Время Лича. Глава 28. Заговор

      Западный тракт, путники старались обойти тайными тропами, и сокрытыми дорогами. Путь был тяжел, ухабист, но к счастью без приключений. Ремдон после встреч с ундиной, был сосредоточен, Ольм как всегда беспечно весел. Татда постоянно прислушивалась к ауре Кзоржана, который продолжал оставаться немногословным и отчужденным.
      По прошествию десятого дня, они оставили за спиной королевство Конора. Ремдон умолял войти в город и осмотреть окрестности. Его желанию, так и не суждено было сбыться. Ольм был уверен, что в город заходить опасно.
      - Это не Улеменер, - без устали твердил он, когда они увидели врата города и возвышающиеся к небесам серые крыши башен.
      Город предстал в ослепительном красном мареве. Кфожар только обозначил свое присутствие, рассеиваясь жарким светом, и разливая огненные лучи, по широким безлюдным улочкам королевства. Огненный диск Кфожара, поднимался над самой высокой башней королевства — черная башня палачей. На зазубренной крыше, находилась металлическая статуя: меч правосудия, стоящий на острие. Рукоять и гарда были вырезаны искусно переплетающимися словно лепестки тонкими листами железа. Лучи Кфожара, накаляли сталь, и металл благородно сиял над мрачным королевством. Конора была окружена широким рвом, за которой тянулась круча, из тонкой насыпи. На воротах ходили стражники, сонно зевая, и ожидая пересменок, изредка они останавливались, смотря на далекий лес. Не стекается ли от туда опасность? Единственная опасность Иримии — толпы безудержных мертвецов и личей. Но видя, что всё спокойно, потягивая застывшее на утреннем легком ветерочке мышцы, стражники сонно шли дальше. Кфожар поднялся к воздушным перистым облакам, окончательно рассеивая сумрак над громадными пиками крыш, и многочисленными бурыми башнями. Компания двинулась в путь, пока кто-то из стражников, самый глазастый, молодой и действующий по правилам, не доложит королю, о том, что вдали перелеска разглядел четыре странные фигуры.
      Неотвратимой дорогой они приближались к северо-западному двенадцатому лучу на карте Иримии. Их путь клонился к завершению. Ольм и Ремдон, заметно устали, терпеливо поспевая за мертвецами.
      - Ольм ты знаешь куда мы идем? Ты знаешь эту местность? - спросил Ремдон, на ночном привале.
      - Конечно, я вырос здесь. Пока в шесть лет, вместе с сестрой и матерью, не покинул этот чужой для меня край. К завтрашнему вечеру мы выйдем на землевладельческие угодья. Наша тропа пройдет по владениям моего брата Одольпа. Он славный малый. Единственное, в детстве он рос болезненным. Туберкулез, едва не унес ему жизнь, у него слабые легкие. Зловонные улицы Коноры не самое лучшее место, для больного, поэтому отец и вывез брата сюда, под присмотр нянек, кормилиц и слуг.
      - Ему можно доверять?- спросила Татда.
      - Он никогда не высказывал, по отношению ко мне прямого пренебрежения. Я ему доверяю, - утвердительно кивнув сказал белокурый паладин.
      Как и говорил Ольм, следующим вечером, они покинули перелесок, очутившись на розово-голубом ковре кунжутного поля. Нежные лепестки соцветий, плавно качались на ветру. Бутоны уже начали осыпаться. Приближалось время сбора урожая. За кунжутным полем вдали стоял деревянный домик, с многочисленными невысокими строениями по округе. Ольм заулыбался и поманив за собой друзей, пошел к дому.
      Но удивить хозяина угодий, им не удалось. Молодой мужчина стоял на пороге дома, ладонью закрывая глаза от заходящего Кфожара. Он был одет просто, по-деревенски. В черные льняные брюки, закатанные до колен, и простую серую льняную рубаху. Лицо мужчины было загорело и обветренно.
      - Ольм! - весело выкрикнул мужчина помахав рукой.
      - Одольп! - воскликнул Ольм, помахав в ответ.
      Компания подошла к худощавому мужчине, с небесными, как и у Ольма глазами. Судя по всему Опольда, нисколько не смутило присутствие в компании, двух живых скелетом. Он удостоил, каждого беглым взглядом и вновь посмотрел на брата.
      - Опольд! Неужели ты нас ждал? - обняв брата спросил Ольм.
      - А ты как думал? - засмеялся Опольд. - Мир полон слухов. Я не мало прослышал от разведчиков нашего отца, что с самого Улеменера, пробирается странная группа из двух живых дахгарцев, и одного лича. При чем, один из живых, ни кто иной, как четвертый сын, короля Гиржерпа, правящего в западном королевстве Конора. Да, видать с расчетами у разведчиков туговато, - пожав плечами сказал Опольд, снова смотря на каждого из присутствующих.
      - Нет, они были правы. Мы вышли втроем. Но потом к нам присоединились, ещё…. Присоединился, Кзоржан. Прекрасный боец, набил мне морду, словно я восьмилетний сопляк, - Ольм засмеялся.
      - Шутишь! - Опольд, почтительно кивнул Кзоржану. - Всегда мечтал надавать люлей, своим братьям, но увы. Простите, я не очень гостеприимный, милости прошу на ужин! - Опольд, отошел в сторону от дверей, указывая рукой, проходить внутрь.
      - Благодарим вас за помощь! - сказал Ремдон.
      - Рад стараться. Семья это главное! - проговорил Опольд.
      Ольм вошел первым, чуть пригнувшись чтобы пройти под низким дверным откосом. Ремдон шел следом, а замыкали шествие Кзоржан и Татда. Едва ступив за дверь, Татда налетела на внезапно остолбеневшего Ремдона. Ольм стоял не подвижно, смотря на дальний угол комнаты, где едва-едва горел камин. Рядом с камином стоял высокий мужчина. На его плечи был накинут, бахромчатый плащ, элитного фасона, и темно-бардового цвета. Из-под плаща выпячивалось, внушительное брюшко. Лицо, как отметила Татда, было расплывчатым, не приятным, и до не возможности озлобленным. Рядом с мужчиной на низкой табуреточке сидела тонкая брюнетка, с выкрашенными в красный цвет несколькими прядями волос. Глаза женщины обрамляли черные густые ресницы. Её взгляд был тяжел, всепроникающ и бесстрашен. Уголки тонких губ, её скривились в жуткую усмешку. Она не сводила взгляда с Ольма.
      Татда взглянула на белокурого воина. Не смотря на темноту, она разглядела, как побледнел паладин, как сильно сжаты его кулаки. Авантюрин, настойчиво замерцал. Лич чувствовала нарастающую опасность. Ольм отступил на шаг, резко повернувшись к двери. Татда и Кзоржан, поняв намерения воина, быстро выскользнули из дома. Но со стороны кунжутного поля, со всех сторон, уже стекался пеший отряд, хорошо вооруженных воинов. Пять дюжин солдат, из королевской армии Конора. На их нагрудниках, был герб западного королевства — две надломленные стрелы. Ольм оглянулся на стоящего у камина мужчину, который зычно свистнул, и внимая на его зов, из двух прилегающих комнат, в прихожую, вышли ещё дюжина городской стражи.
      - Вы не сможете уйти! - ответил мужчина, громким уверенным голосом. - Войди в дом Ольм, и приведи за собой свою компанию. Иначе вас всех попросту вырежут.
      - И тебе здравствуй, отец, - рыча проворил Ольм.
      Отряд стражников смыкался вокруг усадьбы. Компания, втиснулась в гостевую комнату. Отец Ольма, продолжал стоять у камина, к нему подошел Опольд, встав рядом. Дюжина воинов, вооруженная кто мечами, кто пиками, - стояли на стороже. Острия оружий, смотрели на компанию Ольма.
      - Зачем ты это сделал, брат? - разочаровано и одновременно злобно проговорил Ольм.
      - Семья превыше всего!
      - Я твой брат!
      - Ты нежелательная пародия моего брата. Ты выкидыш который не должен был родиться.
      - Я был верен нашей семье, - Ольм взглянул на отца. - Я делал всё, что ты приказывал отец.
      - И не всегда удачно! Ты недоразумение. Ты и твой король Улеменера, должно быть решили свершить аннексию, по отношению Коноры! Ни ты, ни он не посягнете на мои права, - зычно проговорил Гиржерп.
      - Это похоже на безумие, отец! Мы с королем Раернсом, и с моими друзьями, хотим остановить скорое проклятье, которое уже тысячу лет назад, едва не поставило жизнь Иримии, под сомнения. Мы хотим лишь пройти дальше на северо-запад и остановить зло.
      - Друзьями… - мужчина, противно рассмеялся.
      - Что ты понимаешь, о проклятьях, выкидыш блаженной Этжи… - выкрикнула высоким голосом доселе хранившая молчание брюнетка.
      - Довольно, Уномара! - Татда услышала за спиной, басистый голос.
      Она оглянулась. К ним приближался, высокий мужчина, чуть старше Ольма, с такими же небесными радужками глаз, как и у Опольда, как у Ольма, как у Иуны. На его правой щеке были три параллельных пореза от глазницы к губам. Над левым глазом рассекая бровь, также имелась зажившая колотая рана. Тяжелая поступь, и хмурый взгляд, не выдавали в мужчине мягкосердечного дахгарца. Он лишь искоса глянул на Ольма, и обратился к женщине и Гиржерпу:
      - Чтобы не натворил, Ольм, он остается моим братом. Точно также как, блаженная Этжи, останется на века моей матерью! Шлюха не должна иметь голоса, - зычно прорычал мужчина. - Пока тут я и дюжина подчиненных мне воинов, ты не будешь издеваться, и показывать всем свой крохоборский до власти нрав, - скривившись проговорил воин Гиржерпу.
      - Язг, не забывайся, что ты говоришь с отцом.
      - Не забывайся отец, о своем шатком положении, и о том, что мы твои наследники. И стоящая рядом с тобой куртизанка, не приносит тебе чести! - Гиржерп, опустил взгляд, ненавистно смотря исподлобья на израненного многочисленными войнами мужчину.
       Язг выдержал тяжелый взгляд. Обернувшись в пол оборота к Ольму, он заговорил с младшим братом:
      - Здравствуй, Ольм!
      - Рад видеть тебя, Язг.
      - Натворил ты бед…
      - Пожалуй.
      - Ты должен был сразу после встречи с королем Улеменера, отправиться в родное королевство, чтобы оповестить отца, или хотя бы нас своих братьев, о своем положении.
      - Ну, судя по тому, как меня встречает отец, с шестью десятками отменно вооруженных головорезов, - Ольм обвел взглядом комнату. - Мне всё таки не следовало соваться в Конору.
      - Пожалуй, - согласился, улыбнувшись Язг. Шрам на его правой щеке изогнулся, расплываясь по коже, но тем не менее, мужчину это не уродовало. - Скажи мне честно, прямо в глаза, при своем отце, что ты и твоя компания чародея, лича, и воина-скелета, намереваетесь сделать? Разведка оповестила о части вашего пути. В докладе сказано, что за последние без малого два месяца, вы побывали в двух минимум, крупных стычек между живыми и мертвыми. Так скажи мне брат, что за чертовщина тебя преследует?
      - Язг. Помнишь историю проклятья? - Язг медленно кивнул. - Тысячу лет назад, над Иримией навис злой рок, в лице, оживших мертвецов. Это ещё не конец. То существо которое насылает на нашу планету проклятье, жив, и он снова готов повторить проклятье. Снова готов ввергнуть в пучину смерти и кровопролитных воин, Иримию. Я хочу остановить проклятье! Он, - Ольм указал рукой на Ремдона. - Чародей Улеменера, с самого начала нашего пути он бился за живых, ценой своей магии и здоровья. Он разгадал загадку проклятья. - Он — Ольм указал на Кжоржана. - Сражался на передовой, Улеменера, плечом к плечу с живыми, убивая мертвецов. Он уже потерял свою возлюбленную, но продолжает сражаться за дахгарцев. - Она, - настала очередь Татды. - Чародейка, которая первая поняла, что над Иримией нависает проклятье. Без неё, ни кто, не отправился бы спасать живой мир. Живые и мертвые, мы доберемся, до северо-западных земель Иримии, к сожалению, у нас совсем не осталось времени, к счастью, мы уже совсем близко.
      - Зачем тебе это?
      - Я должен спасти жизнь на Иримии, - пожав плечами ответил Ольм.
      - Ты уверен что проклятье существует? Зачем нас прокляли?
      - Брат, ты видишь рядом со мной двух оживших мертвецов. Я более чем уверен, что проклятье имеет место быть. Это же подтвердил великий маг Йарьм, с башни чародеев, он считает, что создатель проклятья, нагоняет свою магию, чтобы подпитывать свою энергию за счет живых душ. Он считает, что для его колдовства необходима тысяча жизней, за тысячелетие.
      Ольм замолк. В комнате царила гнетущая тишина. В камине потрескивали влажные поленья, искрясь и трескаясь, от прикосновений огня. Язг, переводил взгляд, на каждого по отдельности члена группы.
      - Лич! - наконец сказал Язг. - Любимый цвет Иуны красный… Как же она его называет? - мужчина опустил взгляд, и нахмурил брови. - Ах да, ализариновый! - наконец, проговорил Язг. - Красный, обычный красный. Но нет, она называет его ализариновым цветом. Не уверен, что твой наряд случайность, - Татда подняла взгляд, в глубине глазниц, вспыхнул зеленый свет, чтобы брат Ольма, лучше разглядел контур её черепа. На сияние ровного зеленого света, мгновенно отреагировали окружающие их воины, быстрым скрежетом доспехов, и молниеносно ощетинившимися остриями оружия.
      - Я знаю Иуну. Она была добра ко мне. Я люблю вашу сестру, - проговорила Татда.
      Гиржерп расхохотался. Язг же не моргнул и глазом. Даже мускулы на его лице не дрогнули, он едва кивнул. Язг взглянул на отца:
      - Вот мы и выяснили причину, столь странного путешествия. Достоверность, мы можем проверить у первого лица, у короля Улеменера, Раернса. Уверен, если ты сейчас же выйдешь с дипломатической миссией, к южной границе двух королевств, на передовой ты сможешь с ним увидеться, и обсудить возникшую проблему, которая касается всех дахгарцев Иримии. Я же тем временем, пойду с братом на северо-запад. Если его слова подтвердятся, то я буду с ним плечом к плечу, чтобы помочь спасти Иримию. Если же нет, мы возьмем их всех под стражу.
      - Нет, мой сын! Ты как всегда, резок и не последователен. Посуди сам. Если это чье-то пастбище, почему бы не заделаться пастухами?
      - Мне кажется, - нахмурившись проговорил Язг, - что я не понимаю тебя, отец.
      - Чтобы выжить, порою, необходимо поступать мерзко и гнусно. Необходимо, Язг, - Гиржерп чуть отошел в сторону от камина.
      - Я всё еще не до конца понимаю, к чему ты клонишь, - всё также хмуро проговорил второй сын Гиржерпа. - Но твои слова мне не нравятся.
      - Ты слишком юн, Язг, - прошептала Уномара. Свет огня плясал в её темно-карих глазах. Тень падала на её лицо, где выделенные скулы создавали угловатость её облику. - Твой отец, - Уномара приобняла Гиржерпа за плечи. Провела своим тонким пальцем, по шее короля Коноры, - хочет донести до тебя, что порою кровь тысячи живых, стоят жизни одного великого завоевателя. Завоевателя, и короля, как твой отец, - выдохнула куртизанка с придыханием, положив свою голову на плечо королю. Язг скривив губы, поморщился.
      - Тебе не давали слов, шлюха! - шипя выплюнул Язг, взглянув на куртизанку.
      Гиржерп молчаливо смотрел на костер. Пламя дрогнуло, словно в комнату залетел случайный сквозняк. Огонь закрутился в ровную спираль, и внезапно погас. И сразу же вспыхнул вновь, словно взорвавшееся масло. Перед камином замаячили силуэты, вначале бледные, но вскоре их контур стал четкими. Ремдон охнул, тихо и надрывно. Ольм грязно выругался. Татда отстраненно подумала, что настал конец их пути. Перед взволнованным огнем, стояли три хранителя магии Басюрхюрна.
      - Как это понимать отец? Как это понимать Одольп? Под крышей вашего дома, вы приютили трех мертвецов?
      - Язг, я вынужден был пойти с ними в сговор, - произнес отец, смотря на второго сына, который, отстраненно и без эмоций поглядывая то на хранителей, то на отца, то на Ольма. - Несколько месяцев назад, мертвец принес из Басюрхюрна весть, о скорой гибели дахгарцев. Я обязан был защитить нашу семью. Я демонстрирую преданность, и нас за это не тронут.
      - Ценой жизни других дахгарцев? - спросил Язг.
      - Ценой тысяч жизней! Это не так много.
      - Ценой дальнейших страданий… Ты же не знаешь, кого на этот раз пришлет проклятая мразь?
      - Довольно препирательств! - зазвенел металлический голос одного из хранителей. - Мы пришли получить обратно своих мятежников: лича и воина. И я надеюсь на лояльность короля Гиржерпа, в скором наказании вашего: чародея и воина.
      - Будьте уверены, казнь состоится, - заверил король.
      Ольм откровенно рычал, сжимая кулаки так, что хрустнуло несколько суставов. Ремдон, словно не понимая о чём речь, испуганно смотрел по сторонам.
      «Без боя, не выбраться», - мысленно ответил Кзоржан, обращаясь только к Татде.
      «Нам и с боем не выбраться», - заметила лич. - «Мне не справиться с хранителями».
      «Ты как всегда поспешна, и склонна подаваться эмоциям, Татда», - произнес Кзоржан. - «Мы все с тобой, до конца».
      Татда промолчала. Один из хранителей, пытался пробить брешь её магического барьера, пытаясь прочесть её мысли. Всё тщетно, магия Басюрхурна, навсегда погасла в теле мятежного лича, заменившего в себе красный свет, на синий огонь:
      - Ты должна была умереть, семьсот лет назад. По милости великого Певорьма, твоего хозяина и создателя, ты получила шанс жить. Ослушавшись, ты должна была умереть два месяца назад, но и тут ты проявила себя, крайне не вежливо и по-детски разрушительно. Сейчас ты не сможешь от нас уйти.
      Хранитель возвел руку вперед. И сразу же перед Татдой одновременно встали Ольм и Ремдон, закрывая её своими телами.
      - Гиржерп, они твои жертвы — раздраженно проговорил хранитель.
      - Взять их! - скомандовал король Коноры.
      Ольм рыча выхватил меч, обхватил рукоять двумя руками и чуть пригнулся вперед, готовый изрезать любого, кто приблизится. Ремдон, прикрыл глаза, мысленно призывая спокойствие.
      - Стоять! - взревел Язг, тоже выхватывая меч, и озлобленно смотря на подошедших воинов.
      - Сын, уйди, - выкрикнул Гиржерп. - Ольм преступник! Его смерть, гарантирует нам жизнь.
      - Дурак ты, отец! Выживший из ума, старик! - крикнул Язг.
      - Взять, Ольма! - снова отдал приказ Гиржерп.
      Два мечника выступили вперед, неуверенно и опасливо. И не зря. Едва они подошли к Ольму, Язг набросился на них. Взмах меча. Удар. Второй удар. Безоружный воин. Укол меча, в низ живота, доспех пробит насквозь. Сквозь дыру тут же сочась, потекла кровь. Тяжелый бросок в сторону второго воина. Удар. Противник, рухнул на колени. Взмах меча. Голова летит прочь. Язг рывком развернулся к отцу, прокричав:
      - Дай, попрощаться с братом! Иначе я! И дюжина преданных мне воинов, устроим тут кровавую баню.
      - Язг! - раздраженно выкрикнул Гиржерп. - Меч в ножны, Язг! Только так, я разрешу тебе попрощаться. Не вздумай тянуться к рукояти. И не надейся, то я прощу тебе твою выходку. Ты поплатишься. Позже, когда всё решиться.
      - Да, отец, - кивнул воин с располосованным лицом. - Только и ты не думай, что умрешь в мягкой постели в окружении сыновей и внуков. Ты издохнешь, захлебываясь в луже своей крови и желчи.
      - Время, Язг! - шипел король.
      Язг убрал меч в ножны. Резко развернулся к брату. Полы его плаща, всколыхнули слой пыли на бревенчатом полу. Медленно он подошел к Ольму. Расклад выходил неудачный. Кзоржан и Татда, так и не смогли найти лазейку, чтобы выбраться живым. Слишком много бывалых бойцов. Слишком сильны были хранители. Ольм глядел на всех исподлобья. Татда отметила, разочарование в глазах белокурого воина, он не скрывая, картинно показывал свое откровенное пренебрежение.
      - Язг… - прошептал Ольм. - Я буду стоять на своем. Не останавливай меня. Не осуждай! Мы будем стоять до конца!
      - Да, Ольм, - также шепнул Язг, протягивая раскрытую ладонь. Ольм крепко пожал руку брату. - Я знаю, что ты будешь стоять до конца. Помнишь детство? - Ольм нахмурился. - Бал предназначенный десятилетию нашей старшей сестры Бжетты? Наша с тобой потасовка против пяти Улеменерцев? - глаза Ольма расширились. Он помнил. - Что я тогда сказал?
      - Я правых! Ты левых!
      - Давай! - выкрикнул Язг, выуживая из ножен меч.
      Одиннадцать воинов бросились к центру. Язг, выудил из-за пояса короткий клинок. Ловкий кистевой бросок. Острие воткнулось в шею, стоящего позади Ольма, воина. Ольм не раздумывая выдернул из шеи клинок, ногой отбросив противника. Кзоржан, встал спиной к Татде, принимая на себя сразу двоих. Он увернулся раз. Увернулся второй. Третий удар процарапал его теменную кость. Кзоржан металлически зарычал, припав на колено. Удар кистью, по внутренней части бедра опешившего воина. Живой припал, встав лицом к лицу к скелету. Кзоржан, обхватил шею. Сжал кисти, под пальцами, захрустело. Воин истошно завизжал, но не долго, вырванная гортань, покачивалась в окровавленной ладони воина-скелета. Взяв меч павшего врага, он завертелся в кровавом смертельном танце. Татда ставила на Ольма, на Кзоржана, на Ремдона, и на Язга ультрамаринового цвета щиты. Чародейка без устали выкрикивала:
      - Изт Ойвизт… Изт Ойвизт… Изт Ойвизт… Изт Ойвизт….
      Комната наполнилась, нестерпимым обжигающим светом и запахом паленой кожи. Лязг и скрежет металла, раздавались повсюду. Воздух звенел, от напряжения и фона. Татда, вдруг упала. Вокруг её шеи, поясничных тел позвонков, двух запястий, и двух большеберцовых костей были обвиты ленты ярко-красного кнута. Трое хранителей, вооруженные хлыстами, держали колдунью. Татда хрипела. Магия хранителей блокировало колдовство лича. Трижды она прочла заклинание в пустоту. Ольм бросился к Татде, замахиваясь мечом на бичи. Едва сталь коснулась красной оболочки магического оружия, раздался громоподобный рев, полыхнула оранжевая молния. Битва на миг прекратилась, все рухнули навзничь, закрывая уши руками. Ольма отбросило к стене, он упал удачно, придавив собой, невезучего недруга. Дахгарец отчаянно крутил головой, и казался ослепшим. В ушах стоял нестерпимый гвалт. Млечность стаявшая перед глазами, спадала медленно и неуверенно. Ольм почувствовал, как его тянут наверх. На ухо ему прокричали:
      - Держись меня! Прорвемся! - услышал он голос Язга. -Эге-гей! Ребята! Вы клялись мне в верности! Докажите, что стоят слова настоящих дахгарцев!
      Со стороны поля послышалась возня. Глухие удары, словно от падения. Ревели раненные. Орали в боевом, крике наступающие. Ольм не видел ничего, лишь чувствовал жар во всём теле, да охватившее его взгляд марево. Язг держал его за локоть. Ольм чувствовал, как брат продолжал сражаться. Ольм пытался кричать:
      - Лич! Язг, спасти, чародейку. Лич! - но его голос тонул в обезумевшем кровавом гвалте.
      Что-то разорвалось с характерным скрежетом костей. Ольм почувствовал на своем лице удар, теплой жидкости. Дотронулся пальцами щеки — вязкое. Кровь. Всюду кровь! Язг был прав, это и правда, напоминало кровавую баню.
      Татда слабела. Хранители, насильно выкорчевывали, из лича, жизнь. Суставы на последнем магическом издыхание хрустели и надламывались. Сквозь затухающий взгляд, она видела, как Ольма оттаскивает к выходу его брат. Она видела, что их спину охраняет Кзоржан, отбиваясь от пяти противников. Татда видела, стоящих в стороне хранителей, убивающих её естество. К ней пытались приблизиться три воина, за их спинами маячил Гиржерп. Опольд сидел прижавшись к стене, и забившись в угол камина. В его глазах плескался не поддельный ужас и страх. Татда видела, как рядом с ней сражается, Ремдон. Он держал магический кокон, который то расширялся, отбрасывая недругов, то сужался, чтобы вновь черед долю секунд отбросить мертвые тела. Кокон светился нежным пурпурным светом, но Татда чувствовала, как его сила слабеет. Безвольно лич опустила голову на грудь. Последнии вспышки жизни:
      - Я спасу тебя лич! Держись!
      Ремдон стоял перед кнутами, его руки зависли над лентами, он облизнул губы, и зашептал слова заклинания.
      - Нет — взревела Татда. - Нет, Ремдон! Нет! Только не последнее желание чародея! Это смертельное заклинание! Нет выживших, после него!
      Она видела, как Ремдон искоса взглянул на лича, он улыбнулся, хотя его губы дрожали, а по щеке катилась слеза.
      - Ты должна остановить проклятье! Ни я! Ни Кзоржан! Ни Ольм! Ты — лич! Только ты, которая смогла разгадать тайну. Только ты! Не растрать моё последнее желание! Действуй, лич. И помни обо мне! - перекрикивая возню, страшной бойни кричал чародей.
      - Ремдон нет, - хрипела Татда.
      - Нэнедорс Иаше Эямона[19]…
      Последнее желание чародея, было исполнено мгновенно. Тело Ремдона, осветилось позолоченной аурой. Зазвенело. Внезапно свет разорвался. Спираль синего цвета, пронеслась по всему помещению. Близко стоявшие живые, сразу же рухнули замертво: располовиненные, или смертельно раненные, доживая свои последние минуты. Спираль, разорвала кнуты, обуглила рукояти хлыстов. Татда тяжело поднималась с колен. Перед ней витал сгусток, пушистый и словно исчезающей. Внутри него алел едва-едва теплый свет. Силуэт дрогнул, разорвался, и словно облако тумана налетел на лича.
      Полыхнули багровые молнии, закручиваясь в калейдоскоп искр. Разряды впились в Татду. Она вновь почувствовала в себе силу, другую, давно забытую после смерти, но силу. Она ощущала прикосновение Ремдона к своим сухим ладоням. Она чувствовала в себе другие способности, и ощущала чуждую для неё магию.
      - Омон! - шипяще выкрикнула Татда, будто не своим голосом.
      Просачиваясь сквозь тонкие поры костей, она покрылась изливающимся огнем. С её тела полетели ленты сизого огня. Стены гостиной покрылись копотью. До самого потолка полыхнул огонь. Трех живых воинов, она спалила сразу же, до самых костей. Отшатнувшийся Гиржерп истошно завизжал, и рухнув на пол принялся кататься из стороны в сторону. Мягкий плащ, горел, пылал. Пламя скворча, просачивалось под доспех. Пахло горелым мясом. Пахло кровью. Пахло потом. Татда видела, как Опольд, согнулся на полу, его рвало, из носа текла кровь, он надсадно кашлял, в его глазах застыла боль и мука. Пламя словно змея, поползла от Гиржерпа, к Опольду. Тот отползал, спиной, всё дальше и дальше. Но смерть неумолима. Лич шипела, и рычала. За спиною уже горели, те кто пытался убить Ольма. Татда направила всю мощь, всю ярость отданную Ремдоном, к своим ладоням. Где-то в углу затеплился авантюрин. Посох, поднялся в воздух, и мягко пролетев сквозь огонь, приблизился к Татде. Огненной кистью, Татда, сжала стальной посох. Металл разогрелся, покрывая поверхность черными, словно молнии разводами.
      - Асталама[20]! - снова закричала лич.
      Магический ветер полыхнул. Ализариновый плащ, словно крылья птицы разметались по сторонам. В магическом катарсисе, с тела лича, выпорхнула, тонкая мертвецкая фигура бледной девушки. Иссушенное, зловещие лицо, едко ухмылялось, а горящие зеленью глаза прожигали всё вокруг. Дух осмотрелся, рвано и прерывисто. Ломающимся шагом она двинулась к центру пылающей гостиной. Призрак тонкой, исхудалой девушки, мерцая бледным маревом, грустно взглянул на дверь, куда Язг тащил Ольма. Четвертый сын Гиржерпа, сквозь ослепленные глаза, смог разглядеть силуэт призрака черноволосой, тонкой девушки. Он видел её сутулую фигуру, и как ему показалось, опечаленные глаза. Лицо призрака стало расплываться в омерзительный оскал. Проекция чародейки, изгибаясь дернулась к камину, где в стену была вжата живая женщина, которая закрывая рот и нос платком, надсадно кашляла из-за клубившегося вокруг дыма. Призрак двигалась медленно. Дым вокруг неё закручивался и разлетался в виде темных облачков. Силуэт страшной девушки покрывала пелена. Призрак застыла в шаге не доходя до надсадно кашляющей куртизанки Гиржерпа. В её слезящихся глазах стояла боль и злоба. Прозрачные руки потянулись к лицу куртизанки, та рыча и хрипя попыталась отвернуться, но от духа не уйти. Эфемерные пальцы коснулись плоти. Черноволосая женщина истошно завизжала. Красивое и чистое лицо Уномары, покрыл тлен. Лицо съедали быстро пробегающие дни и месяцы. Уномара корчилась от боли. Кожа покрылась серостью, выступили гнойные пузыри, лопающиеся кровавыми язвами. Уномара умерла, медленно. Умерла в руках призрачной девушки, мстившей за смерть не знакомой ей женщины, матери Ольма. Уномара умерла в муках. И когда сердце шлюхи прекратило биться, силуэт девушки, растаял в клубах дыма:
      - Омон!
      Магический ветер, с воем выбил остатки черепиц с крыши. Накреняясь на обгоревших балках, крыша рухнул, погребая под собой, сожженных дотла, всех кто был в этот страшный день, в далекой северной усадьбе. Через минуту магическое пламя внезапно развеялось, облаком воспарив над кунжутным полем, и уносясь далеко-далеко, на восток. «Быть может в башню чародеев?» - подумала Татда, провожая огненное облако. Она стояла вокруг пепелища, кое-где лежали элементы металлических арматур, и остатки железных инструментов и мечей.
      Лич взглянула перед собой. Туда где Язг и Кзоржан отчаянно сражались с десятком воинов, рядом был Ольм, который хоть и участвовал в битве, но крайне не уверенно. Зрение его подводило, он пропускал удары, отрадно, что не смертельные. Рядом с ними бился отряд Язга, против оставшихся преданных королю мечников. Татда отбросила ногами от себя продолжающие тлеть головешки, ступила вперед. Когда она преодолела сожженную насыпь, половина дахгарцев ретировалось в кунжутном поле. Татда то и дело выхватывала магическим зрением, убегающие полосы. Лич с присущим угловатым изяществом, присела на колено, коснулась пальцами черного дерна, покрытого пеплом, и вложив в свой голос всю боль и ярость прошептала:
      - Эялафибра Инээзд…
      Земля вспенилась. Во все стороны от Татды ринулись волны, выплевывая следом комья черной земли. Волна мягко огибала всех тех, кто был на её стороне. Всем оставшимся, безжалостно ломала ноги, и перерубала позвонки. Одного их воинов, старательно бегущего по полю, волна отбросила, а потом ударив тяжелым валуном по лицу, раскрошила череп. Воплей становилось всё меньше. Вскоре утих, последний душераздирающий стон.
      Татда прошла сквозь ряды изумленных живых воинов. Они расступались, пропуская лича, с обугленным черепом, и разорванным платьем. Они пропускали лича в чьих глазницах плескался зеленый огонь. Она шла быстро словно таран, ни кто, ни единая душа, будь то мертвая или живая не смогла бы встать на её пути. Татда приблизилась к Ольму. Белокурый воин, улыбнулся:
      - Судя по воплям. И по возникшему замешательству, ты живая... Моя милая, чародейка. Я рад. Правда, рад. Только толку от меня теперь мало. Я вижу, и зрение восстанавливается, но медленно.
      Татда молчаливо, дотронулась, до лица Ольма. С её пальцев потек поток магии. Она отдавала себя, чтобы Ольм мог видеть. Её руки устало поникли. Она вымоталась. Ольм, несколько раз зажмурился и смешно расширил глаза, в его взгляде читалось замешательство.
      - Чародейка! - изумленно выкрикнул Ольм. - Я опасался, что ослепну навсегда! Спасибо! - он благодарно кивнул. Он посмотрел вокруг себя, присвистнул смотря на останки кострища. Поморщился, видя разбросанные по округе трупы. Наконец, его взгляд помрачнел, он посмотрел на деву-лич. - Ремдон? - Татда покачала головой. Кзоржан, стоял понурив голову, в его руках уже был, невесть где отыскавшейся багор.
      Был уже рассвет. Кфожар показался из-за горизонта, в это время года, рассвет наступал рано.
      

Заклинания:
       [19]. Нэнедорс Иаше Эямона — последнее заклинание чародея. Совершенно не контролируемая магия. Проявляется у всех по разному. Произносится за мгновения до смерти.
      [20]. Асталама — заклинание личей. Создает двойника колдуна, наделенного концентрированной магией. Предстает в образе страшного скелетоподобного существа. Заклинание накладывается, только сильными личами.


 - Изт Ойвизст — магический щит ультрамаринового цвета.
 -  Омон — заклинание первородного огня.
 -  Эялафибра Инээзд — посох в руках лича, создает равномерную, но кратковременную вибрацию. Вибрация создаётся на различные виды стихий, будь-то вода, огонь, земля и даже, возможно воздух.