Интервью с Терентием Травником

Мы живем в очень интересное время. Кажется, всё пришло в движение; привычные нам формы общественной жизни: наука, образование, культура, отношения между людьми, народами и целыми государствами, даже климатические условия – все непрерывно видоизменяется, трансформируется, и окружающий нас мир, словно красочный калейдоскоп, каждую минуту оборачивается к нам новыми гранями. Что же с нами всеми происходит? Куда мы движемся? Куда несет нас поток мировой эволюции? Об этом мы поговорили с поэтом, художником, публицистом, автором множества книг и музыкантом Терентiем Травнiком.


— Терентий, возможно, вы помните, не так давно в Москве разгорелся  настоящий ажиотаж вокруг выставки Серова в Третьяковской галерее – туда было просто невозможно попасть. Чуть позже история повторилась на экспозиции картин Ван Гога. И самый свежий пример – выставка Айвазовского, куда нужно было покупать билеты едва ли не за месяц. Как Вы считаете, люди действительно изголодались по настоящей культуре так, что это принимает такие вот преувеличенные формы? Или же это просто дань моде, нечто преходящее, и на самом деле публике нет никакого дела ни до «Звездной ночи», ни до «Девятого вала»?

— Да, всё это  немного странно. Феномен подобных явлений имеет весьма непростое объяснение, но чаще то, что случилось, происходит при очень удачной рекламе, что в данном случае не выглядит отрицательным, поскольку цель достигнута. Что касается того, что люди, как вы сказали, «изголодались», то это, думаю, не так. Дело в том, что для поддержания «сытости» всё и везде имеется, причем в избытке. Музеи, выставки, галереи, телерадиопроекты, книжные магазины – всё это открыто и всё работает. Говорить, что на них не представлено что-то настоящее, значимое, великое – было бы неправильным. Эрмитаж, Русский музей, Третьяковская галерея десятилетиями не обновляют свои экспозиции, поскольку давно уже стали верным эталоном высоко искусства и культуры. Возвращаясь к произошедшему, сказать, что всё дело в моде, тоже неверно. Критерии моды при явной масштабности происходящего не приемлемы. Мода сама по себе локальна и временна, что нельзя сказать о проверенных тем же временем Серове и Айвазовском.

Исходя из всего, мне кажется, что это всё пока ещё только, к сожалению, правильно выдутый пузырь, тщательно продуманный, но, увы, в сторону коммерции и быстро лопнувший. Всё, что касается действительно серьёзного возрождения духовных традиций, образования, культуры, всё это идёт иной стезёй, но только не путями ажиотажа и шумих. Тенденции возрождения проявляются при совсем иных обстоятельствах и делах.

Кстати, есть очень простой способ понять пришло ли то время, когда духовное действительно начало расти – это резкое сокращение рекламы везде или же отведение ей своего места. Дело в том, что реклама, по крайней мере, сегодняшняя, не совместима ни с какой подлинной культурой. Вот и давайте сделаем теперь вывод…

— Стоит только включить телевизор, и складывается впечатление, что мир,  сегодня все глубже скатывается в пучину войн и распрей, внутренних противоречий и политических игрищ. И на этом фоне, помнится, ярким контрастом поразил концерт Валерия Гергиева в разрушенной Пальмире среди руин, там, где едва улеглась пыль после разрывов бомб. Может ли, способно ли искусство что-то серьезно противопоставить расползающемуся хаосу?

— Искусство, думаю не способно, но творчество может. Дело в том, что искусство по своей природе сродни интернету. Оно допускает всё и в любых количествах. У искусства нет никаких задач, кроме, как высветиться, причём неважно какими методами. Оно очень близко к безумию. Я бы сказал даже, что безумие облачается в одежды искусства. Но в этом нет ничего плохого, это просто форма эволюции сознания, дикая форма. Искусством правят страсти, безграничные эмоции и гипердоминирующее человеческое «эго». Думаю, что искусство, это некая ступень, ступень вседозволенности, для перехода к творчеству – искусству осознанному. Творчество и искусство, близкие при первом взгляде на них, оказываются далеко не такими. Говоря о хаосе, о его обуздывании, о противостоянии ему, надо подразумевать именно творческие силы, их влияние на хаос. Именно творчество и обуздывает хаос, но не искусство. Скажу для ясности, что в основе всякого творчества лежит нестяжание, а, как следствие этому, и глубина, и гуманность, и благо, и многое другое, из чего проистекает высокая природа Человека.

— Некоторые аналитики и политологи искренне уверены, что мы движемся к новому Средневековью с его охотой на ведьм и тотальной подозрительностью. Но есть и другая, кардинально противоположная точка зрения – согласно ей впереди нас ждет новый Ренессанс, эпоха Возрождения, о которой писали и говорили, в частности, Е. П. Блаватская, Е.И. и Н. К. Рерихи. Лично Вы чувствуете приближение нового времени – Средневековья или Ренессанса? Каковы, по-вашему, его признаки сегодня?

— Да, это так. Изменения грядут. Их механизм будет запущен тенденциями к ускорению всего. Информация начинает править человеком, и чтобы человек не оглупел, ему необходимо резко эволюционировать, причем в самые короткие сроки. Избыток информации приводит к естественной защите всех биосистем в человеке. Они отказываются усваивать, потому что работают в, заданных эволюцией, ритмах и темпах. Сейчас грядёт время, увы, не сколько эволюции, но революции сознания. В таком случае сознание само будет выбирать жизнестойкую для себя форму. Не стоит думать, что это будет просветление. Это вполне может оказаться и затмением…

— Президент Путин провозгласил национальной идеей для России патриотизм, обращение к традиционным ценностям. Но, как можно заметить, зачастую традиция у нас воспринимается чересчур упрощенно, примитивно, на внешнем уровне – посконная рубаха на голое тело, матрешки-балалайки, печка в углу. Но, как мне кажется,  это не совсем правильно, и истоки народного самосознания надо искать отнюдь не в материи, но в духе. Что Вы можете сказать об этом?

— Да, понимаю вас, Андрей. Скажу свое мнение. Патриотизм есть состояние души, выросшее на подлинной любви к Родине. Он может быть и действенным, и созерцательным, но что важно понимать, так это то, что подлинный патриотизм всегда благороден и никак иначе. Патриотизм не нападает, не вытесняет, не унижает, но сотрудничает и соразвивается с любой сторонней ему мыслью, тем самым умножая, как в себе, так и в ней действительные вневременные блага, опираясь на общечеловеческие ценности и чаяния.
Чтобы было понятнее, то приведу такой пример: каждый цвет радуги самобытен и самоценен, и это так, но он, при этом, еще и служит созданию единого белого цвета. В этом и есть благо, в этом и есть мудрость. Патриотизм – это настоящее мастерство, очень высокое мастерство – мастерство творить добро, творить мир, и при этом сохранять не только свою индивидуальность, но и индивидуальность своих соседей, как это происходит, скажем, в той же радуге. Когда нация патриотична, то она всегда светится, и свет ее чист, бел и прозрачен, как свет солнца. Её свет, как и свет солнца, не окрашивает никого и ничего в определенный оттенок, но выявляет и высвечивает во всем и во всех его подлинное величие и красоту.


— Кого из современных философов, писателей, общественных и религиозных деятелей  Вы бы могли отнести к людям, чья духовная власть способна спасти и направить других на путь истинный? Есть ли, по-вашему, сегодня в мире личности, сравнимые по своему духовному авторитету, скажем, с Сергием Радонежским или Серафимом Саровским?

— Мне кажется, что жизнь так устроена, что она не выделяет подлинных лидеров при их жизни, но поднимает их на заметную высоту позже. Но это тенденция нашего времени. Раньше всё было иначе. Но если мне всё же попытаться ответить на ваш вопрос, то я бы сказал, что такие люди есть и их главная особенность не просто талант, знания, сила ума, но – скромность. Большие и хорошие дела  при максимальной личной скромности.