Глава III Круглый стол у Райкина

Райкин старался делать для института всё, что было в его силах. Мыслить стратегически он умел и поэтому первым делом попытался выйти на Татарскую мафию, захватившую все значимые места в правительстве Москвы. Для этого ему нужно было заручиться поддержкой главного архитектора города, доказав ему, что именно его институт может, и справится со всеми теми решениями, которые предлагает Острецов.
Райкин, как дальновидный руководитель и директор крупного института, решил устроить за круглым столом презентацию основных тезисов программы по развитию Москвы Андрея Олеговича в самое ближайшее, подходящее для него время. И время это было найдено, а место уж и подано, им оказался конференц-зал отеля Аврора Мариот, рядом с проектным институтом. Туда были приглашены представители всех, ещё существующих, крупных институтов Москвы. Это были все Моспроекты: первый, второй, третий, и четвертый, с их директорами и главными инженерами. Институт, где был директором Райкин, представлял он сам, не забыв о Пристроеве, взятом с собой скорее для мебели, чем для дела. Также присутствовали все руководители проектных мастерских и их главные инженеры, во главе с главным конструктором института. Приглашены были и представители крупных домостроителных комбинатов Москвы.
Пристроев, присел по правую руку Райкина. Выражение его лица было серьёзным, словно от степени его подхода к данному мероприятию зависела его будущая судьба. Кто его знает, может так оно и было? Он вслушывался в каждый звук, шорох, вздох. Саша догадывался, что Пристроев пытается поймать то направление, куда теперь дует ветер.
Цель презентации, проводимой за круглым столом Острецовым, заключалась в том, чтобы рассказать всем, что он собирается сделать с городом. Именно сделать. Предыдущие, либо не знали, что им делать на этой должности, либо боялись говорить об этом вслух.
Сегодня же все видели смелого, умного, целеустремленного, а главное – знающего, что именно он хочет не просто сказать, а ещё и сделать с городом.
Может быть, дело в том, что все прежние архитекторы, скорее всего, уважали свой город, и боялись его испортить, применяя какие-то глобальные, стратегические решения, оставляли их на потом, на то время, когда они сами освоятся с ситуацией, поймут истинную составляющую городских проблем, и уж тогда, сообща, со всеми соответствующими структурами города, начнут исправлять что-то в нём, создавая новый генплан.
Ведь никто из них, прежних глав Москомархитектуры, впрочем, так же, как и сам Острецов, не работали прежде на данных должностях, а значит, соответственно и не имели никакого опыта в решении глобальных, градостроительных проблем, которые им предстояло решать на такой ответственной должности.
Но, всё же, возможно, что нерешительность прежних глав Москомархитектуры заключалась в их опыте, как градостроителей. Ведь на такие должности выбирали людей, прежде всего имеющих понимание данных задач, и опыт их решений, пускай и в меньшем объеме.
Но тут же приходила в голову мысль:
- А может быть и не надо искать человека с опытом градостроителя? Он-то, как раз и может помешать, при принятии определенных, ответственных решений, послужив балластом, тянущим на дно проблем и связывающим руки!
Что ж, в таком случае, именно Острецов лучше всех подходил под данные требования.
Это был ещё молодой, тридцатичетырёхлетний человек, спортивного типа, умный, решительный, и главное – удачливый. Сегодня принято называть так тех, молодых людей, которым удалось чем-то отличиться. Иными словами, отхватить свой кусок удачи. Ведь многие думают, что Господь Бог выделил всем в этой жизни одинаковое количество удачных моментов. Но, к сожалению, это неправда. На самом деле, у кого-то их больше, а у кого-то – меньше.
- Нет, что за ерунда!? Удача выделена в этой жизни для всех в одинаковом количестве! Просто некоторые не умеют ею воспользоваться или не хотят! - скажете вы.
И будете правы. Именно «не хотят». Боятся, или ленятся, а может быть и просто выше её.
- Как это выше? Разве можно быть выше самой удачи? – спросит кто-то.
Да! Можно! И ещё, как можно. Ведь, что такое удача? В некоторых случаях, любой нормальный, и тем более уважающий себя человек, хотя бы из-за своего, такого вредного порою, воспитания, не пойдет на некоторые вещи, которые ему могут быть предложены, и только этим может упустить свой шанс. Например, не пойдет руководить людьми, не зная специфики самого процесса, находясь не в той шкале приобретенных знаний. Или откажется от высокооплачиваемой работы по созданию новых норм проектирования, разрушающих городскую структуру, и негативно влияющих на здоровье людей. Ради того, чтобы получить выгодные заказы не пойдет на то, чтобы сесть на место, где можно будет выдавать их самому себе.
Но это всё так, ни о чём. Разве можно говорить о таких вещах, когда сам не ведаешь, в чём именно будет состоять твоя работа? Хотя, кто его знает, может быть, всё же имея о ней представление заранее и планируя уже получение определенных льгот от неё можно достичь гораздо больших результатов. Вот это подход! Так и надо, всегда заранее рассчитывать «за» и «против». Таким образом можно стать удачливым человеком.

А пока проводился круглый стол и презентация, всем присутствующим в зале огромного отеля, запроектированного в псевдорусском стиле, и от этого похожего на огромный, красочный, обляпанный глазурью, пряник, рассказывалось, как теперь надо проектировать. Так как раньше всё проектировалось не так, неправильно. Но, с сегодняшнего дня, всё, уж точно, должно в корне измениться.
Во главе так называемого «круглого стола» сидели: сам Острецов, левее от него Айрат Абдулаевич, министр капитального строительства города Москвы. Правее Острецова сидела какая-то длинная и худая, с каштановыми волосами девушка; одетая во всё чёрное, со стрижкой каре. Левее министра, Райкин, как спонсор данного мероприятия, затем Пристроев. Правее от незнакомой никому девушки присели директора первого и второго Моспроектов со своими главными инженерами.
Острецов рассказывал, держа в руке микрофон:
- … Улицы должны разделятся, на главные и второстепенные, первые этажи жилых домов, стоящих вдоль них, заполнены магазинами, кафе и ресторанами. Жилье может начинаться только со вторых этажей, но для этого нужно пересмотреть все нормы городского зонирования, и сами собой отпадут проблемы непокупаемости квартир на первых этажах. При этом расстояния между самими зданиями могут очень сильно сократиться. Ведь уже и не нужно будет так далеко отступать от проезжей части. Также я бы особо хотел отметить, что нормы инсоляции нуждаются в сильном корректировании. Я думаю, что каждый из присутствующих здесь архитекторов согласится со мной, так как сам неоднократно, наверняка сталкивался с тем, что порою невозможно спроектировать дом в том виде, в котором бы хотелось там, где всё ограничено требованиями инсоляции. …
Острецов подкреплял эту информацию фотографиями Европейских городов, делая особый акцент на воплощаемый в данный момент его совместный с архбюро «Диалог» проект под названием «Микрогород в лесу», - … Нам там как раз и удалось применить многое из сказанного мною выше. Особенно так называемые «кластеры», которые позволили не просто замкнуть пространство внутренних дворов, но и увеличить плотность самой застройки не уводя этажность вверх, а наоборот уменьшая её. Правда высота применённых нами секций пока ещё оставляет желать лучшего. Она слишком велика. Восемь, девять, местами четырнадцать этажей. Но, в будущем, я думаю, нам удастся добиться минимальных высот, равных четыре пять этажей, при максимальных – девять, десять, как давно уже строят наши северные друзья… - при этом, особый акцент Острецов сделал на слове давно.
- Алексей Анатольевич, смотрите, это как раз то, что мы с вами и делали! – сказал Саша.
Они присели рядом. Позже к ним подсел и Карцев, которого направил Королёв, как представителя от ДСК.
Сашу объединяло с Надеждиным много общего. Архитектура, которую тот позволял ему проектировать, пускай, как говорится, в стол, дальновидность, и забота о своих людях, которой отличался Надеждин, были впитаны Сашей и теперь ждали своего применения под его непосредственным руководством.
- Да! Вот видишь!? Мы угадали то, что сейчас будет востребовано городом, - с гордостью произнес Надеждин.
- Только вот кому всё это теперь строить? – сам же зная ответ на свой вопрос, всё же задал его Карцев.
- Вы и будете, - тихо, словно бы сам себе, произнёс Надеждин.
- Что-то мне даже и не верится! Неужели наступили те времена, когда можно будет проектировать и строить то, что, прежде всего, логично, выгодно и дёшево, и что при этом не противоречит самим архитектурными принципами? Но, посмотрите сами, как этот его «микрогород в лесу» похож на то, что мы с вами делали тогда «для мусорного ведра». Правда, с той разницей, что у Андрея Олеговича, каждая секция имеет свой собственный фасад. Они все разные. Но, в планах, безусловно, всё типовое, - шепотом произнес целый монолог Саша, посмотрев, пристально в глаза Карцеву, как раз в тот момент, когда говорил об индивидуальности фасадов секций.
- А кто эта незнакомка, что сидит правее Острецова, ты не знаешь Саш? – так же шёпотом, поинтересовался Карцев, игнорируя Сашин наезд на неповоротливость ДСК, с его типовыми панелями.
- Не знаю Григорий Ильич, - ответил Саша, машинально взглянув на неё, и тут же поймав на себе её взгляд, отведя взор в сторону экрана.
- …При этом каждая секция наших кластеров, имеет свои, индивидуальные фасады. Где-то это другой цвет, где-то сама облицовка, примененных на данном объекте вентилируемых фасадов…. - словно догоняя Сашины мысли, говорил Острецов.
Надеждин был опытным архитектором, и хорошо знал всю подноготную, таящуюся в смене власти. Но, сегодня, как показалось Саше, он был искренне рад тому, что появлялась надежда проектировать то, что нужно, прежде всего заказчику, не мороча голову директору, в попытке сохранить хотя бы, что-то из придуманного его архитекторами в очередном, новом обьекте.
Саша видел радость в его лице. Они сидели рядом и оба еле заметно улыбались. Среди всех присутствующих в зале известных и не очень архитектров, директоров институтов, и маститых конструкторов, только они не были серьёзны, как всё их окружение.
Григорий Ильич понимал их, но не показывал внешне своих чувств, зная, что теперь нужно держать ухо востро. Ветер круто менял своё направление, а главный инженер, впрочем, как и лоцман на корабле, обязан понимать лоцию, по которой предстоить плыть дальше.

- …Каждый ребёнок, проживающий в одном из домов застройки, должен помнить свой дом. И только если они будут не похожи друг на друга, только в этом случае, дети не смогут заблудиться среди совершенно одинаковых, типовых домов. Опыт северной Европы, где мы много проектировали, говорит об этом. Посмотрите на жилые кварталы города Мальмё, в Швеции. Там применены, как раз все вышеперечисленные принципы городского планирования. Застройка очень плотная, но при этом создается некий городской микроклимат, с огромным количеством уютных дворов. Весь автомобильный транспорт выводится за территории кластеров, в подземные парковки. Доступа автомобилистов, непосредственно к дому нет, и не может быть при таком решении градостроительных задач. Машины нужно, как можно дальше убирать непосредственно от самого жилья. Или запихивать их под него, в виде подземных парковок, с выездами за границей жилой территории…, - продолжал свой доклад Андрей Олегович, сопровождая его фотографиями на огромном экране, указывая на интересные их моменты лазерной указкой.
Саше было приятно слышать сейчас здесь про тот город, где он был совсем ещё недавно, ведь тогда, когда он случайно оказался в нём он и подумать не мог о том, что та современная архитектура будет востребована когда-нибудь, здесь, в Москве, с приходом нового руководства. И ведь недаром судьба забросила его именно туда, как будто, кто-то вёл его по жизни, заранее подготавливая к чему-то важному, происходящему уже сейчас, в эти минуты.
И сейчас Саша был, счастлив. Наступала его пора. Он чувствовал свободу, и силу в своих руках. Ему, как никогда прежде, хотелось работать.
Доклад длился не долго, минут сорок. Наконец, закончив свою речь, Острецов сказал в микрофон:
- Ну, вот собственно у меня и всё. А теперь, те, кто хочет высказаться, прошу начинать. Задавайте свои вопросы. Я слушаю, и готов отвечать.
В зале наступила тишина, словно бы все потеряли дар речи, услышав сказанное только, что Острецовым, в докладе. Людям видимо нужно было какое-то время для того, чтобы переварить всё то, что они только, что услышали.
Тогда Острецов решил действовать самостоятельно.
- А теперь мне бы хотелось, чтобы выступил новый директор института Райкин Сергей Михайлович, - произнёс Острецов, и передал микрофон.
- Спасибо Андрей Олегович, - поблагодарил Райкин, и тут же продолжил:
- Институт, который я теперь возглавляю, имеет особое назначение в градостроительной политике Москвы. Многие серии панельных домов запроектированы в этих стенах. И теперь, когда пересматривается сам подход к проектированию, мне хотелось бы заверить всех присутствующих в зале, что мы и дальше будем делать всё от нас зависящее для того, чтобы оставаться востребованными. Хотелось бы показать сейчас всем здесь на экране некую подборку тех проектов, которые не нашли применения в городе, оставшись невостребованы. Думаю, что среди них есть много тех, которые соответствуют тому направлению, которое мы сейчас все увидели в докладе Андрея Олеговича. … - говорил Райкин, водя лазерной указкой по экрану, на котором мелькали картинки тех эскизных проектов, которые, в своё время делал Саша, со своей бригадой, под прикрытием Надеждина. Речь его была не очень длинной, и цель её заключалась в том, чтобы заверить всех присутствующих в том, что он намерен беспрекословно выполнять волю нового правительства Москвы.
И в конце он произнёс:
- А теперь, я, в свою очередь, хотел бы передать микрофон Игорю Артамоновичу, бывшему директору института, а теперь моему консультанту и помощнику.
Пристроев, взял из рук Райкина микрофон, и откашлявшись, словно ему предстоит долгий и ответственный доклад, произнёс:
- Как справедливо сказал наш новый директор, Сергей Михайлович (он с уважением посмотрел в его сторону), нашему институту, действительно принадлежит целый ряд панельных серий, которыми благополучно застраивается Москва. И мы были всегда на высоте. А работа с ДСК, как вы знаете, дело не простое. Так вот, мне бы хотелось отметить, что мы умели проектировать качественно, умеем сейчас, и сохраним умение для будущих поколений! Остальное же зависит от Сергея Михайловича! - начал он свою речь с правильной нотки, и переведя дух, продолжил:
- …Нашим институтом создана огромная научная база, где проводится большая исследовательская работа по вопросам промерзания стеновых панелей, энергоэффективности и конструктивной прочности проектируемых нами зданий …
- Теперь минут на сорок! – тихо, почти шёпотом, сказал Саша, Надеждину на ухо.
Тот ничего не ответил, продолжая еле заметно улыбаться.
Доклад Пристроева длился бы недолго, минут сорок, как обычно, не меньше, если бы не вмешался Острецов, сказав:
- У нас очень строгий регламент Игорь Артамонович, я бы хотел обратить ваше внимание на время.
Пристроев несколько увлёкшись, по старой памяти, быстро сообразил, что сейчас уже не те времена, и как-то скоропостиджно закруглил свою обширную и многозначительную речь ни о чём.
- А, теперь, те, кто хочет ещё высказаться, прошу начинать. Задавайте свои вопросы. Я внимательно слушаю, и готов отвечать, - сказал Острецов, вновь овладев микрофоном.
Саша очень хотел, что называется – подать голос. Его распирали чувства радости и гордости от того, что, наконец пришло то время, когда можно будет делать то, о чём он мечтал все те годы, что был в профессии. Но он понимал, что его, простого ГАПа из проектного института никто не знает, и вряд ли его вопрос будет услышан другими. Но, не это было важно ему сейчас, скорее он жаждал при всех показать свою поддержку той, новой политике Москомархитектуры. Но, его останавливал Пристроев, скромно сидящий рядом с Райкиным. Саша всё же стеснялся при нём во всеуслышание говорить о своих взглядах.
Саша поднял руку, но его никто не видел. Да и сам Острецов, скорее всего ждал вопросов сейчас, прежде всего от маститых архитекторов, руководителей проектных институтов, крупных архитектурных контор. Взгляд Острецова проскользнул по нему, но не остановился.
- Ну, что ж. Никого нет, - констатировал Острецов.
 Тогда Саша встал, продолжая так же протягивать вверх свою руку, словно школьник, хорошо выучивший ответ.
- Пожалуйста, - всё же заметил его Острецов, да и к тому же никто больше не решался пока в зале задать вопрос, находясь в каком-то лёгком шоке от всего услышанного от новоиспечённого главного архитектора Москвы.
- Я давно ждал данной архитектуры. И вот она пришла … Благодаря Вам ... – победив в себе стеснение от присутствия Пристроева сформулировал Саша.
Острецов подчёркнуто скромно опустив голову, поправил перед собой на столе, какие-то бумажки.
Саша продолжил:
- …Но меня волнует следующее. Не кончится ли вся эта Ваша затея ростом города вверх? – вдруг неожиданно даже для самого себя, словно кто-то, но не он сам, говорил его устами, вывернул Саша.
Надеждин искоса, снизу-вверх, посмотрел на Сашу. Тот рухнул в кресло, словно подкошенный, поймав на себе резкий взгляд Райкина.
Наступила некая пауза. Затем Острецов, закончив наведение порядка перед собой на столе, несколько удивившись такому повороту вопроса, видя в нём некое недоверие, ответил:
- Когда мне предложили эту должность, я согласился не сразу. Одним из аргументов со стороны Айрата Абдулаевича, было его заверение в том, что мы одна команда, и поэтому будем делать то, что берём за основу именно сейчас. То есть полная ориентация на североевропейские принципы современной городской застройки. Именно это и убедило меня согласиться в данном, не простом для меня предложении.
Острецов, опустил руку с микрофоном вниз, как бы показывая всем, что он вполне исчерпывающе ответил.
Воспользовавшись паузой, встал Главный инженер одного из Моспроектов, Бандал. Он лёгким движением приподнятой кисти руки, несколько аристократично, сделал знак Острецову, показывающий, что просит у него микрофон.
- Я вот прослушал весь этот доклад
- Презентацию! – поправил Бандала, кто-то из зала.
- Да, извините. ПРЕЗЕНТАЦИЮ! - отчетливо выговаривая буквы, произнес Бандал, и продолжил:
- Так вот, мне не понятно, почему всё, что здесь было сказано, преподносится таким образом, будто раньше этим никто не занимался. Это ложь. Города в СССР, проектировались с учетом именно этих требований. И я не понимаю, почему сейчас мы, все здесь присутствующие, в первую очередь архитекторы, за которых я взял смелость заступиться – должны соглашаться с этими заявлениями нашего новоиспеченного главы!? Все эти решения, насколько я знаю, применялись именно в самом начале советской власти, ещё в тридцатые годы. Вспомните, как вариант дома-коммунны. И потом, не просто воплощались в жизнь повсеместно, но и считались обычным делом. Что же сегодня, извините, позволяет так по-новому относиться к решению этой, почему-то названной докладчиком – «проблемой»!? Я категорически против данных заявлений! Да, безусловно, панельное домостроение за последние лет сорок, кардинально изменило облик наших городов до неузнаваемости. Но, почему мы из-за этой одной проблемы, навязанной нам домостроительными комбинатами, наращивающими этажи своих серий, должны отказываться от всех норм проектирования, разработанных ещё при СССР!? Все они были созданы для человека, а не против него! Вы же предлагаете сокращать инсоляцию, расстояния между фасадами зданий! А вы знаете, к чему это может привести!? К катастрофе! Да вас не просто изолировать надо от Москомархитектуры, а вообще гнать из проектирования! Вы словно бы не хотите слышать ничего о том, что наработано до вас поколениями известных архитекторов!
В зале пошло волнение. Многие, если не все были на его стороне. Гул несогласия с новым главным архитектором Москвы прошёл по всему залу. Но высказаться так же, как это сделал Бандал, никто пока не решался.
И тогда Острецов взял микрофон.
- Мне очень неприятно слышать возражения в таком тоне. Я не готов вести дискуссию, когда меня обвиняют в некомпетентности. Да, я молод. Но, тот опыт, которым я располагаю, позволяет мне делать те заявления, которые я здесь озвучил. Хочу повторить, что больше, начиная с этого дня, в Москве я не позволю строить безликие панельные серии. И я сделаю всё для того чтобы добиться поставленных мною задач в отношении изменения облика столицы. Мы, вместе с мэром города и министром капитального строительства Москвы, совместно будем действовать в отношении достижения положительных результатов в решении всех этих проблем. Как я уже сказал ранее, меня предложил Айрат Абдулаевич, и я не сразу согласился на его предложение. И если я говорю «да», то обратной дороги для меня не существует! Проектное бюро «Диалог», совладельцем которого я являюсь, вместе с Пастуховым я оставляю на своего компаньона и готов к такому выбору, хорошо понимая, что при данной загрузке уже не доведется иметь отношение непосредственно к самому проектированию. О чём, конечно же, жалею. Но выбор мой окончателен.
А, насчет инсоляции, я хочу сразу при всех сказать, что мы будем её сокращать всеми возможными для этого средствами. Я считаю, что это пережиток прошлого. Это раньше, когда ещё не были побеждены такие заболевания, как туберкулез, минингит и другие, было уместно. Сейчас же двадцать первый век. Медицина далеко вперед ушла.
Когда Острецов закончил, микрофон буквально выхватил у него из рук Осокин, директор того же Моспроекта, главный инженер которого высказался прежде.
Он явно кипел возмущением. Намаявшись девяностыми, он не верил уже ни во что хорошее, понимая, что за всеми начинаниями, прежде всего, скрыта нажива, и чем моложе власть, тем больше ей нужно денег.
- Но при этом поликлиники закрываются, детские сады и школы не строятся! Да и к тому же в странах северной Европы существуют свои нормы инсоляции, которые во многом не проще наших. Зачем же мы должны ухудшать в стране ситуацию, настолько увлекшись подражанием, что, при этом снижаем качество копируемого материала, - поддержал своего главного инженера Осокин.
- Я не собираюсь здесь сегодня менять свои взгляды! Вы в праве не соглашаться! - коротко ответил Острецов, намекая на то, что всех несогласных, новая команда сметёт с лица земли, как осенние листья татарский дворник метлой.

Когда презентация закончилась Саша сам того не понимая, каким-то немыслимым образом оказался рядом с очень симпатичной девушкой, которая сидела рядом с Острецовым во время всего мероприятия.
Она шла из отеля Мариот, где только что закончился «круглый стол», в сторону своего нового места работы - Москомархитектуры.
- А вы у Райкина работаете? – спросила она его.
- Да, - ответил Саша, подсознательно сравнивая свой рост с её. Она была всего сантиметров на пять ниже.
- А как вас зовут?
- Саша.
- А вас?
- Наталия.
На ней был строгий, деловой костюм, который сидел очень плотно. Она показалась ему неприступной.
- Скажите, а вы откуда знаете Сергея Олеговича? – спросил он её.
- Я с Сергеем работала в «Диалоге» и когда ему предложили стать главным архитектором города, он буквально силой взял меня к себе.
- Как это силой!?
- А вот так вот. Сказал просто, что это такое условие. Мол если я не пойду с ним, он и сам не пойдёт на эту должность, - с лёгкой улыбкой ответила Наталья.
- Это правда?
- Конечно! Андрею Олеговичу никто не умеет перечить.
- Даже вы?
- Даже я.
- И, как вам на новом месте?
- Хорошо. Всё новое. В диалоге я работала ГАПом. А теперь всю архитектуру, придётся согласовывать с Андреем Олеговичем. Я перебралась вместе с ним в Москомархитектуру и буду помогать ему, как смогу. Поэтому, я думаю, мы с вами скоро увидимся, - сказала она и остановилась, так, как они, проходили мимо подъезда Сашиного проектного института.
- Ну, что ж. До встречи, - произнёс Саша, и протянул ей свою руку.
- До встречи, - ответила она и протянула свою.
 Тогда он не мог предположить, что придется согласовывать у нее архитектурный облик всех его новых объектов, буквально уже через пару месяцев.