Он идет. Часть первая. Сущности

Правило первое: Возмездие настигнет каждого и лицо его будет прекрасно.

- А знаете, я действительно люблю нарциссы. – голос Эхо сливался с безупречной игрой Макарии, и я корил себя за то, что в нашем тихом, почти семейном кругу нет мастера флейты. – Откуда они знают? – женщина боязливо дотронулась до красочно-желтой головки цветка, желая убедиться в его реалистичности.

Правило второе: Каждый, кто попал в безвыходный замок – лишь сущность, записанная на его руке.

        Они были уродливы. Правильнее было бы сказать до одурения прекрасны, но потом я все же остановился просто на уродливых. И чем сильнее мы сближались, тем больше мне хотелось свернуть шею каждой из этих тварей.
Я всегда осознавал себя состоявшимся мужчиной, и поэтому, обнаружив на запястье вырезанное «Персефона», впал в некоторое состояние уязвленного самолюбия. Что за глупые шутки давать полному сил и энергии мужчине имечко похищенной богини. Хотя, если приглядеться… это место действительно походило на ад, и неслыханной наглости темная сила поглотила меня в него. Несмотря на всеобщее состояние безнадеги и непонимания, я резко рассмеялся, вспомнив изображение Персефоны с полотен Россетти и добавив на них свою рыжеватую бороду.

Правило третье: Каждый сам за себя.

Мы смотрели друг на друга с опаской, первое время молчали. Приглядывались, ждали, когда из соседней комнаты выбежит съемочная группа или, на крайний случай, поехавший миллиардер, решивший таким украсть пятерых человек и поиграть с ними в кровавые взрослые игры. В молчании прошло больше часа, но так никто и не появился. Только пять незнакомых душ, ставших пленниками сущностей, записанных на их руках.

Макария.

Сколько бы ни старался – не мог запомнить ее лица. Она была облачена в ужасно неудобный костюм – волочащиеся по полу полы платья мешали ей передвигаться, а ветвистая диадема, водруженная на голову, цепляла пшеничные волосы и задевала сидящих рядом. И под всей этой несуразной величественностью скрывалась обычная непримечательная женщина, которую я бы никогда не запомнил, окажись рядом, проходя мимо по улице. Макария с первых минут облюбовала фортепиано, и ее узкие серые глазки постоянно смотрели на клавиши.
-Хотите, я сыграю. – произнесла она настолько тихо, что я даже поначалу не расслышал в ее фразе вопроса.

Левкиппа.

- Конечно! – протянула пышная рыжеволосая дама в непристойно коротком черном платье поверх не менее темной кожи. – Я схожу за бренди, а эта милейшая узкоглазая девочка организует мальчиков по вызову. Хотя… что это я. У нас же свой уже есть. Давайте устроим оргию и забудем напрочь, что все мы находимся невесть где и не имеем ни малейшего понятия, где гребанный выход! – Она сделала странный жест, каким обычно женщины показывают, что с ними опасно иметь дело, а потом потянулась за сигаретами, но, вспомнив, что теперь у нее другая роль, со вздохом скрестила руки под грудью и вытаращилась на меня. – Что таращишься, олень!

Каллигенейя.

- Сидеть в тишине тоже нет смысла. Она только страх нагнетает.
Кали, как позже все стали ее называть, была женщиной моего возраста, по крайней мере, мне так казалось, лет тридцать пять с поправкой на два-три года. Темноволосая азиатка, настолько маленькая и хрупкая, что даже молоденькая Макария в своей несуразной диадеме выглядела гигантом на ее фоне. Она напоминала мне гида из музея естествознаний, в который я ходил еще ребенком. Узкий ворот ее шифоновой красной блузки был ей мал, и сжимал шею, но все попытки женщина расстегнуть пуговицу заканчивались крахом, поэтому она просто сидела на диване, оттягивая ворот указательным пальцем правой руки.

Эхо.

Если бы я был маньяком, то непременно мой выбор пал бы на эту женщину. Наверняка в привычной жизни она была домохозяйкой, у которой было столько бытовых проблем, что все незамужние подруги решили завести под сорок котов и больше никогда с ней не встречаться. Казалось, что я слышу исходящий от нее запах порошка и детского питания. Она говорила так много, и столько бесполезных вещей слетало с ее уст, разносясь по комнате, что воздух тяжелел, наполняясь никчемной информацией. Я хотел, чтобы она страдала. Не знаю, откуда во мне было такое презрение к этой простодушной женщине, может, оттого, что жена бросила меня пару лет назад, сравняв с землей мои честь и достоинство. Но я сидел, представлял себя мужем Эхо и мысленно ей изменял, а потом рассказывал ей о своих похождениях с Макарией и Кали. И от этого мне почему-то становилось смешно.

Правило четвертое: Никто не выйдет из безвыходного замка до конца игры.
Он был бесконечен, сотни дверей, приставленный по обе стороны от десятков коридоров. Запертые и открытие, спальни, гостиные, каминные залы, ванные комнаты, гардеробные. Открыв любое из окон, мы обнаруживали пропасть, застланную свинцовыми облаками и боялись даже представить, на какой высоте располагалось это адское строение.

Правило пятое: Он приходит после звука сирены, повторяющегося три раза.
Правило шестое: Он найдет того, кто спрятался хуже всех.
Правило седьмое: Только один из участников знает, когда он придет.
Правило восьмое: Нет смысла бежать от него.
Правило девятое: Он слеп… к красоте и глух… к мольбам о помощи.
Правило десятое: У него есть сообщники, равно, как и у вас.
Правило одиннадцатое: Его нельзя победить.
Правило двенадцатое: Побеждает выживший.

Правило тринадцатое: ???
- Почему всегда это дурацкое число? Тринадцать, неужели нельзя было остановиться на десяти или семи? – негодовала Эхо, тиская букет цветов.