничего нового – достал из папки, с готовностью вручил ему исписанную бумагу, Фанкиль.
- Черт бы подрал этого Алистера – ознакомившись, покачал головой инспектор.
- Может действительно, пока мастер Динтра здесь, согласовать воздушный удар, или у них там свои мысли на этот счет? – лукаво склонив голову, поинтересовался рыцарь.
- Я этого не решаю. Все к Хельге – недовольно пожал плечами инспектор и убрал лист в свою лиловую папку – Лео, вы каждый раз так спрашиваете, откуда мне-то знать, что они там крутят, циркачи? Сам надеюсь, что не как всегда, хоть на этот раз есть какая внятная схема... Марк, Анна, Йозеф, что я вам сказал? Марш отсюда, не злите меня, все, идите, идите.

***

Вертура и Мариса шли по запруженному веселыми людьми проспекту. Он в сырой от дождя, тяжело бряцающей на каждом шагу, бригандине, с перевязью и притороченными к левому бедру ножнами, в перекинутом через плечо плаще, заколотом на боку, на солдатский, или местный деревенский манер. Она как всегда в своей тяжелой и черной мантии с бордовыми клиньями, длинной бархатной юбке и казенных сапогах. Свой черный, с тонкой золотистой нитью и красными цветами, новый платок она аккуратно расправила поверх капюшона, откинула его на затылок. Живописно оправила длинную челку, то и дело оправляла ее, чтобы не задувало в лицо, щурилась, моргала прохладному, дующему с моря ветру. Он протянул ей руку, она не глядя, поймала его пальцы, крепко прижала его локоть к себе. Жеманно отвернулась, делая вид, что совсем не смотрит на него, чтобы он не заметил румянца играющего на ее щеках, и радостной счастливой улыбки.
Они вышли на мост. Здесь тоже было людно. Прогуливающиеся пешеходы подолгу останавливались у парапетов, восторженно глядели в бегущую далеко внизу свинцово-серую воду, любовались на стены и башни крепости, набережные и подсвеченный холодным, пронзительным солнцем залив. Кто-то достал прозрачную пластинку и навел на Вертуру.
- Можно вас нарисовать! – спохватившись, замахала рукой, осведомилась молодая женщина лет тридцати с тонким чистым лицом, светлыми, завязанными в замысловатый узел волосами и неловко болтающимся на плечах длиннополом темном плаще. Подхватила под руку, одернула за локоть, своего кавалера: высокого, сутуловатого среднего возраста господина в свежекупленном клетчатом берете с помпоном и при большой кожаной сумке с огромными манерными пряжками через плечо. Образ столичного модника дополняли широкие бурые штаны с огромными карманами на бедрах, короткая, фигурно подстриженная густая борода и клетчатая фланелевая рубаха до колен. При этом у обоих, под длинными, в каких удобно только неспешно прогуливаться по чистым дорожкам в богатом парке, плащами, поблескивали черной свежестью манерные, по виду самого нового фасона, лакированные башмаки.
Вертура благосклонно кивнул в знак что он не против рисунка, замер и принял как можно более чинный и пафосный вид.
- Прямо как настоящий рыцарь из сказки! – продемонстрировал готовую картинку бородач. Мариса улыбнулась: невидимая рука моментально запечатлела их крошечными штрихами масляной краски в виде исполненной в слегка диковинной манере картины. Вертура был в латном нагруднике с крестом, в серой с багровым мантии и при длинном мече. Слегка развернувшись, улыбаясь по-юношески романтической влюбленной улыбкой, держал за руку Марису, откинув голову, любовался ей. Она же застенчиво и весело отворачивалась от него, как будто невзначай смотрела куда-то в сторону, придерживала ладонью платок и длинные распущенные волосы, подхваченные летящим с залива ветром. За их спинами вместо ворот над мостом возвышалось какое-то крашеное в белые и оранжевые цвета здание с позеленевшей от непогод медной крышей, а сбоку свет закатного солнца пламенно-рыжими бликами отражался на куполе высокого белокаменного храма. Вертура даже оглянулся в недоумении: все на картине было как будто похожим на настоящее и при этом совсем другим.
- Это какая-то машина? – кивнул на рисунок, спросил он у столичных гостей.
- Нет, это я вас нарисовал – пространно объяснил бородач – если было бы где, мы могли бы сделать вам полноразмерную копию. Здорово получилось!
- И художника выходит не надо? – скептически уточнил детектив.
- Так я и есть художник! – улыбнулся его недоумению собеседник – я думал нарисовать немножко иначе, но и так замечательно вышло! Дайте свой адрес, мы распечатаем и пришлем ее вам. Здесь столько всего интересного, главное не забыть!
- Обязательно забудете! – придирчиво оглядывая себя на меленькой, величиной с ладонь карточке, бросила им Мариса.
- Ну так возьмите, раз понравилось, себе – улыбнувшись, передал ей портрет художник – у вас же таких нету.
- А что это вообще такое? – поинтересовался Вертура, разглядывая вблизи превратившуюся в настоящий рисунок, который только и осталось, что вставить в рамку и поставить на письменный стол, прозрачную пластинку, похожую на те, какие он видел сегодня у студентов из Столицы.
- Так нейропатика же! – разъяснила спутница художника – а это просто пластмасса, рамка чтобы лучше поймать вид, представить, как бы он выглядел в стиле иллюстрации, рассчитать пропорции и масштаб. У нас группа с новостями сразу обо всем, но за границей нулевого региона мы впервые! Вот, всю ночь летели посмотреть на праздник, запечатлеть местный колорит!
- А вы знаете леди Веронику? Веронику Булле – задал глупый вопрос детектив, тут же уточнил – она тоже училась в Столице…
- Маленькая такая, бешеная, рыжая? Растрепанная такая всегда ходит, волосы красит, носит цветные контактные линзы? На вас чуть похожа! – восторженно засмеялись гости, указали рукавом на Марису – с ней Лиза уехала, младшая Динтра.
- Да – кивнул Вертура, непроизвольно потирая еще немного ноющий локоть – у нее еще такой… экстравагантный кавалер.
- Аксель! А вы с ними тоже знакомы? Так это они нас в Гирту и пригласили!
- Ага – ответил детектив.
И они все вместе зашли в ближайшую кофейню. Сели друг напротив друга парами у высокого окна в уютной ложе, с перегородками из деревянных решеток увитых живописными цветами и листьями. Смотрели на заполненный нарядными людьми и экипажами проспект, вели веселую беседу, пили какой-то диковинный ароматный и необычайно бодрящий напиток, которым угостили Вертуру и Марису приезжие. Девушка сказала, чтобы он, детектив, обнял свою спутницу, положил перед собой на стол среди высоких фужеров трубку, кисет и меч, навела на них прозрачную рамку чтобы сделать еще один рисунок, но получилось некрасиво. Контуры были смазаны, лица непохожи: портрет вышел плохим.
- Тут нужна сноровка – сделал покровительственный жест, чмокнул в щеку в утешение, ее бородатый кавалер и объяснил – это сфотографировать легко. А вот представить себе так, как это должно выглядеть и исполнить: совсем другое дело. Машина скопирует как наведешь, а вот чтобы рисунок был аллегоричен, передавал эмоцию, настроение, это надо не только иметь талант, но еще и учиться.
- А фотографии у вас тут не получаются – с наигранной обидой развела руками девушка – я хотела сделать снимки дворцов и церквей, реки, залива… И ничего не работает. В оптике муть, пленки уже в упаковке засвечиваются, а цифру вообще не включить. Кошмар какой-то, мы даже и не думали что все настолько плохо, вот и приходится таскать с собой этого бородатого, чтобы рисовал мне!
- Без меня твой журнал – сплошная унылая писанина! Кому интересно слушать эти тупые буквы, все любят картинки! – художник широко округлил рот и впился бородой ей в шею. Она засмеялась от восторга. Улыбнулись и Мариса с детективом.

***

- Напьемся вина?! – глядя в сторону магазина на углу, торжественно и мечтательно закатила глаза Мариса. Они шли по проспекту, держась за руки, не обращая внимания на то, что всем приходится их обходить. Любовались каретами, высокими решетками палисадников, домами на проспекте, распахнутыми окошками в которых отражалось солнце, слушали говор голосов, пиликанье шарманки на углу и отдающиеся от стен раскатистое городское эхо.
- Купим сразу несколько бутылок! – призывно дернула за локоть задумавшегося детектива Мариса – будем хлестать вино, ходить по улицам, и…
- Нет – покачал головой Вертура, чем ввел ее в недоумение. От тонизирующего напитка он немного приободрился, но раскаленная усталость клонила в сон, обжигала все его тело.
- Что нет? Какое еще нет?! – грубо и обиженно бросила ему Мариса и схватила его за вторую руку – ты что?
- Хлестать вино на улице мы будем в другой раз – останавливаясь и беря ее за обе ладони, заверил ее детектив – впереди еще пятница, суббота и воскресенье. Надо провести их с пользой, а не так – напиться упасть, проснуться, напиться. И мне надо зайти домой. Надо было оставить эту бригандину в конторе… Можно потом прогуляться по берегу реки, вечером, когда станет немного посвежей.
- Зануда! – бросила ему, с наигранной обидой отвернулась от него, Мариса.

***

Солнце закатилось за дома. На город неторопливо опускались ясные летние сумерки. На центральных проспектах и мостах Гирты несли вахту аккуратно побритые и причесанные полицейские, облаченные в свежие, тщательно выстиранные к празднику мантии и плащи. То там, то тут, в толпе двигались нарядные всадники. Капитаны и лейтенанты объезжали вверенные им районы, заглядывали в переулки, дворики и скверы. В комендатуре царила суета, на дежурство заступал усиленный ночной караул. В канцелярии до поздней ночи яростно стучали пишущие машинки: специальное письмо с личной подписью коменданта города было многократно размножено и разослано всем квартальным надзирателям четко донести до местных хулиганов и охотников заработать без труда, что если в праздничные дни кого поймают за неприкрытым беспределом, без суда припишут на казнь в субботу вместо сбежавших недавно из тюрьмы приговоренных к смерти.
Капитан Фридрих Кроксен с дружиной, драгунский взвод ночной стражи и конные ополченцы под желто-лиловым флагом графа Гамотти, собрались у здания полицейской комендатуры, построились вдоль фасада длинной ровной шеренгой. В ворота въезжали всадники. Били копытами боевые кони, с распахнутыми дверями и откинутыми крышками багажников, стояли ипсомобили. Какие-то модные нарядные кавалеры доставали из них современные оружие и броню, примерялись к ним, подходили к грозному капеллану с аккуратно подстриженной короткой бородой, просили благословения, кланялись, целовали крест. На плац, в сопровождении сыновей, родственников и оруженосцев, въезжали, присоединялись к отряду экипированные к бою рыцари с яркими лиловыми бантами на груди: намечалась вечерняя прогулка за город туда, где за полями, за ручьем, на склоне холма в лесу, военным лагерем встали люди из бригады барона Келпи. Как объяснила Вертуре, когда они выходили с плаца, Мариса – сборища беспринципных грабителей, мошенников и разбойников, землевладельцев и рыцарей с северного берега Браны, охотников и наемников из южных городков и деревень, что представляли в этих глухих краях администрацию Гирты и всеми правдами и неправдами промышляли в юго-восточной, граничащей с Мильдой, тайге.
Как вассалы герцога Булле, во время войны они вместе с графом Тальпасто так и не сумели взять с наскока порученное им приграничное укрепление - форт Доминика и, после первых неудачных штурмов, бросив основные силы, неудержимой, ненасытной ордой вторглись далеко на вражеские земли. Без всякой организации и порядка там они разграбили несколько поселков и городков, но, получив серьезный отпор от дружины князя Баррусто, внезапно осознав, что на войне вдруг, оказывается, могут еще и убить, как только на Бране встал лед, тут же перешли по нему обратно на территорию Гирты и благополучно вернулись с добычей по своим домам, чем очень подвели герцогскую армию, штаб которой всерьез рассчитывал на то, что их беспокоящие атаки отрежут крепость от снабжения и заставят мильдингов растянуть свои силы по всему южному берегу реки.
И это было только одно из многочисленных низменных деяний этих руководствующихся только собственной выгодой, трусливых и жадных до легкой добычи людей.
Так что, памятуя о нраве барона Келпи и его вассалов, в Гирте их справедливо считали бандитами, мародерами и изменниками, и если бы у герцогства были бы силы, финансы и влияние, чтобы навести порядок в юго-восточной тайге, никто не стал бы мириться с таким положением дел. Но денег не было, и формально присягнувшие герцогам Булле разбойники-рыцари, хоть как-то поддерживающие видимость порядка и платящие хоть что-то в казну, были лучше, чем полностью потерянные территории, которые в любую минуту могли отойти к Мильде, если барон Келпи вдруг надумает что там лучше чем здесь. В общем в герцогской администрации приходилось хоть как то, но все же находить с ними общий язык, что успешно и делалось на протяжении последних трех десятков лет, Но что были обязаны делать управляющие ведомства, не обязан был делать граф Прицци: с Лиловым  клубом, представлявшим собой весь цвет городского рыцарства Гирты у южан был давний конфликт. Граф и его клуб имели доходы с охраны и торговли, и строго следили за тем, чтобы на дорогах не было ни специалистов узкого профиля, ни заезжих гастролеров-импровизаторов, ни рыцарей без гербов и девизов не щите, тех самых благородных но нищих кавалеров из того сорта, что выходя из кустов, демонстрируя свои пистолет и меч, навязчиво предлагают путникам сопровождение через неспокойные земли. И да, конечно же, между бароном и графом, как между всеми цивилизованными людьми уже много лет как действовал негласный договор: городские не грабят замки и дома на юго-востоке, а южане не попадаются им на глаза и промышляют только в собственных землях. Но в этот раз что-то пошло не так и большая дружина с молчаливого согласия графа Тальпасто и герцога Ринья прошла через маршальские угодья и с недвусмысленными намерениями затаилась в лесу в двух десятках километрах к югу от Гирты. И теперь граф Прицци собирал свой клуб, чтобы лично поехать и объяснить незваным гостям, что так делать не следует.

***

- А слышали про карантин? – спросил у капитана Глотте, что перед отъездом зашел по какому-то делу к инспектору Тралле, Фанкиль.
Окна в зале были все также открыты, в печи жарко горел огонь. Аромат дыма и смолы тянулся по коридорам, заставлял мерзнущих в своих кабинетах полицейских с завистью потягивать носами, морщить ноздри и лбы. В коридоре у лестницы, у стола дежурного, где как всегда сидел, бессмысленно смотрел в раскрытый журнал, Дюк, был сложен штабель свежих, еще пахнущих лесом, еще с налипшей на кору хвоей, еловых дров. В свете веселого пламени за стеклянной матовой дверцей загадочно поблескивали летящие наискосок вдоль шпиля Собора хвостатые звезды на картине на дальней стене.
- Тот домик в лесу, куда мы ездили? – уточнил капитан, с презрительным весельем, снимая перчатки и быстро расчесывая свои черные кудри перед зеркалом – приказ мастера Тинвега. Поставили его в очередь на вид.
- Пишите что задание выполнено – одобрительно кивнул Фанкиль – приезжали с Переправы, сказали, ночью там все молниями побило. И карантин, и все избы сгорели. Одни трупы лежат. Местные разбираться не стали, ждут комиссии.
- Мэтр Тралле в курсе? – насторожился капитан, поправляя широкий ремень портупеи и воротник. У командира драгун было узкое и жилистое треугольное лицо, на котором не росло ни усов, ни бороды и кривая, сведенная давней зубной болью щека. С той же стороны у капитана не хватало и зубов, так что когда он улыбался, выходило совсем неприятно и криво.
- Да. Сэр Биргер взял на контроль. Завтра с помощником мэтра Курцо и младшим Солько поедем – без особого энтузиазма, ответил ему Фанкиль – мне бы ваших молодцов в помощь бы… Как бы не припомнили нам вчерашнее и ту поездку…
- Это вы всю жизнь будете помнить, а они уже по бухгалтерии списали и забыли – махнул рукавом своего кожаного дублета капитан – видел я тут сэра Биргера. Выразил устную благодарность, сказал молодцы, верно служите. Назначил своим проверку на неполное служебное соответствие… Лео, ну вы как в семинарии, ей Богу! Как будто на прямой приказ от сэра Августа он еще будет предъявлять, что это вы тут мой притон порушили и сожгли.
И капитан зловеще улыбнулся. Сегодня, наверное, тоже проникнувшись атмосферой грядущего фестиваля и предстоящей ночной прогулки, он был как-то особенно охотлив до бесед.
- Забудьте и езжайте с Богом. Может и вправду Господь нам подарок к празднику преподнес, вычистил эту заразу с северного берега.
Инга за столом только покачала головой.
- Кто бы еще на южном постарался – намекнул Фанкиль.
- Будет письменный приказ – отрезал капитан и кивнул Инге – сделаем как надо и отчитаемся о выполнении. Верно?
- Нет –  кивнула она ему с мстительным намеком – мы с Лео лучше по лесам с линейкой погуляем, книжки почитаем, в конторе протоколы попишем.

***

Было еще светло, когда несколько облаченных в черные кожаные дублеты и черные плащи драгун вскочили на коней и, оглашая улицы гулом рогов, направились через мост к южным воротам города, оповещая по дороге постовых, чтобы освободили проспект для прохода дружины.
Граф Прицци выслушал прибежавшего от комендатуры вестового, сказал что не будет сейчас говорить и, если срочно, пусть набирают графиню Марию, его секретаря, и излагают проблему ей. Еще раз окинул взглядом из седла длинную плотную формацию, выстроившихся вдоль фасада полицейского дома, собравшихся на выезд пеших и верховых. Кивнул Пескину, что предоставил ему предварительный список присутствующих, что позже ознакомится с ним.
- Возьмите на карандаш кого оповестили, а его не было, завтра поставим к Якову. У него недобор на турнир.
Двое знаменосцев, один из которых держал флаг с черным драконом на лиловом поле, а второй окропленный свежей кровью из рассеченных рук стальной крест, отъехали к правому краю формации. Длиннобородый верховой со злыми глазами, как представила его Вертуре Мариса, Кристоф Тинвег, брат майора жандармерии, с которым тот уже успел свести короткое, но малоприятное знакомство, грозно закричал, отдал приказ к равнению на сержанта с украшенным длинным лиловым флажком пикой. Забил барабан, тяжело и низко запела полковая флейта. Приветственно замигали фарами, загудели органами клаксонов, зазвонили колокольным боем, стоящие в стороне, вдоль полицейского каретного ряда, ипсомобили. Рагнар Гамотти, облаченный в современную и удобную композитную броню сын коменданта крепости, кивнул женщине лет сорока в тяжелом красном одеянии и темно-зеленом плаще, проводил ее за ладонь к своему экипажу, открыл перед ней дверь с пассажирской стороны.
- Садитесь к нам, милейший! – засмеялись из соседней машины, пригласили к себе в салон какого-то незадачливого рыцаря, у лошади которого порвалась подпруга, и он не мог уехать.
Князь Мунзе оправил очки, встал в стременах, повел руками, поправляя броню.
- Орган, папиросы, шарманку, не забыли? – надменно и хрипло, демонстрируя свою власть, закричал он сыновьям и дружинникам. Те весело продемонстрировали ему ящики с зарядами и снаряженный шестиствольной батареей залпового огня, выкрашенный благородными, черной и багровой, красками кабриолет.
- Вот, едем сюда и рушим их! – с азартом демонстрировали план окрестностей города своим восторженным, наряженным как на торжественный прием, девицам хвастливые юноши в нарядных и ярких современных доспехах.
- Ну? Уеду без вас! – высунувшись из своего ярко-белого ипсомобиля с черным крестом на капоте, обернулась, грубо крикнула им еще совсем юная, полненькая растрепанная девушка в мешковатой столичной куртке, таких же широких брюках и серой форменной кепке. Покидав в багажник свои карабины, мечи, легкие композитные шлемы и латные перчатки, те спешно заняли места в салоне, потеснили, посажали на колени девиц.
- Христос Воскрес! Слава Гирте! – закричали из колонны верховых.
- Слава Гирте! – весело откликались ему со всех сторон – Воистину Воскрес!
Радостный сэр Порре и бородатый сельский вассал, тот самый, что на потешном турнире в доме графа сразил ниже пояса своего противника, отсалютовали друг другу мечами и перекрестились. Модно побритый священник сел в повозку, благословил из нее отбывающих, раскрыл толстую книгу, начал громко читать псалмы. Капитан Кроксен прищурился, еще раз оглядел свой многочисленный конный отряд, когда капрал продемонстрировал их очередь, скомандовал следовать за ипсомобилями, что выстроились в торжественную колонну за головной группой верховых графа Прицци. Молодым же и тем кто был без лошадей достались места в двух парящих фургонах, что предназначались для добычи, раненых и пленных.
- Рыцари Гирты! – резко махнула рукавом вслед быстро идущей по проспекту многолюдной бригаде, к которой из переулков то и дело подъезжали все новые, опоздавшие, группы всадников, громко, не скрывая восторга и гордости, продекламировала, объявила Вертуре Мариса.
Полицейские махали кучерам, кричали, чтобы отъехали с дороги. Прогуливающиеся и отдыхающие, отходили к домам,  Столичные гости оборачивались, с восторгом наводили на процессию свои прозрачные пластинки. Всадники позировали, приветственно махали в ответ, прикладывая руки к груди, галантно кланялись нарядным дамам и симпатичным девицам, улыбались им.
И, слыша гулкое пение рогов, музыку и нестройный цокот многочисленных копыт, горожане выглядывали из распахнутых окон и с балкончиков, выходили из дворов и сквериков, за чаем или фужером вина весело обсуждали, что раз Лиловый Клуб собрался на выезд, завтра будет много интересных новостей.
Восторженное, предпраздничное настроение стояло в городе. До заката было еще далеко и яркое вечернее солнце светило вдоль улиц, но на проспектах уже зажгли подсветку богатых домов и электрические фонари. Разноцветными, нарядными витражами и огнями сияли высокие витрины банков, торговых домов, ресторанов и кофеен. Ослепительно пылали шпили колоколен и купола церквей. Разноцветными огнями светились окна и садики особняков на скалистых берегах реки. Загадочно мерцали подсвеченные беспроводными белыми и желтыми шарами кроны деревьев в герцогском парке, переливались желтыми бликами, отражая свет огней города, маяков, мостов и набережных волны залива.
Отовсюду, из палисадников, из распахнутых окон, лилась музыка. Исполняли современные мелодии и классику, услаждая слух, играли соло и целые оркестры. Во дворцах и салонах шли приемы и праздничные банкеты: устав за день, нагулявшись по городу, вдоволь насладившись ясным предпраздничным вечером, жители Гирты и многочисленные приезжие возвращались домой и в гостиницы. Приглашали друзей в рестораны и на квартиры, кто победнее, наливали у себя в комнатах, во дворах и палисадниках, тянулись на набережную, на мост, на площади и в кабачки.
Вертура и Мариса шли по набережной. Любовались ярким рыжим закатом, ртутно-серыми волнами, фасадами домов и живописными и грозными стенами крепости на берегу реки. Шагали торжественно и молча, держась за руки, жадно и восторженно смотрели на подсвеченные разноцветными праздничными фонариками лодочки и нарядные прогулочные баркасы на реке. Вдыхали свежей и холодный, насыщенный ароматами воды, морской соли и мокрых листьев ветер.
- Не найдется ли закурить, сэр детектив? – важно обратился идущий им навстречу хвостист Прулле. Манерно заломив ладони в разрезы штанов, зажав в зубах трубку, выгнувшись подобно настоящему преподавателю, он чинно прогуливался под липами в новеньком, как у недавнего столичного художника, полосатом берете с помпоном и щегольском, длинном, почти до пят, плаще. Рядом, бодро вскидывая ноги, вышагивал бездельник Коц, хитро всматривался в толпы гуляющих и живописные огни. Сорвав с кудрей свою шапочку, он галантно приветствовал Вертуру и Марису.
- Найдется конечно! – улыбнулся неожиданной встрече детектив и нащупал в поясной сумке кисет, но когда достал его, то с удивлением обнаружил, что это тот самый мешочек грозовой травы. Таинственные магические символы отчетливо проступили в закатной синеве.
- Это еще что? – насторожилась, словно узнав его, спросила Мариса.
- А пойдемте с нами! – закричал ему бездельник Коц, безошибочно угадав в них именно тех, кто готов купить им вина ради шумного застолья, хорошей компании и веселых пьяных выходок - у нас тут как раз симпозиум наметился! Такие доклады, сам мастер Глюк не устоит!
- Не сегодня – нашел наконец свой кисет, выдал им табаку Вертура – у нас свои академические чтения.
И пожал пальцы важно кивнувшей в знак согласия Марисе.
- Учись хвостист. Доцентом быть – не юво дрить! – раскуривая трубку, назидательно бросил своему товарищу бездельник Коц – ну удачно там полистать! Счастливого вечера!

***

Прогулявшись по набережной до самого устья Керны, до большого темно-серого, квадратного дома с живописным маленьким садом, чугунной решеткой и окнами смотрящими на залив, Вертура с Марисой пошли домой. Свернули на узкую, круто поднимающуюся на высокий берег реки улочку, прошли по ней через старый квартал где было темно, дома стояли окна в окна, а в тесных дворах за высокими, до подоконников третьих этажей, каменными заборами, росли огромные старые дубы. Проходными дворами вышли на проспект.
По дороге зашли в лавку на углу. Войдя в комнату, поставив корзинку на стол и заперев дверь, Мариса уже было взялась за бутерброды и бутылки, но Вертура снял свои тяжелые потертые башмаки, размотал портянки и, сбросив в кресло портупею и плащ, перекрестившись на иконы, без всяких сил упал на постель.
За окнами, полыхнуло. С террасы дома графа Прицци, взлетела в вышину и рассыпалась в небе на тысячи ярких крошечных огоньков, ракета фейерверка. Начался салют. Какая-то компания приветственно закричала, засвистела ему, огласила улицу веселыми, гулкими выкриками.
Вертура было закрыл глаза, но Мариса с нетерпеливой алчностью схватила его за плечо.
- Ты что это, а? – воскликнула она с угрозой.
- Ты про кисет? – с недоумением только и спросил он, нашарил его на дне сумки и передал ей – если бы я сам знал что это…
И, повернувшись на бок, не сказав больше ни слова, уснул.
Мариса тяжело вздохнула, налила себе полный фужер вина, взяла в руки мешочек. Нахмурилась. Где-то она уже видела эти вышитые на нем магические символы. Она села на кровать, не раздеваясь, легла рядом с детективом, на коленях пролезла под его рукой, перевернулась, прижалась спиной к его груди, поднесла кисет к лицу, глубоко вдохнула ароматный запах грозовой травы.
Что-то забытое и очень приятное проснулось в ее сердце. Успокоило ее. Волнение и внезапно было захлестнувшая ее обида, прошли, на душе стало спокойно и тихо.
В комнате было прохладно: придя с улицы, она не стала топить печь и даже не прикоснулась к вину, но отчего-то ей стало как-то особенно уютно и тепло. Слегка изумившись этому чувству, она прикрыла глаза и вдохнула еще раз. Как-то внезапно ей вспомнился дедушка и черная, ясная, но беззвездная, расцвеченная не то заревом пожара, не то каким-то другим огнем, ночь. Увиделись летящие мимо шпиля Собора на площади перед герцогским дворцом звезды, но на этот раз не как на картине в отделе Нераскрытых Дел, а почти как наяву. С длинными огненными хвостами, они стремительно катились по небу, по пологой кривой пролетая высоко над крышами Гирты, но прошло всего несколько секунд, и образ исчез, обратился каким-то бесконечным полетом через непроглядный ветреный мрак, хлещущий в лицо дождь и яркий, пронзительный, не позволяющий разглядеть ничего вокруг, как будто похожий на лампу маяка, мерцающий в потоках воды электрический свет.
- Как занятно! – удивившись, подумала в голос Мариса. Взяла из кисета большую щепоть, размяла на пальцах в пыль, глубоко вдохнула, как нюхательный табак, с тыльной стороны руки. У травы был приятный, терпкий, чуть горьковатый, но не как у табака, гораздо более мягкий привкус. Чихать от нее тоже не хотелось. Мариса снова прикрыла глаза и на этот раз увидела приют, в котором прошло ее детство. Покосившийся, подпертый жердями, сложенный из валунов забор и опутанные поздним, с большими темно-зелеными и желтыми листьями вьюном стены. Холодное, какое бывает в конце сентября или начале октября, мокрое и пасмурное утро, осенний сад, где поднимающаяся от земли сырость пробирает до костей, а на темно-зеленой траве и желтых, пожухлых листьях кустов, чьи цветы давно были срезаны и засушенных в гербарии, студеная утренняя роса застывает тонким белым инеем.
Она шла по саду с ведром и граблями в руках. Тощая нескладная девушка с длинной темной косой и в латанной серой, не по размеру большой, неудобной и колючей накидке. Было еще совсем рано, только наступил серый пасмурный рассвет, но сегодня была ее очередь дежурить, встать до начала занятий, пойти в сад, подмести, убрать с дорожек и клумб опавшие листья. За это утром ее ждала большая кружка горячего, разбавленного свежим козьим молоком кофе у натопленной кухонной печи и белый, еще теплый, приправленный медом и мятой хлеб.
В саду было безлюдно, холодно и тихо. Она опасливо оглянулась на окна, на оплетенный вьюном фронтон дома, не видит ли кто, не колыхнется ли потревоженная рукой занавеска, опустила ресницы и сделала шаг. Словно на миг порыв ветра подхватил ее, ударил в невидимые, распахнувшиеся за спиной крылья. Время качнулось и словно бы на долю секунды замедлило свой бег: Мариса открыла глаза и обернулась. Она стояла в конце дорожки, все также держа в руках грабли и садовое ведро для опавших листьев. Было ли это во сне или на самом деле? Сколько лет прошло. Ведь так не бывает на этой земле... Быть может, все это только приснилось ей или просто хотелось так думать, что она не обычная, а особенная, какая-то совсем другая, не похожая на всех остальных…
Мариса открыла глаза, отпустила руку детектива, посмотрела на свою ладонь. Длинные тонкие пальцы, привычные к бумаге и перу, ногти, обгрызенные от творческого сосредоточения. Один из них скоро сойдет – это она случайно прищемила дверью палец… Все как всегда. Но только сейчас она чувствовала что-то необычное в этой, словно бы вдруг ставшей чужой и холодной, руке. Как будто что-то давно забытое и ушедшее, проснулась всего лишь на миг в ее сердце, наполнив ее какой-то непреклонной, реликтовой, холодной и чуждой всему живому и человеческому силой. Мариса повела ладонью, словно поверяя, слушается она или нет и; повинуясь ее движению, как будто подул сквозняк, словно ворвавшись в комнату из какой-то невидимой щели. Мариса вздрогнула. Еще миг, она закроет глаза и снова почувствует тот далекий, оставшиеся в недосягаемом прошлом, которое она так хотела забыть, полет. Вновь вскинутся за спиной невидимые, но ощутимые почти как на самом деле крылья, и, словно почувствовав ее жест, Вертура во сне поймал ее руку, приласкал ее пальцы, обнял за плечо, ласково привлек к себе, уткнул в ее затылок лицо и тяжело и глубоко вздохнул. Мариса задрожала от приятного, согревающего волнения. Ее сердце как будто подскочило к самому горлу, нестерпимо и тяжело забилось в груди.
Ей стало радостно, тепло и необычайно спокойно, как будто бы прошлое отступило, подернулось какой-то туманной пеленой или дымкой, словно ничего страшного или грустного никогда и не было в ее жизни. Словно та мечтательная девочка из приюта выросла, стала большой, умной и счастливой. Вышла замуж за отважного и доброго рыцаря, стала хозяйкой в его доме, родила и вырастила ласковых, прилежных детей. И так шли годы, раз за разом приходила осень. Дети выросли, стали большими, дочери вышли замуж, сыновья поступили на службу и женились. В комнате была жарко натоплена печь, Вертура и Мариса лежали на кровати обнявшись, точно также как сейчас, смотрели в огонь. За окнами шумел дождь, на столе горела свеча, лежали раскрытые тетради и книги.
Ее счастливая и безмятежная жизнь, которую она успела прожить целиком за эти минуты, прошла перед ее внутренним взором. Больше не надо было никуда бежать, не надо было бояться. Все хорошо - подумала она радостно и спокойно и, коснувшись губами теплых пальцев ставшего ей таким близким за эти дни мужчины, улыбнулась и прикрыла глаза. Она и не заметила, как убаюканная этими счастливым мыслями уснула. Вернее так и не смогла различить, было ли это все - и дом, и семья, и горячая печка, и книги, и дождь за окном, и долгие счастливые годы на самом деле, или всего лишь чарующим и радостным сном, что забудется, но легким, неуловимым ощущением чего-то хорошего и очень важного навсегда останется в ее сердце.

***

https://vk.com/id686957
Доктор Эф.