Освободитель часть 2 глава 14

Участок
Закончив допрос Исаева и оформив его надлежащим образом полковник Дворжицкий приказал увести арестованного и повернул к капитану Коху с вопросом:
- Не было времени поинтересоваться, вы не ранены?
- Нет! - заверил Карл. - Только выпачкал форменные брюки.
Они облегчённо рассмеялись, как веселятся люди, пережившие вместе пугающее приключение.
- Должен сказать браво! - отдышавшись, произнёс Кох.
- За что?
- Ваша работа с Исаевым потрясла меня! - признался он. - Расколоть такого матёрого террориста за пять минут это высшее мастерство следователя!
- Благодарю! - кивком головы поблагодарил Андриан Иванович.
- Только не пойму, как вы его вычислили в толпе на Невском?
- Повезло! - пояснил он. - У меня была учётная карточка Исаева и Рысаков описал его внешность. Сказал, где обычно он прогуливается. Я заприметил подходящего под описание субъекта и решил блефовать.
- Каким образом?
- Окликнул его по настоящий фамилии, - улыбнулся полицмейстер, - и его инстинктивная реакция убедила, что я не ошибся. А потом ошарашенного арестом террориста ошеломил фамилиями сотрудничающих со следствием товарищей. Он в состоянии шока выдал нужную нам информацию для продолжения расследования.
- А именно? - спросил капитан.
- Наша главная цель поиска, - размышлял вслух он. - Софья Перовская. Мы направили в розыск его данные и описание внешности, но район её предполагаемого местонахождения был слишком большим. Кроме того, было неясно не уехала ли она из Петербурга. Но теперь район поиска сузился и мы точно знаем, что она в городе.
- Исаев же не назвал её адреса!?   
- Он сказал что-то более важное! - уточнил следователь. - Она ежедневно приходит к Аничкову дворцу и находится там подолгу…
Он вызвал старшего пристава участка и проинструктировал его, что нужно срочно сделать. Отобранные приставом городовые вскоре предстали перед полковником. Он дал им посмотреть фотокарточку Перовском, находящуюся в учётном деле, велел записать её словесный портрет и добавил:
- Эта особа руководила удавшимся покушением на Государя. Мы точно знаем, что завтра она будем прохаживаться по Невскому подле Аничкова дворца. Ваша задача не проворонить её, даже она изменит внешность. Вычислить её в толпе и арестовать ваш долг перед покойным императором.
 
Композитор
Незаконнорождённый сын француза Ипполита Оже, коллежский регистратор Константин Григорьевич Соловьёв счастливо жил в Санкт-Петербурге. Бывший крепостной, теперь проживал в здании знаменитого Каменноостровского дворца великой княгини Екатерины Михайловны.
- Если бы не наша великодушная покровительница, - часто напоминал он своему семейству, - мне бы никогда не удалось выйти в люди!
Его жена Татьяна Николаевна родила в 1846 году сына Сашу. Семья была счастливой и не бедствовала. Константин прослужил всю жизнь в великокняжеских имениях, по долгу службы много ездил по России, следя за многочисленным имуществом. Встречал гостей Елены Павловны и показывал достопримечательности столицы.
- Отвезёшь завтра испанского гранда на Заячий остров! - велела она.   
Константин проводил иностранца в Петропавловский собор, где находились гробницы царствующей фамилии. Испанец стоял среди гробниц и продолжал разыскивать их.
- Вот же они… - указал рукой провожатый.
Гость не верил, что четырёхугольные плиты, прикрытые зелёными суконными покрывалами с вышитыми на них императорскими гербами, были гробницами Петра I, Екатерины II и всех последующих царей.
- Если бы в решении замуровать в одном склепе пленников императора и пленников смерти, заговорщиков и властителей, против которых эти заговорщики боролись, была какая-нибудь философская идея, я мог бы ещё пред подобной идеей смириться! - заявил иностранец. - Но я увидел в России лишь циничное насилие абсолютной власти, жестокую месть деспотизма.
Они разговаривали на французском языке, Соловьёв в детстве получил приличное образование в доме великой княгини.
- Люди Запада видят в русском государственном преступнике невинную жертву абсолютизма, - сказал испанец, - русские же считают его низким злодеем. Вот до чего может довести политическое идолопоклонство.
- Россия - это страна, в которой несчастье позорит всех без исключения, кого она постигнет… - уточнил принципиальный русский.
Он погостил в Петербурге и захотел увидеть Россию. Константин повёз его в Ярославль. Они переезжали через Волгу на пароме.
- Какая широкая река! - воскликнул испанский маркиз.
Погода стояла отвратительная, дул резкий и пронзительный ветер, и косой холодный дождь хлестал по ветхому судну. Казалось, оно зачерпнёт воды и неминуемо пойдёт ко дну.
- Я как-то увидел, что в Петербурге никто не торопился спасать людей, упавших в Неву, - вдруг сказал испанец. - Если ты начнёшь тонуть, никто не бросится в воду, чтобы тебя спасти, никто не закричит, не взволнуется.
- Нам сейчас ничего не грозит… - заверил его Соловьёв.
- У русских такой печальный вид, что они, вероятно, относятся с одинаковым равнодушием и к своей, и к чужой гибели.
- Жизнь человеческая не имеет здесь никакой цены! - согласился он.
Между ними установились доверительные отношения.
- В России существование окружено такими стеснениями, - продолжил маркиз, - что каждый лелеет тайную мечту уехать, куда глаза глядят!
- Но мечте этой не суждено претвориться в жизнь… - уточнил русский. - Дворянам не дают паспорта, у крестьян нет денег, и все остаются на месте, сидят по своим углам с терпением и мужеством отчаяния.
- Самоотречение и покорность, считающиеся добродетелями в любой стране, превращаются здесь в пороки, ибо они способствуют неизменности насильственного порядка вещей.
- Дело не о политической свободе, но о личной независимости. Рабы ссорятся вполголоса, ибо гнев является привилегией власть имущих. Чем больше я вижу людей, сохраняющих видимость спокойствия при таком режиме, тем сильнее я их жалею.
- Покой или кнут! - воскликнул Соловьёв. - Такова дилемма для каждого. Роль кнута для знати исполняет Сибирь, а она - Россия в квадрате.
Разговор прервался, они переплыли Волгу. Великая река впечатлила туриста, который продолжил рассуждать о будущем России:
- Суждено ли мечте русских о мировом господстве остаться мечтою, способной долгое время наполнять воображение полудикого народа, или она может претвориться в жизнь? Эта дилемма не даёт покоя. С тех пор как я в России, будущее Европы представляется мне в мрачном свете.
- Многие преувеличивают могущество России, - заметил Константин.
- Каждое государство имеет свой удел, - настаивал собеседник, - участь России - завоевать Восток и затем распасться на части.
- Ужасная перспектива…
- Совсем нет, - заверил его испанец. - Европейцы, отказывающиеся верить в блестящее будущее славян, признают положительные качества этого народа, его одарённость, его чувство изящного, способствующее развитию искусств и литературы. Но эти качества недостаточны для осуществления замыслов, которые я предполагаю в русском правительстве.
- Научный дух отсутствует у русских, - прибавил Константин, - у них нет творческой силы, ум у них ленивый. Если они и берутся за что-либо, то только из страха. Страх может толкнуть их на любое предприятие, но он же мешает им упорно стремиться к заранее намеченной цели.
Родившись в России, он не ощущал себя русским.
- Гений по натуре сродни героизму, - согласился маркиз, - он живёт свободой, тогда как страх и рабство имеют лишь ограниченную сферу действия, как та посредственность, орудием которой они являются.
На ночь они поселились в лучшей гостинице города. Испанец устал и бросился, не раздеваясь, в плаще, на широкую, обитую тёмно-зелёной кожей софу, занимавшую стену комнаты, и мгновенно крепко уснул, но лишь на три минуты. Он проснулся с лихорадочной дрожью, и бросил взгляд на плащ:
- Маленькое тёмное пятнышко...   
Тот был покрыт клопами, которые с радостью набросились на свежий ужин. Он сбросил всё платье и стал бегать по комнате, крича о помощи.
- Какое ужасное предзнаменование для ночи, - подумал маркиз.
Соловьёв спал в другой части гостиницы и его не слышал. Зато появился русский гарсон, и он постарался растолковать ему, что хочет говорить с его хозяином. Когда Соловьёв, наконец, явился, иностранец объяснил ему причину своего ужасного состояния, он расхохотался:
- Вы скоро привыкнете, в Петербурге без клопов помещения не найти.
Константин посоветовал никогда не садиться на канапе, так как на них спали слуги, которые носили на себе легионы насекомых. Он успокоил:
- Клопы не тронут, ежели держаться подальше от мягкой мебели, которую они никогда не покидают.
Ловкий русский притащил ему железную кровать. Положил на неё набитый свежим сеном матрац и, подставив под каждую ножку кровати чашку с водой.
- Нужно было сразу сделать так! - он поместил её посреди комнаты, которую очистил от всей находившейся в ней мебели. - Я забыл, что в провинцию цивилизация доходит позднее…
- Россия в этом отношении не уступает Испании! - засмеялся испанец. - Но на юге, освобождаешься от этих врагов и исцеляешься на свежем воздухе, здесь же остаёшься взаперти, и война становится более кровавой.
В итоге он остался доволен путешествием по России, о чём сообщил великой княгине. За честную службу она щедро помогала семье Соловьёва.
- Все наши дети получили воспитание за счёт Её Императорского высочества! - радовались супруги.
Сашу зачислили в мужскую гимназию № 3 на Соляном переулке в Петербурге на счёт сумм великой княгини Елены Павловны.
- Главной благотворительницы России! - хвалили её при дворе.
Великий князь Михаил Николаевич рано умер, и тогда всю энергию сорокалетняя вдова обрушила на общественную деятельность. Она строила больницы, создала русский «Красный крест» и движение «сестёр милосердия». Она главная покровительница искусств в России.
- Подвязывать крылья молодым талантам! - говорила Елена Павловна.
Музыкальным секретарём великой княгини стал блестящий музыкант эпохи Антон Рубинштейн. Он был ребёнком, когда его игру услышал великий Лист и назвал наследником. После чего молодой Антон показывал знаменитый номер, неизменно приводивший в восторг императора:
- Юноша виртуозно изображает игру и гримасы вдохновенного Листа!
Сын крещёного еврея, плотный, с огромной гривой волос, очень похожий на Бетховена, стал близким другом великой княгини. Всё это осталось навсегда в его фортепьянных пьесах.
- Талантам нужно помогать! - Елена Павловна поселила Рубинштейна во дворце на Каменном острове, и он стал соседом Соловьёвых.
Их сын Саша подружился с ним и часто присутствовал на блестящих музыкальных вечерах, где солировал Антон.
- Весело во дворце немолодой, но очаровательной княгини, - сплетничали придворные, - слышны чарующие звуки богатой жизни...
Были сильно смягчены николаевские антиеврейские законы. Царь отменил секретную инструкцию отца, запрещавшую евреям занимать государственные должности. 
- Мне нужны все лучшие умы России! - заявлял император.
При Александре II произошли существенные изменения в отношении черты оседлости евреев. Значительная часть евреев получила право беспрепятственно расселяться по территории России. Право свободного расселения получили еврейские купцы, солдаты, отслужившие, двадцать пять лет в армии, ремесленники, врачи, юристы, выпускники университетов, лица свободных профессий.
- При помощи Елены Павловны еврей Рубинштейн смог основать первую в России консерваторию, - судачили обитатели княжеского дома. - Хорошо устроился…
Туда пришёл заниматься двадцатидвухлетний чиновник Пётр Чайковский. В коридорах особняка великой княгини Саша часто встречал Петра, приходившего заниматься к Рубинштейну.
- Здравствуйте! - однажды он увидел молодого композитора и подумал: - Рот до ушей, волосы всклокочены, руками машет - страсть!
- Некогда, некогда… - торопливо бормотал Чайковский.
- Куда спешишь?
- Да представляешь, повезло мне, как повезло! - ответил он энергично. - Задания по композиции раздавали, так всем чёрте что досталось, а мне вальс. Его и писать-то нечего, за полчаса сделаю.
- Ладно, - назидательно увещевал его сосед, - не забывай: самые опасные камни - гладкие. Поскользнёшься и дух с тебя вон.
- Я прямо сейчас сочинять иду. Я им такое, я им такое...
Прошло два дня. Соловьёв встретил в коридоре дома Петра, опять же всклокоченного, но уже по причине крайнего расстройства.
- Что случилось на этот раз? - спросил он.
- Да не поверишь, - скороговоркой проговорил композитор. - Помнишь, вальс мне задали написать? Я его легко написал, за два часа слепил наскоро.
- Вроде бы, отлично? - удивился Сашка.
- Поиграл, показалось слишком просто, - пуще злился Пётр. - Переписал я его. Левую руку в одной тональности, правую в другой.
В 1865 году младший Соловьёв поступил на юридический факультет Петербургского университета, но оставить курс.
- Поиграл, опять просто показалось! - срывающимся голосом заявил он. - Переписал левую руку триолями, правую тридцать вторыми. Поиграл - опять просто. Написал правую аккордами, левую - скачками.
- Ну, так проблема-то в чём?
- Пришёл я на экзамен... - Пётр тяжело вздохнул. - Зашёл в аудиторию к Рубинштейну, сел за рояль, поставил ноты и...
- И что?
- Сыграть не смог…

 

 
продолжение http://www.proza.ru/2018/06/27/377