Коньяк Napoleon Camus

Последний семестр четвертого курса я запустил: свободное расписание, фестивали, обязанности комиссара стройотряда... Закончилось это "неудом" по "Политэкономии", с чем я и уехал на Саяны. По возвращении Политэкономия была сдана со скрипом на "хорошо", но вопрос о стипендии встал в полный рост. Не о простой, а о повышенной, к которой уже привык. Я волновался, но вокруг все заверяли, что "неуд" и пересдача не будут помехой.

Спорили прямо в общежитии и черт меня дернул сказать при свидетелях: если получу повышенную, то ставлю французский коньяк "Napoleon Camus". Кто не помнит, то в 1981-м такой коньяк стоил 45 рублей, что равнялось повышенной стипендии с точностью до одного рубля. Дорогой напиток, который из нашего стройотряда никто не нюхал.

Итак, я сказал, другие услышали и запомнили.
Машинка завертелась, ребята из комсомола подсуетились и заручились, деканат внял. Короче: мне дали повышенную стипендию 46 рублей и призрак коньяка замаячил в нетерпеливых глазах стройотрядовцев.

Пацан сказал – пацан сделал: первая стипендия была потрачена на коньяк, все уже об этом знали, но не так вам это быстро на стол, если в одной комнате общежития засели два еврея, с будущими стопками изобретений, и Жора из Магнитогорска, но знающий Бабеля наизусть. День был назначен, а коньяк не был готов к потреблению. Ну неинтересно было просто так выставить и выпить. Первая стипендия пошла на Camus за 45, но еще я купил уже на свои ради удовольствия бутылку Старки. Мы решили устроить действо: из бутылки "Старки" приготовить еще один "Camus", поменять содержимое бутылок местами и вначале выставить на стол доработанную "Старку" в настоящей французской бутылке. "Старка" подходила тем, что была по сути советским бренди , то есть типа как бы вроде бы коньяком, и по цвету и крепости совпадала с другими коньяками.

Специалистом-дегустатором назначили Жору, который понимал в коньяках больше нас, ибо мог на спор выпить бутылку из горлышка, не закусывая, и остаться с ясным взором в стройном сидячем положении, а через 5 минут еще и встать и пройти по комнате ровным шагом, нагло смотря в лицо нам, поставившим коньяк на спор.

Аккуратно отогнув окантовку вокруг крышки "Старки", мы её сняли без видимых повреждений. С бутылкой "Camus" было сложнее. Пробку решили не трогать, но выкачать содержимое шприцом. Если кто-то последует нашему примеру, то имейте ввиду, что в слове "CAMUS" есть буква "A", а в ней очень удобное место в треугольнике между двумя наклонными палочками и горизонтальной перекладинкой. Вот в эту маленькую ямку-точку втыкаете шприц, и никто потом не заметит новую дырочку без лупы и подозрений на еврейский заговор.

Откачав немного CAMUS, мы получили образец для подражания. Теперь надо было "Старку" приблизить к образцу. В дело пошли: лимон, корица, варенье, валерьяновые капли, крепкий чай, растворимый кофе и всё, что было под рукой на такой случай. Мы добавляли это в бутылку со Старкой, перемешивали и давали на тестирование Жоре. Он пробовал и давал распоряжения: еще 30 капель валерьянки, еще три ложки кофе, не забывая при этом возвращаться с настоящему коньяку на законных для дегустатора основаниях.

– Жора, имей совесть так пробовать дорогой коньяк, это же для всех!
– Не мешайте мне работать!

Через несколько таких проб и добавок было решено, что настоящий вкус французского коньяка никто не знает, а Старку уже достаточно смягчили и удобрили, чтобы запутать следы. CAMUS окончательно выкачали в промежуточную бутылку, Старку закачали в ту же бутылку через ту же дырку в "А," настоящий CAMUS перелили в бутылку из-под Старки и аккуратно вернули крышку на место, загнув края окантовки обратно. Обе бутылки были готовы к гостям, которым я таки обещал выставить и мне поверили.

И гости пришли на следующий после этого безобразия день. За сдвинутыми в центр тумбочками, столиками и просто коробками на сдвинутых туда же кроватях сидело примерно 15 человек, с расчетом первый раз в жизни испить французский коньяк. В центре стояла красивая бутылка, у всех в руках стаканы, стаканчики и кружки. Глаза горели, глотки сохли, руки почесывались. Бутылка пошла по рукам. Ее рассматривали, поглаживали, восхваляли, вожделели, упивались заранее.

– Ну уже, – сказали одни, – давай открывай, – сказали другие, и поручили бутылку известному по общежитию специалисту по алкоголю – Шурику. Все замерли, Шурик приготовился и... и... легко снял всю пробку французского коньяка вместе с фольгой, которую мы честно не трогали,
Мы вздрогнули, но удержались на стульях. Зачем, скажите теперь, мы возились со шприцом и буквой "А"? Появилась мысль, что до нас там кто-то уже побывал.

– Фигня какая, французы, а пробки нормально делать не умеют, – изрек Шурик.
Но ему быстро объяснили, что он козел и ничего не понимает в производстве французского коньяка. Он замолчал.

Разлили, всем понемногу, ибо нас 15, а коньяка одна бутылка. Все взяли в руки стаканы, кружки и стаканчики. Был произнесен тост за наш стройотряд и уже готовы были выпить каждый свое, как голос подала Аня.

– Ребята, вы что? Так нельзя пить коньяк, его надо смаковать, я все вам объясню и покажу, нас Марк научил.

Тут надо вас просветить, что Марк был осветителем в студенческом театре до того, как стал главным осветителем у Гребенщикова, а Аня работала в осветительном цехе театра под началом Марка, где учили делать правильный свет и пить правильно правильные напитки. И все это было задолго до того, как Аня стала режиссером на Ленинградском телевидении. Ну лет за 10-15 до того как.

И вот Аня сказала "я знаю и научу", а все остальные, с удовольствием приготовились ее слушать.
Особенное удовольствие приготовились испытать мы: два еврея и Жора, знающий Бабеля.

Аня уже объясняла: вы не пьете залпом. ни в коем случае, это не водка. Это дорогой коньяк, его смакуют, смотрите сюда, невежды, меня Марик научил. Вы берете бокал в руки ( Да – у нее был бокал, который она принесла с собой для такого случая), вы греете его руками, вы легко вращаете бокал и наслаждаетесь цветом коньяка, посмотрите на этот янтарный цвет, это же солнце в бокале! Вы нюхаете коньяк, втягиваете в себя аромат, вот так... О, какой аромат, я не знаю, с чем это сравнить...

Мы трое знали, с чем это можно сравнить, но не мешали всем повторять за ней жесты, движения, затягивания, любования. Все повторяли за ней: О, да, аромат, класс....

Ну не все, но некоторые. Шурик нетерпеливо ждал, его сдерживали соседи. Наконец-то Аня разрешила всем сделать первый маленький глоточек и объяснила: вы не глотаете, а оставляете этот глоток во рту, даете парам коньяка разойтись внутри и обжечь ваше нёбо духом дубовой бочки высшего качества. И только потом глотаете.

Она сделала первый глоток, сделала прилюдно всё, что рекомендовала сделать остальным, и произнесла: это нечто, это божественный напиток, ничего более нежного, более ароматного я никогда не пила.

Все повторили шаг за шагом уроки Ани и проглотили коньяк.
Кто-то сказал: таки да, кто-то ничего не сказал, но вот Шурик... Шурик сказал гадость.

Он так и сказал: ну и что в этом французском CAMUS? Примерно как наша Старка, но ещё хуже. Воняет чем-то.

На Шурика замахали и заорали: да что ты понимаешь в хорошем коньяке, старый алкоголик. Зря тебе наливали, тратили на тебя хороший коньяк, все равно не оценил.

Шурик понял, что был неправ и замолчал. Мы поняли, что были на грани провала и тоже молчали. Но остальные продолжали обсуждать коньяк, жалеть, что было так мало, благодарить Аню за учебу и вспоминать стройотряд. Похвалили и меня за сдержанное обещание, за настоящий французский коньяк.

Посидели и уже начали вставать, чтобы разойтись по своим комнатам. Уже направились к дверям первые и я произнес: так никто не хочет попробовать настоящий коньяк CAMUS?

На столе появилась бутылка "Старки", на лицах появилось недоумение: что, как, зачем. так это же "Старка", хорошо, конечно, но зачем этот базар про настоящий коньяк.

Шурик хотел заговорить, но мы его опередили, рассказав про наш розыгрыш с подменой бутылок.

Первым отреагировал Шурик: я же говорил, что "Старка", я сразу это почуял. В этот раз его никто не перебивал, но зауважали с новой силой.

Второй была Аня, ибо на нее уже смотрели все. Она покраснела, опустила голову и, молча, выбежала из комнаты.

Потом очнулись все и началось бурное обсуждение. С недоверием брали бутылку "Старки" в руки и спрашивали: а здесь точно настоящий коньяк или опять дрянь какая. Признавайтесь, гады

Послали за Аней и вернули на место, вручив тот же бокал, пообещав налить двойную порцию. Открыли, разлили, попробовали. Кто-то еще пытался смаковать по методике Ани, включая саму Аню. Но вслух уже не высказывались ни об аромате, ни о вкусе.

Шурик произнес: я не знаю, вроде бы мягкий, но я им не верю. Где настоящий CAMUS?

– Где настоящий CAMUS, – повторили за ним все и внимательно посмотрели на нас троих. Пахло погромом или его подделкой.
Только после наших заверений, что это он и есть, и подробного рассказа, как из Старки делали CAMUS – страсти и подозрения улеглись. Посидели, начали расходиться.

Никогда больше Аня не объясняла, как пить коньяк.
Никогда больше я не выставлял подделанный CAMUS.
Ну честно.