Мой звёздный ангел

– Сколько звёздочек на небе!
Тонкий, почти прозрачный пальчик легко касается оконного стекла. Там, за окном, на густо-синем, быстро чернеющем небе, чётко проступили яркие звёзды.

– Красивые! – вздыхает зачарованная Соня. Она с ногами сидит на подоконнике, я стою рядом, боюсь, вдруг от неловкого движения внучка потеряет равновесие и упадёт. Синяки и шишки нам совсем ни к чему. Но окно для моей малышки не просто окно, дверь в другой мир.
– Бабушка, они такие разноцветные! И мигают, словно разговаривают друг с другом. О чём могут говорить? Ты меня слышишь? Бабушка, почему молчишь?

С трудом отрываю взгляд от заоконья. Пытаюсь безмятежно улыбнуться, но не получается. Соня чувствует это и нервничает. Большие карие глаза внучки смотрят внимательно и чуть настороженно. Маленькое, доверчиво прижавшееся к моей груди тело напряжено. Пытаюсь придать голосу бодрость.
– Вызвездило. Наверное, ночью будет мороз. Примета такая есть. Нужно цветы на лоджии получше укрыть. А то замёрзнут и не будут летом цвести.
– Да, цветочки были красивые… Бе-го-ни-и и гло-си-ни-и… Бабушка, а у них есть ангелы?
– У цветов? Фантазёрка! Ангелы бывают у людей. А у цветов… Цветочный ангел что ли?
– Да! Цветочный ангел – здорово звучит. Представь, в каждом цветочке живёт ангел…

В глазах внучки, где-то там, под длиннющими ресницами,  затаилась хитринка. На секунду забываю обо всех проблемах, улыбаюсь до ушей:
– Цветочный ангел – это же фея? Или эльф с прозрачными крыльями? Не обманешь старую бабушку.
Соня смеётся от души, машет руками, изображая крылья. И вдруг застывает в неловкой позе. Личико искажает гримаса боли. Но лишь на мгновение. Девочка прижимается ко мне. Всё понимаю. Молчим какое-то время. И о чём говорить: больно…

– Бабушка, у каждого человека есть свой ангел. А где они живут? Может быть, на звёздах? Посмотри, звёздочки все разные: голубые, жёлтые, красные. А там, нет, не туда смотришь, во-он там, зелёненькая. И все они перемигиваются, словно разговаривают о своих звёздных делах. Как люди. Где-то есть и моя звёздочка, правда? И когда-нибудь я буду жить там… Бабушка, я не хочу умирать!

Тонкая длинная иголка до ушка впивается в моё сердце. Ком в горле мешает говорить. Кашляю, пытаюсь протолкнуть его.
– Что ты, котёнок! Будешь жить долго и счастливо. Здесь, с нами. Вырастишь большой и красивой. Закончишь школу, институт, выйдешь замуж…
– Хорошо-хорошо! Я вырасту, буду красивой, как мама. Я тебе обещаю. Папа купит мне такое же красное платье и туфли на каблуке. И духи. И мы все вместе пойдём в парк… Летом. Зимой парки не работают. Кто же будет в снег кататься на каруселях. Холодно! Бр-р-р…

Соня передёргивает плечиками, машинально рисует на слегка запотевшем стекле замысловатый узор. Потом глубоко вздыхает:
– Бабушка, я чаю хочу. И конфету.
Снимаю внучку с подоконника. Устала моя малышка. Последнюю неделю стала быстро утомляться. Девочка обнимает меня за шею, шепчет в ухо:
– Я по маме соскучилась. Когда она придёт? И почему не звонит?

Ещё одна игла вонзается в сердце.
– Котёнок, ты у нас большая, всё понимаешь. Я тебе много раз говорила: мама заболела, лежит в больнице. Ей делают операцию. Поэтому она и позвонить не может. Вот недели через две…
Карие глаза наполняются слезами, губки дрожат. Но Соня кивает головой. Больница, операция – это понятно. В больнице приходится лежать очень долго. Всем известно. Мама поправится и придёт. Скоро… Когда сможет. А пока можно посидеть на кухне и попить чаю с конфетами.

Соня у нас большая сладкоежка. Конфета вечером стала привычным этапом подготовки ко сну. Потом мы идём в ванную, умываемся, чистим зубы, пьём таблетки – и в кроватку. Пока внучка удобно устраивается под одеялом, пододвигаю к кровати стул, беру лежащую на прикроватной тумбочке книгу.
– Какую сказку тебе сегодня почитать?
– Про Белоснежку.

Эту сказку мы знаем наизусть. Делаю вид, что читаю, сама краем глаза наблюдаю за Соней. Она похудела, круглое личико на пёстрой, в разноцветных сердцах и бантах, подушке кажется особенно бледным. Время стало нашим врагом. Счёт пошёл на дни. Нет, ни на дни, на часы… Словно где-то там, далеко-высоко, запущен невидимый метроном: бам, бам, бам… Неукротимо, неумолимо. Господи, дай нам ещё немного времени! Год, месяц, хотя бы несколько недель…

– Всё, котёнок, теперь спи! Сладких снов. Люблю тебя.
Целую внучку в лоб. Убавляю ночник.
– Бабушка, не уходи! Мне страшно! Посиди рядом. Дай мне ручку.
Покорно опускаюсь на стул. Маленькие пальчики крепко вцепляются в ладонь. До боли в глазах всматриваюсь в любимые черты моей малышки. Не спит… Глазки закрыты, но ресницы подрагивают. Мечтает-думает… О чём может мечтать пятилетний ребёнок, немалую часть своей жизни проведший в больницах? О том, как ей больше не будет больно, и как она летом с родителями пойдёт кататься на новый аттракцион в парке?

Дневная усталость, усиленная действием снотворного, скоро даёт знать о себе. Ресницы больше не трепещут, ручка расслабилась. Скоро я могу освободить ладонь. Хочется поцеловать малышку в щёчку, но нельзя. Пусть моя куколка сладко спит.

На цыпочках выхожу в другую комнату, неплотно прикрываю дверь. Теперь могу остаться наедине со своими мыслями. И они обрушиваются на меня камнепадом. Одна опаснее и страшнее другой. Нет больше сил смотреть на страдания внучки. Я бы всю свою кровь по капельке отдала, чтобы помочь. Но моя кровь не нужна... Пересадка костного мозга спасёт жизнь Сонечки. Деньги на операцию у нас есть, и на реабилитационный период – тоже. Нет донора.

Господи, всё в твоей власти! Что я ещё должна сделать? Что пережить, чтобы мои любимые девочки были счастливы? Готова на любые муки, лишь бы у них жизнь наладилась…
Подхожу к окну, вспоминаю, что нужно укрыть цветы на лоджии. В ночь обещали сильный мороз. Лоджия утеплена, и отопление можно включить. Но я по привычке укутываю цветочные горшки с зимующими в них клубнями и луковицами лутрасилом. 

Потом долго стою у окна. Смотрю на ночное небо. И правда, сколько там разных звёзд! Мириады мириадов. Бледно-жёлтые, голубые, красные, они пульсируют, переливаются, мигают. Испускают узкие тонкие лучи, которые стремятся друг к другу, сплетаясь в  разноцветное тонкое кружево. Возможно, там, в дальних глубинах космоса, звучит величественная звёздная оратория. Её исполняют белокрылые звёздные ангелы. Они славят свой безупречный мир, в котором нет ни боли, ни крови, ни слёз. Или хотят что-то сказать нам, земным жителям, открыть великие тайны бытия, поведать о будущем? Но не могут достучаться до человечества.  Люди не понимают языка звёзд. Предпочитают придумывать свои истории, утешаться сказками и гаданиями. Вот и я готова обманываться и видеть сквозь пелену слёз, как звёзды выстраиваются в затейливый хоровод, обещающий счастье.

В кармане халата тихо запиликал мобильник. Ваня, Сонечкин отец. Голос у зятя усталый. Глотаю подступивший к горлу ком.
– Бабушка, привет. Не разбудил? Соня спит? Я переночую у тебя, можно? Домой не хочется…
– Ванюш, ещё спрашиваешь… Диван в гостиной всегда в твоём распоряжении. Ты где сейчас? Через десять минут? Жду.

Смахиваю слёзы, вытираю нос: хватит себя жалеть. Быстро прикидываю, чем накормить зятя. Отправляюсь на кухню, заглядываю в холодильник. Колбаска, сыр… Есть полкастрюли борща, котлеты. А картошку или макароны отварить недолго. Его любимое молоко. Голодным не останется.

Он открывает дверь своим ключом. Выхожу в прихожую, вытирая руки о кухонное полотенце.
– Привет! На улице холодище…
– Угу, холодище… А сам без шапки…
– Бабушка, не ворчи! В машине даже жарко. Я до подъезда лишь добежал. Соня спит?

Смотрю, как зять вешает куртку в шкаф, переобувается в шлёпанцы, улыбается мне. И острая игла вновь вонзается в сердце.  Вижу, что за безмятежной улыбкой этот сильный красивый мужчина изо всех сил пытается скрыть усталость. Шесть часов за рулём, а до этого – трудные переговоры с клиентами. И постоянная тревога за жизнь жены и дочери. Под глазами тёмные круги… Обедал ли он сегодня? Как всегда: пирожки да кофе…

– Спит. Тихо, не буди её. Недавно заснула. Голодный, наверное. Борщик будешь?
– Бабушка, ты волшебница. Всю дорогу о твоём борще вспоминал. Дай чмокну в щёчку. У меня есть замечательная новость…
– Ладно-ладно! Какие нежности… И новости потом! Иди, мой руки, скоро картошка подоспеет.

Пока зять умывается, накрываю на стол, нарезаю хлеб.
– О-о-о… Какой запах! Слюнки текут. А чеснока нет?
Мужчина склоняется над тарелкой, я сижу напротив, подперев подбородок рукою. Если бы Ванина мама увидела, что сынок наворачивает борщ в прикуску с чесноком, она бы пришла в ужас. Её ли это мальчик, утончённый эстет и сибарит? Торопится, давится, чавкает – ест, как дикарь, забыв обо всех правилах этикета. Но я плебейка, какое мне дело до канонов хорошего тона. Накормить, обогреть, успокоить человека гораздо важнее. У меня своя эстетика, обожаю, когда люди, особенно самые близкие, с аппетитом кушают приготовленную моими руками пищу и нахваливают её!

Зять вдруг поднимает голову, хлопает ладонью по лбу.
– Бабушка, что сказать-то забыл! Вот дурак! Я же к Насте заезжал. Она мне из окна рукой помахала! Представляешь? Её в обычную палату перевели! Кровать у окна…

Это то, что я так хотела услышать в последние дни! Глаза устремляются в угол, где висят иконы. Каждый вечер, уложив Соню, я подолгу стою перед ними на коленях, молюсь, как умею. Никто в целом мире не смог бы мне помочь кроме Господа Бога… Господи, Боже Милосердный, слава тебе! Пресвятая Дева, Заступнице, благодарю! Услышали мои молитвы. Доченька выжила после аварии и скоро вернётся к нам.

– Бабушка, не плачь. Я передал ей свой второй мобильник, завтра позвонит сама. Неделя, максимум, десять дней, и Настю выпишут. Я привезу её домой, всё будет, как прежде. Кости срастутся. Врач сказал, через пару лет жена ещё родит мне сына…

Ваня замолкает на полуслове, откладывает недоеденную котлету, залпом выпивает стакан молока и встаёт из-за стола. Пытаюсь остановить: не наелся же! Зять улыбается, машет руками.
– Сыт, сыт! Спасибо! Всё было очень вкусно! Пойду, посмотрю на Соню. Соскучился, три дня не видел.
Ваня хотел успокоить меня. И себя тоже. Он скрытный, вида не подаст, если в душе ад, и сердце разорвано в клочья. Но сейчас мы на одной волне, без слов понимаем друг друга. Время, годы… Времени у нас нет!

Убираю со стола, мою посуду привычно, машинально. Слёзы по щекам – тоже привычно. Не могу лишь привыкнуть и смириться с мыслью, что Соня скоро уйдёт от нас. Никто из моих родных, никто из родственников Вани не может быть донором костного мозга. Ни в России, ни в Германии неродственного донора тоже не нашли. Даже за большие деньги.

Чтобы спасти Соню, Настя родила ещё одного ребёнка. Но и шустрая толстушка Вика не смогла бы помочь сестре. Когда девчушке исполнился год, дочь забеременела снова.  Радости нашей не было предела: долгожданный мальчик спас бы свою сестру. Малыш так и не появился на свет. Навсегда остался пятимесячным плодом… Недалеко от нашего дома, на пешеходном переходе, какая-то сволочь сбила беременную женщину и скрылась, оставив её умирать на заледенелой дороге. И никто ничего не видел, свидетелей аварии не нашлось.
 
Настя выжила. Две недели комы, тяжёлое сотрясение мозга, переломаны ноги и рёбра. В областной больнице её лечат лучшие специалисты. Но ребёнка, нашу надежду, дочка потеряла. А тут ещё Сонечке стало хуже… Полуторогодовалую Вику забрала к себе моя старшая дочь. Слава Богу, о младшей внучке душа не болит: Катя любит её до безумства.

Зять почти не бывает дома, на работе возникли какие-то серьёзные проблемы, два-три раза в неделю вынужден ездить в Москву и обратно. Каждый раз по пути заглядывает в больницу, но к Насте его так и не пустили. Он любит мою дочь, я знаю, очень сильно любит. Похудел, щёки ввалились, под глазами тёмные круги. Не ест нормально, не высыпается. Боюсь, заснёт за рулём и…

– Бабушка, Соня что-то тяжело дышит… И возится.
Бросаю недомытую тарелку, спешу в спальню. Ваня склонился над кроватью дочери, вслушивается в её дыхание. Сажусь на стул, тоже прислушиваюсь. Нет, ничего страшного. Во сне Соня стащила с себя одеяло, немного замёрзла, вот и возится. А вздыхает – ей часто снятся сны, но утром девочка ничего не помнит. Жестами объясняю Ване, что всё в порядке, боюсь разбудить внучку. Но она вдруг открывает глаза, видит отца, её личико на миг озаряется счастьем.
– Папа! А мне приснились звёзды…
– Я здесь, малыш, приехал. Как ты без меня, бабушку слушала? И что за звёзды?
Но Соня не отвечает. Она крепко спит. Теперь спокойно и безмятежно: папа приехал.

Мы какое-то время сидим у кроватки. Ваня гладит рукой одеяло и подушку, не решаясь прикоснуться к голове дочки. Между ним и Соней существует какая-то особая, кармическая, что ли, связь. Они словно видят и чувствуют друг друга на расстоянии. И если Соня уйдёт, что будет с ним? Если Соня уйдёт…
Снова игла вонзается в сердце и колет, колет, колет… Не буду раскисать и жалеть себя!

– Ванюш, я тебе постелю, долго не засиживайся, ложись. Надо отдохнуть. Выспаться как следует.
Зять кивает головой, снова гладит ладонью подушку.
– Минут пять, не больше…
Раскладываю диван в гостиной, достаю одеяло, подушку. Потом возвращаюсь на кухню. Домываю посуду. В квартире оглушающая тишина. Лишь мерно тикают ходики на стене, их звук привычен и воспринимается как тишина. Странно, но факт остаётся фактом: ходики не нарушают тишину. 

Боюсь очередного камнепада собственных мыслей. Но его нет. Радостная весть о начинающемся выздоровлении дочери вытесняет из головы весь негатив. Соскучилась по Насте. За время болезни ни разу не выбралась к ней. Не получилось. Знаю, дочка на меня не обидится. Но именно я, мама, должна была дежурить у её кровати. Я бы добилась этого, уговорила врачей… Соню не с кем оставить.  Душа моя разрывалась между двумя любимыми девочками.
Слышу, как Ваня пробирается в ванную, потом в гостиную, укладывается на диван, и вскоре начинает легко похрапывать. Что ж, пора и мне отдохнуть. День был длинным, а завтра предстоит много дел.

Утром меня будит звонок мобильника. Вскакиваю, хватаю халат, ищу телефон глазами. Не нахожу и вздыхаю с облегчением: не мой мобильник. От телефонных звонков давно не жду ничего хорошего. И сам телефон в нашей с внучкой спальне стараюсь не держать. Иногда забываю выложить его из кармана халата, потом долго себя ругаю. Мобильный телефон опасен для Сонечки.

Слышу приглушённый голос зятя, короткий вскрик. Через мгновение Ваня приоткрывает дверь в спальню, видит, что я встала, манит к себе рукой. Мы дружно бросаем взгляды в сторону Сониной кровати. Девочка спит.
– Бабушка, пошли на кухню, разговор есть.

Только на кухне мы можем поговорить не шёпотом. Сердце сжимается в ожидании чего-то страшного. Неужели Настя…
– Что случилось?! С Настей?
Зять садится на табурет, закрывает лицо руками, качает головой, не в силах произнести ни слова.
– Ваня?!
– У нас появился донор. Идеальный донор.
Как во сне я опускаюсь на соседний табурет. Так долго ждала этого, что тоже не нахожу слов. Лишь выдыхаю:
– Кто? Откуда?
– Мой брат. Ему двенадцать лет. Оказывается, у меня есть брат… А я и не знал… Завтра он со своей матерью прилетает в Москву. Мне надо ехать.
Мы плачем, больше не скрывая слёз. Появилась надежда, что наша маленькая звёздная девочка будет жить.




Фото из интернета: https://pics.ru/wp-content/uploads/2017/08/dre1.jpg