Эта долгая, короткая жизнь. 41 глава

     В школьную столовую, где сидели Гулом с Наимой, Сардор с Олей и Сабира с Бахтиёром, вошёл Тимур. Следом шла женщина лет пятидесяти пяти, невысокого роста, чуть полноватая, но в её возрасте, полнота ей шла, нежели портила, с приятным, приветливым лицом, в большом, белом, шёлковым платке и цветастом платье узбекского покроя, с длинными рукавами.
     - Ассалому аляйкум, дорогие гости. Добро пожаловать в Самарканд. Очень рад вашему приезду, - радостно сказал Тимур, подходя ближе.
     - Ва аляйкум ассалом, Тимур. Спасибо, рады вас видеть, - ответил Гулом, протягивая руку для пожатия.
     Сардор встал и в свою очередь, тоже пожал руку Тимуру.
     - Сардор, брат Сабиры. Это Оля, моя жена, - сказал он.
     - Очень рад, Тимур, - ответил молодой человек.
     - Бахтиёр, я сын Гулом акя и Наимы опы, брат Сабиры... племянник, если точнее, - сказал Бахтиёр, так же пожав руку Тимура, которую он протянул.
     - Хуш кордек(очень рад) своим будущим родственникам, - сказал Тимур.
     Тут он обнял за плечи женщину, что пришла с ним.
     - Позвольте познакомить вас с моей матерью, Бибинисо ая, - с теплотой посмотрев на мать, сказал он.
     Сабира была очень смущена и стояла, опустив голову, как и полагалось невесте.
     - Аяжон, это Гулом акя и Сардор акя, братья моей невесты. Наима опа и Оля, её кеное. А это... Ваша будущая невестка, Сабира, - с любовью посмотрев на девушку, сказал Тимур.
     Бибинисо ая легонько похлопала каждого по плечу и подошла к Сабире. Девушка стояла пунцовая от смущения и от волнения. Она не ждала, что именно сегодня Тимур придёт со своей матерью.
     - Добро пожаловать в нашу семью, милая. Сабира... красивое имя... значит терпеливая, - сказала Бибинисо ая, обнимая девушку и целуя её в щёчку.
     - Прошу Вас, садитесь за стол, - сказала Наима, приглашая пришедших к столу.
     Как и полагалось, поприветствовав друг друга и спросив о самочувствии, решили обсудить день свадьбы и как лучше её провести.
     - У нас большой и уютный двор, думаю, свадьбу лучше провести дома. В махалле для этого есть всё необходимое, столы, скамьи и посуда с казаном и очагом. Чайханщик, друг моего покойного мужа, мир праху его, он обещал помочь, - сказала Бибинисо ая.
     - Да, Захид акя хороший повар и очень расторопный, он справится. У него и помощник есть, его сын, - добавил Тимур.
     - Очень хорошо. Мы тут собрали некоторую сумму, хотим добавить к свадьбе нашей сестры, - сказал Гулом, положив на стол небольшой свёрток.
     - Не стоило... ведь свадьбу должен делать жених, - сказала Бибинисо ая.
     - Сейчас другие времена, уважаемая. Так что, берите без стеснения. Ведь надо будет купить всё необходимое на стол, - сказал Гулом.
     - Гулом акя, я очень Вам благодарен. Пусть деньги будут у Сардор акя, мы вместе и будем покупать всё необходимое для свадебного стола, - сказал Тимур.
     Гулом с благодарностью посмотрел на Тимура.
     - Родителям твоим спасибо, укажон. Хорошо, пусть будет так, - сказал Гулом, передавая деньги Сардору.
     Обсудив, как лучше провести свадьбу и сколько гостей пригласить, Бибинисо ая поднялась. Поднялись все, кто сидел за столом, проявляя почтение к женщине. Только Гулом и остался сидеть. Сардор с Бахтиёром и Наима с Олей проводили Тимура и его мать до ворот школы, но перед тем, как уйти, Тимур подошёл к Сабире и попросил завтра встретиться с ним.
     - Я зайду за тобой в полдень, будь готова. Хорошо? - сказал он.
     Сабира лишь кивнула головой.
     - Хорошие люди. Мне Тимур очень понравился. И Бибинисо ая тоже. Повезло Сабире, я рад за неё, - сказал Сардор, когда гости ушли.
     - Дай Аллах им счастья. Вот бы и нашему Бахтиёру встретить порядочную девушку. Как было бы хорошо, если бы и он женился, - сказала Наима, с нежностью посмотрев на сына.
     - Ну что ты торопишься, жена? Он же только вернулся. Слава Аллаху, живой и невредимый. Пусть осмотрится, поработает, молодой ещё, успеет и жениться, - сказал Гулом.
     - Я и не тороплюсь. Не до женитьбы сейчас. Надо документы восстановить и работу найти. Хотя... - парень вдруг замолчал и с грустью задумался.
     Наима насторожилась.
     - Что хотя, сынок? - взволнованно спросила она.
     - Хотел об этом после свадьбы сестры поговорить, да и на восстановление документов время нужно. Я просто подумал... может я в свой кишлак вернусь? Ведь я и делать ничего не умею, как кетменём махать, да с автомата стрелять, - сказал Бахтиёр.
     Наима с тревогой посмотрела на сына, потом перевела взгляд на мужа. Но Гулом, опустив голову, молчал. Наступило молчание, Бахтиёр не решался его нарушить.
     - Знаешь, сынок, я бы и сам с удовольствием кетменём махал. Разве что-то может быть лучше того, чем работать на своей земле? Но к сожалению, без ног это сделать невозможно. И я благодарен судьбе, что не являюсь никому обузой. Работаю, живу полноценной жизнью. Ты, конечно, можешь уехать, там твой дом, твоя земля... но, сможешь ли ты оставить мать, после стольких лет мучительного ожидания? Ладно, обо мне не думай, я мужчина, тоску в глубине души прячу. А мать ночами плакала, оплакивая тебя. Я сказал, решать тебе. Останешься, может выучишься, специальностью обзаведёшься. В городе и возможностей больше, - выговорился Гулом.
     Наима тихо плакала, вытирая слёзы уголком платка.
     - Простите меня... - тихо сказал Бахтиёр и встав из-за стола, быстро вышел во двор.
     Сардор вышел за ним, Бахтиёр стоял, оперевшись о стену и курил папиросу.
     - Дай и мне закурить, - попросил Сардор.
     Он смотрел на Бахтиёра и видел черты его матери, покойной Насибы.      
     Воспоминания нахлынули на него.
     - Мой сын... как же он возмужал, совсем мужчиной стал, - думал Сардор, закуривая.
     - Отец твой прав. Тебе учиться надо. Если хочешь, можешь на агронома выучиться, тогда и в кишлак свой вернуться не стыдно будет. Со специальностью агронома, ты там будешь куда полезней, - сказал Сардор.
     - Понимаю. Только как учиться, когда я столько лет учебник в руках не держал? Не знаю... такое чувство, будто земля из-под моих ног уходит. Как ещё имени своего не забыл? А главное, за что? За то, что не умер? За то, что в плен попал? Но я ведь сражался и был ранен. А этот шрам на лице? Вы думаете, откуда он? Хотя... откуда Вам знать... Спасибо ещё, никто лишних вопросов мне не задаёт, ведь я устал от допросов, - с какой-то отчаянной горечью, говорил Бахтиёр.
     - Мужчины не плачут, верно? Захочешь рассказать, я смогу выслушать. А нет, что ж, у нас у каждого своя судьба, у тебя, видимо, такая. И благодари судьбу, что живым вернулся и даже не калекой, как твой отец. А он никогда не жаловался на судьбу, - ответил Сардор.
     - Не калека? У меня душа искалечена, от побоев, от унижений. И этот шрам, полученный от сильного удара кожанным кнутом, который рассёк моё лицо поперёк. Шрамы от пуль и осколков я не считаю, может даже горжусь ими. И я, наверное, не такой сильный духом, как мой отец, - горячо говорил Бахтиёр.
     - Тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Забыть всё, не сможешь, но надо жить дальше. Ты должен, хотя бы ради отца и матери. Ведь и они перенесли немало горя, - жёстко ответил Сардор.
     - Пойдёмте, поздно уже, - лишь ответил Бахтиёр и первым вошёл в здание.
     На следующий день пришёл Тимур и они вместе с Сабирой поехали в центр города.
     - Давай зайдём в магазин, послезавтра наша свадьба, я хочу купить тебе платье. Правда, у нас на свадьбе невеста должна быть в национальном уборе, тебе понравится. И кольца посмотрим, тебе золотое, мне серебряное, - сказал Тимур.
     Сабира согласилась и она пошли в магазин.
     - Тимур... хотела у тебя спросить, а Севара... её не видно. Где она? - спросила Сабира.
     - Я не знаю, наверное уехала домой, в Бухару. Мне она не докладывала, да и не видел я её, после приезда из Ташкента. А тебе зачем? - поинтересовался Тимур.
     - Просто спросила. Ведь, как я думала, Севара была моей подругой. Придётся попросить Муниру быть подружкой на моей свадьбе, - ответила Сабира.
     - Подружкой? Да нет, пригласи всех, кто остался на лето здесь, а яньга (свидетельница) будет твоя кеное, Наима опа или Оля. Так полагается, - засмеявшись, сказал Тимур.
     - Вот и не угадал, Наима опа не может быть мне яньга, она же моя мама, она меня вырастила. А вот Оля, да, она может, - ответила Сабира, улыбнувшись в ответ.
     - Твоя мама - прекрасная женщина, как и моя. Моей яньга, наверное, будет сестра отца, моя тётя Халима, - сказал Тимур.
     - Давай не будем об этом говорить, мне неудобно, - ответила Сабира.
     - Смотри, может примеришь вот этот свадебный наряд? И тюбетейка здесь очень нарядная, будто золотом вышита, - показывая на прилавок, где висели разные наряды, сказал Тимур.
     - Нет, мерить я не хочу. Я знаю свой размер, просто купим этот наряд, - ответила Сабира.
     - Нет, так не пойдёт. Надо примерить, - настаивал Тимур.
     Вздохнув, Сабира согласилась и продавец, сняв платье с бархатной безрукавкой, подал молодым людям. Сабира долго не выходила из примерочной, но когда она появилась, отпустив длинную косу и надев на голову тюбетейку, Тимур застыл от восхищения.
     - О, Аллах! Кто эта красавица? - спросил он, широко раскрыв глаза.
     - Ты меня смущаешь. Тебе правда нравится? - смущаясь, спросила Сабира.
     - Очень! Его и купим, - твёрдо сказал Тимур.
     Сабира вновь переоделась, надев простенькое ситцевое платье в горошек, с рукавами фанариком и они довольные вышли из магазина. В соседнем магазине Тимур показал Сабире обручальное колечко, себе он выбрал кольцо из серебра.
     - А в чём ты будешь на своей свадьбе? - спросила Сабира.
     - На нашей, Сабира, на нашей свадьбе. А буду я в национальном свадебном чапане (халате), который мне приготовила мама, с вышитой тюбетейкой, - ответил Тимур.
     Поев мороженое, Тимур проводил Сабиру до школы, сам же поехал в сторону Регистана. Надо было закончить дела, ведь в день свадьбы и пару дней после неё, он не сможет выйти на работу.