Глава XVII Бельмо в глазу

ма не Объединившись вновь с четвертой мастерской института, Саша получил обратно, под своё крыло, два строящихся по разным адресам храмовых комплекса. Один в Бутово, другой в Реутове. Храмы тепепрь вел Лукин, с которым Саша проработал в четвёртой мастерской почти два года, прежде чем его поменяли местаими с неспокойной Красавиной.  Видимо по причине другого вероисповедания та сама не могла заниматься православными храмами, и поручила их Лукину. Со временем он почувствовал полную самостоятельность в решении наивозможных, возникающих на совещаниях у Развалова, вопросах. Но, Саша, являясь автором данных проектов, разработанных им в те времена, когда он был ещё ГАПом, в первой мастерской, и которые теперь привязывались по всей Москве, понимал, что если совещание проводит сам Развалов, то лучше ему там присутствовать лично, с ГАПом, и ГИПом. Поэтому сегодня они пришли втроём. Саша, Лукин и Мирошич.
Серьёзность, с которой решался каждый, пускай и самый ничтожный вопрос, связанный с Сашинымим объектами, рассматривавшимися словно под микроскопом, наводила его на эти мысли. Другие три, обсуждаемые храма, запроектированные единственной сохраненной мастерской института, откуда пришла Венерова, вместе с Разваловым не вызывали такого пристального внимания у Развалова, по причине того, что разработаны были не Сашей.
Помимо жилых объектов Развалов оставил за собой и храмы, не в силах отказаться от курирования подшевной ему мастерской. Сашины же адреса он не считал серьёзной работой, считая, что только пенсионного возраста старцы способны проектировать такие сооружения.
Как бы легко и непринуждённо ни снимались все, возникающие в процессе строительства вопросы остальных проектов, вокрух брошенных на неумелых и ленивых по мнению Развалова, Сашиных проектировщиков Бутовского и Реутовского храмовых комплексов, раздувался ареол катастрофически нерешаемых проблем. Директор, заранее видел в нём плохого организатора, даже не задумываясь о том, что благодаря его личным стараниям и были созданы эти проекты, тиражировавшиеся по всей Москве, не только его мастерской, но и другими проектными институтами. Один храм достался даже Хазанову, который иногда консультировался с Сашей по вопросам, связанным с ним. Но на сами совещания его не вызывали, так как считалось, что у него и так много работы.
Если у Саши, храмами занималось два человека из всей мастерской. То в подшефной Развалову мастерской их делали совместно, всем коллективом, как говорится, с песнями и танцами. Одним словом, весело, отчаянно и счастливо. Молодёж тоже имелась в лице одной девушки. Остальные сотрудники не стремились на заслуженный отдых, да и никто не пытался проводить их на пенсию, по непонятной Саше причине. Мастерская коротала свой век, будучи руководима пожилым, и опытным архитектором, Аистовым. В его подчинении были практически одни женщины. Как Егор Иванович справлялся с этим серпентарием, одному Богу было известно. Но работа у него шла, и храмы удавалось выпускать довольно приличные, несмотря на огромный, хвостатый коллектив.
Раздражал Развалова, своим пенсионным возрастом, именно Лукин. Ведь он работал под Сашиным руководством, и до сегодняшнего дня приходил один, в отличие от Аистова приводившего с собой, как минимум человек шесть. Саша, просто не мог себе позволить такое распределение сотрудников в рабочее время. Аистов, безусловно оказался хитрее и опытнее Саши в таких вопросах, видя, что Развалову нужно создать искусственный климат неимоверной важности вокруг таких мелких, решаемых без совещаний проблем.
Любой, мало-мальски уважающий себя руководитель, особенно не имеющий никакого отношения к доверенному ему направлению работ, любит большое количество подчинённых на своих совещаниях. Развалов ничуть не отставал от своих коллег по цеху, поднявшихся с мутного дна Московского управленческого абсурда. Саша знал об этом, но не умел, да и не хотел создавать искусственную видимость работы, отлавливая в комнатах не имеющих к объекту людей для обеспечения массовости явки. Он никогда не заискивал перед руководством, изо всех сил стараясь выполнить поставленную задачу, но не более того. И сегодня пришёл вместе с Лукиным на совещание только лишь для того, чтобы хоть как-то отсрочить тот день, когда бы он мог быть отстранён от руководства мастерской, зная, что хоть, как-то может ещё помогать своим сотрудникам в выполнении поставленных институтом задач.
Развалов любил, спасённых от сокращения пригретых под своим крылом коллег, не столько за храмы, которые они проектировали, сколько за то, что они являлись некими гарантами его статуса, корни, которого тянулись из переориентированного Венеровой на другой профиль института.
Развалов ненавидел Сашу ещё и за всю ту кровь, что была выпита у него, Красавиной, за эти несколько недель, проведённые ею в институте, как руководитель четвёртой мастерской. Этот человек не мог жить, не имея под боком виноватых, в том, или ином происшествии. И если их не было - придумывал.
За все обиды и неприятности, теперь ответственным был назначен Саша.
И если бы он даже сумел вдруг стать таким суровым и беспощадным, что смог бы в присутствие всех, разорвать зубами на клочки своих ГАПа, и ГИПа. Лукина и Мирошича, то и это не помогло. Так, как Развалов был человек, необучаемый, неспособный к развитию. А ведь, как известно, только развивающийся человек может менять своё мнение со временем. Именно поэтому Развалов интуитивно недолюбливал Раскурова, видя в нём схожесть с собой.
Всего, в конференц-зале, вмещавшем в себя, в былые времена и по сто человек, присутствовало не более пятнадцати, и это вместе с представителями заказчика. Но Развалов, проводя в нём совещания с первой мастерской, руководимой Надеждиным, совместно с ДСК, привык к его стенам, и ни за что не хотел перебираться к себе в тесный кабинет. В, котором он выглядел, не так грозно, скорее как-то на любительском уровне. А цену себе он знал. И, как капитан футбольной команды, и как руководитель вверенного ему института, директором, которого он так и не был официально назван.
Он вел совещание по протоколу, и уже минут через десять дошёл до Сашиных адресов.
- Решить проблему с балкой над лестничным маршем, - зачитал Развалов, и нервно хрюкнул.
Этот его устрашающий рык, был знаком всем с первого дня, когда он представлялся коллективу в этом же зале, уже больше года назад. И сейчас он означал примерно: - «Я никому не позволю тут, то, что вы думаете можете себе позволить!»
Рыкал он в самые ответственные моменты. И, тот, кто хорошо знал его привычки, имея доступ на совещвания, будучи руководителем среднего звена, понимал, что вот тут-то, именно с данного места, Развалов, и не тянет, теряя контроль над процессом.
С какой целью он производил этот звук, не сразу стало понятно простым сотрудникам. Но, потом, со временем, все сошлись во мнении, что делает он это больше из устрашения, чем из-за невозможности высморкаться в общественном месте. Да и сморкающимся представить его себе было довольно сложно.
Саша знал эту проблему, с возникшей вдруг, откуда ни возьмись балкой, прямо над головами, идущих по лестнице на хоры, певчих. Но, решения этого вопроса пока у него не было. Так бывает в проектировании. И тогда остается только одно – ждать. Прислушиваться к мнению окружающих, прощупывая ситуацию со всех сторон, и пропуская её через себя со всеми наисложнейшими составляющими, только для того, чтобы потом, ответ появился сам по себе, в его голове. Для этого нужно иметь душевное спокойствие и уверенность в своих силах. Это возможно только профессионалу.
Развалов не имел ни первого, ни второго. Поэтому он всё время нервничал и никому не доверял, считая всех такими же, как и он.
- Что скажешь Саш, - с ехидцей в голосе, спросил он, знаая, что у Саши нет, и не может быть ответа на этот вопрос, который зародился и возник именно во время его отсутствия в четвертой мастерской.
Развалову, было интересно, справится ли Саша сходу, с нерешаемым вопросом, или промямлит, что-то невнятное в ответ. Он даже и не задумывался о наличии другого, третьего варианта – решения возникшей проблемы с помощью какого-то времени. Ему нужен был сиюминутный результат. Он не умел, да и не хотел ждать. Саша мог наврать, что решит вопрос на месте завтра же, спилив балку к чёртовой матери, поставив под перекрытие, в виде кариатиды саму заказчицу. Но, Саша не хотел шутить, да и не умел врать людям в глаза.
Саша видел, что Развалов ничего не хочет слышать о том, что он совсем недавно столкнулся с данной проблемой.
- Петр Ильич, я пока не пришёл к какому-то выводу. Строители не готовы пилить бетон. Ждём визита пожарного. Будем решать уже с ним.
- Саша, меня не интересует, что скажут пожарные, или строители. Мне нужно решить вопрос, который упустили твои люди.
- Но, я не мог тогда ими руководить!
- Ты учил их работать прежде. Поэтому ты и только ты за них отвечаешь.
- Я завтра еду на объект. Там будет встреча с пожарным. Будем говорить. Искать компромиссы.
- Хорошо. Потом зайдешь ко мне, и расскажешь…. Не возведена пожарная лестница со стороны алтарной части, на фасаде, - зачитал он следующий вопрос.
- Так же, с пожарными рассмотрим завтра. Строители уперлись, говорят, что фасад уже «закрыли», и поэтому не хотят его дырявить крепежом.
- Опять же Саш, это все можно было авторским надзором выявить, - не унимался Развалов, косяс на Лукина.
- Не ездил я тогда туда, - только бы не хрюкнул. Подумал Саша.
- Хорошо. Хорошо. Но, имей в виду, решение за тобой. Проект твой, и если в нём есть такая балка, то надо было раньше думать, что её смогут сдуру занизить. Автор должен уметь предвидеть. - согласился опытный проектировщик.
- Я и предвидел. Она на высоте два метра, двадцать сантиметров была, - не сдавался Саша.
- Ладно, - сказал Развалов, и угрожающе хрюкнул.
- А, что у тебя с ограждениями на кровле? – продолжил, не по протоколу, генеральный.
- Не хотят делать. Но, мы нашли решение, как в первой мастерской. Пусть кольца к барабану купольному приделают. И потом крепятся к нему карабинами, передвигаясь по кровле.
Развалов, поняв, что Сашу в этот раз так просто, голыми руками не взять, перешёл к следующему объекту:
- Егор Иванович, теперь ваша Балашиха.
- Весь во внимании, - тут же отозвался Аистов.
- Не решён вопрос наличия второго инвалидного, эвакуационного пандуса, - зачитал Развалов.
- Да мы решили уже все давно там, на месте с пожарным. Договорились. Вроде, как принимают, - словно дедушка, забивающий козла во дворе со своими приятелями, лихо ответил Аистов.
- Ну и замечательно. Что-то ты долго с этим провозился. Уж год наверно, как висит вопрос, - по-отцовски пожурил его Генеральный.
- Так ведь не сразу Москва строилась, - подобно средневековому строителю, промолвил Аистов.
- Ладно, дальше у нас с тобой сосульки на крыше дома причты. Что будем делать? – зевнув, спросил Развалов.
- Так, ведь, а что? Сбивают они их. Нормально всё. Решили мы этот вопрос давно. Что же они пишут и пишут его в протокол нам?
- А потому и пишем, что медленно реагируете! – заметила крикливая заказчица.
- Ничего не медленно. Как написали, ещё месяц назад, так мы сразу решение дали. А, что? Хорошее решение, грамотное. Пусть лоток расширят, и нет никакой проблемы. И чертежи я вам передал, и на объекте оставил, - отстрелялся Аистов.
- Хорошо. Все ясно, не пишите больше эти свои идиотские вопросы, - защитил своего подшефного, Развалов.
- Так пока не переделали лоток, мы и пишем. Вот переделают, когда, тогда и не будем, - вяло, но все же уперлась женщина, ведущая протокол.
- Ладно, едем дальше, - продолжил, генеральный.

Так пункт за пунктом, был пройден весь протокол. На других храмах проблемы не раздувались до такого состояния, как те, что были связаны непосредственно с Сашиными объектами. Он, как мог, пытался понять причины данного внимания именно к его работе. И единственное, что ему приходило в голову, это то, что он раздражал Развалова лёгкостью, с которой отвечал на поставленные перед ним протоколом совещания, вопросы.
Теперь Саша не позволял себе даже слегка шутить, ранее, будучи не так сдержан в юморе. Видимо, как раз тот период его жизни, когда он был востребован Райкиным, несмотря на его суровый стиль руководства, позволял ему оставаться весёлым человеком. Когда же пришёл Развалов, Саша ещё пытался относиться с шуткой, к тому, что происходило вокруг, невольно выпуская её наружу при новых, руководителях. Но он, понимал, что вокруг, после захвата, по большей части, находятся серьёзные, боящиеся улыбок, как покушения на личную безопасность – люди.
Развалов не понимал чужих шуток. Он видел в них то, чего боялся больше всего, так, как сам не обладал этим – уверенностью и профессионализмом. Ведь только уверенный в том, что справится с поставленными задачами человек, способен на хорошее настроение. Маскируя в себе отсутсвие знаний, суровостью и безпощадностью, он изживал вокруг любую попытку пошутить. Саша, прекратил улыбаться. Сначала при чужих ему людях, потом и при тех, кого хорошо знал. А уж затем и вовсе, даже оставаясь один, за витражом аквариума, в своей комнате, не смел улыбнуться сам себе, боясь увидеть в отражении стоящего на полу, огромного зеркала, уже совершенно нелепое при появлении на нём улыбки – лицо.
Развалов запомнил те, несколько раз, когда Саша позволял себе шутить при нём. Пусть и безобидно, с соблюдением субординации, но, всё же именно шутить, на, святая святых – производственные темы.
Развалов не обладал способностью к фантазии, видя везде врагов, считающих его идиотом, которым не имел право быть, так как разруливал наисложнейшие ситуации, касающиеся крупных заказов на проектирование. И это ему практичесски удавалось. Но заказчики старались не иметь больше дело с институтом, после таковых попыток. И только некоторые, которым уже некуда было деваться, продолжали доделывать начатую работу, либо заключать допдоговора, по переделкам.
Развалов видел в Саше неудачника, не способного держать слово, выполняя возложенную на него работу. И то, что в этот период вообще мало кому в институте удавалось выдержать хотя бы один из указанных в графике на проектирование, срок – не так расстраивало Развалова. Ведь все остальные шли на дно осознанно, уверенно и, что самое главное, с оттенком трагедии на лицах, упрямо перекладывая ответсвенность за происходящее на окружающих.
Такой путь выглядел в глазах Развалова истинно верным. Ведь он с самого первого рабочего дня, занимался только тем, что искал на кого переложить ответсвенность за незнание рабочего процесса. И такие люди всегда были рядом. Те самые безотказные профи, вечно сомневающиеся в своей правоте от избытка знаний. Ищущие нестандартные решения, обладающие умением спасать любую, самую запущенную ситуацию. Одним словом, люди творческие, и знающие.

- А теперь, я бы хотел объявить всем, что мы должны участвовать в конкурсе на храмовый комплекс, с гаражом, гостиницей, воскресной школой. Ну, в общем, со всем, чем только можно. И, при этом сам конкурс проводится с целью найти выразительные и дешевые решения в строительстве, - после того, как был пройден весь протокол, объявил Петр Ильич, попытавшись и здесь хрюкнуть. Но, это у него не удалось уже так устрашающе, как обычно бывало.
- А, кто этот конкурс проводит? – спросил Саша.
- Патриархия, - ответил генеральный, широко открыв глаза, для придания важности.
- Совсем там сдурели они уже все! Дешевле им надо! - сказала заказчица, явно недовольная требованиями, по причине своей любви к пышности декора, ранее украшавшего все курируемые заказчиком, которого она здесь представляла, храмы.
- А, где можно найти все условия этого конкурса? – спросил Аистов.
- Вот тут я вам распечатал заглавный лист из интернета. Там и электронный адрес есть. Посмотрите внимательно. Ознакомитесь, пожалуйста, и через неделю прошу на совещание приходить уже с какими-то решениями. Хотя бы карандашом что-нибудь нарисуйте. Будем обсуждать с вами
- Пум-пум-пум, - пропел Лукин, вставая со стула, чтобы покинуть пыточную, или конференц-зал, как некоторые его ещё называли.
- Сделаем, как вы думаете? – спросил его Саша.
- Сделаешь. Тебе не в первой, - улыбнувшись, сказал Лукин.
- Да, работа интересная.
- Ты Саш у него, как бельмо в глазу.
- Знаю. А, что делать?
- Конкурс.
- Думаете поможет?
- Нет. Но делать надо. Да и тебе интересно, я знаю.

Они вышли из конференц-зала и поднимались по лестнице наверх, к себе на этаж, когда, где-то в районе четвёртого этажа, им встретился, спускающийся в низ, руководитель шестой мастерской, Хазанов. Он шёл не спеша, и как бы задумавшись, держа в руках листочек бумаги, форматиа А4.
Сегодня, впрочем, как и всегда, он был одет в один и тот же костюм, подкреплённый чистой, отглаженной рубашкой и изредка меняющимся галстуком, не отличающимся особой фантазией.
- Привет Саша, - поздоровался он
- Привет Фарид, - ответил Саша, не притормаживая, подпираемый сзади Лукиным.
- Слушай Саш, ты не мог бы тут мне помочь слегка?
- Да, конечно. А. что случилось? – с некоторым удивлением, согласился Саша.
- Да у меня ГИПа на пенсию убрали, а он храм ваш вёл, привязку. А там купола просят согласовать. Подрядчик изготовил их, а они, какие-то не такие, - начал Фарид, разворачивая перед Сашей закрученный от волнения, в трубочку листочек бумаги, на котором были изображены луковицы куполов.
- А ты сам-то чего не знаешь? – удивился Саша, несмотря на то, что последнее время уже мало чему удивлялся. Через его плечо заглянул на картинку, как бы невзначай и Лукин.
- Да я, если честно, то и не разбираюсь в этом совершенно, - признался начальник проектной мастерской.
- Ну, давай гляну, - согласился Саша, всё же справившись со своим удивлением, да и к тому же Фарид, признался в своей некомпетентности.
Он взял в руки предложение подрядчика, которое, было выполнено грамотно, хотя и без соблюдения, заданных в проекте пропорций, имея свои, несколько непривычные для данной архитектуры храма, но, тем ни менее всё же довольно-таки приличные на вид.
- А в компьютере, к храму пририсовывали их в масштабе? – спросил Саша, вдоволь наглядевшись на картинку.
- Да. На другой стороне я распечатал, как это выглядит целиком, вместе с фасадом.
Саша перевернул листок, и увидел вполне приемлемое решение. Оно его устраивало, хотя и выглядело с первого раза, несколько непривычно.
- Я думаю, что вполне может быть, и, если ты не боишься проблем при сдаче, то архитектурная совесть может быть чиста, - вынес приговор Саша.
- Спасибо Саша. Да не боюсь я уже ничего. Пусть сами согласовывают и сдают объект, как хотят. Вот, где они мне уже все! – провёл себе по горлу рукой Хазанов, при этом зверски улыбнувшись, словно всадник, только, что прискакавший с Куликовского поля, ещё полный впечатлений от сражения.
- А, чего ж они не могут по проекту сделать-то? – спросил Саша.
- Не знаю я этого. Скорее всего, эти купола у них с другого адреса остались, - махнув рукой, и удаляясь вниз по лестнице, произнёс с отчаянием Хазанов.
- Саша, а, что он не архитектор? – спросил его Лукин, когда они вошли уже в коридор четвёртого этажа.
- Похоже, что так.
Лукин ничего не ответил, а просто взял у себя на столе пачку сигарет, и вытащив одну из них, вставил себе в рот, и в полной задумчивости пошёл обратно в сторону лифта, для того, чтобы выбраться во двор института, и перекурить эту новость.