Стул для королевы!

        — Честно  признаюсь, к  такому тону,  в  здешней гостиной, по  определению самого её  владельца,   как-то я   не привык, вероятно,  отстал от  жизни...Но почему-то товарищ Полиграф   Полиграфович вспомнился. И советские газеты 70-летней давности – там   слово "происки" было в большом ходу.

      —  А  тоном этой "гостиной" дозволяется встревать в   чей-то диалог, пусть и односторонний, просто вторая сторона молчит, а вы  решили тем временем на его стороне выступить в качестве кого? К тому, что к вам никто не обращался,  было ведь  ясно сказано, «Андрей Антонович»,  или вы за него, если он сам несамостоятелен вдруг стал в этой жизни?
Как и  "происки"вместе с Полиграф Полиграфычем себе на память можете спокойно оставить, тут ими и не пахнет,  будем вежливыми в отличие от вас, раз  высказались, хоть и не просили, то получите ответ.  Надеюсь, вам понятно, что вашего участия в этом разговоре не  требовалось..? Хотелось бы надеяться...

    —  Я полагаю, что сделать замечание по поводу грубости имеет право каждый  участник, даже не будучи сам мишенью упомянутой грубости. Позвольте  повторить, что использованные Вами слова "происки" —    это точная цитата из вашего первого замечания  и "провокации",  я считаю не соответствующими атмосфере данной   гостиной.

                ***

   А   атмосфера этой,  так называемой,  великосветской гостиной   предполагала, обстановку, как   на  приёме у  королевы  Великобритании, тем временем, та самая королева, о которой шла речь и которая устроила эти посиделки с чаепитием, была никем иным, как упомянутым Андреем Антоновичем, что в своё время ограбила вместе со всеми свой народ, а потом,  прикинувшись белой невинной овечкой, встала с ним, с этим народом на одну ступеньку и жалко заблеяла об ином, о том, как нехороша политика государства, проводимая его правительством, сама   будучи только-только в этом правительстве, а потом будучи изгнана из привилегированного стада, а правильнее выражаясь, будучи отлучённой от общей кормушки, развела свои игры в иных полях, называемых виртуальными, собрав вокруг себя иных поклонников своим,  не признанным ранее талантам, и создав не иначе, как  салун для своих почитателей, где, как и прежде, исполняла роль шамана-предсказателя, являясь до того Кассандрой в области экономики,   но уже стуча в свой бубен несколько иначе. Ну, просто, развернув свои  оглобли  против только что руки дающей, которую теперь и покусать не возбранялось.  И,   потому с окружившими его, Андрея Антоновича Ильского, бывшего чиновника администрации главного, делился этот   придворный экс-шут   теми бумажками, которым давно была грош  цена, ибо только почитатели  и члены этой королевской гостиной, не знали, что всего того, что   о нём, о них, всё то, что  давно известно, чего   никто не скрывает, той   правды,  настолько она пропиталась ложью, что сил нет даже,  как-то завуалировать её. Пусть её, пусть знают, а мы знай наших, давно на коне и погоняем всех тех, кого давно и ненавязчиво запрягли, накормив их   вместо овса дешёвым популизмом, в который все они    горазды были  поверить, как и сейчас верили новому прорицателю, «обещальщику» иного светлого будущего, раз не состоялось и его личное  удачливое  настоящее, когда за ставшей ненужностью, этого придворного шута попросили вон. Разумеется, он успел сделать красивую мину при плохой игре, заявив, что сам подал в отставку, дескать, нет сил работать с таким правительством, давать ему советы, совсем забыв, как из-за его советов, вся область экономического благосостояния сей страны  медленно,  но методично  сползала вниз.

Но он,  тогда же, будто овца,  приготовленная   на закланье, кричал, о том,  что то правительство, ну,  жуть, как легитимно, а это, то, что  уже  без него, не легитимно, потому что без него, без его бесценных советов не ратифицировать Киотское соглашение, зато  девальвировать рубль, чтобы стал  совсем деревянным  и опустился ниже всяких возможностей по своей цене, то есть полностью  обесценился,  « Есть же доллар», - говорил  этот любитель не просто либеральных ценностей,  а либеральных западных  ценностей.  В итоге, его и  прозвали  Кассандрой в экономике,  и это было так. И потому, когда эта богиня - прорицательница  успешно покинула одни царские хоромы,  переметнувшись в иные, где установила собственные порядки,  как  при дворе  английской королевы, назначив себя  той самой королевой,   по имени Андрей Антонович, который на передний фланг выпускал всю   свою королевскую рать, почитателей   своих талантов, потому и бежали они за ним, держа на весу его мантию, а что оставалось, если корону с его  головы скинули уже бывшие соратники, так и не оценившие его великие таланты, а только дар прорицателя, с которым всегда действовали вразрез, от противного, так сказать.

  Но ведь ситуация в стране, не по этой причине ухудшалась год за годом, а потому что таких андрей антоновичей уж,  слишком много нарисовалось в определённый период на горизонте ещё не почившего  в бозе государства,  которые умело в нужный момент для себя, не для страны, делали стойку на руках и уже больше не возвращались в положение,  голова   —  наверху, ноги  —  внизу, им теперь так было удобнее, по принципу:

 Всегда удобна поза раком,
 Что б голова была внизу,
 Тогда не видно то, что рядом,
 Что происходит наверху.

 А наверху остался народ, их сограждане, вместе с ними  взявшие барьер, сиганув через него, из одной страны в другую, но как показала практика, кто-то остался реально наверху, те самые андреи антоновичи, а кто-то, те, кто были в большинстве,  даже не желая позы рака, оказались в самом низу, на дне своей жизни, почему-то называемой общегосударственной, в полном соответствии с предсказаниями Кассандры, ну или в том смысле, что вечно эта богиня — прорицательница беды прогнозировала. Но   тут в беде оказался весь российский народ без исключения, кто-то меньше, кто-то больше, но все вместе и одновременно  находились на шхуне «Беда» медленно и   необратимо идущей на дно.

То, что на этом дне вместе со своим народом  окажутся  все,  или почти все, кто,  обратившись в крысу,  не рванёт  вовремя  с корабля, этого андреи антоновичи не понимали,  и не хотели понимать, что называется, очевидного. То  самое  за счёт кого, они сумели уже построить своё  счастье, и что те спины, по которым они прохаживались сейчас, бессовестно топча сапогами людские головы, не то, чтобы не будут находиться постоянно в согбенном положении, они, эти спины, просто однажды скопом сломаются. То есть то большинство, за счёт которого так весело живёт сейчас меньшинство,  выпадет из жизненного процесса, уйдя в небытие  и даже не оставив памяти о себе и о  былом.

 И потому, желая поддержать свой статус-кво, одни выпихивают из своего стада клоуна, как отработанный материал, а вторые, те, что становятся экс -шутами при одном дворе, организовывают нечто подобное,  в другой директории, устанавливая в них свои правила этикета, означающие всевысочайшее    ниспозволение только поглаживания   его сиятельство королевы по щекам и ни в коем случае, не против шерсти. Тут они не согласны, его величества, тут и дискредитировать могут    в одном месте персону нон-грата, а в  другом ещё более, чем желанную.
Она ведь,  эта персона, как уже говорилось выше, по секрету всему свету   документики предоставит, глупым людям, что стали её свитой, и  что обомлели от  такой откровенности.

          — Ну, надо же, а мы и не знали! А вы Андрей Антонович, тоже не знали? Ну, тогда,  когда шефу советы  давали, приближённым лицом его были, нет, не знали?
 
        — И  тогда, когда за одной партой и в одном городе со всеми ворами, теми, что теперь в законе, или выражаясь вашими же словами,  легитимными  стали, легализовались, так сказать, были официантами, барменами, фарцовщиками, кто-то просто диссиденствовал в те времена,  а кто-то на госслужбе уже тогда хорошо так,  воровал,  короче, все они теперь заслуженные и уважаемые люди, пусть и по-прежнему воры, но  с вами хорошо знакомые, даже в одних организациях вместе состоящие, в тех, где разрабатывались планы, жёсткой экономической посадки после такой же брутальной шоко- терапии,  ну, а вы, как говорят, будучи белой вороной среди них, но среди них же, а не помимо той стаи коршунов-стервятников, всё же ничего не знали, а тут вместе с  нами, и  у вас глаза открылись,  и вы с нами поделились.  Правда, Андрей Антонович?

      —  Ведь это всё так, вы же   нам не врёте, мы же вас уважаем, почти что любим,  можно сказать, боготворим и надеемся на то светлое будущее, которое,  не успев начаться, благими молитвами ваших друзей и сослуживцев, кануло,  можно сказать,  безвозвратно, в глубокое прошлое. Хотя и в том прошлом не слишком весело порою,   было,  вас же и  там, хоть и не легитимных, тоже хватало, уже тогда просто патриотично любящих не свои, а западные ценности. Ну, а теперь вам просто положено уже в открытую молиться ни них и поклоняться им, хотя известная истина гласит: не створи себе кумира, но вы сумели, плюнув на своё нац. достояние,  превознести на пьедестал для поклонения и почитания вовсе не своё божество,  и назвав  его  ещё и как-то замысловато- недостойно --  либерально-демократические ценности, хотя и это гос устройство или политическую систему многие умные люди критикуют и давно.  А вы тогда, кто такие, позвольте вас спросить, если продолжили молиться, а не критике подвергать то, что,  в общем-то,  вам и не знакомо и никогда вашим и не станет?

   Да оно же и   сейчас уже  видно, и даже очевидно,  ежели, даже в своей уютной гостиной,  опять только для «своих»,  дозволяется только вашей персоне щёки поглаживать, а как же либертарианство, как,  та свобода мысли-  и волеизъявления? Тут не действуют столь  демократические методы, даже при  простом  общении? Потому что, кто-то, тот,  кто  давно знаком  не только с   теми бумажками,  что вы решили дружественно  обнародовать, но и с  тем, что вы,  хоть и экс,  и шут гороховый, но   остались верны своим западным  приоритетам, оставив только на закуску теперешним   поклонникам своих талантам некий  плебисцит, сами  же с головой погрузились  в западный стиль жизни, работая в центре глобальной свободы и процветания вашингтонского Института Катона, исповедующего либертарианство, и регулярно на патриотической основе то там, то тут, всё    критикуете  российский политический режим, считая себя единственным демократом на фоне остальных социалистов, не сумевших побороть,  как вы выражаетесь,  совковый соц. синдром…

   Короче ему, Андрею Антоновичу,  просто,  повсюду мерещился призрак социализма, поджидающий его за каждым углом, и чтобы от него отгородиться, он даже в своей гостиной установил соответствующие правила поведения, а то,  как бы,  чего не вышло, как бы, кто не сказал, чего против его любимого запада, называемого им патриотической любовью к родине.

    Тем не менее, Ильского    по-прежнему обвиняли в том, что он  является  «ярым критиком» российских властей, а позднее назвали и   «фантастом»,  из-за того, что он публично поддержал  несколько «конспирологических» теорий.  Он, будучи «белой вороной» среди своих,  всегда высказывался напрямую и  так же напоследок, когда закрывал двери своего кабинета навсегда, не забыл высказать весьма  оригинальное мнение о положении российской макроэкономики.

Но ворона, не ворона, белая ни белая, но  о своих  личных достижениях Андрей Антонович  всегда скромно умалчивал. Хотя,  люди, работавшие с ним бок о бок «в верхах», знали, что  времени он  даром не терял, пребывая в статусе придворного шута больше пяти лет.

   И  всё же у  Андрея   Антоновича Ильского  были свои    таланты,  он  не только  талантливо  критиковал всё  и всех подряд, он на  работе   проявлял  и другие ценные качества. А так как,  об этих его талантах знал лишь ограниченный круг людей, то он, но чуть  позже,  решил совершить условный каминг-аут,  уже  в  той королевской приёмной.  Там,  где не только никто не знал, а даже не догадывался о том,  что всё же состоявшееся  присоединение России к Киотскому протоколу – явилось для него не столько  поражением,   как политика, а  больше,  как лоббиста, и потому здесь, в своей гостиной,   он мог блистать уже  другими талантами, показывая свои иные,  не менее значимые,    стороны, являясь просто безгранично одаренной натурой. Тем более, что о  том  факте,  что    когда ему   была   дарована привилегия некоего Арлекина,  и   он имел право,  как и любой придворный   шут,  смело  высмеивать то, что для всех прочих считалось   единственно верным мнением, и в тоже время,     от его демаршей практически ничего  и  никогда  не зависело,  об этом же в этой гостиной  никто не знал.

И то, что однажды, когда его шуточки приелись, те, когда   он неустанно критиковал  министров, всю политику страны, не трогая главы, и   ему всё же  предложили сменить  свой имидж, что он, собственно,  и сделал, ведь иначе и быть  не могло, всё случившееся,  оказалось  закономерным явлением.  Хотя, всё же  нет,  всё произошло несколько  иначе:

Не король умер, да здравствует другой король, —  сказал народ. И всё продолжилось по старой схеме.   А  роль его  шута придворного, других   достала!

  Зато теперь, он, наконец-то  мог,
  Подвергнуть критике и самого,
  Накинув мантию того, оставшись   в кругу своей,
  Придворной свиты, что поклонялася   ему,
  Не зная правды изначально.
  Повесив скромно    мантию ему на плечи.

     —     Ну, что ж, король, всегда король. —  Опять уверенно   сказал народ.  —   Даже когда дерьмовый,  он, король. —  Добавил он.

  Ведь и такой король достоин славы, почитанья, вокруг которого,  слащаво   вьются  мухи.

 И потому стул для   королевы! Нет, не  трон!   В  студию, или в салун, или в гостиную, что дела не меняет,   коль  здесь витает  атмосфера королевы, но не английской   всё ж таки,   и трона потому, ну,  не достоин он, никак, тот, что Андрей Антонович и Ильский.

23/06/2018 г.
Марина Леванте