Сказки и истории. Сказка про пальцы

Пять пальцев, как положено, было на руке.
Указательный палец, если честно сказать, своих четырех братьев недолюбливал.
А за что их любить? Большой всегда особняком, на отшибе держится, всем себя противопоставляет. На особенном, дескать, я положении! Мизинец – безответственный, спросу с него нет. Мал, не дорос, воды не принес, в лес не ходил, дров не рубил, но считает, что во всем участвовал. Безымянный ленив очень. От всего у него отмазка есть – говорит, что за всех кровь сдает, еще и кольцо на себе таскает, трудится.
- Ох-ох, тяжелая это работа, - ворчит напоказ, а сам боками крутит, чтобы все видели, как перстень драгоценный на нем блестит. Ладно, хоть и бездельник он, и хвастун, зато безобидный, а вот у Среднего еще и характер вредный. Самый длинный, самый противный, и о приличиях имеет самое смутное представление. Неповоротливый, бестолковый, посредине торчит и остальным мешает частенько.
Указательному приходится за всех остальных четырех братцев отдуваться.
И грозить, и подзывать, и обзывать, и наказывать, и указывать, у виска вертеться, к губам прижиматься, а то вот еще придумают – в носу ковыряться.
Вся работа на нем, и чистая, и грязная, и полезная, и бессмысленная.
Мало своей работы, так еще братьям помогай. Козу делай, викторию показывай, кавычки рисуй, крестики складывай - издевательство сплошное, так Указательный палец думал. Один раз, после того как его заставили участвовать в вымогательской щепотке, а после еще и кукиш в кармане сворачивать, обиделся он на весь белый свет и решил объявить забастовку.

- Не буду больше прогибаться! – решил. И выпрямился во весь рост.
Так и стоит дни и ночи напролет. Его уже и уговаривают, и лекарством мажут, и бинтом укутывают, а он торчит себе и ни на какие полумеры не соглашается.
- Требую запретить жесты неприличные и бессмысленные с моим участием, а также желаю самоопределения вплоть до отделения, - сообщает. – И в носу ковырять больше не буду, а также в зубах, пусть этим Мизинец занимается, у него для этого размер и статус подходящие.
Мизинец тут протестовать начинает, кричит, что маленького всякий обидеть может, омбудсмена назначить требует. Безымянный хихикает, Средний единственное, на что способен, демонстрирует, а Большому все равно, его дело сторона, что он всячески и подчеркивает. Раздрай полный среди пальцев наступил, беспорядок и разногласие.

Тут навстречу другие пятеро братцев движутся. И уже издалека начинают претензии предъявлять.
- Что это вы тут всем грозитесь, да во всех тычете, - кричат. – Мы такое поведение не спустим, и большим, и малым укорот дадим! Ишь, нашлись, думают, они тут одни распальцованные!
Указательный палец от неожиданности возьми и согнись! Да и остальные братцы от него не отстают – друг к дружке прижались крепко, Большим сверху накрылись. И из пятерых один, но крепкий Кулак получился. Противники их тоже собрались вместе, да притихли, когда пришла от угроз к делу переходить. Погрозили друг другу Кулаки, погрозили… и по своим делам мирно разошлись.
Распрямились наши братцы-пальцы, потянулись, радуются.
- Уф, - говорят между собой. – Здорово мы им показали!
Схватили ложку и давай вместе, без ссор, кашу наворачивать, что Сорока-ворона им наварила. Дружно едят. И следят, чтобы всем включая Мизинец поровну досталось.
- Да, один в поле не воин, - философски думает Указательный. –Ни взять, ни ущипнуть, ни удержать, ни сказку написать. Да, пора бы о нас сказку написать!
Но с тех пор братцы, хоть и дружно живут, палец о палец не ударят. Так сказка про них и осталась ненаписанная.