Слепые слова

Каждый новый взгляд на свет все больше разрушал драгоценные хрусталики моих глаз. Всё это началось ещё в детстве, тогда я практически не обращал внимания на неторопливо развивающийся недуг, беззаботно списывая прогрессирующую болезнь на чрезмерные просмотры фильмов.
Бессонные ночи я проводил за анализом всевозможных кинокартин, постепенно вычленяя из бездонного моря творений, идеальные, на мой затухающий взгляд, способы и манеры подачи материала.
Также довольно быстро в свои годы я покинул домашнюю обитель и уже давно проживал в небольшой квартирке с группой, подобных мне молодых энтузиастов, мечтающих в скором времени реализовать себя через съемки собственного фильма.
И только к двадцати пяти годам я в полной мере осознал, что если мне и суждено когда-то снять фильм, сам я его уже никогда не увижу.
Эта новость, не смотря на полуторачасовые объяснения врача, никак не хотела оседать в глубинах моей личности. Всё моё естество боролось против того, чтоб оказаться навсегда беспомощным. Потеря зрения для меня была равносильно пожизненному заключению в крошечной каморке площадью метр на метр. Я сидел на жестком деревянном стуле, напротив врача и бездумно кивал головой, словно выставлял точки в конце каждого предложения собеседника, которому по воле случая пришлось стать моим символическим палачом.
Хотя будучи предельно честным с самим собой я должен признаться, что уже давно, где-то там, где должно быть находится у человека душа, во мне уже зарождалось это фатальное осознание.
Ведь я был бы идиотом, если бы не замечал, с какой скоростью мне приходится покупать все новые и новые, более "сильные" линзы. И как мой отчаянный от бессилия ум раз за разом совершенно абсурдными способами пытался найти оправдание складывающимся процессам.
Ещё через полгода ко мне, словно ранняя осень в этом году, пришло смирение. Тогда я уже редко открывал свои глаза, а если и делал это, то в настолько непостижимо тёмных очках, что не мог даже различить своих собственных ног в мире окутавшего меня мрака.
О том чтобы реализовать себя в качестве оператора или режиссёра уже не могло идти и речи. Я и фильмы то смотреть теперь не мог, лишь изредка, в моменты повышенного духовного равновесия мне хватало выдержки, чтобы недолго посидеть с бывшими коллегами и попытаться почувствовать фильм не только слухом, но и каким-то другим, более трансцедентальным способом.
Когда деревья начали рассыпаться на улицах, словно части хрусталика в моём глазу у меня оставалась возможность сделать всего лишь несколько прощальных взглядов на этот чудесный мир. Но либо по воле случая, либо благодаря невидимой руке судьбы (я всё ещё не разобрался, кто у них главный), именно тогда я впервые встретил её.
После очередной абсолютно бесполезной терапии в городской больнице, я, будучи максимально подавленным, неуклюже возвращался домой, по уже выученной, за годы развивающейся слепоты, дороге.
На мне тогда были черные, словно безлунная ночь, очки.
Неторопливо шагая, я внезапно почувствовал мягкий толчок – это определенно был человек. Глаза мои в ту же секунду закипели от нестерпимо яркого света, не выдержав столкновения, очки упали на землю.
Предчувствуя водопады проклятий, я первым перешёл в наступление и принялся невнятно бормотать извинения, попутно цепляя пальцами окурки и упавшие листья, в надежде поскорей обнаружить спасательные очки.
Спустя примерно десять секунд моей трескотни, я резко осекся, ведь ругать-то меня никто и не собирался. Встречных слов не было вообще, лишь где-то рядом шуршали кроны ещё не расставшихся с листвой деревьев.
И именно в тот момент я впервые, всем своим существом осознал, что способность человека к восприятию, может быть просто бесконечна.
Чья-то небесная рука, бережно помогла мне подняться и в полной тишине, с той же неземной нежностью, опустила мне на глаза очки.
От изумления я был не в силах выдавить из себя и парочки дежурных фраз благодарности. Сквозь миллиметровые щелочки глаз, я пытался разглядеть силуэт своего спасителя.
Тация – девушка, столкнувшаяся со мной в этот день, была немой с самого рождения. Поэтому на все мои бесконечные вопросы ответом служил лишь тихий шелест её рук. Рук, которые я не мог даже увидеть.
Неторопливо протекали дни, в которых мы все больше времени проводили вместе. Довольно странным было для меня впервые так близко ощущать человека, совершенно не представляя, как он выглядит.
Я даже не могу сказать была ли она красива. Мои старые друзья, видевшие нас вместе, частенько любили повторять, что никогда не встречали никого прекрасней. Возможно, им диктовала жалость, или же они просто так врали.
Меня же немного зацепили их слова и когда мы целыми часами просто держались за руки, моё возникшее чувство собственной неполноценности принуждало безудержно болтать о кино или нести бессмысленную чушь об искусстве и философии, чтобы всецело захватить её внимание. Тация в свою очередь крепко выдерживала вспышки моего временного воспаленного эго.
Сейчас я уже знаю, что тогда она просто сидела и улыбалась, ведь об Истинном мире, ей было известно куда больше нас всех, и чтобы я тогда ей не рассказывал, всё это безвариантно оставалось глупым и бесполезным.
Спустя довольно малый промежуток времени мы разработали свою систему общения, в ней не было ни слов, ни движений, но боюсь, что и описать её у меня не выйдет, поскольку для обычного человека она неминуемо окажется за гранью восприятия. Впоследствии разработанная нами техника получила название – «Слепые слова».
Таким образом, именно Тация впервые показала мне совершенно новый мир, бесконечно таинственный и интересный.
И сейчас я уже никогда не смогу увидеть старый свет потерянного мира. Свои последние секунды я потратил на закате чудесного осеннего вечера. Всё что я увидел тогда – это огненно рыжий океан заката и невыразимо прекрасное лицо моего немого ангела.