По следам прошлого. Воспоминания о Елене Махно

Слух налету кем-то был подхвачен и облетел добрую половину села словно ведьма на метле.
«Прибывает на поселение дочь батьки Махно». Конвоир, высадив ее на станции Луговая и вручая документы как-то виновато сказал: «Извини, ничем помочь не могу, пособие на жилье получишь в понедельник в спец комендатуре, сегодня суббота, их там никого уже нет, и в воскресенье тоже не будет, так что пока светло попросись у кого-нибудь на ночлег!»
Поднимаясь в вагон он громко произнес: «Не найдешь ночлега – перекантуйся на вокзале, там теплее, хоть не замерзнешь!»
Лена была среднего роста, с круглым, миловидным лицом и большими светло-карими глазами. Стройная фигура и глаза передались ей от матери, а темно каштановые густые волосы и курносый задиристый нос от отца. Она вышла на первую попавшую привокзальную улицу в коротком, осеннем не по сезону пальтишке, поеживаясь от холода, пошла искать съемную комнату. Лена быстро ходила от дома к дому, стучась в окна и двери, но на каждый стук выглядывали испуганные и настороженные лица и на вопрос не сдают ли те комнату ей сухо отвечали: «нет не сдаем!».  Обойдя почти все село и дрожа от холода она вернулась на вокзал. В зале ожидания пассажиров было много, Лена с трудом нашла свободное место, возле пары пожилых колхозников и села. По залу ожидания ходили двое нищих попрошаек с отекшими, посиневшими лицами, возле двери спал пьяный безногий солдат. Лене очень хотелось есть и она старалась не думать о еде, но ничего не получалось. Перед ее глазами мелькали люди с мешками и узлами, дежурная по станции громко объявляла очередные прибытия или отправления поездов. Она не заметила как глубоко уснула. Проснулась от грубого толчка. «Гражданка, вы на поезд или кого встречаете?» перед ней стояли два дежурных милиционера. В зале пассажиров на тот момент оставалось мало.
«Нет, я не на поезд, можно немного здесь посижу?!»
«Барышня, покиньте помещение немедленно, не то мы вас заберем с собой в отдел!»
Лена вышла на улицу, с казахской степи дул ледяной ветер. Ее тут же всю обдало холодом, и она решила чтобы не замерзнуть быстро ходить и постоянно двигаться. Она стала ходить, почти бежать и немного разогрелась. Но усталость взяла свое: ноги стали как ватные и буквально подкашивались. Она увидела глиняный забор (дувал), который огораживал МТС (моторно тракторную станцию) и подойдя к нему заметила, что туда ветер задувает не так сильно и прижавшись к забору опустилась на землю.
«Вот посижу немного, отдохну и пойду снова на вокзал! Будь что будет, начнут  выгонять так пускай хоть в милицию забирают!» - подумала Лена про себя.
Она долго не могла согреться, но потом ей стало тепло и захотелось спать. Снег хлопьями повалил вокруг и они кружась быстро  ее засыпали.
Директор швейной фабрики Русов, старый коммунист, искренне веривший в утопию светлого будущего и недовольный настоящим давно находился « не в милости». И видимо поэтому, талантливый инженер прозябал тут директором сельской фабрики. В тот день, задержавшись на работе до поздна, он возвращался домой.  Дом находился на краю села. Проходя мимо забора МТС он увидел занесенную снегом человеческую фигуру. Подойдя к ней он начал сметать снег и увидел молодую девушку. Русов стал тормошить ее: «Эй, ты живая!?»
Лена что-то невнятно пробормотала в ответ.
«Ну подруга, не рановато ли ты задувать стала?!»
«Да відчепися ти від мене!»
«А вот и не отчыплюсь!» - ответил он смеясь поняв, что девушка украинка. – «А ну cкажи кто ты?»
«Я тобі скажу, так ти будеш тікати як заєць!»
 "Не побижу, скажи!»
«Я дочь батьки Махно, высыльная я!»
«А мне наплевать чья ты дочь, замерзнуть не дам тебе, вставай!»
Войдя в избу и стряхивая с обоих снег, он крикнул жене: «Зоя, принимай гостью!»
Хозяйка вышла из кухни и с беспокойством посмотрела на окоченевшую от холода незнакомку.
«Познакомься, дочь самого Нестора Ивановича Махно!» - гордо произнес старый коммунист– «ты что окаменела? Готовь ей белье, а я быстро растоплю баню!»
В понедельник утром Русов с Леной пришли на фабрику. Войдя в свой кабинет он сказал секретарю: «Маша, пригласи сюда девушку, эстонку, из цеха, Ольгу Велиас!»
В кабинет зашла Оля, и увидев Лену приветливо улыбнулась.
«Знаешь кто это?!» спросил Русов.
«Догадываюсь! Вся деревня на ушах», улыбаясь ответила она.
«У меня к тебе, Оля, человеческая просьба, я не могу оставить ее у себя, мне и так крепко влетит. Девчонок комсомолок подставлять не могу, остаешься ты!»
«Конечно возьму!» - сказала приветливо Оля, «хозяйка у меня солдатская вдова с тремя детьми, хороший человек, и вообще никого не боится!»
«Ну вот и славно!» - сказал Русов. – «Сходите сейчас к твоей хозяйке, а потом проводишь Лену до спец комендатуры и после обеда бегом на работу! Ты Лена у меня уже зачислена!».
Они быстро подружились и часто приезжали к нам в гости в Джамбул. Ольга была младшей сестрой моей матери. Мы с братом Гельмутом любили Олю, любили и считали своей сестрой.
Ольга была полноватая, с тонкими чертами лица и обаятельной белозубой улыбкой. Характером стеснительная и не очень общительная. Сама о себе говорила: «Я ужасная трусиха!» Но это было неправдой. Мои родители как-то обратились к ней: «Оля, расскажи нам о прошлой жизни Лены! Вы же делитесь во всем, даже секретами».  Но она ответила: «Не обижайтесь, я не имею права раскрывать даже вам доверенные мне чужие тайны! Но кое-что сказать могу. Она мне рассказывала: «некоторые пишут, что мы якобы жили во Франции в нищете и впроголодь – это вранье! Богатыми не были, но отец, крестьянский сын, был очень трудолюбив и талантлив, он не гнушался никакой работы. Родители даже имели свой собственный маленький магазин. И отец сумел дать мне образование – я закончила женский пансион. Во Франции моя семья дружила с русскими иммигрантами и отец тогда не пил. Он занимался творчеством: сочинял стихи, причем неплохие, и писал мемуары. Но потом случилась беда, он сильно затосковал по Родине и написал прошение в «Союз», чтобы его простили и разрешили вернуться в Гуляй Поле. Ему отказали, и он «съехал с катушек»: начал часто выпивать, появились друзья выпивохи и вскоре совсем спился. В одну холодную дождливую ночь он не пришел домой. Его нашли утром в парке. От переохлаждения он заболел воспалением легких и открылся старый туберкулез, приобретенный еще в царской тюрьме. Умер он в больнице. Отец искренне верил в революцию, и, не смотря на малограмотность проявил себя талантливым комбригом и имел правительственные награды. Но потом его подло предали и хотели расстрелять, и тогда он стал атаманом Батькой Махно. Я знаю, мой отец тоже не подарок был, но мне обидно читать, где его приравнивают к Степану Бендера, Нестор Иванович мечтал о самостийной интернациональной Украине, а Степан Бендера ярый националист, и фашистский палач!»
Вскоре Ольга вышла замуж за сельского киномеханика, и уехала в Таласский район. Замужество оказалось несчастливым: ее муж Василий с фронта вернулся инвалидом с травмой ноги и контузией в голову. Парень, красивый, умный и начитанный, ходил чуть прихрамывая и внешне признаков контузии головы не замечалось. Потом появились друзья любившие выпить и Василий сорвался. Ему бы не пить, и жили бы они счастливо. Но он приходил пьяным и становился как зверь: все рушил, ломал, на себе рвал одежду и на Ольгу бросался с ножом. Она убегала, прячась у соседей, а утром он просил прощения, вечером все повторялось. Добрые соседи сочувственно уговаривали ее: «Беги от него пока не убил тебя! Пока молодая не губи жизнь свою!»
«Не могу его бросить. Люблю его – отвечала Ольга – «такая уж моя судьба!».
Умерла Ольга молодой, Василий после похорон бросил пить и уехал на Родину в Кутургу на Иссык-Кули, прожил долго, больше так и не женился, вспоминая Олю уходил от всех скрывая слезы.
В тот же год весной, маму вызвали в отдел КГБ по поводу поступившего анонимного письма, в нем сообщалось: «Велиас Сальма Густавовна, работая врачом в санчасти МВД по национальности на самом деле немка, а не эстонка! И не имеет права работать в органах внутренних дел. Гражданка Велиас должна быть уволена, поставлена на учет как немка-переселенка в спец комендатуре. В дальнейшем по статьям Советского закона отдана под суд.»
Органы внутренней госбезопасности произвели срочный запрос по месту рождения матери. В полученном ответе сообщалось, что гражданка Велиас С.Г. родилась в Одесской губернии села Силовка, 14 ноября 1914 года среди немецких колонистов, в эстонской семье. Далее сообщалось, что ее отец Густав П Велиас арестован в 1937 году по 58 статье.
За маму заступились, генерал МВД Холменов, начальник санчасти МВД полковник Ташмухамедов и друг отца майор КГБ Едоков Михаил Романович. Я помню, как поздно вечером отец сжигал в печи красивый альбом с  семейными фотографиями. «Папа, оставь хоть альбом!» - просил я его, еще толком ничего не понимая.
«Ты думаешь, сынок, мне его не жалко?» - отвечал он, с грустью наблюдая как в пламени исчезает память целого поколения!
Маму спасло еще то, что все начальство города доверяли свои зубы только ей, она была , без хвальбы, врач от Бога! Ей единственной в городе в то время разрешили принимать больных на дому.
Дело было закрыто.
Однажды Лена приехала к нам и я слышал ее разговор с мамой: «Сальма Густавовна, я хочу учиться дальше и получить образование, но для этого необходимо мне перевестись из с. Луговая в Джамбульскую спецкомендатуру. Мои знакомые переселенцы с кавказа говорили, что в городе этот спецотдел в подчинении молодого майора-фронтовика, очень принципиального, но справедливого. Еремей Борисович возможно знает его, или через общих знакомых сможет похлопотать за меня?!»
 «Хорошо. Лена, мы постараемся тебе помочь! Этот майор, Михаил Романович, и его жена, Мария Степановна наши друзья, Мария Степановна работает начальником Джамбульского паспортного стола и она поможет тебе с пропиской. Я рада за тебя, что ты решила учиться дальше!»
Лена переведясь в город явилась в ГОРОНО с просьбой: «Разрешите мне сдать экзамены экстерном за 10 класс!
Члены комиссии спросили какое у нее образование?
«Я окончила в Париже пансион благородных девиц, я могу хоть сейчас на конкурсной основе преподавать французский язык в ВУЗе и в школе: в старших и младших классах. Для меня он такой же родной как украинский и русский. Могу так же в начальных классах преподавать музыку, курсы кройки и шитья, рукоделие и правила поведения в обществе!»
Комиссия долго совещалась и заявила: «Ваше образование приравнивается к нашим 6 классам. И мы вам разрешаем поступить в 7 класс вечерней школы рабочей молодежи.
Несмотря на все трудности Елена Нестеровна получила высшее образование, закончила Джамбулдьский гидромелиоративно-строительный институт. Вышла замуж за авиатехника гражданской авиации и работала в городе инженером строителем на стройке.
После войны в Джамбуле жило много высланных политических и неблагонадежных» с которыми однако люди дружили, в том числе и мои родители. Я запомнил одного профессора математики с супругой высланных из Ленинграда, в то время, будучи подростком, я к сожалению не запомнил их фамилии, этого человека кажется звали Илья Иванович Румянцев, а его супругу Мария Васильевна. Эта пожилая пара являлась наглядной представительницей старой русской интеллигенции. Они всегда ходили под руку и при встрече со знакомыми или соседями Илья Иванович галантно кланяясь красиво приподнимал шляпу. Многие их любили, а над расеянностью профессора незлобно шутили. Мария Васильевна работала в швейном ателье закройщицей и вечерами дома через знакомых шила платья на заказ. Брала за работу она совсем недорого, но шила с большим художественным вкусом. Для каждой клиентки подбирала фасон индивидуально учитывая ее фигуру, внешность и возраст, она мастерски умела, скрывая недостатки, подчеркивать красивые формы. Шила Мария Васильевна долго, но женщины безропотно и терпеливо дожидались своего заказа. Румянцевы жили в доме барачного типа с окнами на улицу. Илья Иванович каждое утро уходя на работу, и, когда проходил мимо окон путал и стучал в соседнее, приговаривая: «Машенька, дорогуша, я пошел!». Его сосед, человек весьма нервный, и частенько с утра с тяжелого похмелья сердито ворчал: «Звездуй, придурок!». А так как это повторялось регулярно, каждое утро, он совсем озверел. «Я пришибу его когда-нибудь!» - жаловался он смеющимся соседям. но вот случилось непредвиденное, у его дочери ожидался в школе выпускной бал, а так как жили они очень бедно мать вся испереживалась: «В чем же пойдет ее дочь на выпускной экзамен!». Об этом она как-то поделилась с Марией Васильевной.
«Когда у Верочки выпускной бал?!» - спросила улыбаясь Мария Васильевна. Соседка назвала дату. За неделю до выпускного бала девочка возвращалась из школы домой, Мария Васильевна ее окликнула: «Верочка зайди на минутку ко мне!». «Ну-ка примерь платье!».
Вера, примерив новое платье, смущенно сказала: «Оно очень дорогое. У нас нет таких денег!»
-Но тебе нравится платье?
- Да оно просто чудесное, конечно нравится!
НО не дав ей договорить Мария Васильевна сказала:»Это мой тебе подарок на выпускной бал!».
-Ой спасибо, Вам большое, тетя Маша!
-Носи на здоровье!
Верочка от радости бросилась обнимать Марию Васильевну и расплакалась. Соседи были удивлены что Мария Васильевна без примерки, на глазок» сшила девчонке бальное платье и Верочка имею стройную фигурку выглядела на выпускном сногсшибательно.
А Илья Иванович все так же путая окна стучал соседу и говорил свое: «Машенька, я пошел!»
Сосед ему незлобно отвечал: «Лети, голубок, лети!»
Илья Иванович, своей рассеянностью постоянно что-нибудь чудил. И добрые соседи на это смотрели с чувством юмора и его не обижали. За их улицей была большая поляна, на которую летом на весь день соседи выгоняли кур. К вечеру обычно куры сами возвращались в свои сараи.
Но иногда загоняли их и хозяева. Небольшие соседские сараи стояли в ряд. Однажды Румянцев загонял своих кур, но они никак не соглашались зайти. Соседка улыбаясь его спросила «И что это Илья Иванович куры у вас не хотят заходить в сарай?»
-Я и сам не пойму, сегодня как с ума сошли!»
-Да вы их в чужой сарай загоняете, это же мой сарай, а ваш же через три от моего.
- Вы уж извините меня пожалуйста, побеспокоил я вас.
-Да, ладно, давайте я вам помогу
Однажды Мария Васильевна у нас дома с мамой на кухне пили чай. Заметив, что Румянцева чем-то расстроена мама спросила ее: «Что то случилось?!»
-Ох Сальма Густавовна, мой Илья опять учудил: купила я в комиссионке дешевое поношенное пальто, но из хорошей добротной материи, отдала его в химчистку, потом кое-что подкроила и поправила по фигуре мужа. Получилось модное, красивое пальто и почти как новое.
А на Илье Ивановиче сидело просто великолепно. На следующее утро, выходного дня, я нарядив его сказала: «Иди-ка ты Илюша, в городской парк Ленина и на цетнральной алее, где больше ходит народу, выбери скамейку и присядь, прихватив с собой пар газет. Пусть все знакомые увидят тебя таким нарядным, ведь ты известный в стране ученый профессор!»
И я шутя вытолкнула его на улицу. Вернулся с прогулки веселый и смеясь мне говорит: «Машенька, я все сделал как ты сказала, купив пару свежих газет я в парке присел на центральную скамейку и стал читать.  Знакомые, проходя мимо здоровались и очень мило улыбались. Петр Сергеевич, бухгалетр из пивзавода, спросил меня серьезно как я себя чувствую.
- Спасибо, - отвечаю я, все хорошо, здоров!»
-Ну и слава Богу, ответил он!
-А как вы живы здоровы?
- Да у меня тьфу тьфу, все нормально,
- И знаешь, Машенька, все знакомые и даже не знакомые так улыбались, это твоя заслуга, одела меня нарядно!»
Оказывается он сел на свежевыкрашенную скамейку не заметив висевшую на ней табличку: «Осторожно окрашено!». Когда снимая пальто он повернулся ко мне спиной я увидела яркие полосы как у зебры от крашенной скамейки, тут мне стало дурно.

Как-то зимой в субботний вечер отец с друзьями у нас дома играли в преферанс, не ради денег, а для удовольствия, на копейки. Друзья обычно засиживались до утра с перерывами выйти покурить или выпить свежезаваренного чая. Мать вручала в их распоряжение электросамовар, чайную заварку и все что было на кухне, а сама вместе с нами, детьми, уходила спать.
За карточным столом в тот вечер сидели: профессор Румянцев и коллеги отца по работе: Курочка Василий Фомич – начальник Джамбульского облавтотреста и Виктор Павлович Забелин – директор таксопарка (см. "Заговоренный и Аленка из Хатыни").
Виктор Павлович Забелин, бывший белорусский партизан (см. рассказ  «Аленка из Хатыни»), друг отца, находился в Джамбуле на высылке, репрессированный как и профессор Румянцев, только в отличии от Ильи Ивановича перед этим отбывал наказание на Севере. После окончания войны Забелина В.П. вызвали и обвинили в предательстве по доносу, в котором сообщалось, каким образом и всех схваченных фашистами подпольщиков (партизан) на явочной квартире, и впоследствии казненных остался в живых только Забелин. А произошло все так:
«Виктор Павлович шел из леса по заданию к себе домой. В его доме в то время была явочная квартира партизан-подпольщиков. При подходе к дому его встретил знакомый старик, сосед, и сказал: «Виктор, тебе нельзя идти домой, там немцы с полицаями, твоих друзей хлопцев похватали и увезли, сами засели и дожидаются тебя, быстро тикай назад в лес!».
После войны, предателей расстреливали сразу, а у Забелина В.П. единственного свидетеля не оказалось - старик-сосед погиб в конце войны под бомбежкой. Забелину грозил расстрел, но оставшиеся в живых партизаны, вызванные на допрос, встали за него горой и это смягчило приговор: отправили этапом сроком на 10 лет в Коми АССР. Весной, в 50х годах, в период Большой Амнистии его выпустили из заключения с дальнейшей высылкой в Казахстан в г. Джамбул. Уже там, по ходатайству друзей, через военкомат добился повторного расследования и подняв архив военных лет, обнаружили, что кроме партизана Забелина остался в живых еще один городской подпольщик, который и оказался предателем. При отступлении фашистской армии, предатель бежал с врагом в Германию. Перед героем партизаном Забелиным В.П. извинились, дескать, ошибочка вышла, вернули боевые ордена и восстановили в правах.
В тот вечер, когда отец с друзьями играли в зале, я сидел в своей комнате и что-то малевал акварелью. У мамы был очередной приступ астмы и она задыхаясь смягчала удушье ингалятором. Раздался звонок у парадной двери, и мама попросила открыть.
Открыв дверь я увидел Елену Нестеровну с мамой. Галина Андреевна прикрывала платком опухшую щеку. Я поздоровался и сказал: «Заходите пожалуйста!».
«Мама дома?!» - спросила Лена.
«Да, идите, она у себя в кабинете, приболела!» - сказал я побежав в свою комнату, но меня остановил отец: «Принеси с кухни графин воды!»
Я принес воду и отец наливая в стакан меня спросил: «У мамы кто, соседи?!»
-Нет, это тетя Лена Махно с мамой, у Галины Андреевны щека раздута, похоже зуб заболел!»
Василий Фомич удивленно спросил отца: «Я не ослышался? Там у Сальмы Густавовны жена Батьки Махно с дочерью?!»
-А что, Василий Фомич, разве ты не знал? Лена дружила с младшей Сальминой сестрой Олей и жили они на одной квартире в Луговой, и работали на одной фабрике, пока Оля не вышла замуж и не уехала в Таласский район. Раньше с Олечкой они часто бывали у нас в гостях, но теперь, я уж давно ее не видел. Но знаю, что она вышла замуж за хорошего человека авиатора гражданской авиации и недавно ее мать Галину Андреевну освободили из заключения и разрешили жить на поселении с дочерью по состоянию здоровья! Лена сейчас работает инженером строителем. Где-то у нас недалеко на стройке. Молодчина, добилась высшего образования, характер!
- Еремей Борисович, пожалуйста. Придумай что-нибудь, мне к ним зайти, я очень хочу увидеть Галину Андреевну, это же живой музейный экспонат, жена самого Батьки Махно!!!
- Ну ты, Василий Фомич, как-то уж помягче, ведь это не восковая фигура, а уже немолодая многовыстрадавшая женщина
-Извини меня, Еремей Борисович, я не так выразился
-Да ладно, иди к Сальме скажи голова что-то разболелась, попроси таблетку!»
Он вышел и через несколько минут вернулся таинственно улыбаясь.
-Она не красавица, но понятно, все же в возрасте, но знаете друзья, что я вам скажу, в ней и сейчас есть что-то такое притягательное!
-Это называется «изюминкой» - сказал Илья Иванович, - «она в женщине есть, или ее нет – это дар Божий! До нас из мировой истории дошли всем известные имена нескольких красавиц: Нефертити, Клеопатра, Царица Савская  и Версавия. Но вот мало кто знает о необыкновенной красоте грузинской царицы Тамары, до войны, меня как-то отправили в командировку в Тбилиси. Не смотря на строгий запрет общения с духовниками где бы то ни было, через друзей я познакомился с одним интересным столетним грузинским монахом, он поведал мне, что у них в монастыре хранятся древние рукописи в числе них двенадцатого века, периода царствования Тамары. В документах упоминается, что царица талантливо управляла государством, имела блестящее образование, знала несколько языков, в том числе и русский и была необычайно красива. Красивые женщины встречались во все времена, но Тамару природа наделила Божественной красотой, видимо это и есть та изюминка, из-за этого подарка Свыше она приобрела много врагов в лице оскорбленных спесивых князей, признававшихся ей в любви и ею отвергнутых. Даже турецкий султан, услышал о необычайной красоте грузинской царицы прибыл к ней во дворец с дружеским визитом. Общаясь с Тамарой он влюбился без памяти, после  отъезда он прислал к Тамаре сватов, прося у  нее руку и сердце. Он обещал разнести всю свою «голубятню» (распустить гарем), если только она согласится стать его женой у Омара Хайяма есть подобный случай: «вчера взглянула ты на Шаха Вавилона и все взяла – ферзя, ладью, слона, коней!» Тамара, убежденная православная христианка и в мыслях такого не могла допустить, тем более потерять трон и государственную независимость! Она в вежливой форме ответила Султану отказом. Оскорбленный султан велел ей передать: «если ты не стала моей живой, будешь моя мертвая!» Поэтому Тамара завещала похоронить ее тайно и до сей поры никто не знает где могила Тамары. Хоронили Тамару в золотом гробу, тот кто найдет его будет несметно богат. В творении М.Ю. Лермонтова он сказал о Тамаре: «Прекрасна как Ангел Небесный, как демон коварна и зла!» То что прекрасна как Ангел Небесный, в его словах истина, подтвержденная в рукописях, но а «как демон коварна и зла» - это глубочайшее заблуждение! Вокруг красивой женщины всегда сплетни! Я уверен, что Тамара была порядочная и добрая женщина!

- Ну ты Илья Иванович, так интересно о Тамаре рассказал, ты лирик! - , сказал Виктор Павлович –а я то думал, что ты как многие твои коллеги, физмат – сухарь! Да, кстати, слышал я, что когда однажды Батьку Махно ранили в ногу, бой продолжала Галина Андреевна: на тачанке с пулеметом и победила. Вот правда не помню с кем они тогда воевали: с красными или белыми?! Ну ты, Василий Фомич, можешь сейчас сходить и спросить ее.
- Ага, сейчас, непременно, побежал – смеясь ответил он.
-Между прочим, белорусские крестьяне, - продолжал Виктор Павлович, - услыхав, как Нестор Иванович, в Гуляй Поле с крестьян все налоги поснимал и установил свою республику, они его очень зауважали. Про то время рассказывали: пришел белорусский крестьянский мужик вступать в Красную Армию, заполняющий анкету спрашивал: «Ты в банде Степана Атамана був?!»
Мужик отвечает: «Не був!»
-А у Катьки атаманши був?
-Не був
-Ну а у Батьки Махно в банде був?
-Далече живэ, жаль, не був!
Заполняющий анкету красноармеец бьет кулаком по столу: «Дак в якой же ты банде був?!»
-Да ни в якой я в банде не був, - и тоже ударив кулаком по столу закричал – в першу банду вступаю!
Утром, друзья подводили итог игры, к этому времени мама звала их позавтракать поставив на стол бутылку водки и рюмку. Они наскоро перекусив распивали бутылку и разбегались по домам. Отец ложился отдыхать и обычно через часа полтора вставал и попив крепкого чая вел нам с братом Гельмутом во двор к сараям, как мама в шутку говорила: «Запрягал бычков на сельхозработы!». Держали мы тогда пару свиней, десяток кур, индюков, и пока мама была здорова держали корову.

Прошли годы и я уже парнем, как-то вечером гулял с друзьями по Джамбульскому парку. Возле танцевлаьной площадки я увидел Елену Нестеровну со своим мужем. Там стоял теннисный стол и возле него всегда было много молодежи.
Елена Нестеровна играла в теннис, при этом весело разговаривая с кем-то из друзей мужа. Одетая в спортивный костюм, который хорошо подчеркивал ее стройную фигуру выглядела она великолепно! Увидев меня она поздоровалась и спросила: «Гаррик, как дома?!»
-Нормально!
-Давненько у вас не была, передай твоим большой привет!
На второй день утром я передал маме «привет» от Лены: «Вчера видел тетю Лену Махно, и она вам с папой передавала большой привет! Ты знаешь, мама, она классно играет в теннис, как настоящая спортсменка!»
Мама улыбнувшись сказала: «На прошлой неделе от нашей общей знакомой я слышала, что Лену вызывали в кабинет КГБ и там ей заявили: «Нам сообщили, что вы вечерами бываете в парке, играете в теннис и постоянно находитесь среди молодежи. Я предупреждаю Вас, Елена Нестеровна, - сказал капитан, - прекратите ходить вечерами в парк и вообще в Вашем возрасте это просто неприлично играть в теннис! Лена ему ответила: «Ваш осведомитель забыл уточнить, что я никогда без мужа в парке не гуляля и Вы поймите меня правильно, я выросла во Франции и я Парижанка! У меня другое воспитание – человек должен радоваться жизни! Мы с мужем ведем правильный образ жизни, следим за своей внешностью и занимаемся спортом. Ваши сиксоты, примитивные и недоразвитые, но вы умный и грамотный офицер и неужели действительно считаете, что в моем возрасте хорошо выглядеть и заниматься спортом преступление!
Капитан, видимо не злой человек, смущенно сказал махнув рукой: «Ладно, Елена Нестеровна, идите!»

Эпилог:

Недавно я читал публикацию за 2013 год моего земляка из Джамбула, журналиста Валерия Васильевича Анипко под заголовком «Целовал руки дочери Махно!».
Валерий Васильевич собрал весьма ценный исторический материал из жизни и деятельности Нестора Ивановича Махно и его близких: жены Галины Андреевны и дочери Лены. Я с большим удовольствием прочитал его произведение и вспомнил, как будучи подростком, я не раз видел Лену у нас в доме вместе с моей тетей Олей, ее подругой. Валерий Васильевич так живо и характерно описал внешность Елены Нестеровны, что невольно возник передо мной ее живой образ.
Но вот в письмах Лены к матери, в место ее заключения Дубравлага  все было написано не так просто и не надо принимать буквально напрямую… Прежде чем письмо дочери попадало в руки матери, сидевшей по 58 статье, оно несколько раз проверялось цензурой и Галина Андреевна молодость которой прошла в период бурных революционных событий имела достаточный опыт прочитать «между строк» письмо дочери. Главное, что дочь сообщала – она жива! А остальное писалось для благодетелей, цензуры. Так сказать, больше жалуйся и плач – целее будешь, а то неровен час и сама окажешься у мамы.
Елене Нестеровне нелегко жилось на поселении. И это понятно, не в санаторий отправляли!
Но если бы все происходило так, как описано в столь мрачных красках, она просто физически не в состоянии могла бы выучиться, получить высшее образование: сперва закончила техникум в Ташкенте, ведь находясь на учете в спецкомндатуре она не имела права и возможность выехать за пределы Джамбула без помощи кого-то это было невозможно, да и затем закончить гидромеллиоративно-строительный институт.
Нужно отдать должное Елене Нестеровне: нигде ни разу она не подставила тех людей, кто в трудных обстоятельствах ей помогал. И даже в беседе с журналистом Анипко В.В.,  казалось бы приятеля мужа, она не посчитала нужным называть чьи-то имена и фамилии, спасибо ей!
Очень жаль, что не дал Бог ей детей, а Нестору Ивановичу и Галине Андреевне внуков. Всем им Светлая Память!