Письмо

За окном, будто под пеленой, укутанная в длинные темные одеяния из шёлка, застыла ночь. На столе, нехотя догорала свеча, разбрасывая в разные стороны свои причудливые узоры на чистые листы бумаги, лежащие на краю. Мне порой действительно  казалось, что они пытаются рассказать мне свою историю, на которую я непременно должен обратить своё внимание и отвлечься от своего письма, которое я так и не смог написать вот уже лет десять. Видимо, просто не было подходящего момента или времени. Мы же так привыкли обвинять всё вокруг себя, несмотря на то, что это делаем мы сами - своими руками. Я долго сидел и смотрел на эти чистые листы бумаги, мне так много хотелось им рассказать, но я вновь пришел к той мысли - что «не сегодня»…

Это снова происходит со мной. Как и с любым другим человеком однажды. Мы сами не можем признаться в своих чувствах к самим себе. Даже смотря в зеркало на своё отражение мы расстраиваемся или радуемся, потому как мы видим не то что есть на самом деле, а то что нам нарисовала наша фантазия. Насколько действительно сложно признаться себе в тех или иных вещах?. Что уж говорить о близких людях… которых мы так или иначе однажды смогли ранить. Нет, не делом, а именно словом. Оно ведь так много значит, особенно с этой интонаций сказанной вслед казалось бы чужому, но в тоже время, своему родному человеку…

Бумага стерпит…

Но я все еще не готов начать это письмо…

Я, молча смотрел в распахнутое настежь окно, это длилось так долго, что я начал осознавать, насколько глубоко я зарыл веру в самого в себя и в окружающих в принципе. За окном кроме темноты и пустоты не было ровным счетом ничего. А что я ожидал там увидеть? Ветер, да и тот казалось, решил отдохнуть сегодня, устремившись под одеяло ночи. Стало так тихо, что взглянув на тлеющий воск свечи я вроде как решился начать это письмо. Внезапно, иллюзии, моего уставшего сознания перестали рисовать узоры, даже они устали бороться внутри меня с замыкающимся, еще даже не открытом в себе таланте с изощренной до нельзя прогрессирующей болезнью – взять и бросить, даже не начав… Опять вопросы, одни вопросы к самому себе. Ведь никто не ответит за твои поступки лучше, чем ты сам, но порой, в самых простых ситуациях мы просто убегаем, закрывая при этом глаза в надежде на лучшее завтра.

Я с настороженностью огляделся вокруг себя, ничего не мешало и не препятствовало мне просто начать это письмо. Пододвинув к себе поближе листы бумаги, я взял ручку и наконец то начал писать.

Моя рука невольно дрогнула и я начал письмо:
«Здравствуй папа! Мне так много нужно тебе рассказать…» 

К слову, той ночью я исписал, пожалуй, все листы, что были у меня на тот момент. Это был самый долгий диктант моего внутреннего ребенка, сидевшего во мне уже вот двадцать лет и желавшего наконец то раскрыться и доверится тому саму самому человеку.

«Твоя внучка растёт, недавно вышел еще один зубик…» - продолжал я, понимая, что слишком мало времени для того, чтобы так много рассказать. Я поднял глаза, а за окном медленно просыпалось солнце, подарив первые лучи оно снова спряталось за тучами. Как будто подарив мне еще немного времени для того, чтобы высказаться.
 
Я продолжил писать:
«Знаешь пап, мама скучает. Она не говорит об этом, но это видно. Нам всем не хватает тебя….» - в этот самый момент, я закрыв глаза, почувствовал как по моей щеке скользнула слеза.

В ту ночь, я специально сбежав от обыденности приехал в деревню, заранее зная что я буду здесь один и никто не сможет мне помешать, наконец то разобраться внутри самого себя. Подойдя к окну, я молча наблюдал, как лучи утреннего света стали медленно проникать в дом и я понял что пора заканчивать это письмо.

«Просто прости, прости если что не так… Мне очень нужен ты…»

В ту же секунду я начал задыхаться от своей неправоты и не признания чужых мыслей. Вновь закрыв глаза, я наконец то осознал, что за всю свою жизнь я никогда не смотрел вокруг себя и не замечал ровным счетом ничего что было действительно важно, я видел лишь только то что было нужно было только лишь мне самому. Запечатывая в конверт все эти листы, я осознавал всю ту боль и возможные страдания что я причинил этому человеку одной лишь детской глупой фразой, терзавшей меня вот уже двадцать лет.

 Брошенная фраза: «Уходи! так будет лучше…» - это наверное самое страшное что может услышать близкий тебе человек.

Готовность избавиться от наболевшего и эгоизма, скопившегося внутри, толкнуло меня к написанию последней строчки на самом  конверте этого письма:
«Пока бьется мое сердце, я не перестану любить тебя…»

Я еще долго сидел молча, наблюдая, как утренний дождь  с заботой об окружающих, дарил каждому живому цветку ту влагу, которую от него так ждали. Капли дождя, скользили по лепесткам яблони, растущей во дворе, тем самым благодаря небо за заботу и любовь ко всему живому. Наконец я встал, взял конверт и не дожидаясь момента, когда закончится дождь, вышел на улицу. Казалось, будто вся природа благоволит моему замыслу, с наконец то дописанным письмом. Огромное поле, будто живописный ковер расстеленный на многие километры был последним моим рубежом к передаче заветного письма. Оглядываясь вокруг и открывая для себя всё окружающее с новой стороны, я шел молча улыбаясь, не заметив как преодолел тот отрезок пути, который еще в детстве мне казался бесконечным. Оказавшись на небольшом пригорке, я увидел, как вдалеке виднелся крест, подойдя к нему и увидев знакомые инициалы. Я, молча положил конверт на землю.

Всё что я смог тогда сказать: «Пап, ну вот наконец то и встретились» - на этой фразе я опустился на землю. Я молча беседовал с ним, периодически улыбаясь и вспоминая моменты из своего детства, не замечая как наступил уже вечер. А все мои главные мысли теперь с ним, ведь всё что я хотел сказать, я уже написал в том самом письме.