Глава XVII ВРИО

Опле уходила в отпуск. И всё бы ничего, если не одно обстоятельство. Она не умела ничего делать тихо и спокойно. Поэтому, собравшись покинуть вверенный ей институт, она не знала, как бы сделать таким образом, чтобы все почувствовали на себе её отсутствие, соскучившись по такому нужному, бесценному кадру.
Подготовку она начала с вверенной ей мастерской, расписав всю работу на несколько лет вперёд, таким образом, что если бы её и съели крокодилы, то её сотрудники могли бы и дальше, много месяцев к ряду проектировать никому не нужную, но очень красивую архитектуру. Заниматься выставками, или разрабатывать логотип института, с невиданной никем прежде, помпезностью.
И она ушла бы в отпуск, как все нормальные люди, если не вдруг появившаяся в голове у председателя союза московских архитекторов Колобова, идея заработать денег. Он, как хороший организатор, придумал устроить в фойе дома архитекторов постоянную выставку знаковых объектов, разработанных их институтом.
Алексей Александрович, был довольно весёлый человек, умеющий прокручивать авантюры. Именно поэтому, ему и удалось прийти к такому обоюдному с Райкиным, решению. Да и сам союз переживал к тому времени очень непростые времена, буквально наскрёбывая деньги на аренду своего здания, и себе на зарплаты.
Саму экспозицию выставки разрабатывала бригада Красавиной, и её помощница Рабатенко работала на всю свою мощность, лишь только изредка выходя в коридор, чтобы выпустить со страшным гулом струю белого, горячего пара.
Именно по той причине, что они не справлялись с таким огромным объёмом работ, не приносящих ничего, кроме попытки заявить о себе, Опле было принято решение отдать разработку предложения по оформлению архитектурной выставки Саше, который, в свою очередь, и не был против. Кроме этого, так неожиданно возникший вопрос о срочной, и безотлагательной поддержке союза архитекторов путём вливания в него свежей крови, в виде новых его членов, которых нужно было завербовать в институте, так же оставался зависшим в воздухе.               

- Саша, нужно срочно наладить работу по агитации сотрудников, для вступления в союз Московских архитекторов, - сказала Опле Саше, когда он зашёл к ней, после того, как она его попросила об этом его по телефону.
- Зачем!? Что случилось Ирина? В институте всегда все вступали в союз тогда, когда считали нужным. Процесс не прекращался никогда. Каждый год человек по пять, семь. Почему такая спешка?
- Сергей Михайлович сказал, что нужно наладить процесс. Не менее десяти человек требуется набрать и это надо сделать срочно, - тоном, не подразумевающим возражений, сказала главный архитектор института.
- Хорошо Ирина, я проведу работу. Как я понимаю, ты мне поручаешь этот вопрос?
- Да, я хотела бы, чтобы ты мне помог, так, как я человек новый в вашем институте, и не могу знать всех архитекторов.
- Да, но ведь ты же, в отличие от меня главный архитектор института!
- Можешь мне поверить, с этим я справляюсь лучше, чем с вопросами такого порядка, как подобрать кандидатуры желающих.
- Почему же, я верю, - согласился Саша, понимая, что ему доверяют, как человеку, лучше разбирающемуся в кадровых вопросах, что в эпоху оптимизации и экономии на должностях было недопустимо, с точки зрения расточительности распределения должностных обязанностей. Но, ему ничего не оставалось делать, кроме, как принять это поручение, понимая, что кто-то же должен помогать талантливым руководителям, особенно если они не умеют работать с кадрами.
- Тогда принеси мне списки желающих, а я уже начну работать с ними дальше, когда вернусь из отпуска. А пока я напишу через Аутлук поручение всем руководителям проектных мастерских о том, чтобы они подготовили кандидатуры. Так тебе будет легче. Будем действовать параллельно. Думаю, так лучше.
Саша знал, кого можно привлечь к этой теме, и поэтому пошёл сразу, что называется, в народ, понимая, что одним из способов заработать денег для дальнейшего существования и было увеличение штата союза архитекторов.

Во всех мастерских имелись сотрудники, которые по ряду причин не могли никак заняться этим вопросом. Кто-то не имел времени, постоянно уходя домой после восьми часов вечера. Кто-то и не думал о том, что достоин этого звания. Но, все они словно бы ждали какого-то толчка из вне, от кого-то, кто бы смог их расшевелить, придав ускорение, простым, известным и в любой другой среде; способом – похвалив их работы, и вселив уверенности, всего лишь указав на то, что не Боги горшки обжигают.
Саша начал со своих. Он решил поговорить, прежде всего, с Мариной, потом с Лидой, которая работала в бригаде ГАПа Савиной, а затем с Биатрисой Михайловной.
Он понимал, что эту работу сможет провернуть легко и быстро, тем более, если учесть тот факт, что сама Опле скоро покинет границы страны на долгий период, который ей нужен для восстановления утраченных сил на такой сложной и неблагодарной работе.

Кандидатом на временно исполняющего обязанности главного архитектора института, был выбран так же именно он, как единственных человек в институте, способный заменить уставшую Ирину Боруховну. И, как ни странно, на это пошла сама Опле, которая была заинтересована в том, чтобы её отпустили на целых два месяца в отпуск. Возможно ещё и по этой причине, она предложила Сашину кандидатуру, понимая, что Райкин, только таким образом сможет отпустить её на такое длительное время. Тем самым она очередной раз обидела Красавину, которая и не знала, что ей сделать, чтобы наконец-таки получить такое долгожданное кресло начальника оккупированной мастерской.
И вот настал тот день, когда он был вызван Райкиным, к нему в кабинет.
Там его уже ждала Опле.
- Привет Саш. Знаешь, зачем я тебя позвал? – спросил Райкин.
- Добрый день. Нет, даже и не догадываюсь, - поздоровавшись со всеми присутствующими, изобразил полное незнание темы, Саша.
- Я уезжаю в отпуск и Сергей Михайлович хотел бы, что бы ты побыл вместо меня главным архитектором института временно, два месяца, - объяснила за директора Опле, остановив на мгновение свой взгляд на Саше, как на пигмее, подавшем документы в университет.
- Саша, ты непротив? – спросил Райкин.
- Я не против, - согласился он, стараясь не показывать своих эмоций. Чтобы не выдать Ирине, что он обрадован, или опечален. Ему очень хотелось отказаться, но он понимал, что про это будет запись у него в трудовой книжке, да и денег получит 00больше, чем мог заработать, будучи мальчиком для битья, или правильнее сказать руководителем четвертой мастерской.
- Ну, вот и славно. Тогда принимай дела у Ирины, и вперёд! – сказал Райкин таким тоном, что было ясно, что разговор окончен.

- Добрый день, - сказал Саша, входя в комнату ГАПа Савиной.
Все поздоровались с ним.
- В общем. Хочу я вам сказать, что мы только не проектировали, а теперь будем делать проект постоянной выставки нашего института в союзе московских архитекторов. Там у Опле архитекторы не справляются ни хрена. Много очень работы у них, в отличие от нас.
- А, как же мы его сделаем-то? Спросила Сашу Савина, ничуть не удивившись тому, что их мастерской перепала именно такая работа, ведь они уже делали и не такое, в последнее время, проектируя пентхаусы в уже построенных домах, и запихивая вторым ярусам машины в уже существующие одноуровневые парковки, путём размещения их на механических пдьёмниках, производимых немецкой фирмой.
- Ой, Алевтина Ивановна, конечно сделаем! Что там делать-то? – сказала Лида, самый молодой член коллектива. Саша знал уже её, как сотрудника, только с хорошей стороны, ведь она так активно, и плодотворно помогала когда-то Марине Зайцевой делать вместе с ним пресловутую Бакулевку.
- Да, и вот ещё, что, - вспомнил уже на пороге комнаты Саша: - Надо бы всем вступить в союз архитекторов. Причём срочно, - с улыбкой добавил он.
- Вы шутите, как всегда!? – не поверила ему Савина.
- С чего это вы взяли? Ни сколечко! Подумайте над этим, и скажите мне о своём решении. Это касается не только вас, но и Лиды, и вообще всех желающих, что найдутся у нас в мастерской.

Лиде было лет двадцать пять, и она уже очень сильно устала от рутины, которая творилась в мастерской из-за того, что первым делом всё было поставлено на сдачу проектной документации в срок. Саша не мог позволить людям отвлекаться на, никому не нужное эскизирование. Он старался распределять работу равномерно между бригадами. И если в начале появления архитектурного образа нового объекта требовалась творческая работа, то её проделывала та бригада, которая потом, и воплощала проект в жизнь, не выделяя из всех архитекторов, какую-то искусственно созданную элиту на разработку всего лишь креативной части, как это делала Опле со своей, искуственно созданной для этого бригадой. И вот сегодня, благодаря ей, работа перепала и на бригаду Савиной.
Благодаря тому, что Опле не успела начать работать со своими, заточенными только на эскизирование, архитекторами, Саша мог привлечь к работе одну из свободных бригад, что называется с нуля, не пользуясь искусственно созданным коллективом главного архитектора института.
И Лида была очень рада, участвовать в воплощении в объёме Сашиных решений по выставке в союзе архитекторов. Ведь не имея возможности постоянно креативить, занимаясь нужным, приносящим деньги в институт, рабочим проектированием от и до, она соскучилась по творческой работе, имея её только изредка, тогда, когда объект только зарождался в своём образе.

- Значит так. Я сгоняю туда сегодня, поговорю с Алексеем Александровичем. Спрошу у него, что вообще требуется. Потом замерю стену со всеми проёмами, которую он нам в аренду за сумасшедшие деньги сдает. За тем взносы оплачу за этот год за союз. И уж тогда, точно что-нибудь нарисую. Потому, что у меня такое предчувствие, что Красавина у Опле, так ничего и не начинала делать!
- Тогда мы пока поработаем спокойно, если можно? – с жалостливой улыбкой, спросила Савина Сашу.
- Конечно, конечно. Не буду вам мешать. Но, когда я вернусь, то буду страшен.
- Александр Александрович, мы будем вас очень ждать, - сказала ему в след Лида.

Саша, выйдя из комнаты Савиной заскочил по дороге в свой кабинет, в комнату, где сидел Лукин, и Биатриса Михайловна. Там же ошивалась и Марина, подсевшая к Петру. Проходя мимо тумбочки с городским и внутренним телефонами он моментально, словно так и нужно было сделать именно в этот момент, поменял у них местами трубки.
- Вот и славненько, что вы все здесь собрались!
 - Что там у тебя такого интересненького? – спросила Марина, тут же прервав свой деловой, рабочий разговор с Петром.
Саше показалось, что её ушки несколько заострились, как у зайчика, когда он прислушивается в лесу, нет ли поблизости волка, или лисички.
- Да так, просто нужно, чтобы вы все, вдруг, стали членами союза архитекторов. Никто не хочет туда вступать, поэтому мы, как отставший от жизни институт, должны поддержать союз, ведь он, как я понимаю, никому из новой команды Острецова, главного архитектора Москвы, на фиг не нужен. Да, и сам он, чуть ли не принципиально не хочет быть его членом.
- Да ему и не надо! Вон он и так в свой «Диалог» работу чемоданами носит! Какой ему ещё союз!? – сказала, не отрывая головы от компьютера Биатриса Михайловна.
- Ой, да и хрен с ним! Что нам до него!? Мы никогда не станем такимим крутыми, как он! Сами же знаете прекрасно, что за нами никто не стоит, кроме нашего опыта и знаний, – успокоил Саша.
- Ну, а я, например, не хочу туда вступать. Интересно получается! Я буду им зарплаты оплачивать за просто так, - возразила Марина, тут же поняв, откуда ветер дует.
- Ой, Марин, тебе лишь бы только деньги не платить! Расчётливая ты наша, - не сдержал улыбки Саша.
- Действительно Марина, это же так романтично, союз архитекторов. Я бы непременно вступила, если бы не возраст. Как замечательно, когда ты состоишь в союзе, пускай и в архитектурном. Это очень приятно! - произнесла задумчиво Волунова, из-за Сашиной спины, пытаясь пробраться в свою комнату. Она, к тому моменту, как раз вернулась из командировки, как курьер, отвезя пару архитектурных томиков заказчику.
- Тамара Макаровна, вот и вступайте сами, а я не хочу, - огрызнулась Зайцева.
- А я бы, например, вступил, - задумчиво произнес Лукин, откинувшись на своём стуле назад, и уставившись в потолок, словно он увидел там своё перспективное будущее, после вступления в союз.
- Вот, и я так думаю, - тут же поддержал его Саша.
- Даже и не знаю, возьмут ли меня туда? Ведь я ещё так мало натворила! – в задумчивости, устремив свои глаза, куда-то ввверх, словно рассматривая, где-то там, на противоположной стене комнаты, все свои объекты, произнесла Алефтина.
- Алефтина! Я тебя умоляю! – произнёс немногословный Лукин.
- Да, и я бы вступила, - спокойно, словно бы она только, что пробудилась после сеанса электросна, сказала Биатриса Михайловна.
- А ты Петр, как думаешь? – спросил Саша.
- Ну, если все будут, то я тогда с вами.
- Вот и славно! Зайдёте тогда ко мне. Я дам всем список того, что для этого требуется. И ещё, имейте в виду, что нужно будет сделать презентации своих объектов, на бумаге и в электронном виде, - сказал Саша, и ушёл к себе в комнату, как раз в тот момент, когда зазвонил один из телефонов, какой именно, его уже и не интересовало. Да он и забыл о том, что трубки на них были перепутаны.
- Аллё, говорите же! Я вас слушаю! Зачем вы молчите!? – раздавалось ему вслед из покинутой комнаты. Саша сразу же узнал голос Алефтины, которая и не подозревала такого коварства со стороны руководителя мастерской.

* * *

- Добрый день Алексей Александрович, - поздоровался Саша с Колобовым, который ждал его у себя в кабинете, в Гранатном переулке, так, как Саша договорился с ним о встрече заранее.
- Привет Саш. Ну, что, пойдём? – с улыбкой на лице, сказал он, обратив внимание на белый шлем в его руках.
Саша заметил его мимолетный взгляд и тоже улыбнулся, как бы сам себе.
- Скутер? – спросил его Колобов, понимая, что для мотоцикла шлем слишком открыт, и без прикрывающей подбородок части.
Алексей Александрович брил до блеска свою большую голову, и от этого мог бы быть похож на ресторатора Андрея Бильжо, если бы не носил пышную бороду, что давало узнать в нём архитектора.
- Да. Под ретро. Очень прикольный. Люблю на нём ездить по городу. Но, очень опасно. Джипозных много. Но, я собираюсь максискутер покупать.
- Я тоже раньше ездил, в семидесятые, а теперь только на машинке. Старый стал. Но дело хорошее. Это я уважаю, надо расти во всём.
- А почему эта черненькая девушка не приехала?
- Ирина?
- Наверно. Я уж и забыл, как её звать. Она приезжала как-то, обещала всё замерить, и больше я её не видел.
Они спустились в вестибюль первого этажа союза Московских архитекторов.
- А почему я тебя не знаю?
- В каком это смысле? – не понял его Саша.
- Ну, я имею в виду то, с какого ты потока. Кто с тобой учился? – пояснил он.
Саша понял, что он просто не известен никому из-за малого количества построенных объектов. И нужно назвать кого-нибудь из своего потока в институте, кто пробился в профессии. Но, лихие девяностые сделали своё дело. Кого-то просто уже больше не было в живых, кто-то работал не по профессии, а кто-то, как и он сам скромно проектировал под чьей-то крышей, и безропотно получал свои зарплаты, не высовываясь. Но был только один человек, который мог помочь ему определиться в глазах Колобова. Только ей одной удалось, находясь в рамках своей профессии, достигнуть чего-то в жизни.
- Валентину Уткину знаете? Она зам декана архитектурного отделения в… - не успел он договорить, как его перебил Колобов.
- Да. Конечно, знаю! А что?
- Я с ней учился вместе, в колледже.
- А-а-а! Ну, вот теперь я хоть буду знать, из каких ты! – с улыбкой, заботливого отца, сказал он Саше.
Тем временем они подошли к стене, где и должен был «повеситься» Сашин институт.
- Вот эту стеночку я и хочу подарить вам. А вы уж не особо тут безобразничайте. Потому, как, когда вы с неё съедите, мне она нужна такая же чистая и румяная.
- Хорошо Алексей Александрович, я все понял, - сказал Саша и принялся за обмеры самолично. Он специально не взял с собой сегодня никого, чтобы не отвлекать людей от плановой работы.
- Саша, у меня к тебе будет просьба одна, – остановившись на мгновение перед лестницей, прежде чем подниматься к себе в кабинет, сказал Колобов.
- Какая?
- Когда у тебя будет решение по оформлению, согласуй его со мной, прежде чем показывать Райкину. И ему от этого приятней будет, если мне понравится, и тебе проще у него подписать, - продолжая так же по-отцовски улыбаться, сказал он ему на прощание, и занес ногу для начала преодоления двух, нескончаемо длинных маршей парадной лестницы союза архитекторов.
- А! Хорошо. Обязательно.
 Саша быстро закончил работу и так же поднялся на второй этаж, завернув за такой знакомый ему последние годы, угол, чтобы подойти к двери под номером двести одиннадцать, на которой было написано так же, как раньше, лет десять назад:
Ирина Бекметовна – начальник отдела учёта членских взносов.
Ларисса Игнатьевна – заместитель начальника.
Всё, как и много лет назад. Только теперь, пережив те лихие времена сомнений и разочарований в правильности своего членства в союзе архитекторов, он был уверен на сто процентов в своём выборе, и с чистой душой был готов заплатить сумму взноса, которая равнялась по своей величине уже минимальному окладу в стране.
Он постучался, ему, как и в предыдущий раз не ответили. Тогда он открыл дверь.
В комнате ничего не изменилось. На окне, так же, почему-то кипел чайник, шкафы были завалены всё теми же папками с какими-то архивными делами, только цветы на подоконниках перебрались частично на столы и слегка переродились в кактусы, и на столах появилось два, компьтера, с разными мониторами. Плоский, жидкокристаллический, был почему-то у Ларисы Игнатьевны.
За столом сидела только она и что-то правила в своём компьютере.
- Здравствуйте, - поздоровался Саша.
- Добрый день. Взносы? – поняла Ларисса Игнатьевна.
- Да. Я присяду?
- Присаживайтесь. Как у вас в институте? Мы слышали, что там новый директор?
В этот момент вошла Ирина Бекметовна, и Саша слегка привстал, чтобы поздороваться с ней.
- Добрый день, - ответила она, успев застать окончание, заданного Ларисой Игнатьевной вопроса.
- Да, новый. И теперь я, наконец-таки могу проектировать то, что мне нравится, - протянул он деньги Ларисе Игнатьевне.
- Интересно, и что же вам нравится, позвольте спросить? – поинтересовалась, с ехидной улыбкой Ирина Бекметовна.
- Как что? Современная архитектура. При Пристроеве нам всё было запрещено. Вы же знаете, что мы тогда проектировали многоквартирные, барочные, семейные склепы.
- Ну, уж и склепы! – возразила Ирина Бекметовна.
- Склепы, склепы. А теперь, с приходом нового главного архитектора Москвы, нам Опле уходила в отпуск. И всё бы ничего, если не одно обстоятельство. Она не умела ничего делать тихо и спокойно. Поэтому, собравшись покинуть вверенный ей институт, она не знала, как бы сделать таким образом, чтобы все почувствовали на себе её отсутствие, соскучившись по такому нужному, бесценному кадру.
Подготовку она начала с вверенной ей мастерской, расписав всю работу на несколько лет вперёд, таким образом, что если бы её и съели крокодилы, то её сотрудники могли бы и дальше, много месяцев к ряду проектировать никому не нужную, но очень красивую архитектуру. Заниматься выставками, или разрабатывать логотип института, с невиданной никем прежде, помпезностью.
И она ушла бы в отпуск, как все нормальные люди, если не вдруг появившаяся в голове у председателя союза московских архитекторов Колобова, идея заработать денег. Он, как хороший организатор, придумал устроить в фойе дома архитекторов постоянную выставку знаковых объектов, разработанных их институтом.
Алексей Александрович, был довольно весёлый человек, умеющий прокручивать авантюры. Именно поэтому, ему и удалось прийти к такому обоюдному с Райкиным, решению. Да и сам союз переживал к тому времени очень непростые времена, буквально наскрёбывая деньги на аренду своего здания, и себе на зарплаты.
Саму экспозицию выставки разрабатывала бригада Красавиной, и её помощница Рабатенко работала на всю свою мощность, лишь только изредка выходя в коридор, чтобы выпустить со страшным гулом струю белого, горячего пара.
Именно по той причине, что они не справлялись с таким огромным объёмом работ, не приносящих ничего, кроме попытки заявить о себе, Опле было принято решение отдать разработку предложения по оформлению архитектурной выставки Саше, который, в свою очередь, и не был против. Кроме этого, так неожиданно возникший вопрос о срочной, и безотлагательной поддержке союза архитекторов путём вливания в него свежей крови, в виде новых его членов, которых нужно было завербовать в институте, так же оставался зависшим в воздухе.               

- Саша, нужно срочно наладить работу по агитации сотрудников, для вступления в союз Московских архитекторов, - сказала Опле Саше, когда он зашёл к ней, после того, как она его попросила об этом его по телефону.
- Зачем!? Что случилось Ирина? В институте всегда все вступали в союз тогда, когда считали нужным. Процесс не прекращался никогда. Каждый год человек по пять, семь. Почему такая спешка?
- Сергей Михайлович сказал, что нужно наладить процесс. Не менее десяти человек требуется набрать и это надо сделать срочно, - тоном, не подразумевающим возражений, сказала главный архитектор института.
- Хорошо Ирина, я проведу работу. Как я понимаю, ты мне поручаешь этот вопрос?
- Да, я хотела бы, чтобы ты мне помог, так, как я человек новый в вашем институте, и не могу знать всех архитекторов.
- Да, но ведь ты же, в отличие от меня главный архитектор института!
- Можешь мне поверить, с этим я справляюсь лучше, чем с вопросами такого порядка, как подобрать кандидатуры желающих.
- Почему же, я верю, - согласился Саша, понимая, что ему доверяют, как человеку, лучше разбирающемуся в кадровых вопросах, что в эпоху оптимизации и экономии на должностях было недопустимо, с точки зрения расточительности распределения должностных обязанностей. Но, ему ничего не оставалось делать, кроме, как принять это поручение, понимая, что кто-то же должен помогать талантливым руководителям, особенно если они не умеют работать с кадрами.
- Тогда принеси мне списки желающих, а я уже начну работать с ними дальше, когда вернусь из отпуска. А пока я напишу через Аутлук поручение всем руководителям проектных мастерских о том, чтобы они подготовили кандидатуры. Так тебе будет легче. Будем действовать параллельно. Думаю, так лучше.
Саша знал, кого можно привлечь к этой теме, и поэтому пошёл сразу, что называется, в народ, понимая, что одним из способов заработать денег для дальнейшего существования и было увеличение штата союза архитекторов.

Во всех мастерских имелись сотрудники, которые по ряду причин не могли никак заняться этим вопросом. Кто-то не имел времени, постоянно уходя домой после восьми часов вечера. Кто-то и не думал о том, что достоин этого звания. Но, все они словно бы ждали какого-то толчка из вне, от кого-то, кто бы смог их расшевелить, придав ускорение, простым, известным и в любой другой среде; способом – похвалив их работы, и вселив уверенности, всего лишь указав на то, что не Боги горшки обжигают.
Саша начал со своих. Он решил поговорить, прежде всего, с Мариной, потом с Лидой, которая работала в бригаде ГАПа Савиной, а затем с Биатрисой Михайловной.
Он понимал, что эту работу сможет провернуть легко и быстро, тем более, если учесть тот факт, что сама Опле скоро покинет границы страны на долгий период, который ей нужен для восстановления утраченных сил на такой сложной и неблагодарной работе.

Кандидатом на временно исполняющего обязанности главного архитектора института, был выбран так же именно он, как единственных человек в институте, способный заменить уставшую Ирину Боруховну. И, как ни странно, на это пошла сама Опле, которая была заинтересована в том, чтобы её отпустили на целых два месяца в отпуск. Возможно ещё и по этой причине, она предложила Сашину кандидатуру, понимая, что Райкин, только таким образом сможет отпустить её на такое длительное время. Тем самым она очередной раз обидела Красавину, которая и не знала, что ей сделать, чтобы наконец-таки получить такое долгожданное кресло начальника оккупированной мастерской.
И вот настал тот день, когда он был вызван Райкиным, к нему в кабинет.
Там его уже ждала Опле.
- Привет Саш. Знаешь, зачем я тебя позвал? – спросил Райкин.
- Добрый день. Нет, даже и не догадываюсь, - поздоровавшись со всеми присутствующими, изобразил полное незнание темы, Саша.
- Я уезжаю в отпуск и Сергей Михайлович хотел бы, что бы ты побыл вместо меня главным архитектором института временно, два месяца, - объяснила за директора Опле, остановив на мгновение свой взгляд на Саше, как на пигмее, подавшем документы в университет.
- Саша, ты непротив? – спросил Райкин.
- Я не против, - согласился он, стараясь не показывать своих эмоций. Чтобы не выдать Ирине, что он обрадован, или опечален. Ему очень хотелось отказаться, но он понимал, что про это будет запись у него в трудовой книжке, да и денег получит больше, чем мог заработать, будучи мальчиком для битья, или правильнее сказать руководителем четвертой мастерской.
- Ну, вот и славно. Тогда принимай дела у Ирины, и вперёд! – сказал Райкин таким тоном, что было ясно, что разговор окончен.

- Добрый день, - сказал Саша, входя в комнату ГАПа Савиной.
Все поздоровались с ним.
- Хочу я вам сказать, теперь будем делать проект постоянной выставки нашего института в союзе московских архитекторов. Там у Опле архитекторы не справляются ни хрена. Много очень работы у них, в отличие от нас.
- А, как же мы его сделаем-то? Спросила Сашу Савина, ничуть не удивившись тому, что их мастерской перепала именно такая работа, ведь они уже делали и не такое, в последнее время, проектируя пентхаусы в уже построенных домах, и запихивая вторым ярусом машины в уже существующие одноуровневые парковки, путём размещения их на механических пдьёмниках, производимых немецкой фирмой.
- Ой, Алевтина Ивановна, конечно сделаем! Что там делать-то? – сказала Лида, самый молодой член коллектива. Саша знал уже её, как сотрудника, только с хорошей стороны, ведь она так активно, и плодотворно помогала когда-то Марине Зайцевой делать вместе с ним пресловутую Бакулевку.
- Да, и вот ещё, что, - вспомнил уже на пороге комнаты Саша: - Надо бы всем вступить в союз архитекторов. Причём срочно, - с улыбкой добавил он.
- Вы шутите, как всегда!? – не поверила ему Савина.
- С чего это вы взяли? Ни сколечко! Подумайте над этим, и скажите мне о своём решении. Это касается не только вас, но и Лиды, и вообще всех желающих, что найдутся у нас в мастерской.

Лиде было лет двадцать пять, и она уже очень сильно устала от рутины, которая творилась в мастерской из-за того, что первым делом всё было поставлено на сдачу проектной документации в срок. Саша не мог позволить людям отвлекаться на, никому не нужное эскизирование. Он старался распределять работу равномерно между бригадами. И если в начале появления архитектурного образа нового объекта требовалась творческая работа, то её проделывала та бригада, которая потом, и воплощала проект в жизнь, не выделяя из всех архитекторов, какую-то искуственно созданную элиту на разработку всего лишь креативной части, как это делала Опле со своей, искуственно созданной для этого бригадой. И вот сегодня, благодаря ей, работа перепала и бригаде Савиной.
Благодаря тому, что Опле не успела начать работать со своими, заточенными только на эскизирование, архитекторами, Саша мог привлечь к работе одну из свободных бригад, что называется с нуля, не пользуясь искусственно созданным коллективом главного архитектора института.
И Лида была очень рада, участвовать в воплощении Сашиных решений по выставке в союзе архитекторов. Ведь не имея возможности постоянно креативить, занимаясь нужным, приносящим деньги в институт, рабочим проектированием от и до, она соскучилась по творческой работе, имея её только изредка, тогда, когда объект только зарождался в своём образе.

- Значит так. Я сгоняю туда сегодня, поговорю с Алексеем Александровичем. Спрошу у него, что вообще требуется. Потом замерю стену со всеми проёмами, которую он нам в аренду за сумасшедшие деньги сдает. За тем взносы оплачу за этот год за союз. И уж тогда, точно что-нибудь нарисую. Потому, что у меня такое предчувствие, что Красавина у Опле, так ничего и не начинала делать!
- Тогда мы пока поработаем спокойно, если можно? – с жалостливой улыбкой, спросила Савина Сашу.
- Конечно, конечно. Не буду вам мешать. Но, когда я вернусь, то буду страшен.
- Александр Александрович, мы будем вас очень ждать, - сказала ему в след Лида.

Саша, выйдя из комнаты Савиной заскочил по дороге в свой кабинет, в комнату, где сидел Лукин, и Биатриса Михайловна. Там же ошивалась и Марина, подсевшая к Петру. Проходя мимо тумбочки с городским и внутренним телефонами он моментально, словно так и нужно было сделать именно в этот момент, поменял у них местами трубки.
- Вот и славненько, что вы все здесь собрались!
 - Что там у тебя такого интересненького? – спросила Марина, тут же прервав свой деловой, рабочий разговор с Петром.
Саше показалось, что её ушки несколько заострились, как у зайчика, когда он прислушивается в лесу, нет ли поблизости волка, или лисички.
- Да так, просто нужно, чтобы вы все, вдруг, стали членами союза архитекторов. Никто не хочет туда вступать, поэтому мы, как отставший от жизни институт, должны поддержать союз, ведь он, как я понимаю, никому из новой команды Острецова, главного архитектора Москвы, на фиг не нужен. Да, и сам он, чуть ли не принципиально не хочет быть его членом.
- Да ему и не надо! Вон он и так в свой «Диалог» работу чемоданами носит! Какой ему ещё союз!? – сказала, не отрывая головы от компьютера Биатриса Михайловна.
- Ой, да и хрен с ним! Что нам до него!? Мы никогда не станем такимим крутыми, как он! Сами же знаете прекрасно, что за нами никто не стоит, кроме нашего опыта и знаний, – успокоил Саша.
- Ну, а я, например, не хочу туда вступать. Интересно получается! Я буду им зарплаты оплачивать за просто так, - возразила Марина, тут же поняв, откуда ветер дует.
- Ой, Марин, тебе лишь бы только деньги не платить! Расчётливая ты наша, - не сдержал улыбки Саша.
- Действительно Марина, это же так романтично, союз архитекторов. Я бы непременно вступила, если бы не возраст. Как замечательно, когда ты состоишь в союзе, пускай и в архитектурном. Это очень приятно! - произнесла задумчиво Волунова, из-за Сашиной спины, пытаясь пробраться в свою комнату. Она, к тому моменту, как раз вернулась из командировки, как курьер, отвезя пару архитектурных томиков заказчику.
- Тамара Макаровна, вот и вступайте сами, а я не хочу, - огрызнулась Зайцева.
- А я бы, например, вступил, - задумчиво произнес Лукин, откинувшись на своём стуле назад, и уставившись в потолок, словно он увидел там своё перспективное будущее, после вступления в союз.
- Вот, и я так думаю, - тут же поддержал его Саша.
- Даже и не знаю, возьмут ли меня туда? Ведь я ещё так мало натворила! – в задумчивости, устремив свои глаза, куда-то ввверх, словно рассматривая, где-то там, на противоположной стене комнаты, все свои объекты, произнесла Алефтина.
- Алефтина! Я тебя умоляю! – произнёс немногословный Лукин.
- Да, и я бы вступила, - спокойно, словно бы она только, что пробудилась после сеанса электросна, сказала Биатриса Михайловна.
- А ты Петр, как думаешь? – спросил Саша.
- Ну, если все будут, то я тогда с вами.
- Вот и славно! Зайдёте тогда ко мне. Я дам всем список того, что для этого требуется. И ещё, имейте в виду, что нужно будет сделать презентации своих объектов, на бумаге и в электронном виде, - сказал Саша, и ушёл к себе в комнату, как раз в тот момент, когда зазвонил один из телефонов, какой именно, его уже не интересовало. Да он и забыл о том, что трубки на них были перепутаны.
- Аллё, говорите же! Я вас слушаю! Зачем вы молчите!? – раздавалось ему вслед из покинутой комнаты. Саша сразу же узнал голос Алефтины, которая и не подозревала такого коварства со стороны руководителя мастерской.

* * *

- Добрый день Алексей Александрович, - поздоровался Саша с Колобовым, который ждал его у себя в кабинете, в Гранатном переулке, так, как Саша договорился с ним о встрече заранее.
- Привет Саш. Ну, что, пойдём? – с улыбкой на лице, сказал он, обратив внимание на белый шлем в его руках.
Саша заметил его мимолетный взгляд и тоже улыбнулся, как бы сам себе.
- Скутер? – спросил его Колобов, понимая, что для мотоцикла шлем слишком открыт, и без прикрывающей подбородок части.
Алексей Александрович брил до блеска свою большую голову, и от этого мог быть похож на ресторатора Андрея Бильжо, если бы не носил пышную бороду, что давало узнать в нём архитектора.
- Да. Под ретро. Очень прикольный. Люблю на нём ездить по городу. Но, опасно. Джипозных много. Я собираюсь максискутер покупать.
- Я тоже раньше ездил, в семидесятые, а теперь только на машинке. Старый стал. Но дело хорошее. Это я уважаю, надо расти во всём.
- А почему эта черненькая девушка не приехала?
- Ирина?
- Наверно. Я уж и забыл, как её звать. Она приезжала как-то, обещала всё замерить, и больше я её не видел.
Они спустились в вестибюль первого этажа союза Московских архитекторов.
- А почему я тебя не знаю?
- В каком это смысле? – не понял его Саша.
- Ну, я имею в виду то, с какого ты потока. Кто с тобой учился? – пояснил он.
Саша понял, что он просто не известен никому из-за малого количества построенных объектов. И нужно назвать кого-нибудь из своего потока в институте, кто пробился в профессии. Но, лихие девяностые сделали своё дело. Кого-то просто уже больше не было в живых, кто-то работал не по профессии, а кто-то, как и он сам скромно проектировал под чьей-то крышей, и безропотно получал свои зарплаты, не высовываясь. Но был только один человек, который мог помочь ему определиться в глазах Колобова. Только ей одной удалось, находясь в рамках своей профессии, достигнуть чего-то в жизни.
- Валентину Уткину знаете? Она зам декана архитектурного отделения в… - не успел он договорить, как его перебил Колобов.
- Да. Конечно, знаю! А что?
- Я с ней учился вместе, в колледже.
- А-а-а! Ну, вот теперь я хоть буду знать, из каких ты! – с улыбкой, заботливого отца, сказал он Саше.
Тем временем они подошли к стене, где и должен был «повеситься» Сашин институт.
- Вот эту стеночку я и хочу подарить вам. А вы уж не особо тут безобразничайте. Потому, как, когда вы с неё съедете, мне она нужна такая же чистая и румяная.
- Хорошо Алексей Александрович, я все понял, - сказал Саша и принялся за обмеры самолично. Он специально не взял с собой сегодня никого, чтобы не отвлекать людей от плановой работы.
- Саша, у меня к тебе будет просьба одна, – остановившись на мгновение перед лестницей, прежде чем подниматься к себе в кабинет, сказал Колобов.
- Какая?
- Когда у тебя будет решение по оформлению, согласуй его со мной, прежде чем показывать Райкину. И ему от этого приятней будет, если мне понравится, и тебе проще у него подписать, - продолжая так же по-отцовски улыбаться, сказал он ему на прощание, и занес ногу для начала преодоления двух, нескончаемо длинных маршей парадной лестницы союза архитекторов.
- А! Хорошо. Обязательно.
 Саша быстро закончил работу и так же поднялся на второй этаж, завернув за такой знакомый ему последние годы, угол, чтобы подойти к двери под номером двести одиннадцать, на которой было написано так же, как раньше, лет десять назад:
Ирина Бекметовна – начальник отдела учёта членских взносов.
Ларисса Игнатьевна – заместитель начальника.
Всё, как и много лет назад. Только теперь, пережив те лихие времена сомнений и разочарований в правильности своего членства в союзе архитекторов, он был уверен на сто процентов в своём выборе, и с чистой душой был готов заплатить сумму взноса, которая равнялась по своей величине уже минимальному окладу в стране.
Он постучался. Ему, как и в предыдущий раз не ответили. Тогда он открыл дверь.
В комнате ничего не изменилось. На окне, так же, почему-то кипел чайник, шкафы были завалены всё теми же папками с какими-то архивными делами, только цветы на подоконниках перебрались частично на столы и слегка переродились в кактусы, и на столах появилось два, компьтера, с разными мониторами. Плоский, жидкокристаллический, был почему-то у Ларисы Игнатьевны.
За столом сидела только она и что-то правила в своём компьютере.
- Здравствуйте, - поздоровался Саша.
- Добрый день. Взносы? – поняла Лариса Игнатьевна.
- Да. Я присяду?
- Присаживайтесь. Как у вас в институте? Мы слышали, что там новый директор?
В этот момент вошла Ирина Бекметовна, и Саша слегка привстал, чтобы поздороваться с ней.
- Добрый день, - ответила она, успев застать окончание, заданного Ларисой Игнатьевной вопроса.
- Да, новый. И теперь я, наконец-таки могу проектировать то, что мне нравится, - протянул он деньги Ларисе Игнатьевне.
- Интересно, и что же вам нравится, позвольте спросить? – поинтересовалась, с ехидной улыбкой Ирина Бекметовна.
- Как что? Современная архитектура. При Пристроеве нам всё было запрещено. Вы же знаете, что мы тогда проектировали многоквартирные, барочные, семейные склепы.
- Ну, уж и склепы! – возразила Ирина Бекметовна.
- Склепы, склепы. А теперь, с приходом нового главного архитектора Москвы, нам стало дышать куда легче.
- Во все времена было одинаково. Старый архитектор, новый архитектор. Всё решают деньги. Не сумел к ним присосаться – нет работы. Сумел – есть, - дополнила Ларисса Игнатьевна, и протянула Саше его членский билет, с уже проставленным в нём штампом, подтверждающим факт уплаты взносов в этом году.
Саша расписался в положенной перед ним ведомости об уплате взносов, и сказал:
- Посмотрим, посмотрим, как оно всё будет. А пока я, пожалуй, пойду на работу!

* * *

Решение появилось само собой, в процессе обмеров стены. Это должна быть ломанная, словно проломленный на реке лёд, гипсокартонная облицовка стены, с прорезанными в ней проёмами под двери. На неё наклеивалась распечатанная, заранее закомпонованная в компьютере вся экспозиция из нескольких институтских объектов, которые Саша выбрал сам, из множества того, что было сделано за последние два года. Сверху, под самым потолком им были предусмотрены светильники, простейшей формы в алюминиевых корпусах, светящие вниз, непосредственно подсвечивая плоскости ломаной экспозиции. А, кое-где, по её ломаным стенам, Саша хотел разместить все имеющиеся в институте макеты. В основном это были жилые здания, различных типовых серий. Они уже совершенно не котировались в Москве, и строились, будучи вытесненными из неё за МКАД, другими, идущими в ногу со временем строительными фирмами. Все они пылились на полу актового зала института с прошлого века.
Поэтому Саша решил подать все эти макеты в неком сказочном виде, облочив их в прозрачный пластик ярких цветовых оттенков, маскируя под некие сказочные, горные минералы, выкристаллизовавшиеся своими гранями в изгибах стены. Таким образом, он использовал буквально всё то, что мог найти в институте, заморочив всем голову, выдавая старое за новое такими нехитрыми для него, но непонятными и мистическими для других приёмами. Ведь для архитектора важна сама идея, а уж, что там внутри, не так важно, если сама онаудалась.
Вернувшись обратно, он тут же нарисовал на построенной им же по чертежам обмеров развёртке, своё видение. Ему понравилось. И он пошёл с картинкой в комнату Савиной.
- Вот, - коротко сказал он. Не здороваясь. И это его «вот», для Лиды уже прозвучало, как: - «Добрый день», а для Савиной: - «Саша лучше бы и вообще не приходил».
Саша интуитивно подошёл к Лиде, и разложил у неё на столе, свой эскиз, и обмерочные кроки.
- Ну, как? Покатит Алефтина Ивановна? – спросил он  подошедшую к ним Савину и Лиду.
- Да. Даже очень! Особенно весь этот горный хрусталь! – сказала Лида, грамотно подметив самую главную фишку Сашиной задумки.
- Лида, вот и отвлечёшься от нашей рутины, - сказала Савина.
- Тогда в путь! – обрадовался Саша.

Через неделю он уже стоял с готовой компьютерной картинкой, вместе с образмеренной разверткой перед Колобовым, у него в кабинете.
- Привет Саша. Что, уже сделал что-то? Быстро ты, Ирина бы наверно ещё долго возилась, – с хитрой улыбкой спросил он Сашу.
- Она кстати наш главный архитектор института теперь. Очень талантливая. Сейчас в отпуске на всё лето, и поэтому я вместо неё.
- Да. Мне тоже показалось, что в ней что-то такое есть успешное, - не прекращая улыбаться своей таинственной улыбкой, сказал Колобов.
Саша разложил перед ним своё предложение у него на столе.
- А ты знаешь, я даже и не думал, что можно так просто сделать! Это гипсокартон все? Но, круче всего эта затея со «второй жизнью» забытых Богом макетов панельных домов!
- Да.
- Давай подпишу.

Время летело очень быстро. Неделя за неделей. Саша пробился к Райкину на приём, и показал ему уже подписанное у Колобова, своё предложение по институтской экспозиции в фойе союза архитекторов.
- Ух ты! Нормально. Но, сейчас пока не до этого. Пусть лежит. Денег нет пока. А кстати, сколько всё это может стоить?
- Я думаю, что всё вместе взятое, под ключ, около пятисот тысячь.
- Надо же, не дорого! Всё равно, пока денег нет!
Такой разговор состоялся у Саши и Райкина по поводу проделанной им работы, которая понравилась всем, но так и осталась на бумаге.
А может быть так и должно быть? Всё лучшее, на что способен человек, в определенных обстоятельствах, и должно всегда оставаться на бумаге? Думал Саша.
стало дышать куда легче.
- Во все времена было одинаково. Старый архитектор, новый архитектор. Всё решают деньги. Не сумел к ним присосаться – нет работы. Сумел – есть, - дополнила Ларисса Игнатьевна, и протянула Саше его членский билет, с уже проставленным в нём штампом, подтверждающим факт уплаты взносов в этом году.
Саша расписался в положенной перед ним ведомости об уплате взносов, и сказал:
- Посмотрим, посмотрим, как оно всё будет. А пока я, пожалуй, пойду на работу!

* * *

Решение появилось само собой, в процессе самих обмеров стены. Это должна была быть ломанная, словно проломленный на реке лёд, гипсокартонная облицовка стены, с прорезанными в ней проёмами под двери. На неё наклеивалась распечатанная, заранее закомпонованная в компьютере вся экспозиция из нескольких институтских объектов, которые Саша выбрал сам, из множества того, что было сделано за последние два года. Сверху, под самым потолком им были предусмотрены светильники, простейшей формы в алюминиевых корпусах, светящие вниз, непосредственно подсвечивая плоскости ломаной экспозиции. А, кое-где, по её ломаным стенам, Саша хотел разместить все имеющиеся в институте макеты. В основном это были жилые здания, различных типовых серий. Они уже совершенно не котировались в Москве, и строились, будучи вытесненными из неё за МКАД, другими, идущими в ногу со временем. домостроительными комбинатами. Все они пылились на полу актового зала института с прошлого века.
Поэтому Саша решил подать все эти макеты в неком сказочном виде, облочив их в прозрачный пластик ярких цветовых оттенков, маскируя под некие сказочные, горные минералы, выкристолизовавшиеся своими кристаллами в изгибах стены. Таким образом, он использовал буквально всё то, что мог найти в инститкуте, заморочив всем голову, выдавая старое за новое такими нехитрыми для него, но непонятными и мистичесскими для других приёмами. Ведь для архитектора важна сама идея, а уж, что там внутри, уже и не так важно, если сама онаудалась.
Вернувшись обратно, он тут же нарисовал на построенной им же по чертежам обмеров развёртке, своё видение. Ему понравилось. И он пошёл с картинкой в комнату Савиной.
- Вот, - коротко сказал он. Не здороваясь. И это его «вот», для Лиды уже прозвучало, как: - «Добрый день», а для Савиной: - «Саша лучше бы и вообще не приходил».
Саша интуитивно подошёл к Лиде, и разложил у неё на столе, свой эскиз, и обмерочные кроки.
- Ну, как? Покатит Алефтина Ивановна? – спросил он  подошедшую к ним Савину и Лиду.
- Да. Даже очень! Особенно весь этот горный хрусталь! – сказала Лида, грамотно подметив самую главную фишку Сашиной задумки.
- Лида, вот и отвлечёшься от нашей рутины, - сказала Савина.
- Тогда в путь! – обрадовался Саша.

Через неделю он уже стоял с готовой компьютерной картинкой, вместе с образмеренной разверткой перед Колобовым, у него в кабинете.
- Привет Саша. Что, уже сделал что-то? Быстро ты, Ирина бы наверно ещё долго делала, – с хитрой улыбкой спросил он Сашу.
- Она кстати наш главный архитектор института теперь. Очень талантливая. Сейчас в отпуске на всё лето, и поэтому я вместо неё.
- Да. Мне тоже показалось, что в ней что-то такое есть успешное, - не прекращая улыбаться своей таинственной улыбкой, сказал Колобов.
Саша разложил перед ним своё предложение у него на столе.
- А ты знаешь, я даже и не думал, что можно так просто сделать! Это гипсокартон все? Но, круче всего эта затея со «второй жизнью» забытых Богом макетов панельных домов!
- Да.
- Давай подпишу?

Время летело очень быстро. Неделя за неделей. Саша пробился к Райкину на приём, и показал ему уже подписанное у Колобова, своё предложение по институтской экспозиции в фойе союза архитекторов.
- Ух ты! Нормально. Но, сейчас пока не до этого. Пусть лежит. Денег нет пока. А кстати, сколько всё это может стоить?
- Я думаю, что всё вместе взятое, под ключ, около пятисот тысячь.
- Надо же, не дорого! Всё равно, пока денег нет!
Такой разговор состоялся у Саши и Райкина по поводу проделанной им работы, которая понравилась всем, но так и осталась на бумаге.
А может быть так и должно быть? Всё лучшее, на что способен человек, в определенных обстоятельствах, и должно всегда оставаться на бумаге? Думал Саша.