Февраль

Шаг, два, три, не забыть бы ключи, а то я растеряшка. Бобик, пока. Шучу, Цезарь, прости, - пока, мой гордый пёс. Захлопываю дверь, а из неё поролон торчит… Что мы сняли? Тесноватый подъезд, запах табака и настырно пахнущий мусоропровод… Точно зря сняли, бесит. Узкая лестница, пробегаю мимо этой вонючки, спускаюсь на одну ступеньку, поворачиваюсь, пинаю его. Приятно познакомиться! Бегу вниз.
   Своего бесценного пса Цезаря, его же Бобика, мы с Павлом обрели три года назад, в нашу первую осень в Питере и второй год наших отношений. Мы вышли из парадной, желая прогуляться в честь юбилея, в наши планы входило посещение мусорных баков в хозяйственных целях...
    На первом. Парочка шагов на ощупь, кнопка со слабым красным цветом - как маячок, толкаю приличную железную дверку из двухтысячных, с прилично ободранной краской. Хорошо хоть закрывается. А погода ничего, постоянно выглядывает солнце, и ветер гонит облака с невероятной скоростью. Нет, нет, это, конечно, Питер, тысяча оттенков серого и так далее, но вообще-то сейчас февраль - достать чернил и плакать - скоро будет весна, а значит, и в Питере должно быть хорошо.
   Стоило в тот юбилейный вечер нам подойти к мусорным бакам, как мы оба влюбились во второй раз, и этот второй раз был, как первый: Цезарь, коренастый, с чёрт знает какой пятнистостью - грязно-серо-чёрной, с короткой жёсткой шерстью и треугольниками аккуратных ушей, сидел около бака в ожидании будущего хозяина. Он не бегал в поисках подачки, не вынюхивал что-то из мусора (нет-нет, это совсем не про него), а именно сидел и ждал. Мы выкинули мусор, посомневались, затем не нашли ошейник и тут уж повели пса к ветеринару. Удостоверившись в его интеллигентной чистоплотности и бычьем здоровье, привели домой. С тех пор он, по виду Бобик, но в душе Цезарь, денно и нощно охраняет наш дом… вернее, очередную съёмную квартиру, которую мы наивно называем домом.
    Куда я? Уже лёгкие ботинки (весна скоро, помним, да) стучат по почти сухому асфальту, и при этом можно доставить себе удовольствие, раскалывая льдинки в лужах в паре шагов от. Воздух холодный, как будто для снегопада, но днём обязательно прольёт дождик, а к вечеру это всё замёрзнет. Не просто же так небо туго перетянуто чёрными тучами... И домой мне будет возвращаться крайне тяжело – в лёгких скользящих ботинках-то. А иду я на собеседование, нужен переводчик деловых писем в одну фирму. На самом деле, после курсов во Франции мне открыты все двери, уж по письменному переводу – точно. Что, я зря несколько месяцев оформляла для этой поездки документы? А уж про год там вообще молчу, так серьёзно я ещё никогда не училась… Да и Павел ждал меня, как из армии. Вместе со мной, только мысленно, он вставал в шесть утра, чтобы доделать упражнения по грамматике, а вечером помогал мне, по-настоящему - дистанционно, выучить лексику. Даже запомнил много профессиональных слов из разных областей. Мы вместе отшивали моего по-шаблонному страстного однокурсника-испанца, который в шутку, но настойчиво звал меня замуж... Вместе упустили дешёвые билеты для Павла. Он тогда с многочасовыми пересадками прилетел ко мне, чтобы побыть жалких два дня. В общем, у нас было то ещё время.
    Трамвай! Сейчас подъехал новенький. В Купчино хорошо, тут много таких. Лечу к нему, ждёт. Спасибо! Я так опаздываю! В груди и в ушах перестуки, с трудом втягиваю воздух. Снять квартиру непосредственно около метро? Ну, что вы. Это слишком тривиально. Нужно обязательно в пяти-шести остановках, чтобы вроде бы рядом, но пешком вообще-то долго. И, конечно же, с видом на дорогу, большую, заполненную. И чтобы пустой она была только пару часов ночью.
    Замкнутое пространство, сквозь стёкла не проникнет воздух, только через двери, сообщающие нам оглушительное “с-с-с”. Прикладываю карточку “к валидатору на поручне”, с видом добропорядочного гражданина протягиваю кондуктору - чтобы убедился. Отворачиваюсь от всего вагона к окошку, начинаю рассматривать клише - убегающие от меня дома и фонари. Что, простите? - кондуктор просит показать карточку. - Извините, я вам только что её показывала… - Уже не просит, а требует. - Ну, поймите, что это глупо, вы отвернулись от меня, повернулись, и снова требуете… хорошо, хорошо, вот...
Ах, да, собеседование. Я, конечно, не уверена, что меня туда возьмут, там требуется очень хорошее знание языка. Раньше я работала с текстами, а теперь неожиданно, после подначиваний Павла в стиле “так и будешь всю жизнь корректором инструкций к печенью?” (каюсь, было дело), я психанула и отправила резюме на устный перевод. Страшно... Ой, ладно, где наша не пропадала.
    На проспекте, на подъезде к метро, дымится грязно-жёлтая машина. Сконфузившийся чёрный джип пятится, стараясь забыть неприятное столкновение в лоб. Ну, а если серьёзно, то его хозяин боится за своё детище. Полицейский, шипяще матерясь, подбегает с огнетушителем и стравливает серый зловонный дым с белой пеной. Кажется, кому-то сейчас влетит штраф за отсутствие огнетушителя в багажнике. Наш старенький трамвай проходит мимо этой цветастой трагикомедии с невозмутимым спокойствием, но если посмотреть на вагон с задней площадки, где нахожусь я, то можно поделить пространство пополам: слева, где простая скучная улица, пустота, а справа, где окна выходят на ДТП, - толпятся все пассажиры. Сегодня они все, как один, крайне любопытные, даже типичный школьник с камерой есть. Ну, а с другой стороны, как ещё максимально быстро узнать о происшествии, если не через интернет?
    Горький запах масла и жжёной резины дотянулся до салона. Он контрастирует с проглядывающим солнцем и сухими во льду дорогами. Три ступеньки трамвая, ветер, блики солнца на стёклах торгового центра, переход, точнее, перебег, и несколько ступенек в метро, после которых я почти навсегда забыла про серый дым ДТП.
    Тёплый, слегка душный воздух метрополитена, ветер, ветер - на всём божьем свете, уж поприятнее будет, чем жжёная резина. Карточка, затем податливый, согласный на всё, кроме движения назад, турникет, и вот я в пространстве метро.
Закрытый тоннель. Своей громадой он, натужно пыхтя, сдерживает давление толщ земли. Чем ниже, тем больше чувствуется пульсирующий от напряжения воздух. У меня ещё много времени, поэтому я спокойно делаю шаг на хитрый ступенчатый конвейер: его надежная нескользящая наружность, создавая иллюзию безопасности, постоянно втирается к нам в доверие, и ей удаётся! - поэтому лишь некоторые помнят, что внутри у этого чудища - злое сильное железо. Турбинный гул, умиротворение воздушного потока и с порога - крикливая скороговорка: “Держитесь! Останавливаю!!” Рывок, я жадно цепляюсь за поручень, - надёжный ведь. Эскалатор застывает. Хлопотливая взаимопомощь внизу, недоумение наверху: где наполненность звуком, где живущий и клокочущий голосами рекламы воздух - куда всё делось? Лишь тишина уныло отталкивается от стен с неправильным наклоном.
Мимо грохочут ботинками, словно бежит рота одинаковых солдат, один за одним, один за одним. А я зависла в тоннеле, вдыхая осиротевший без звука воздух. Самое время вспомнить, кто я, что я, только лишь мечтатель. Зашла на Академической, еду на Васильевский, конечно, через претенциозную любимую Маяковку. Эй, там, внизу, когда поедем? Я вообще-то спешу, а ступить хоть шаг по железному агрегату боюсь. “Внимание, держитесь за поручни, запускаю эскалатор.” Конечно, конечно, я держусь. Уж тут можете во мне не сомневаться! Нас дёрнуло и потащило вниз, всех разом, никого не оставило наверху в созерцании пустоты.
Я почувствовала, что мнимая безопасность восстановилась, поэтому тоже загрохотала ботинками, чтобы ускорить встречу с поездом. Ветер, ветер... - да, да, помним. “Осторожно, двери закрываются, следующая станция “Площадь Ленина”. Свободное место! Сажусь уставшим телом на сидение. Вагон метро - апофеоз замкнутости. Вообще-то буквально вчера Паша сделал мне предложение.
Он кощунственно завернул кольцо в страницы, вырванные из моего русско-французского словаря, причём так, чтобы “amour” и “toujours”, вместе с русскими “любовь” и “всегда”, были видны. Он даже маркером их обвёл, зелёным, - настоящий эстет. Хорошо, что он тестировщик, а не дизайнер. Но это ещё не всё. Пострадал не только словарь, но и Цезарь. Дело обстояло так. Павел, стараясь быть подчёркнуто романтичным, помог мне в коридоре снять куртку, галантно проводил до раковины, я ведь пришла с улицы... Затем на руках донёс до кухни, благо там нужно было сделать два шага и завернуть за угол: квартиры с ободранными дверьми и мусоропроводами на лестнице не очень-то просторные. На столе ждала запеканка с изюмом (это моя слабость). В принципе, на этом можно было закончить, я и так была счастлива. Но тут Павел усадил меня на стул, закрыл дверь на кухню, чтобы кое-кто оказался в замкнутом пространстве, а на балкон - открыл. Оттуда в дурацком фиолетовом колпаке с золотинкой на верхушке выскочил ошалевший от холода, дышащий духами и туманами Бобик. Он, конечно, суетливо был мне рад и так активно начал бегать по нашей маленькой кухне, как будто его было пять, а не один. Я поругала Павла за живодёрство, убрала колпак, прицепленный к голове пса резинкой, и обнаружила внутри него приклеенный на зелёный пластилин (наверное, в это всё-таки есть какой-то стиль) свой свёрточек с “любовью навсегда”.
Я, конечно же, отказала. Ну, мы с Павлом так договорились. Он мне делает предложение в Питере, потом в нашем Красноярске, а потом в Париже. И уж в третий раз, когда мы накопим на эту капризную поездку, я таки соглашусь.
Стоп. А куда я еду? На часах начало десятого, а ровно в десять собеседование, значит, не тороплюсь. Но где оно проходит? Вылетело из головы, такое бывает. Хватаюсь за сумку, дёргаю молнию, внутри бумажный хаос, монеты и ручки. Где-то тут должен быть смартфон. По вагону ходит глухонемой мальчик и раздаёт леденцы с пояснительными записками. Я сама от грохота вагона ничего не слышу, но конфету и листочек принимаю. Напротив сидит уставшая серьёзная женщина и красивый парень лет двадцати, явно её сын. У него шапка с большим помпоном и добрая улыбка.  Он сидит нога на ногу, слегка согнувшись, и радостно грызёт леденец, который ему буквально только что вручили. Мать строго сообщает, что с конфетами так нельзя. Как же! Помним мы эту сказочку с самого детства. Лично я ненавидела, когда мне так говорили, и прямо назло начинала “портить зубы”. О, и этот парень не промах, грызёт так, что даже мне через проход слышно! Поддерживаю! Мать начинает нервничать и дергает его руку, напряженно прося прекратить. Он же, всем видом демонстрируя свободу воли, швыряет леденец на пол. Конфета, отлетев от палочки, подкатилась к моим ногам. А у меня как раз салфетки рядом. Пока мать этого парня подбирала палочку, я упаковала конфету так, чтобы было удобно выкидывать. Отлично сработали! И нам сочувствие даётся, как нам даётся благодать… Приехали, “Площадь Восстания”, глухонемой забирает обратно свои бумажки, чаще всего с деньгами, на выходе с улыбкой протягивает этому пареньку новый леденец. Мать с благодарностью пытается отказаться, но я ведь уже сказала, что этот парень не промах… в общем, все довольны и дружно едут дальше.
Я отвлекаюсь на покалывание в пальцах и на спине - меня морозит. Куда. Я. Еду? Я искала смартфон, вот он. Хочу позвонить Паше. Мне страшно. Но нужно посмотреть в заметках адрес этой фирмы. Про амнезию я слышала только в шуточной форме, а сейчас ничего не понимаю. Да, точно, Приморская. Ну, конечно! Уже две недели работаю, а всё никак не могу запомнить, куда ехать. Значит, я проехала нужную станцию. На леденцы отвлеклась. Получается, я сейчас выхожу на Владимирской и еду обратно, чтобы перейти на Маяковскую. С Владимирской до Приморской. Нужно запомнить. Пишу Павлу: “Представляешь, забыла, на какой станции работаю! даже на секунду страшно стало.Видимо, работать нужно меньше… да ведь?”
В вагон зашли два акробата. Как я это определила? Да они прямо на проходе кульбиты выделывают. “Дамы и господа, сейчас для вас мы выполним несколько трюков!”  Молодцы ребята, уже который раз их вижу. Постоянно даю им деньги и постоянно за них волнуюсь. Есть такой момент в их прыжках, когда голова оказывается очень близко к полу. Как же хочется уберечь их головы в это мгновение! Ну, а вдруг что случится? Хорошо хоть, что они по вечерам прыгают, а то могли бы кого-нибудь, и себя в том числе, покалечить. Приходит сообщение от Павла: “У меня пару дней назад примерно такое было, тоже перетрухнул. Это точно от недосыпа)) ты долго ещё? Тебя ждёт большой сюрприз и запеканка с изюмом!)” Неожиданно и приятно! Отвечаю ему, нахожу в кармане монеты, чтобы отдать акробатам, а их уже нет в вагоне. Когда успели выйти?..
“Следующая станция “Пролетарская”. В смысле? Мне же на Приморскую. Меня там запеканка ждёт! Опять чувствую усталость в теле. Может быть, выйти из метро и по верху поехать? Там хотя бы подобие свежего воздуха будет, а тут стены давят. Ладно, ерунда, просто выхожу из вагона, сажусь на противоположной стороне и еду до конца. Очень удобно, никакие пересадки не смогут меня запутать. “Пролетарская”. Выхожу скорее, пока не захлопнулись двери, пишу сообщение: “Паша, встреть меня около метро! У меня кружится голова. И болит. Со мной что-то нехорошее.”
Чувствую напряжение в ушах, сглатываю, трясу головой. Она очень болит, а в затылке начинает покалывать. Глубоко вдыхаю. Быстро пересекаю станцию, оказываюсь на противоположной стороне. Опять эти перестуки в груди, нужно дышать глубже. Скорее бы поезд.
Как только он подъезжаети я сажусь на свободное место, становится легче. Думаю, я сегодня в последний раз работала без перерыва. Перевод - это, конечно, здорово. Обожаю. Но отдыхать нужно даже тогда, когда кажется, что можешь ещё много. Опять хочется на улицу, в метро всё давит, давит.
Выхожу на Гостинке. Шаг, два, я на эскалаторе. Три, я уже на синей ветке. Нужно торопиться, Павел ждёт. По Цезарю соскучилась. Я иду вместе со всеми в быстром и активном потоке. Он меня захватывает и тащит. Вот поезд, я в него сажусь. А потом выхожу и снова иду. Шаг, два, три. Эскалатор, очередная станция, очередной вагон, а я всё иду.
Люди заходят в метро, спускаются по эскалатору, садятся в поезда и едут. Они доезжают до разных станций, они доезжают до Чёрной речки, идут, а там, на самом краю станции, перед эскалатором, застыла девушка с вьющимися русыми волосами, в жёлтом пальто, пёстром шарфе и со смартфоном в руках. Она задумчиво смотрит на вечно движущийся эскалатор, а её бледные губы без конца шепчут какие-то имена.

осень 2016