Над солью и желчью земной. Глава 4

Глава четвертая

Анатолий назначил мне встречу в кафе. Войдя, я сразу увидел его, вернее, понял, кто из посетителей Анатолий. Он призывно замахал рукой. Мы обменялись рукопожатиями. Я подумал, что с его внешностью хорошо в КГБ работать. Чем же он привлек Анжелу?
Видимо, он тоже рассматривал меня, потому что первыми его словами были:
– Вы знаете, вы совсем не походите на советского актера, у вас нетипичная внешность. Вы похожи на француза.
– Чиновники в Госкино тоже так считают – холодно отозвался я. – Однако мы пришли сюда не обсуждать мою внешность, не так ли?
Он стушевался.
– Да-да, простите…. Закажите что-нибудь? – спросил он.
Подошедшей официантке я заказал кофе.
– Итак, – начал он, – вы категорически возражаете, чтобы ваша дочь училась в Англии?
– Возражаю, – подтвердил я.
– Но почему, позвольте спросить?
– У вас есть дети? – ответил я вопросом.
– Есть, сын. И представьте себе, сейчас уехал учиться заграницу.
– В Англию?
– Нет, в Германию.
– И теперь вы хотите, чтобы моя дочь тоже уехала?
– Позвольте, вы неверно понимаете ситуацию! Я ничего хотеть не могу, ведь Катя не моя дочь!
– И на том спасибо, – откликнулся я. – Тогда к чему этот сыр-бор с ее отъездом?
– Господи! – воскликнул он искренне, – идея принадлежит вашей жене, я только предложил помочь с оплатой.
– Бывшей, – уточнил я, – Так значит, это ее идея?
– Да. Неужели вы и впрямь подумали, что я стал бы вмешиваться?!
Я внимательно посмотрел на него. Вообще, с Анжелы станется, она вполне могла придумать такое. С тех пор, как Катя стала жить со мной, Диной и Алисой, Анжела не находит себе места. Она всерьез считает, что я лишил ее детей. Что, если с помощью этого невесть откуда взявшегося Толи она решила отомстить.
– Вы давно знакомы с Анжелой?
– Мы познакомились примерно через полгода после вашего развода.
– Почему вы не женитесь на ней? – задал я бестактный вопрос.
Но он не обиделся.
– Мы собираемся в ближайшее время. Хотя… – он слегка запнулся, – для Анжелы это непросто…
– А, понимаю, – закивал я. – После такого негодяя, как я, ей понадобится время, чтобы прийти в себя.
– Господи, ну что вы! Совсем наоборот!
– Это как? – воззрился я на него.
– Ну…. Анжела относится к вам иначе, чем вы думаете, – тихо произнес Анатолий.
– Ее отношение ко мне вполне было очевидно во время развода. Причем встречным и поперечным.
– Поверьте, это внешне. В такой ситуации всем женщины ведут себя одинаково….
– Что вы хотите сказать? Что в действительности Анжела все еще без ума от меня?
Он промолчал. Я взглянул на него и в глазах прочел невысказанный ответ.
– Бросьте, я знаю свою бывшую жену. Ну, или вернее, узнал лучше, когда уходил от нее. Она не питает ко мне ничего, кроме ненависти.
– И все же…. В вас еще говорит обида.
– Запомните, Анатолий, – произнес я медленно, вынув ложечку из чашки, – я не подвержен злопамятству. Я знаю, что говорю. Развод открыл мне глаза на женщину, с которой я прожил треть жизни.
– Понимаю, – пробормотал он.
– Оставим это. Мы пришли сюда, не для того, чтобы обсуждать отношения между мной и Анжелой. Это все давно в прошлом. Мы говорили о Кате…. Вы намерены разлучить меня с ней.
– Евгений Борисович, вы же умный, талантливый человек! А рассуждаете как-то банально…
– Жизнь, Анатолий Васильевич, вообще во многом, вещь банальная.
– Скажите, почему вы так настроены против меня? – спросил он негромко.
– Против вас?! упаси боже! Против вас лично я ничего не имею. Но идея разлучить меня с дочерью…
– Никто не собирается вас разлучать! Ну почему вы воспринимаете это именно так?
– А как надо это воспринимать?
– Кате необходимо учиться. Есть возможность получить хорошее образование. Вот и все. Мы же не замуж ее выдаем, простите!
– Допустим. Но почему Англия? В России тоже есть хорошие вузы….
– Есть. Никто не спорит. Но европейское образование ценилось всегда.
– Наверное, вы правы. Но обучение там стоит больших денег. И оно по карману очень состоятельным родителям. А я всего лишь бедный русский артист.
– Поверьте, что у нас оно стоит не меньше!
– Возможно.
– Послушайте, не будем ходить кругами. Понятно, что вас так раздражает. Вы не против обучения как такового, вас коробит, что за него платите не вы.
Скрепя сердце, мне пришлось  согласиться, хотя его проницательность действовала мне на нервы.
– И это тоже….
– А что еще?
– То, что я сказал. Мне не нравится, что Катя уезжает одна так далеко.
– Не так уж далеко, не в Америку, не в Африку…
– Это для вас…
– Не упрямьтесь. Мой сын приезжает на каникулы несколько раз в год.
– Скажите, у вас так много денег, что вы в состоянии оплачивать обучение не только вашего сына, но и абсолютно чужого для вас ребенка?
– Мой сын уже закончил учебу и работает.
– Здесь?
– Нет, там. Но он часто навещает меня. Евгений, – вы разрешите мне называть вас так? – дети взрослеют, им надо дать возможность вырваться из-под нашей опеки.
Я хмуро оглядел его. Мне не нравилось его превосходство в разговоре и то, что я вынужден защищаться. Все, что он говорил, было очевидным для меня. И я сам мог сказать подобное кому угодно. Но неистребимое неприятие этого человека делало свое дело. К тому же,  меня коробила его финансовая свобода. Если бы я зарабатывал как какой-нибудь Депардье, я бы не сидел сейчас перед этим «добрым дядей» как бедный родственник.
– Может, вы подумаете? Спросите Катю. Время есть.
– Я уже подумал.
– И вы не передумаете?
– Если Катя сама решит ехать, что ж, я смирюсь.
Я поднялся и, не оглядываясь, направился к выходу. Его слова о том, что Анжела, якобы, не может меня забыть, я отношу либо к его хитрости, либо наивности. Разумеется, она не может меня забыть! Во-первых, суд оказался на моей стороне, а во-вторых, двоих детей со счетов не сбросишь. Прошлое уходит, оставляя нам шрамы и царапины. Я вполне представляю, какие чувства питает ко мне Анжела. «Бывают разные виды любви, сказала толстая девочка Женя», мысленно процитировал я, жалея, что не сказал это Анатолию. Больше всего во время развода Анжела напоминала мне Карандышева, тот ведь тоже был уверен, что любит Ларису. Поведение Анжелы диктовалось оскорбленной любовью. Всю нашу совместную жизнь она ластилась ко мне, как кошка, но известие о том, что я оставляю ее, мигом превратило ее в разъяренную тигрицу.
– Ты бы предпочла, чтобы я все скрывал? – спрашивал я ее.
– Да! Кто знает, может, ты бы перебесился, и остался в семье!
– Анжела, ты можешь сколько угодно оскорблять меня, но сути это не меняет. Я люблю Дину, и хочу быть с ней. И мои чувства – это именно любовь, а не что другое!
– Любовь! – передразнивала она меня, – скажите, пожалуйста! Какие мы возвышенные и благородные! А если ты завтра разлюбишь и ее тоже, что тогда?
– Не разлюблю!
– Ну да, у тебя же цикл – двадцать лет. К тому времени, ты будешь уже слишком стар, чтобы что-то менять. Да и идти тебе будет некуда. Только неизвестно, останется ли при тебе твоя Диночка! А то, смотри, найдет кого помоложе, и поминай, как звали!
Анжела знала, куда бить.
– Послушай, – сказала она мягче, – ну, хорошо, я готова подождать. Сколько тебе надо времени на эту девицу?
– Анжела!!
– Успокойся, давай поговорим как люди. Я знаю, что такое случается. Слишком длинные браки утомляют, хочется новизны. Ты не умеешь врать, и я благодарна тебе, правда. Но вспомни, как нам было хорошо! Что в этой Дине такого, чего нет во мне? Молодость? Так это пройдет. Сам знаешь, насколько быстро она пролетает. А через десять лет ты станешь ей не нужен! Поверь, я не со зла сейчас говорю. А может, и раньше. Ты – знаменитость, ты – красивый, интересный мужчина, я ее понимаю….
– Если ты думаешь, что это она сделала первый шаг ко мне, то ошибаешься. Если бы не я, ничего бы не было.
– Н-да? – с сомнением произнесла Анжела, – Ты хочешь сказать, что соблазнил ее и теперь, как честный человек, обязан женится? На тебя не похоже, но все бывает. Хорошо, допустим это так! Но сейчас другие времена, и девичья честь….
– Анжела, ты слышишь себя?
– Слышу. В отличие от тебя.
– Анжел, в тебе говорит ревность и обида.
– Ревность? Ха! Было бы к кому ревновать!
– И, однако….
– Хорошо. Иди ко всем чертям. Но запомни: когда ты разочаруешься в своей студенточке, назад не приходи! Здесь больше для тебя дома нет! И не смей морочить голову Кате и Алисе! Знаю я, какое влияние ты на них имеешь и как ты ловко словеса по ушам развешиваешь! На пушечный выстрел не подходи к ним, понятно?
– Это мои дети!
– Спохватился! Думаешь, стирал им пеленки, так теперь все можно? Ошибаешься. Ты утратил все права, как только затащил в постель эту девицу! Да ладно бы это! Так ведь нет! Ты же у нас воплощенное благородство! Из-за пары ночей, готов предать семью!
– Дело не в паре ночей, как ты выражаешься! А в том, что я люблю ее! Ее, а не тебя!
– А ты уверен, что она любит тебя?
– Уверен.
– Ой, Орехов, ты же не умеешь врать. Ни в чем ты не уверен. Просто мы все тебе жутко надоели.
Она подошла ко мне и обняла за шею.
– Послушай, давай все забудем…. Ну ее, эту девчонку…. Она поплачет немного, это даже полезно, и все. Завтра встретит ровесника, и ты испаришься из ее головы….
С каждым словом она прижималась ко мне все теснее.
– Хочешь, я докажу тебе, что я лучше? Хочешь?
Она начала целовать мое лицо, и запустила руку под рубашку…. Повторяла, что любит меня, и что кроме меня, ей никто не нужен.
Наверное, откликнись я на ее ласки, прояви слабость, займись с ней любовью, кто знает, может, развод был куда менее болезненным. Ничего бы не было: ни отдаления Кати, ни Анатолия с его щедротами. Но и Дины в моей жизни тоже бы не было. Очень может быть, что в Анжелиных словах пряталась доля правды: со временем Дина бы вычеркнула меня из своей жизни, и я остался бы где-то в глубине ее памяти как мерзкий лгун и соблазнитель. Возможно, в Анжеле бунтовала не столько обманутая жена, сколько отвергнутая женщина. Я оттолкнул ее, пренебрег ею, и этого она не могла мне простить. И в другом Анжела не промахнулась: на момент объяснения я и в самом деле не так уж был уверен в ответной любви Дины, и пугающий побег ее был впереди. Но что мне было делать с собой? В себе-то я был уверен. За себя отвечал. И все сказанное мной Анжеле, тоже было правдой. Я давно не любил ее.
Когда я уходил, слышал, как Анжела заплакала. Мое утешение ничего бы не изменило. Любовь режет по живому.
Вечером того дня мы с Диной встретились на квартире Славы. Само собой, я ни словом не обмолвился о разговоре с Анжелой. Но принимая ласки Дины и щедро отвечая на них, я ощущал, что в солнечном сплетении неясную прохладу, будто в моих поступках в эту минуту было нечто предосудительное. Я думал, что это касается меня одного, но женская интуиция заставила Дину спросить:
– Что с тобой?
– Все хорошо.
– Не хочешь говорить?
– Нет, просто все хорошо. Все замечательно. Я счастлив…
– Правда?
Я ответил ей поцелуем, а сам вспомнил, как Анжела сказала: «Орехов, ты не умеешь врать»….
Само собой, я позвонил Анжеле и рассказал о встрече с Анатолием, без комментариев, что называется. Но в конце прибавил:
– Можешь делать с ним все, что захочешь, но в жизнь моей дочери пусть не суется.
– Я ее мать, если ты забыл.
– Не забыл.
И тут она меня удивила:
– Ты знаешь, – сказала она раздумчиво, – в общем и целом, ты прав, конечно. У меня на твоем месте была бы такая же реакция; но давай рассуждать здраво: для Кати это уникальная возможность получить хорошее образование. О такой возможности сейчас многие мечтают. Отставим сейчас свои личные отношения, подумаем о дочери!
– Вот как раз о ней я и думаю!
– Нет. Ты сейчас думаешь о себе – возразила она, ее тон был сух и деловит. – Как тебе будет плохо, если Катя уедет. Деньги Анатолия предлог.
– Ты уже достаточно изобличила мой эгоизм, если помнишь. Хочешь начать сначала?
– Нет, с меня хватит разборок с тобой.
– Неужели? А твой Анатолий сказал, что ты забыть меня не можешь.
Гнусный прием, конечно, но она сама виновата.
– Не правда. Это не правда, – она с силой, но так тихо, что едва расслышал ее.
Я поспешил повесить трубку. Кто знает, во что бы вылился этот разговор?