Записки о новом времени

1. Молодежь.

После сообщений о предстоящем резком повышении пенсионного возраста в России я написал в одной из дискуссий, где упоминалось о том, что от этой меры пострадает поколение, развалившее Советский Союз, отказавшееся от социализма и поменявшее его на джинсы, жвачку и гамбургеры в "Макдональдсе", что мы видим тут пример универсальной справедливости. Молодежь должна понять, что "так делать нельзя".

Однако похоже, что молодежь приходит к совсем другим выводам. Они заключаются в том, что заботиться о своем будущем бессмысленно, потому что всё равно обманут и ничего не отдадут. Поэтому надо получать максимум удовольствий здесь и сейчас и по возможности не платить налоги. Череда социальных дефолтов, произошедших в последние 100 лет, убеждает именно в этом.

В свое время индейцы Андского региона в Южной Америке, живущие в зоне постоянных землетрясений, пришли к выводу, что нет смысла строить капитальное жилье, которое будет разрушено очередными толчками, и начали строить жилища из необожженной глины с перекрытиями из тростника и веток. Так безопаснее. Армяне, в отличие от евреев, были в прошлом великими строителями, однако после того, как несколько столетий по Армянскому нагорью прокатывались волны нашествий кочевых туркменских племен, уничтожавшие всё на своем пути, они начали жить примерно в таких же домах, в каких жили арабы Палестины к моменту появления здесь первых еврейских репатриантов. Не было смысла сооружать что-то более симпатичное и удобное для жизни.

С таким подходом можно жить. В Средние века не было ни пенсий, ни социального обеспечения, но люди жили. Какие могут быть гарантии, когда в любой момент к тебе может прийти очередная орда? Вот к такой же ментальности и такому же образу жизни мы приходим и в Новое Средневековье, которое переживаем сейчас.

2. Нараяма.

А старики в связи с повышением пенсионного возраста очень часто упоминают в социальных сетях японскую легенду о Нараяме. Так вот, оказалось, что обычай "убасутэ", на котором основана легенда, никогда не существовал в реальности. Это именно легенда, и ничего более.

Как она появилась, можно предположить. Япония, как и Россия, является страной догоняюшего развития, и там тоже наверняка по тем же причинам существует неполживая интеллигенция, считающая свою страну немытой и темной, а Запад – маяком и примером для подражания во всем. Вот такой японский интеллигент и снял фильм про Нараяму, чтобы японцы ужаснулись самим себе (С) и поняли, что так жить нельзя (С). Он снял этот фильм для западной аудитории и в расчете на премию Каннского кинофестиваля, которую получил.

Однако это не значит, что в Японии и в остальном мире общество тратило на обслуживание немощных стариков большую часть своих ресурсов и вообще существенную часть этих ресурсов. Эта проблема решалась гораздо проще, без затаскивания на гору.

Я читал, что в еврейских местечках в начале прошлого века таких стариков обычно додушивали во время приступа удушья примерно так, как воспитательница Инна Скибенко "успокоила" девочку Ясмин Винту – клали им на голову подушку и садились на нее. А в русских деревнях стариков, которые переставали вставать с полатей или с печи, переставали поить и кормить, и они умирали в течение двух-трех дней.

Об этом мало пишут по той же причине, по которой мы не находим многочисленных художественных описаний процесса дефекации – неэстетично.

3. Образовательный пузырь.

С каждым годом в странах Запада растет число людей, закончивших университеты, но работающих на должностях, не требующих полученного образования. Эти люди тащат на себе огромные долги за обучение и вынуждены выплачивать их со своих скромных зарплат. Данное явление называют "образовательным пузырем", по аналогии с жилищным.

При капитализме нет ни образования, ни здравоохранения, а есть образовательные услуги и услуги здравоохранения. Услуги оказываются тем, кто хочет и может за них заплатить. Главная цель существования университетов – поддержание системы, обеспечивающей непыльной работой слой социально близких, как и в случае с ешивами. Если люди готовы платить деньги за ненужные образовательные услуги, никто не может им это запретить.

В то же время система профессиональной подготовки молодежи по реально нужным специальностям уничтожена не только в России и не только в Израиле, но и везде в "первом мире" под предлогом того, что "скоро рабочие нам не понадобятся, и всю работу будут делать роботы". Это привело к тому, что работать на многих заводах некому, кроме стариков, и производства приходится переносить в Китай. Чего и требовалось добиться.

Впрочем, подобное происходило и в загнивавшем Совке, где нередко принимало гротескные формы. Ярким образцом стал культовый советский фильм "Большая перемена", в которой учитель истории, полное чмо по жизни, обучает ненужным вещам людей, на голову превосходящих его по жизненному опыту и приносимой ими обществу пользе. Этих вполне состоявшихся людей из-под палки гонят в школу рабочей молодежи, потому что "современным рабочим нужны знания".

Для сравнения, вот стихотворение Бориса Слуцкого на ту же тему – об учителе истории в школе рабочей молодежи, но написанное, когда советская система еще не до конца сгнила:

В те годы утром я учился сам,
А вечером преподавал историю
Для тех ее вершителей, которые
Историю вершили по утрам:

Для токарей, для слесарей, для плотников,
Встававших в полшестого, до гудка,
Для государства нашего работников,
Для деятелей стройки и станка.

Я был и тощ и невысок, а взрослые -
Все на подбор, и крупные и рослые,
А все-таки они день ото дня
Все терпеливей слушали меня.

Работавшие день-деньской, усталые,
Они мне говорили иногда:
- Мы пожилые. Мы еще не старые.
Еще учиться не ушли года.

Работавшие день-деньской, до вечера,
Карандашей огрызки очиня,
Они упорно, сумрачно и вежливо
И терпеливо слушали меня.

Я факты объяснял, а точку зрения
Они, случалось, объясняли мне.
И столько ненависти и презрения
В ней было к барам, к Гитлеру, к войне!

Локтями опершись о подоконники,
Внимали мне, морщиня глыбы лбов,
Чапаева и Разина поклонники,
Сторонники голодных и рабов.

А я гордился честным их усердием,
И сам я был внимателен, как мог.
И радостно, с открытым настежь сердцем,
Шагал из института на урок.

Почувствуйте, как говорится, разницу между героем этого стихотворения и Нестором Петровичем в восприяии своей миссии и в отношении к классу.

4. Вавилонское столпотворение.

В ходе обсуждений уже упомянутой истории Инны Скибенко и Ясмин Винты мне только один раз написали, что речь идет о случае в садике "для нищебродов-гастарбайтеров". Общество, как русскоязычное, так и "кактусное", восприняло эту историю как касающуюся каждого из нас.

Такие люди как Инна Скибенко и Дорина Винта стали неотъемлемой частью израильского общества. Еще 10 лет назад такого не было. Люди приезжают, проходят процесс поэтапной натурализации. Чисто молдавской девочке дали чисто израильское имя Ясмин, и если бы она выросла, она стала бы обыкновенной израильтянкой, ничем не отличимой от всех остальных. Только раввинат ограничивал бы ее в правах на бракосочетание в Израиле, но на это можно не обращать внимание.

Россию еще несколько лет назад лихорадило от событий в Пугачеве, Сагре, Бирюлеве. Однако сейчас тема этнической преступности полностью исчезла из средств массовой информации и публичного дискурса.

Я спросил у своего френда, почему так произошло, предложив несколько объяснений. Он ответил, что все они верны. Прежде всего мигранты стали такой же неотъемлемой частью России, как и в других развитых странах мира, и тема утратила актуальность. К чему это в итоге приведет, не знаю. Возможны варианты.

5. Ядерная зима.

В техно-опере Владимира Аргонова "Легенда о несбывшемся грядущем", о которой я уже писал, меня больше всего поразила легкость необыкновенная, с которой автор раскрывает тему ядерной войны, уничтожающей человеческую цивилизацию. Решение о ее начале принимает генеральный секретарь ЦК КПСС, у которого умерла любимая девушка:

Мир, где есть боль,
Утратил право жить так, как жил,
Иначе его жизнь
Не стоит наших сил...

В другом произведении Аргонова:

Но, может быть,
Нас уничтожить легче, чем сохранить?
Мы так привыкли по течению плыть,
Где всем с рожденья одна судьба.

Подобные тексты никогда не смогли бы написать представители поколения, создавшего "Иволгу" и "Я любло тебя жизнь". Что касается последнего, я вообще не представляю, кем должен был быть человек, способный написать такой поэтический текст. В том поколении даже "ветераны Ташкентского фронта" не смогли бы вот так рассуждать о ядерной зиме, потому что была реальная возможность того, что их таки заберут на реальный фронт, и они там погибнут.

Похоже, что запас прочности, созданный двумя мировыми войнами, исчерпан, и человечество вернется к пониманию азбучных истин только после очередного крупномасштабного катаклизма. Конечно, если выживет.