Про воронов

    Володьке очень нравилось проводить лето – или хотя бы часть лета – у дедушки и бабушки на станции Кордон, что на границе Пермского края и Свердловской области. Во-первых, мальчик любил бабушку Фису и деда Максима: редко доводилось с ними видеться – только раз в год, во время каникул. Другим-то, вон как Тане, девочке из соседнего дома, хорошо – бабушка и дедушка всё время с ней, а Вова скучал по старичкам. Во-вторых, каникулы на Кордоне – это всегда новые впечатления! Даже сам дом с его клетями, чуланами, сенями, сеновалом, крытым двором и множеством маленьких помещений непонятного предназначения таил в себе много загадок. Здесь и запахи были другие – не такие, как дома, в Зуевке: пахло сушёными травами, что пучками были развешаны по стенам, молоком, пирогами, прогоревшими в русской печке углями и сосновой смолой от бревенчатых стен…

      Как всегда, на следующий день после приезда, Вова отправлялся обозревать окрестности. Изменений за год никаких не произошло, только в единственном магазине висел листок, вырванный из тетради в клеточку с каким-то странным списком дежурства. Внимательно ознакомившись со списком, Вовка увидел там и фамилию дедушки Максима. О, интересно! Это надо обстоятельно разузнать у деда: где и зачем он должен дежурить? Мальчик вприпрыжку поспешил домой. Дед чистил хлев у коровы, выбрасывая вилами навоз в огород через маленькое оконце, специально прорубленное в стене хлева для этих целей.
     – Деда, а, деда, – запыхавшись, прямо с порога начал внук. – А что это у вас в магазине список висит какой-то? И ты в том списке есть, и соседский дед Фёдор – Вова буквально забросал деда вопросами.
     – А-а-а, – протянул дед Максим, – так это список очерёдности дежурства, кому ночью  караулить выпас.
     – А почему ночью-то? И зачем его караулить? – Внука просто распирало от любопытства, а ответы из дедушки приходилось чуть ли не щипцами вытаскивать.
       – Так понимаешь ты, в прошлом году медведь повадился тёлок губить: заломает  тёлочку-то да утащит в лес. Что не съест, то припрячет. И нашу тоже сгубил, убивец. Вот и караулим теперь от медведя.
     – Так ночью-то почему?
     – А ночью мы не коров караулим, а выгон.
     – Зачем выгон-то караулить?
     – А ты нынче выгон видел? Нет? Видишь, дорогой, выгон-то большущий, чтобы  всем хозяевам для коровок хватило, и разделён он на отдельные загоны: у каждого хозяина – свой загон. Стадо-то большое набирается: почитай,  у каждого жителя нашего леспромхоза коровка имеется… А посередине большого выгона дорога проходит – для машин значит. Другого места для дороги нет – тайга кругом.  А шофёры – мало ль, проедут, да за собой слегу-то и не закроют. Вот он, порядок-то, и нарушен. А днём пастух общественный может и не доглядеть: уйдёт корова в тайгу – ищи её тогда. Да только не найдёшь, куда там!
      – Деда, и что потом?
      – Ну, что потом? Ох, и переполошил нас, мужиков, этот медведь. Долго думали: может, вызвать кого из властей или милиции да чтобы с ружьём приехали? Собрались возле магазина – спорили да решали! Одной махры только сколько искурили. Так вот и решили: пока самим управляться надо, а уж если не получится, то будем у властей помощи просить.
     – Деда, а это опасно – медведя караулить?
     – Само знамо – опасно. Да только чего это ты надумал-то, голова твоя бедовая?
     – Деда, деда, а возьми ты меня с собой ночью, а? – Внук умоляюще заглядывал деду Максиму в глаза.
    – Да что ты, что ты, – запротестовал дед, – дело-то ведь не шуточное, не в цацки играть там будем. А – не ровен час – сам Потапыч пожалует?! Испугаешься ещё. А ну, как случись что? Как же я перед дочкой, перед мамой твоей,   отчитываться буду?
      Только внук такими преданно-умоляющими глазами смотрел на деда, что отказать своему любимцу тот не смог.
      – Да ладно уже, пойдёшь со мной.
      Вовка даже взвизгнул от радости и бросился к деду на шею, обнимая его и тут же обещая слушаться двух дедов – своего и соседа, деда Фёдора. Дедушка Максим только улыбался, видя такую бурную радость мальчика.

     Вечером, как только солнце стало клониться к закату, вышли они – два старых да малый – из дома, прихватив всё необходимое для ночёвки под ночным открытым небом: два деда – тёплые ватные телогрейки, Володю тоже потеплее снарядили. В самодельном сидоре лежала пара луковиц, намытая картошка, соль, несколько свежих огурчиков, алюминиевые кружки и куски колотого сахара…
    У костра, в ожидании, пока испечётся картошка, сам собой завязался разговор: да всё о том же медведе!
     Два деда – Максим и Фёдор – вспоминали, как один уговорил другого пойти на медведя только вдвоём, никому не сказываясь. Про то, чтобы идти одному, даже и речи не шло – слишком опасно это было, смертельно опасно! Два дня они ходили по тайге, поднимаясь на сопки, залезая на высокие деревья. Искали, где кружатся вороны.
     –  Деда, а причём тут вороны? – Вова удивлённо пытался найти связь между медведем и воронами.
      – Правильно, они выслеживают медведя с добычей. И ждут, когда им достанется падаль.
      –  Ну и как, нашли?
       – Конечно, нашли. С высокого дерева за пару километров увидели стаю ворон. Пришли на место, где они кружили и между двумя соснами, под кучей хвороста нашли остатки  тёлки. Было лето, жарко,  и она уже протухла. Тут сосед Фёдор добавил:
       – За три дня до смерти, к примеру, зайца или лисы, ворона преследует зверя день и ночь, пока зверёк не умрёт. Потом выклёвывает глаза, самое сладкое. И истошно каркает, призывая лесных жителей. Ждёт, пока звери разорвут беднягу,  и можно будет поживиться останками-остатками.
      – Дядя  Фёдор, они что, заранее чуют чью-то смерть? – с волнением спросил мальчик
      – Ну, выходит так.
      Тут дедушка Максим добавил:
       – Говорят, в стародавние времена, люди поднимались на вершины сопок, забирались на высокие деревья и смотрели, где кружит стая ворон, где будет будущее поле боя с врагом. И так оно и было. А наши ратники успевали подтянуть войска или устроить засаду.
        И  тут дед Фёдор неожиданно затянул старинную народную песню: 
 
Чёрный ворон, что ж ты вьёшься,
Что ж ты вьёшься надо мной?
Ты добычи не дождёшься,
Чёрный ворон, я не твой.
             Что ж ты когти распускаешь
             Над моею головой,
             Ты добычу себе чаешь,
             Чёрный ворон, я не твой.
Завяжу смертельну рану
Подарённым мне платком,
А потом с тобой я стану
Говорить всё об одном.

            Полети в мою сторонку,
            Скажи маменьке моей,
            Ты скажи моей любезной,
            Что за Родину я пал.
Отнеси платок кровавый
Милой Любушке моей,
Ты скажи, она свободна,
Я женился на другой.
            Взял невесту тиху стройну
            В чистом поле под кустом.
            Обвенчальна была сваха
            Сабля острая моя.
Калена стрела венчала
Среди битвы роковой.
Чую, смерть моя подходит,
Чёрный ворон, весь я твой.

     Володька внимательно дослушал до конца, призадумался, а потом живо встрепенулся:
     – Деда Фёдор, а я помню, помню, как в кино Чапаев перед своей гибелью пел эту песню! Это что же: выходит, он тоже свою смерть почуял?
      Оба деда многозначительно переглянулись, крякнули и почти враз сказали:
      – Выходит, так, внучек…