Красное и белое 8

                Красное и белое 8

     Сережа взял у меня из рук бутылку с маслом и прошел в зал, к журнальному столику, где были разложены мамины процедурные принадлежности (среди них же стояла статуэтка девочки-ангела), вытащил кусок ваты из пакета, обильно полил его из бутылки, бутылку отдал мне, а сам занялся нижней петлей двери. Это оказалась не петля, а настоящая скоба. Он еще трижды требовал масла, и извел весь пакет ваты, но зато двери как не стало. Она не только не скрипела, но и открывалась как новая, одним прикосновением пальца. Пока Сережа мыл руки, я накрошила маме котлетку, меленько-меленько, добавила туда ложку сметаны, меленько-меленько кусочек белой булки, и покормила ее ужином. Впервые она съела все до последнего кусочка, и впервые произнесла свое излюбленное "замечательно!", видишь, сказала я Наташе, которая стояла рядом, готовая забрать у меня тарелку в любую секунду, не только кашки и супчики, иногда надо что-нибудь наособинку, пусть даже жареного или даже копченого, когда у меня после операции была диета номер пять на три месяца, я уже через два дня ненавидела кашки и супчики, да, Ира, что сами едим, то и ей давать будем, просто сейчас еще она слабенькая, бубнила Наташа, вот только с твоим приездом стала есть полными порциями, говорю же.
     В общем, в эту ночь мы не спали до пяти часов утра. Мы выговорились до самого донышка, и может быть, даже наговорили лишнего, но между нами уже не было экивоков, и я их ни в чем не подозревала, и они мне поверили, хотя, сказал Сережа, если б ты смогла у этой суки Вали отсудить своих двадцать пять процентов от отцова наследства, как законная и единственная дочь, я бы тебя зауважал, да, что ты такое говоришь, Сережа, вопила я, папа, слава богу, живой, и даже до сих пор работает, как сказал мне еще в апреле месяце, когда я его поздравляла с 80-летием, нет,   сказала Наташа, он слег в тот же самый день, как узнал, что слегла баб Вера. Поэтому и на похороны Игоря не приехал. Сказала она это шепотом. Для меня словно бомба разорвалась:
     - Блин, - заорала я, - я прямо с утра позвоню ему!
     - С утра не надо. Уже утро, - сказала Наташа, - и вообще, сегодня не надо. Мы слишком много выпили. Всем спать.

     И я спала до двенадцати, никто меня не будил, а когда проснулась, оказалось, что Сережа уже маму перепеленал, а Наташа завтраком накормила, и вот уже готова кастрюля с горячей водой для моих процедур. Мне было плохо.
Мне в ванной комнате показалось, что моя розовая пипка "без нервных окончаний" покрылась каким-то белесым налетом, а то, что должно было быть белой кожей вокруг нее, стало розовым. Стало быть, Наташа просто спасала свою жизнь и жизнь своих детей, а мама ей в этом помогла. Против собственного сына. Но какой же игрок - сын?!  Игрок - он же хуже наркомана, хотя хуже не бывает. Наркоман намутит себе дозу за двести пятьдесят крон и успокоится до утра. А игрок играет до рассвета, и за ночь способен проиграть не просто собственную жизнь, но и жизнь своих детей, и жизнь своей матери. Господи, как же  мне было плохо!
     - Ира, - постучала Наташа в дверь, - Сережа уже за пивом сгонял, выходи, полегчает...

     Мы пили пиво до пяти часов вечера. В пять явилась Машка, и сказала, что все, завтра у нее, наконец, выходной, но она так умаялась за эти четыре дня, и такой себя чувствует запущенной, а тут еще горячей воды нет, просто уродство, что спасти может только сауна. Мы все оживились, я вспомнила, что мне нужна горячая душевая, а не чугунная холодная ванна, ребята знали, какая сауна лучшая, а цены ниже, чем у нормальной, мы заказали такси, причем, мама нас напутствовала словами "О, сауна! Я очень любила сауну, попарьтесь там за меня", я целовала ее пергаментные щечки и приговаривала "еще попаримся вместе, хорошая моя, еще попаримся", пока Ванька не возник на пороге (без скрипа!) с чашкой дымящегося кофе и не пробубнил "тетя Ира, такси ждет".
     Там был приват из предбанника, большого зала с бассейном и подиумом, на котором стояли два дивана и два кресла вокруг низкой столешницы, две сауны - сухая и парная, и две душевые. Был так же и телевизор с большим экраном. Это было второе место в Челябинске, которое показалось мне чистым. После кладбища.
     Вся моя грязь, вся моя злоба, даже белесый налет на пипке, все испарилось за три часа сауны. Впрочем, как и две тысячи сто рублей, по семьсот рублей за час, включая рыбку и пиво с орешками. Обратно мы шли пешком по совершенно заросшей крапивой улочке, ничуть не отличавшейся от Ереванской. Минут сорок, не больше.