Выпрямление имен. Книга 2. Глава 12

Главное завоевание цивилизации - умеренность в порывах.

После находки формулярного списка по службе деда и статьи М.С. Соболевой-Эрнст «Место захоронения неизвестно» это событие стоит на третьем месте. О чем речь? В 20-х числах сентября 2012 года  пришла заказанная книга «Профессор Н. Эрнст. Страницы истории крымского краеведения». Автор Андрей Непомнящих. Издательский дом Стилос. 2012 год. 
Первое открытие: фамилия давних предков не Чакировы, а Чакириди. В книге говорится:  «...мать  Софии Олтаржевской (не Вера, как было известно ранее) гречанка  Васса из известной тогда  в Крыму семьи Чакириди». Николай Иванович Олтаржевский, почетный гражданин Алушты, известный алуштинский просветитель, народный учитель алуштинской школы Тихомировых.

Сразу решил разобраться с именем Васса (Августа). Так, у Павла Матонина супруга была Августа? Может не случайно? С греческого Васса - “Царственная”. Через интернет нашелся Александр Чакириди 14 лет, г. Бишкек. Анастасия Чакириди: Старый Крым, 1983 г. рождения. Очень много греков Чакириди высланных из Краснодарского края на спецпоселения, в основном в Казахстан. Особое внимание обратил  на Чакириди Софию Савельевну. Родилась в 1858 г, проживала: Краснодарский край, станица Белореченская, приговорена в 1949 г., обвинена по национальному признаку (греки). Приговор: высланы на спецпоселение в Кзыл-Ординскую область Казахской СССР. Источник: сведения ГУВД Краснодарского края. К прабабушке Софии не подходит, так как Вера Чакирова должна быть рождена не позднее 1865 года. Ее дочь Нина появилась на свет в 1881 году.

Стал разбираться откуда могли в России появиться греки. В статье про "цалкинских" греков, составляющих упомянутую понтийскую группу и проживающих не только в Грузии (на побережье Грузии), но в Армении и в Крыму, узнал, что самоназвание их "урумы" (т.е. "ромеи" по турецки). Своеобразие их заключается в том, что до переселения в Россию, они жили  не на побережье Черного моря в границах Трапезундской империи, а южнее, в районе нагорий Восточной Анатолии. Как и когда они попали туда, ученые еще не определили. Возможно еще во времена Понтийского царства. Эти районы в древности назывались Каппадокией.
Можно предположить, что значительная часть этих людей не были по "крови" (т.е. генетически) греками, а окрещенными местными жителями Малой Азии (в основном, сирийцами, ассирийцами, армянами, потомками фригийцев и прочих племен, поселившихся здесь в незапамятный времена).

 Как и все жители восточной Римской Империи, они после крещения стали называться ромеями и автоматически приобщились в последствии к греческому миру, как наследники грекоязычной империи. В то время наименование "ромей" не означало национальность, а только принадлежность к христианскому миру. После крушения Византийской империи все ромеи продолжали считать себя потомками жителей этой империи, а поскольку племенная принадлежность их уже была забыта, они считали себя потомками древних греков.
Как свидетельствуют воспоминания и исторические источники, часть греков этой территории пришла с побережья и говорит именно на понтийском диалекте новогреческого языка. В то же время большая часть "цалкинских" греков (как и часть крымских греков) либо забыла греческий язык, либо плохо знала его и легко перешла на турецкий после завоевания Византийской империи турками. Антропологически "цалкинские" греки почти не отличаются от других групп греков. Можно отметить только, что они несколько темнее греков Понтийского побережья.
Известно, что на территорию Российской империи "цалкинские" греки, так же, как и остальные, переселилась в результате русско-турецких и греко-турецких войн. После присоединения Грузии к России в 1801 году последняя получила возможность вести военные действия с Турцией и в Малой Азии.

Для того, чтобы обезопасить свои южные границы, Россия продвигалась раз от разу вглубь Анатолии. Но часто, в результате восстановления баланса сил, России приходилось оставлять захваченные территории и отводить войска на прежние рубежи. Наступление российских войск провоцировало христианских жителей Турция (армян, греков) приветствовать своих, как им казалось, избавителей от турецкого ига.
Уход российских войск повергал христиан в понятную панику. Часть из них уходила с  войсками. Часть позже была вынуждена покидать родину под угрозой расправы со стороны возвратившихся турок. Всю эту ситуацию дают возможность почувствовать и оценить мемуары, описывающие военные действия в Анатолии (наиболее доступными из них являются, пожалуй, "Путешествие в Арзрум" А.С.Пушкина, совершенное в 1829 году, хотя о собственно греках там нет ничего).

Несомненно, российское правительство ощущало моральную ответственность за судьбу оставляемых на произвол турков христиан; поэтому оно позволяло и даже помогало христианам - грекам и армянам - переселяться на земли Российской империи, и не только в Грузию, но и в Ставрополье и Крым, где необходимо было усилить присутствие христианского элемента. Кроме того, такое переселение, как и в случае с Крымскими греками, ослабляло турецкую империю и усиливало Российскую.
По существующим данным первые поселенцы - греки с плоскогорья появились не в Цалкинском районе, а на территории Тетрицкаройского района. Здесь в селе Цинцкаро в 1813 году обосновались 17 фамилий (120 дворов) выходцев из анатолийской местности Пасена.
Что особенно интересно. Большинство греков, переселенных под правительственным надзором, получали российское гражданство и были записаны под фамилиями, оканчивающимися на "-ов" и, гораздо реже, "-пуло", "-иди". Греки, переселявшиеся самостоятельно, часто либо сохраняли турецкое подданство, либо брали греческое.

 Фамилии этой части греков в большинстве случаев сохраняли свое написание с окончаниями на турецкое "-оглу" (по-турецки, "сын") и на греческие "-пуло" ("отпрыск, сын" по-гречески) и "-иди", например, Четыроглы, Политиди.
Окончание на "-иди" является древнегреческим указанием на родовую принадлежность и имеет то же происхождение, что родовые имена потомков древнегреческих героев, например, Геракла - Гераклиды, Пелопса - Пелопиды и т.д. Фамилии "цалкинских" греков-ромеев тоже часто оканчиваются на "-ди", "-пуло", "-оглу", редко на "-ов". В качестве примера приведем случай оформления фамилий четырех родов, основатели которых ушли из села Ули-Чухур (под городом Саракамыш) в 1877-1878 годах. Они имели в Турции имена Ангел-оглы, Сотир-оглы, Сардар-оглы, Ламбриан-оглы, а в России получили фамилии Ангелов, Сотиров, Сардаров, Ламбрианов. Интересно, что некоторые их ближайшие родственники (например, братья) эмигрировали тогда же из Турции в Грецию и соответственно своим тогдашним именам получили фамилии с ромейским окончанием на "-иди". Исходя из этого, можно предположить, что фамилию Чакириди наши предки носили, пребывая на территории Турции, а в России стали Чакировы.

Второе открытие: «У Олтаржевских было четверо детей: Нина (1881 г.р.), Иван (1884 г.р.), Любовь (1893 г.р.) и София (23 апреля 1896 г.р.). Вспомнились рассказы родственников о проживании в 50-60 -е годы в Крыму двоюродных дедушкиных сестер Любы и  Нины. Якобы двоюродная сестра деда Нина  жила в Алуште. Алуштинский адрес был и у дочери старшей сестры деда, по мужу Олтаржевской Софии Николаевны ( 334270. Крым. Алушта, Симферопольская улица д.20 квартира 44).
 Выяснилось, что Нина и Люба, как и София — это не сестры деда, а племянницы и что София в 1964 году проживала уже не по улице Симферопольской, как мне сообщили родственники и где я пытался найти ее, а  на улице Багликова 8/1.С учетом того, что старшая дочь Олтаржевских Нина 1881 года рождения, сделал предположение, - ее мать Васса родилась не позже 1865 года. Таким образом, она была, как минимум, на 13 лет старше брата  Александра.

Третье открытие: Н.Л. Эрнст и София Олтаржевская заключили брак в 1927 году. Этот год они запомнили надолго. Во-первых они совершили поездку на научно-практическую конференцию в Керчь, во-вторых в Крыму случилось сильное землетрясения.  В 1928 году у Эрнстов родилась дочь Виктория, а позднее сын Георгий. Со здоровьем у Георгия было не совсем в порядке и он содержался в интернате для слаборазвитых. В Симферополе Эрнсты жили на улице Госпитальной (ныне Курчатова) на углу Сивашского переулка, в квартире № 1.Что касается Георгия. Скорее всего он оставался на фамилии матери. В 2016 году в крымских новостях частенько проходил Г. Олтаржевский, журналист, археолог, «17 лет работал на раскопках Страбонов Херсона». Может пошел по стезе отца?
Почему  улица Госпитальная стала  Курчатова. Дело в том, что когда профессор Николй Эрнст работал в Таврическом университете, в нем учился  И.В. Курчатов. Среди миллионов документов Государственного архива в АРК есть и такой - аттестат об окончании Симферопольской мужской губернской казенной гимназии учеником Игорем Васильевичем Курчатовым, который "с 24 августа 1912 г. при отличном поведении обучался по 16 мая 1920 г. и окончил полный восьмилетний курс, причем обнаружил нижеследующие познания...". Далее по всем предметам отличные оценки. Однако золотой медали Игорь Курчатов так и не получил: шла война, и властям было не до медалей.

Курчатовы жили на восточной окраине города в районе нынешнего завода "Сантехпром". Семья бедствовала. Поэтому Игорь одновременно с учебой в гимназии окончил вечернюю ремесленную школу, получил специальность слесаря и работал на небольшом механическом заводе Тиссена.
В сентябре 1920 г. И. В. Курчатов поступил в Таврический университет на физико-математический факультет. К лету 1923 г., несмотря на голод и нужду, он досрочно и с отличными успехами закончил это высшее учебное заведение. Жизнь и деятельность академика, трижды Героя Социалистического Труда Игоря Васильевича Курчатова (1903-1960) - яркий пример служения науке и симферопольцы гордятся тем, что биография ученого неразрывно связана с городом, с двумя его учебными заведениями - нынешней гимназией № 1 (ул. К. Маркса, 32) и Таврическим национальным университетом.  Именно его именем была названа бывшая улица Госпитальная, на которой проживало семейство Эрнстов.

Соседями Эрнстов на Госпитальной были профессор педагогического института математик, механик Николай Васильевич Оглоблин; ( 1881-1935); физик, астроном Евгений Федорович Скворцов (1882-1952); историк Георгий Андреевич Максимович (1877-60-е годы  XX века). Частыми были вечерние посиделки во дворике. В эти годы Эрнст написал и опубликовал в «Красном Крыме» очерк «Карасубазар в прошлом и настоящем». По «Древностям Карасубазара» он делал специальный доклад. По вопросам раскопок в «Эски-Кермен» переписывался с известным историком Платоновым, который, в числе многих профессоров, был репрессирован 12 января 1930 года.
Четвертое открытие: По мнению автора книги Андрея Непомнящего, информация о внебрачном сыне Н.Л. Эрнста, о котором ранее шла речь,  не нашла у него документального подтверждения. Странно! Я думаю, что Маргарита Соболева-Эрнст не могла перепутать своих родителей и потому поиск их надо продолжить.
Пятое открытие. С началом Первой мировой войны братьев Эрнс, как германско-подданных, арестовали 7 августа 1914 года и сослали в село Куртамыш Оренбургской губернии, в лагерь для немцев. Позднее Николай Эрнст проживал под Верхнеуральском. В Киев вернулся в августе 1917 года. У братьев были сестры: Вера и Евгения, дядя Эрнст Николаевич Неезе, врач-окулист. Все проживали в Киеве.

Федор Людвигович Эрнст из ссылки писал  приятелю по научным дела Всеволоду Зуммеру: «Живется мне здесь, на редкость гнусно. Вряд ли Вы даже себе представляете, что это значит – изрядно пошатавшись по белу свету, вкусивши от древа познания добра и зла – попасть в этакую трущобу и сидеть, не смея двигаться, как замаринованный в банке. От каждого деревенского Матюхи ожидать плевка или трехэтажного выражения, благоговейно пожимать руку стражнику и трепетать перед г-ном урядником. Не говорю уже о г-не волостном писаре, который лишь в случае очень хорошего расположения духа протягивает мне два пальца. Давно бы уже повесился – но ближайший телеграфный столб в 60-ти верстах отсюда ».  После 4 марта 1917 года в присутствие протоиерея села Куртамыш Челябинского уезда и главы Куртамышской милиции братья Эрнст были приведены к присяге на верность России.

Мои надежды на книгу полностью оправдались. Кроме текста есть фотографии. Хотя они давнишние и не очень четкие, но кое что можно рассмотреть. На главном семейном фото  Олтаржевских начала XX века: на первом плане глава семьи, с бородой и в косоворотке, образом схожий с Л. Толстым и Бажовым. Супруга Васса (Вера), в длинном платье до земли, похожа на деда Чакирова. Справа, слева дети и внуки. Кто есть кто, трудно установить. Есть и позднее фото с Н. Эрнстом, где Олтаржевские Николай и Васса совсем старенькие, седые. Больше всего фотографий Софии Олтаржевской. Последнее датировано 1982 годом когда ей было 86 лет. Есть фотография и брата Н.Л. Эрнста Федора Людвиговича с супругой Тамарой Львовной Эрнст. Они приезжали в Крым из Киева и отдыхали недалеко от Алушты в местечке Карасан, где имелась небольшая немецкая колония.

Николай Львович успешно трудился: участвовал в многочисленных конференциях, выступал с докладами, принимал участие в экспедициях, в том числе под руководством Г.А. Бонч-Осмоловского. Позднее вычитаю, что с ним, как со своим учителем, годами позже работал Л.Н. Гумилев. В 30-е годы положение Эрнста резко изменилось. Начались гонения и преследования, которые закончились репрессивными мерами. Автор книги Андрей Непомнящий поднял следственные материалы Н. Эрнста. Часть их он обнаружил в Главном управлении службы безопасности Автономной республике Крым (ГУСБ АРК), фонд 8, оп. 1 дело 010598. С томами следственных дел также знакомился историк Филимонов С.Б. Результаты его исследований изложены в книгах: Тайны крымских застенков», «Тайны судебных следственных дел». «Подвижники науки».
Мне же встретилась его книга «Тайны судебно-следственных дел. Документальные очерки о жертвах политических репрессий в Крыму в 1920—1940-е гг.» Про автора сказано: доктор исторических наук, профессор Таврического университета им. В.И. Вернадского. Родился 29 марта 1947 года в г. Кутаиси (Грузия), в семье кадрового офицера-фронтовика. В 1965 году с золотой медалью окончил среднюю школу в г. Лубны (Полтавская обл.). В 1970 году - Московский государственный историко-архивный институт. Там же защитил кандидатскую (1974) и докторскую (1992) диссертации.

15 апреля 1938 года было подписано «Постановление об избрании меры пресечения и предъявления Н.Л. Эрнсту обвинения. Материалы рассматривал заместитель начальника первого отделения III отдела Управления Государственной безопасности НКВД Крымской АССР младший лейтенант Госбезопасности Винс.  Эрнст привлекался по ст. 58-6 УК, мерой пресечения было избрано содержание под стражей. Кроме Винса постановление подписал старший лейтенант госбезопасности Германов. Во время обыска в квартире были изъяты и переданы на хранения в комендатуру НКВД по Крымской АССР многие вещи, материалы и карты. 
Многие труды и документы Н. Эрнста оказались утрачеными. Софья Николаевна Олтаржевская так поясняла это в письме к известному украинскому историку, доктору исторических наук, профессору Сергею Ивановичу Белоконю от 14 июня 1974 года: «Во время ареста Н. Л. все материалы, документы, над которыми он работал, все работы его, уже вышедшие из печати, письма и многое другое, были изъяты. Словом, все ящики письменного стола Н. Л. и полки книжные с изданными работами были опустошены. После реабилитации Н. Л. мне ничего не вернули, ссылаясь на то, что все изъятое якобы было уничтожено».

В частности, в книге приводится случай, когда сотрудники городского отделения МГБ в г. Прокопьевск, где Н.Эрнст находился в ссылке, капитан Курин и лейтенант Соловьев уничтожили все материалы личной переписки обвиняемого, как не представляющие никакой ценности для заведенного нового уголовного дела в 1949 году (Акт от 25 мая 1949 г.).
Одновременно с Эрнстом по следственному делу № 11500  Симферополе были привлечены Станислав-Донат Викторович Туцевич, поляк, уроженец города Житомира  и Эдуард Яковлевич Бэр, немец, уроженец деревни Цюрихталь Старо-Крымского района Крымской АССР (рядом с Карасубазаром). Негативную роль в решении судьбы Н.Л. Эрнста, написав отрицательные заключения по научной работе  ученого, сыграли, как уже упоминалось, Федор Степанович Загородских, А.С. Рабинович и Николай Александрович Кожин. Особый вклад в это дело внесла Александра Ильинична Коллабук, директор Центрального музея Крымской АССР. Авторы заключений и в целом комиссия по делу обвинили Н.Л. Эрнста в проведении фашистских идей, в восхвалении германской военщины, в извращении марксистского учения в изучении Крыма, восхвалением Римского государства и средневековых готов, в использовании троцкистских  и монархических контрреволюционных материалов.

В обвинительном заключении Н.Эрнст обвинялся в шпионаже в пользу Германии, в связях с троцкистами: Ольховым, Арифовым, в «протаскивании буржуазно-идеологической контрабанды и фашистских концепций», в извращении марксизма. Особое совещание при НКВД определило Н.Л. Эрнсту наказание — 8 лет исправительно-трудовых лагерей. В Унжинском лагере (Горьковская область) Н. Эрнст осваивал профессию лесоруба. Однако состояние здоровья не позволяло долго использовать его в этом качестве. И тогда он работал истопником, ассенизатором, медбратом.
София Олтаржевская обращалась ко многим бывшим сослуживцам Н.Л. Эрнста с просьбами защитить мужа. Откликнулись известные ученые-профессора И.И. Пузанов и Е.Ф. Скворцов. В защиту Н. Эрнста, своего бывшего коллеги, выступил крупнейший советский историк Борис Дмитриевич Греков.

Николай Львович Эрнст служил в Озерлаге библиотекарем. В письмах супруге сообщал: «Самое больное место — отсутствие зубов — осталось только пять, да и те в разбивку. Уже больше полугода, как мне назначили изготовить протезы». По амнистии в связи со смертью Сталина от 17 марта 1953 года (справка о снятии судимости от 25 мая 1953 года) Н.Л. Эрнст был освобожден и продолжил нахождение в статусе спецпосленца вновь в городе Прокопьевске. Прошло положенных три года и настала пора возвращаться домой.
Очевидец вспоминал: «Утром 20 марта 1956 года Николай Эрнст чувствовал себя неважно, болел левый бок. Недавно он получил документ  о снятии с него статуса спецпоселенца. Теперь можно было вернуться в любимый Крым.

С утра лежали на столе купленные билеты и сегодня он собирался сесть в поезд вместе с женой. К ним уже стучался молодой человек, который должен был вселиться в эту квартиру. Оставив его с мужем, София Олтаржевская побежала в родильный дом, где работала, за лекарством. Там и застала ее страшная весть. Прибежавший новый хозяин квартиры, который оставался с Николаем Эрнстом, сообщил Софье Николаевне о смерти мужа. Не выдержав эмоционального напряжения, Н.Эрнст, скончался от инфаркта».
Столь же трагично сложилась судьба брата Николая Львовича — крупнейшего украинского искусствоведа Федора Людвиговича Эрнста.