6. Церковь однополярного назаначения

ЦЕРКОВЬ ОДНОПОЛЯРНОГО НАЗНАЧЕНИЯ.

1.

Таллинн. Площадь. На площади люди.
Немым укором дыбится крест над толпой.
Отрешённо свисает с креста человек.

В ногах человека скорбящей тенью застыл вопрос Матери.
За что, Господи?
Плачет сердце Матери: не знает Мария, как Сына спасти от людей мёртвого времени.

Голос ночной звонницы растворился в волнах морских, - набегающих на берег человеческого Терпения.
Не слышат граждане Таллинна плач Матери – смирились с тем источником времени, - какого оказались достойны.

Но слышит всхлипы затянувшейся осени – палач. 
Не меняя знаки препинания, - согласившись на все условия Каина, - подписал трудовой договор с Тёткой-толпой – долг гражданский. 
И лунный змей что-то одобрительное прошипел на незнакомом наречии.

И ветры залётные подали сигнал палачу.
И долг гражданский – засучил рукава.
И не стал Иисус противоречить искомому времени – взошёл на круги искупления символ Пришествия.
Ибо всякому Пониманию – своя высота – своя мера познания.

И сложила главы служения к подножию Горы Справедливости – русская Повесть.
И на Холм названной притчи сошёл дух святой.
И Вана Томас – городской старожила, - дунул от радости что есть мочи в трубу голосистую.
И призывные гудки морских лайнеров сорвались с насиженных мест.

И взлетела на допустимую высоту полёта, - мысль Господа.
И Новый Завет, - в теле которого зарождаются имена и числа умной земли, - расправил синие паруса над морем Терпения.

И проводник дороги последствий, -  осветил Мысль действия.
И течение нетронутых струн двадцать первого века, - вдохновилось ощущением скорого пришествия на землю Волны космического назначения.

И древний Таллинн, не желая погибнуть в муках от безрассудных действий площадной толпы, -  поспешил отворить городские ворота настежь, - чтобы посланцы Третьего тысячелетия сумели оказать своевременную поддержку Иисусу Христу.
 
И, не привлекая внимания вздорной Тётки-толпы, - в сопровождении братьев космических и 1998-го года, - взошёл Иисус русского слова на таллиннский крест.
И море человеческого Терпения, - глубоко вздохнуло.
 
Как огромен Знак протяжённостей временных, - как возвышен крест Смирения, - восставший над миром человеческим.
Позади двадцатый век.
Век двадцать первый – берёт разбег.

Завершено перечисление истин.
В сердце Иисуса – перекресток дорог.
Стать мысли Христовой – меч разделяющий.
А братья космической воли – щит надёжный.
 
И записал Лука в Толстый журнал.
«Умение отделять своеволие от Божьей воли – необходимое знание».

Придерживает каин в плотных слоях городской атмосферы людей пятничной речи: красный глаз светофора – горит настороженно. 
Но не разглядеть сквозь очки светозащитные озабоченным горожанам чуть мерцающий Луч, - зависший над Городом.
Нет никому дела.

Однако зычный голос пророка Илии заставил людей, - скучившихся возле креста, - задрать головы вверх.
И увидели все, - балансирующий на линии предутренних снов Таллинна – огненный меч.

На удивление площадным человечкам, - парит над Таллинном символ Пришествия.
В руках пришельца – свеча неяркая.

А горожанам все равно: воротят рожи самодовольные, - холопы непрощённого времени.
Не обращают площадные внимания на Свет, - исходящий от человека-слова – русского Слова.

Рокочет море людского Терпения на низковолновых частотах.
Изумрудное кипенье прибойных волн заливает ноги престарелого Таллинна – глухим раздражением.
Озадачен народ поиском тождества.

Мы – Европа.
Гудит толпа.
Мы – нацистская гвардия Евроамерики.
Клянутся в верности граждане эстонского времени –  американщине.

Кто же, ты, Иисус?!
Растерянно смотрит страж Города – Вана Томас, - на Христа, взошедшего на таллиннский крест.
Чьё светило миллионной стопы полнолуния излучает сияние твоего учения?
Кто в долгие годы жизни открывает ставни твоим именем?
Чей путь к вознесению ты уготовил?
Свой?

Но молчит Чужак.
Безмолвно прорицание верховий земных.

Лишь на повторный вопрос стража Города, - пожелавшего узнать у русского Слова, - в чём смысл пришествия на землю нового Учения, - вздрогнули веки пришельца.

И услышал Вана Томас.
Вчера природа – сегодня поручение.

Просто наказал Иисус стражу Города, - встретить посыльного Горящей лампы – с должным почтением.
И склонил Вана Томас середину перед Заветом второго пришествия.

И разметал клочки бурой листвы по краям чёрных луж – ветер.
И Город-старик досадливо передёрнул плечами.
И каждый из миллионной стопы, - ощутил упрёк в немом жесте Таллинна.
И спросил палач, - спрятав растерянность за маской то ли шута, то ли бомжа, то ли президента всея Эстонии.
Куда ты пришёл, Иисус-инородец?

Ты бежал от бесноватой иудейской толпы, - чтобы русский язык, признав родным, - вновь быть распятым площадной оравой?
Тебе это надо?

И ответил Иисус, - стараясь не спалить дыханием огненным, - гражданскую совесть площадного народа.
Я русский – по духу, по призванию.
Я с теми, кто восстал против тьмы – против невежества «просвещённого» Запада.

И назвали ошеломлённые люди, - второе пришествие Христа – неоднозначным явлением.
Но воскресению Христа, - убиенного евреями ещё в прошлой истории, - не придали статус праздника государственного значения.

Зато двадцать первый Век, - отвесил поклон необходимому Действию.
И вынуждены были признать ветры вчерашнего назначения.
Иисус русского слова – символ нового времени.

И люди пятничной площади воочию узрев меч разделяющий, - чудесным образом зависший над морем Терпения, - уверовали во Второе пришествие Сына Божия.
А русское Слово, - распятое на площадном кресте, - как будто не замечают эстонцы – нацики.

Что ж, без веры нельзя – хотя б, и слепой.
Знакомое правило.

2.

Да, - не зря говорят люди русские.
У травы един корень.
У мысли – время-следствие.
А жаждущему – Слово вечности.

Ибо каждый ниспосланный Век, - несёт Божью весть человечеству.
И двадцать первое столетие, - наделено даром провидческим.
Имеющий разум – да услышит откровение русского Слова.

И записал статист Лука в Толстый журнал.
«Велел Отец Сыну, - переждать погромы штурмовиков, озабоченных русоборчеством, - в Паузе временной – в каком-нибудь деле неброском.
И сделал Иисус шаг навстречу велению Отца, - по воле случая, оказавшись на перепутье – в Эстонии.
И кочующий Вратник пропустил Христа в чертоги русской Повести – накануне величайших событий».

Сквозь волны городского прибоя, - прошёл человек Второго рождения, - навстречу событиям преднамеренным.
И вздрогнуло небо от громовых раскатов Илии Пророка.
И в сошедшем на землю посланце, - узнали городские апостолы одного из строителей церкви Русской Словесности.

И время Непостижимое протянуло руки в помощь пришельцу.
И выпек Господь Всемогущий из муки утренней – большущий запах Света.
И вкусил Иисус, - от хлеба утренних зорь.

И солнечный Луч, - распятый на кресте таллиннском, - назвался собственным именем.
И вскрикнула слабо маска-луна – свет робкий.
И вознёс Иисус руки к Куполу вечности.
Ищет в небе лик Вседержителя.

Я готов, Отец, - вслед за Лучом твоим, - сойти в море Терпения.
Говорит.
Дойду до середины моря человеческого, - и вновь превращусь в безмолвную рыбу.
Только не оставляй меня на произвол эстонского времени.

Но в ответ, - придвинул Отец икону Единого Времени к Сыну.
И увидел Иисус начало своё и конец – успокоился мыслью Дня сегодняшнего.
Ибо крещённый несовершенством людей, - но вознёсшийся над их верой и миром, - воистину светлый дух человеков.

Ибо вышло так.
В год луны сошёл на главную площадь Таллинна – Луч солнечный.
Без тайного умысла настроился посланник небес на речитатив прибойной волны.
И взыграло сердце его состраданием к людям площади.

И очертил Иисус знак в воде, - и назвал лунный круг, - солнцем.
А солнечный Луч, назвав луной, - что-то напутал в мировосприятии.
Чем и добавил к своей участи – испытание эстонским временем.

И записал евангелист-Лука мелким почерком в Толстый журнал.
«Ибо испытания людей совестью, - истощили плащаницу человеческую ещё в прошлой истории – основательно.
Однако только сейчас, - в канун пришествия двадцать первого века, - подвёл итог своему правлению еврейский Век.
И возжелали убить Сына Божия площадные человечки – вторично.

Да, вновь распяли площадные Иисуса – впрочем, как принято.
Потому что карма такая у народа избранного, - избранного для исполнения особых поручений тёмной стороны луны.

Не стесняя себя в выборе средств, - должны лунатики выкорчёвывать из сознания людей стремление к пробуждению – каждую ночь.
Ибо все, - кто способствует восхождению человечества на следующую ступень познания, - по разумению лунного Камня – подлежат ликвидации.

В отношении двух сил – в точке пересечения добра и зла, - замер Иисус – будто уснул на бегу.
Поверье о хлебе насущном, - свисает с креста».

Горит, горит посреди площади Мятущихся рыб свеча одинокая – мир этому пониманию.
Распяли Иисуса русского слова на площадном кресте, - холопы вчерашнего времени.
 
А всё равно: боятся холопы по призванию, - русского Слова распятого.
Боятся услышать правду Меча разделяющего.
Боятся узнать о послесловии Века иудейского.
Боятся даже собственного голоса. 
Поэтому трусость признали – своим дирижёром.

Умоляет Мария площадных человечков, - одуматься.
Прислушайтесь, господа, - к голосу своего Стыда.
Может, услышите скрип осеннего ветра, - исхаживающего улицы вашего сна-Города?
Поскрипев в голове мыслью вопрошающей, - каждый получит свой расчёт.

Ибо за разумение – пониманием платят.
Гласит правило.

Но укутанные в покрывала греха первородного, - мечутся граждане таллиннской площади в пределах допустимых возможностей.
Смирились с долей рыб аквариумных – люди вчерашние.
Прислуживает рабское племя рыцарям-псам – немцам, датчанам, шведам, полякам, - даже когда их не просят об этом.

И археологи буден, - не разгибая спин, - киркой и лопатой прорубают во мраке бессознательном, - тоннели безвоздушные.
Прокладывая в сознании Тётки-толпы умственные борозды, - своё назначение археологи оправдывают.
Вырывают без зазрения совести, - из души Матери крик о помощи, - служивые люди.

И месяц лукаво подмигивает, - подавая нежные знаки лунатикам: напоминает серым человечкам о доле площадной, - обречённой на бесчестие – на осквернение временем никаким и прежним.
Настаивает лунный змей, - чтобы признала Тётка своим вдохновителем – Час ночной.
Призывает коллективный сон людей площади, - утонуть в волнах Затмения.

Но умоляет Мария рыб восставших, - придержать мёртвое дыхание, - всего лишь на миг, - чтобы понять, - откуда на землю Свет льётся.
Хотя и так каждый знает: стерегущего Порядок земной – трижды на дню распинают.

3.

Может, поэтому, - а может по другой причине, - затаился Город в ожидании чего-то – апокалиптического.
И дух разгорячённой Тётки-толпы – затаился.

Лишь палач демонстрирует лунатикам своё рвение: помог взобраться на трибуну эстрадную президенту всея Эстонии.
Возвысившись над толпой, - обратился Голова к площадным, - с пламенной речью.

И прекратили изнурительные скитания по извилистым тропам Города – черносотенцы.
Слушают штурмовики, озабоченные русоборчеством, - Первое лицо нации.
И птицы осеннего помешательства, - престали каркать.
И «гражданский долг» придержал дыхание: догадался палач, что часам с «кукушкой» нельзя рот затыкать во время кукования.

Просто доверилась Тётка увещеваниям Головы мордатой.
И вопрос без ответа, - одолев противоречие временных измерений, - привёл к присяге апологетов церкви Затмения.
И миллионоголосая толпа испустила звук.
Мы-ы-ы.

Тик-так.
Ещё на пару часов скатилось время в ночь.
Серые кошки лунатят среди мусорных баков – отдают должное бомбилы-бомжи отечеству ночного Города.
Люди свободной профессии, - тоже озабочены поиском тождества.   

Но погрозил кулаком пятничный День бомжам, - чтобы не посягали граждане поющей совести даже в мыслях, - на социальные завоевания эстонцев.
И тевтонский крест будто раздался в плечах.
И слиплись веки у лунного змея. 
И хоровое пение людей площади, - увязло в волнах прибоя. 

И разглядели ангелы пространственных смыслов, - в повторяющихся снах лунного змея, - скрытую угрозу человечеству.
Напомнили горожанам, - о завоеваниях справедливости.

И колокола вышегородского Александра Невского храма, - призвали эстоноземельцев, - к человечности.
И молитва Матери, - заглянув в глаза дальновидной человеческой совести, - обогнула чертоги вчерашнего понимания ночной радугой.

И зелёный глаз светофора дал «добро» посланцам космическим.
И, соблюдая правила дорожного поведения, - сошли в утренние сны морских глав русской Повести – ангелы небесные.

И режиссёр, - вслед за Лучом солнечным, - преодолев гравитацию нижних слоёв атмосферы, - взобрался на крышу таллиннского Русского драмтеатра.
Откуда хорошо видать.

И Верховнику хорошо видать с вершины Горы, - как присягают на верность церкви глобального однополярного назначения – люди пятничной площади.
Как граждане эстонского времени клянутся в верности – американщине.
Как нахохлились клочки садово-парковой зелени мокрыми курами.

Как редкие прохожие, - стараясь не привлекать ничьего внимания, - скользят по улицам смурного Города – закутались инородцы в непроницаемый саван отчуждения.
Торят русскоязычные люди путь земной – кому как выпадет.

Слушает Верховник
суеверные заклинания Тётки-толпы
истошно завывающей
на лунный Камень

заглядывают серые человечки
в глаза лунному змею
подобострастно
и птицы чёрные заглядывают в зеркала
осенних луж 
примеряют свои сны
к снам Апокалипсиса 
очень хотят работники
пропагандистского молоха
угодить американщине
норовят
ещё до скончания
двадцатого Века
под корень извести
речь русскую

но дух святой вырождению не подлежит
гласит правило

вот почему
проходит Мария невесомой походкой
мимо лунатиков
занятых
поиском своей идентичности

нет памяти-Матери дела до желаний поздней осени
и площадным человечкам
нет дела
до одиночества Города
до твоего и моего отсутствия

выплескивается
прямо под ноги прохожих
на равнодушный асфальт
сексуальный порыв
черносотенцев
результаты ночного труда
любовников эстонского времени
спущенные в никуда
глазницами анилиновых луж
прожигают ладони пятничной площади

стекает
время абортированное
потными каплями ртути
в канавы неприкаянных фраз
потому что
не умещается в ладонях Города
упущенное время возможностей

скорбит дождь-прохожий
о мотыльковой глупости горожан
озабоченных словоборчеством
просит дождь лунатиков
одуматься
о покаянии женском скорбит
подставляет ладони пришелец
с готовностью
под тяжесть слов
произнесённых
во здравие
ночному Отечеству

чёрные окна домов
притягивают взгляды
осенних луж
удерживают чёрные птицы
сны горожан
в пределах отрешённости
и время упущенных возможностей
спешит завязать
язык страстной площади
суровым бантиком

но раскручивают ангелы повеления
карусели вечности
просят снисхождения у Верхнего Неба
говорят взволнованно
терпим
люди
и вам завещаем ночные прогулки с архитектурой
Таллинна

завещаем своим речистым попутчикам
слух
открытый настежь
и всем
кто слушать умеет
тихие песни Христа-шарманщика
желаем здравия

4.

Карнавально пестра толпа нарядами, - ой, пестра.
И помыслы у толпы пёстрые, скандальные – жди бучи.

Но шумы толпы ещё не язык.
А свет костров площадных – никогда не станет солнцем. 
Об этом знают даже фарисеи-книжники.

Ибо пространство мышления создаётся людьми божьими, - облечёнными доверием Верховной Инстанции.
Ибо молвил Иисус сердечное слово, - и утренняя мачта пригорода – берег морской – услышал дыхание колоколов Заутрени.
И рокот городского прибоя поутих, - и площадная толпа вникла в простоту русских притч.

Но подручные мёртвого времени, - заглушили голос православной звонницы, - призывающей людей к пробуждению.
И лунный змей, - что-то пробурчал о неоплаченных долгах площадных человечков.

И каин – управляющий иудейским сознанием – не скрывая раздражения, - застил лунатикам Свет.
И какие-то человечки, спрятав лица за чёрными масками, - разожгли костры на главной площади Таллинна – получилась нацистская свастика.

Полыхают в ночи костры – воспалённые глаза волчьей ягоды.
Тлеет площадной народ – стадными чувствами.

Однако, это только с виду данники таллиннской площади смирные: в любой момент готовы лунатики взвиться до национально-бабьего визга – если в костерок подбросить.

Больше тысячи, - верующих в гражданский долг, -  нашли себя на главной площади к концу суматошной недели.
И все, - кто увяз в трясине мятущейся совести, - спрятали лица за шутовскими масками.
Колышутся флаги – чёрные, синие, белые.

И крылья вороньих птиц колышутся над озером Полнолуния.
И площадная масса колышется студенисто, - растворяясь во снах змея-барина.

Что ж, не будем Тётке мешать утопать в самосознании гордом, - тем более что она уверена.
Ибо торопливому времени – мало участия.
А блудливому – чрезмерно.
Гласит правило.

Но знает лунный змей: никогда не бывает мало еврейских слов, - прислуживающих Пирамиде Течений Перевёрнутых. 

Гадит вороньё, где ни попадя – меры не знает.
Стучат подлые птицы – все на всех.
Даже друг на друга, - доносят фарисеи и книжники.

И каин нашептывает слова шкодливые, - лунатикам.
Втирается змееугодник в доверие площадных человечков – голос оборотня вкрадчив, настойчив.
 
Методичные втирания гаденьких слов в Тёткину плоть, - как правило, - заканчиваются коллективным оргазмом площадного народца.
Вонючая смесь похотливых желаний – «еврейский коктейль» – пьянит мозги обывателей.
Повергает «еврейский любовник» в идейный экстаз – людей обратного времени.

Каждый раз после соития с каином, - лихорадочно ищут любители «еврейского секса», - кого бы пригвоздить к кресту покаянному.
Кого бы заставить покаяться перед антихристом – перед коллективным еврейством, - перед профашистским Западом.

И призвал дух святой Иисуса в свидетели.
Слово русское, - говорит Христу, - если хочешь стать пророком в своём Отечестве, - вглядись в физиономию площадного человечества. 
Определи на глаз разницу между «вчерашним» человечеством, - и «сегодняшним».
А затем доверь мечу разделяющему, - проделать работу необходимую.

И вгляделся пришелец в лица горожан, - толпящихся возле креста покаянного.
Попытался в «ближайшем» увидеть «далёкое», - чтобы отделить «вчерашнее» от «сегодняшнего».
Ибо очищение от «мертвечины» земного пути – торжество меча разделяющего.
Гласит правило.

Однако понял Иисус: пустое это занятие, - отыскивать в сексуальных причитаниях Тётки-толпы, - вкушающей от речей каина, - боль искупления.
Не зря, наверное, любители еврейского секса, - прозвали каина – Пизл задрюченный.

Но все, - кому ещё надо свою кармическую суть укротить, - поклоняются Пизлу – управляющему площадным сознанием.
Поклоняются страны развитой демократии еврейскому любовнику – жирному вонючему борову.
В простонародье – американскому Доллару.
 
Ибо назвал себя Доллар – манхэттенский телец – цитаделью американской демократии.

И построил антихрист, - по образу и подобию Доллара – Пирамиду Течений Перевёрнутых.
И весь цивилизованный мир прогнулся, - воздавая Церкви однополярного назначения – почести.

И Пизл задрюченный, - управляющий, в том числе, и транснациональной стобанкирщиной, - сформулировал национальную идею Доллара.
«Все для нас, ничего для других».

И американская идея, - вскормленная Долларом, - вознеслась над полушарием западным – звезда еврейская.
И лунный Камень – символ угасания англосаксонской цивилизации – закрепил за собой право на особые полномочия.
И апологетам антихристианской религии очень кстати пришёлся миф об американской исключительности, - как идейной основе Нового Света.

И наделил себя правом «научения» и «принуждения» задрюченный Пизл – для выполнения некой миссии.
И фарисеи-книжники, - от лица еврейского любовника, - внесли поправку в американскую Конституцию.
И всеобщим прямым голосованием, - при одном воздержавшемся, - был принят закон, - регламентирующий гражданам продвинутой демократии – «один-единственный стандарт поведения».

Ибо Доллар – основа западной цивилизации – это церковь американская.
Научает Пизл граждан вчерашнего времени.
А голливудизм – наглядное пособие адептов новой религии.

И приняла к сведению Европа и Азия наказ еврейского любовника.
Любовницы манхэттенского зверя, - настроились на дыхание Доллара.

А Россия? – сама себя вывела из зоны жизненных интересов антихриста-Доллара.
И дух святой, - вслед за Россией, - покинул цитадель американской демократии.

И сорвались в галоп «оскароносные» события – голливудские.
И признали люди обратного – мёртвого времени, - своим новым религиозным учением, - сны тёмной стороны луны.
А Америку, - правопреемницу еврейского дыхания, - назвала Европа-окраина – Папой-иродом.

И воздали хвалу Папе-ироду, - служители церкви обратного действия.
И церковники мёртвого времени – фарисеи-книжники, - втёрли Европе в мозг идею универсальную.

Вашему народу, Европа, нужен враг.
Шепчут вкрадчиво на ушко Окраине, - подлые люди.
На роль врага, - как нельзя кстати, - подходит Россия.

Ненависть к русскому миру, - сплотит европейский народ, - и все острова западные, - в единую нацию – в архипелаг Успения.
«По самое не могу» втёр под кожу Тётке-толпе, - свою жидкость вонючую – Пизл задрюченный.

И прорезался у Европы во лбу глаз, - как на купюре долларовой – от стараний каина.
И правильное восприятие реальности, - позволило осмыслить Окраине – истинное назначение снов тёмной стороны луны.

И Европа, - очень популярная в либеральных кругах, - не заставила себя уговаривать, - когда Пизл задрюченный предложил «еврейские втирания» прописать ей, - в качестве «оздоровительных санкций».

Просто завалил каин Окраину прямо на поминальный стол.
И к взаимному удовольствию, - отдалась Старуха двужильная еврею-любовнику.
И Пирамида долларовая открыла лицевой счёт, - на имя блудливой Старухи.
И пошло-поехало.

Сегодня Папа-ирод перечисляет деньги – страхи человеческие – на счёт Окраины.
Завтра единым голосом, - присоединяется Европа к новому пакету санкций, - против России-Шамбалы.

Старушка Европа, - в лице фрау Германии, - очень хочет понравиться Папе своей деловитостью. 
И капуста брюссельская – в лице русофобских чиновников Евросоюза, - хочет произвести неизгладимое впечатление на ирода-Папу.

Сделав пластическую операцию, - стараются государственные мужи Старого Света походить на Леди Гагу.
Все эти карманные мопсики, - требуют от жирного борова – ласки.

А у Папы во лбу глаз горит – фонарь сквозного видения.
Еврейский зверь всех этих гомосеков видит на три метра вглубь, - а может и более.
Он Евросоюзу, - советует фокус зрения поменять.
 
Ты понимаешь, о чём речь идёт, - Европа ночного видения?
Вопрошает президент Америки.

Но Европа в ответ молчит: плохеет Старуха разумом, - когда Папа её шпарит во все тяжкие.

Зато фарисеи-книжники бдительность не теряют, - ни при каких обстоятельствах.
Потому что у них есть план.
Потому что жертвы генетических экспериментов лунатика-змея, - имеют такую установку – подавлять в людях даже малейшие признаки человечности.

Понимаете, - призывают фарисеи-мутанты Европу срамного поведения, - к переходу на новый уровень восприятия действительности.
Надо стрелки европейских часов перевести на ритм дыхания еврейского зверя – срочно. 
В этом фишка.

Тогда общими усилиями, - мы заставим антисемитский сброд, - всех этих ваших подданных: немцев-французов, англичан грёбаных, поляков-прибалтов, и прочих грузин-румын, - сменить ориентацию.
Мы внушим им – нелюбовь к русскости.

Если западный мир примет-таки всю эту хрень с «переобуванием» за монету чистую, - тогда русских будут шпынять, - как когда-то гнобили евреев.
Надо вековечную неприязнь человечества к иудеям – обратить против людей Заутрени.
Вот цель.

Однако переплавка человеческих мозгов требует немалых расходов.
Поэтому создание специальных гуманитарных фондов – задача наипервейшая.

Надо всю прогрессивную общественность поднять на общее дело.
Надо бархатный евроамериканский фашизм сплотить, - на основе общей нацистской философии.

Надо мобилизовать весь антирусский блудняк на борьбу с русскостью.
Нашептывают фарисеи стратегию выживания, - Евросоюзу.

Русофобия – это ключ.
Это пароль, - открывающий двери в мир антихриста.
А иудова печать на твоём лбу Европа – знак верности идеалам американской демократии.

Короче, мы «своих» отличаем по дыханию – от них смердит русофобией.
Поэтому настройся Тётка на дыхание Пирамиды долларовой, - и откроется тебе истинный смысл, - пророческих снов тёмной стороны луны.
Подави в себе отвращение к еврейскому любовнику – загляни в глаза антихристу.

И увидишь ты глаза Чёрной дыры – внутри себя.
И кончишь, - на высокой ноте, - утопнув в еврейской любви по самые ноздри.

5.

Бродит палач по улицам Таллинна – угрюм, неприкаян.
Стучит на стыках ночи и дня колесо Сансары – стучатся в окна домов нелюдимые сны осени.

Бродят горожане стайками вокруг незаживающих ран памяти, - что в изобилии наковыряли из земли археологи буден – Никакой и Прежний.
Путь обозримый, - извлечённый старателями из недр Истории – вскрытые раны Матери.

Пишет народ шестёрки, - шествуя чинно по площади главной.
Обсуждают горожане последние новости.
Однако хлёсткие заголовки новостных событий, - завели в тупик сны лунатиков.
Плутают в лабиринте переходного времени – сомнамбулы.

Чтобы помочь заплутавшим снам вырваться из объятий каина, - некая сила, достойная уважения, - вытолкнула неприкаянный дух таллиннской площади на утренний берег.
Но не захотели эстонцы, - даже во снах, - поменять свои ночные крылья – на дыхание утренней звонницы.

Вот тогда и назначил барин-сон карму еврейскую – каина – проводником лунатиков.
Ибо провал в измерение обратного времени, - чреват непредсказуемыми событиями, - если не имеют серые человечки необходимой прививки от совести.
Ибо провалы площадной памяти – сны без тормозов, - могут завести души беспризорные туда, - где макар телят не пас.

И произошло ожидаемое Событие, - и накрыла Волна затмения острова Успения, - и вывел каин сны горожан на дорогу обратного – еврейского времени.
И погрузилась Европа в затяжной сон змея – барина.

И Пирамида ночного сознания, - находящаяся под гипнотическим воздействием тёмной стороны луны, - перевернулась вверх дном – пустынный ландшафт Вади Зоар.
И сила кармического притяжения отбросила коллективный сон эстонских лунатиков, - на две тысячи лет назад – на площадь Иерусалимскую.

И течение ночных струн Тёткиной скрипки – вздрогнуло.
И матерно вскрикнуло иерусалимское небо, - подражая наречию эстонских лунатиков.
И чуть было не лишился площадного слуха – скрипач.

И напрягся Иерусалим гранитным упрямством.
И пепел измышлений фарисеев-книжников, - осыпался на головы лунатиков, - перенесённых волной обратного действия, - из Эстонии в Израиль.
И Голгофа призывно оправила юбочку, - пытаясь охмурить репатриантов из Прибалтики.

И сны эстонских лунатиков разбухли, - от столь прямолинейных намёков Голгофы.
И желания переселенцев, возомнивших о себе невесть что, -  сгустились в волну Затмения.
И площадь Протянутых рук вскипела нетерпением.

И сила мысли людей ночного времени, - накрыла древний Город – непроницаемым саваном.
И языческие заклинания тысячелетних психоэнергий, - втянули Израиль в водоворот еврейской истории.
 
И слепая тень обожгла ум первосвященника Каиафы, - и прошипел сквозь зубы вредный старик площадную брань.
И прокричали в иерихонские трубы залётные ветры, - что-то чухонское.

И послал римский наместник весь этот иерусалимский застой туда, - где макар телят не пас.
И записал Лука в Толстый журнал вердикт пятого прокуратора Иудеи – Понтия Пилата.
«Мне – дела нет».

И вскипело обратное время Израиля – прибойной волной.
И втемяшил палач иудейский крест, - аккурат посреди пятницы.
И залётные ветры, - в объятиях иерусалимского полдня, - испустили дух.
Запахи – на всю округу.
 
Если раскалённое небо упадёт сейчас на крыши домов, - никто из граждан древнего Города не покинет площадь Распятия.
Не пропустят иудеи главное Представление века.

Поскольку смысл их земного существования в том и сокрыт, - чтобы распять Христа-искупителя, - по первому требованию антихриста – ирода.
Всякая другая активность еврейская: отвлекающий маневр – жизнь под прикрытием.

Неужели действительно, - спросила Мария у Израиля, - жизнь под прикрытием, - дана площадным человечкам, чтобы они втихаря горбатились на антихриста?
Неужели доля мессианского народа – избранного, - подобна доле каина?
Неужели народ, - избранный для убиения Сына Божия, - должен заполнить еврейскую нишу в Истории – злодеянием?

Но промолчал Израиль, - оставив вопрос памяти-Матери – без ответа.
И взгляд Пилата, - скользящий поверх людского водоворота, - красноречивее слов говорил, - о его Неучастии в еврейской истории.

Не желает вникать прокуратор в кармические заморочки фарисеев-книжников.
И до хитросплетений первосвященника Каиафы – нет ему дела.
Очень хотят иудейские церковники, - переложить вину за убийство Христа, - на голову римлянина.

Но прилюдно умыл Пилат руки в безликости иерусалимского полдня, - потому что не пальцем делан римский префект.
И записал статист Лука мелким почерком в Толстый журнал.
«Ибо разум Рима не властен над чувствами иудейской толпы».

Приглядитесь и вы, иудеи площадного сознания, - к своим тайным желаниям.
Видите крест, - вколоченный в середину Истории.
Туда, - откуда кровоточит главный иудейский вопрос.
ЗА ЧТО?

В Точку пересечения плоти и духа вбит Порядок земной.
Вбит в память человеческую Миг позорный.

Видите, - обняв подножие ночного креста, плачет Мать, - вымаливая у Тётки-толпы снисхождение Сыну.
Заглядывает Мария в ваши глаза: ищет в потоке ушедших дней, - более-менее человеческие лица.

Но животный страх исказил улыбчивые физиономии площадных обывателей – рожи ехидные.
Требуют евреи немедленной расправы над Христом.
Требуют исполнения воли антихриста.

И разнесли вороны скорбную весть по Городу.
И рабочие сцены, с неподражаемым энтузиазмом, стали готовить Иерусалимскую площадь к Событию.

Наблюдает Мария за приготовлениями на площади, - где люди в чёрных масках хозяйничают – удручённо вздыхает.
Сумбурные телодвижения чёрно-белых фигурок на сцене площадного театра – эротический танец вороньих птиц.

Спотыкается еврейская речь о подводные камни, - подражая возбуждённому рокоту городского прибоя.
Но крепок в поступи городской палач, - скрывающий лицо под колпаком серым.

Зачитал «гражданский долг» приговор Христу-искупителю.
И лунный Камень, - вторя палачу, - возвестил в медные трубы о Празднике.
И Город как будто помолодел.

И людское пришествие на Иерусалимской площади увеличилось – немерено.
И кто-то, - с головы до ног в чёрном, - призвал народ к единодушию.

И отозвались иудеи утробным голосом на призыв первосвященника Каиафы.
Мы-мы-мы.

И чёрный ворон, - не обращая внимания на приподнятое настроение горожан, -  матюгнулся громко на площадном наречии.
И в полдничном воздухе повис иудейский вопрос.
За что?

И служивые люди, по взмаху руки палача, - расчистили периметр от наседающей публики.
И рабочие сцены расставили скамейки на площади серпиком, - для самых важных персон:  чин по чину – против часового круга.
Хотели, было, стол поминальный поближе к Событию подтащить, - но налетели служки первосвященника – злющие, точно волки. 

Рассыпались по площади заплечных дел мастера – чёрным горохом.
Погнали прислужников – свист хлыстов вслед.
Вот так всегда.

Но, - ша.
Царь израильский, в окружении охраны, вышел на середину – важничает перед челядью Ирод.
Одобрительно оценив происходящее, - дал жирный боров какие-то указания свите, - и скрылся в чреве древнего храма – быстрее собственной тени.

И вновь тишина злющая, - навалилась доской гробовой на площадь.
А тут музыкант. По нервам. Рванул. Резко.

Да. Сорвал Паганини голос струне скрипичной.
И услышали все, собравшиеся на площади, - вместо песни пристойной, - нехороший гул, - рвущийся наружу из глубин иерусалимского храма.

Да это Ирод-царь наступил Каиафе, - на оголённые нервы.
И охнула Тётка.
И всколыхнулась толпа, - поделившись на группки.
И механизм какого-то устройства пришёл в движение.

И бой секундных стрелок одного замедленного действия напомнил о Неизбежном.
И числа, - впопыхах рассыпанные возле креста служками Каиафы, - завязалась в календарные даты.

И дух площадной толпы, - по мановению неведанной силы, - перенёсся по коридору времени обратно – в Эстонию.
И Вратник временного портала распахнул ворота двадцатого Века – настежь.
И дыхнул в лицо возвращенцам 1998 год.
И в который раз ожила Тётка-толпа, - хватанув полной грудью воздух, - отравленный злобой-обидой.

И согласился Иисус с назначением доли: попросив у Отца прощения – сполз в лохматые сны моря Терпения.
И эстонское время утянуло Спасителя, - в гущу послереволюционных событий.

И лёгкая грусть коснулась губ пришельца – вспомнил Иисус назидание Сократа.
«Если тебя ударили по одной щеке, - подставь другую».

Но воспротивилась человеческая память Христа, - грубому повторению событий, - двухтысячелетней давности.
Потому что молитвы Матери отмыли память Сына от примет срамного времени.
Ибо «непротивление злу насилием», - как учил Толстой, - хорошее правило, - когда не истощены запасы терпения.

Просто вернули ангелы бодрость духа земному страннику, - подсказав Сыну человеческому ещё одно правило.
«Опавшие листья не пригодятся новорождённому Древу».
 
И попросил Иисус помощи у самого себя – аллилуйя.
И расступилось море Терпения.
И судьба русского Слова расправила огненный плащ над землёй.

И воскликнул Отец, увидев Сына, - летящего на крыле разума.
Главное, не обманывать себя в служении сознательном – Слово русское.
Если силы духа реализуются в направленном действии, - пробудится сознание человеческое в правильном месте и времени.

И Матерь земная – память человеческая – увлекла Сына на дорогу последствий.
И люди русской судьбы, - увидев Христа, взошедшего на крыльцо таллиннского вышегородского Александра Невского храма, - поблагодарили Богоматерь за участие в их православных делах.

И Храм-странник, - в теле которого зарождаются имена и числа умной земли, - очистившись от сухости во рту, - поблагодарил за участие в русских делах – Господа.
И поставил Бог точку открытости, - завершив написание «Текста ста шагов векового старца».
И двадцатый Век – снял шляпу.

И Святой Дух, - как эстафету, - передал Чистый Лист двадцать первому Веку – из рук в руки.
И небесный Олимп напутствовал Сына Божия на дела праведные.
И человек Второго пришествия – Иисус русского слова, - вернулся в мир человеческий, - но в ином качестве.
Вернулся, - чтобы воскреснуть в Слове русском.

И хоть доверился Иисус, - горькой доле народа-изгоя, - решив вместе с русскими переждать разгул мракобесия в полудикой стране – в Прибалтике, - это уже был не тот терпила, - которого иерусалимская толпа принесла в жертву еврейскому зверю.

Да, так вышло: увяз Иисус «в европейской дикости» по мотивам личного свойства.
Русскоговорящий люд, - волей случая оказавшийся втянутым в «чужую историю», - тоже увяз в эстонском измерении – деваться некуда.
Эстонцам же трясина обратного времени – дом родной.

Настроив дыхание на десятилетие, - завершающее двадцатый Век, - признал Иисус в лицо реальность мира, - сползающего в водоворот эстонского самосознания – полон смятения.
Сердце пришельца не находит согласия – плачет душа.

Богу сверху хорошо видать, - как покушаются люди площади на честь Сына.
Как покушаются недоумки на право Христа – дышать по-русски.
Как хотят черносотенцы лишить дворянина Имени.

Не желая признать право Христа на заветное слово, - заглушают небесную тишину восставшие рыбы – надменным пустословием.
Клюками тычут подельники слабоумия в спину пришельца – смелые.

Ненормально веселы люди таллиннской площади, - ожиданием расправы над Иисусом Христом.
Тянут глумливые руки к лицу Чужака.
Друг друга подначивают.
Ржут – окаянные.

Жаждет прорва людская струны оборвать глубоководной Реке.
Очень хотят серые человечки лишить русскую Речь – голоса.
Как их когда-то лишали права на жизнь псы-рыцари – немцы, шведы, датчане.

Каждый хочет оставить отметину в изголовье креста.

Под рокот площадной молвы, - убаюкивают горожане совесть нации – в стадном пении усыпают намертво.
Пробуют и на вкус, - и на ощупь глубину снов Затмения – что-то себе на ум откладывают.

Однако не спешат подручные каина убивать Христа.
Решили сначала веру отнять у Сына русского.
Хотят обескровить Иисуса, - желают насладиться самим фактом умерщвления русского духа.

В лучших традициях демократии, - соревнуются между собой парламентарии, - кто остроумнее сочинит закон, - удушающий права нетитульной нации.
Очень изобретательны народные избранники, - отыгрывая друг у друга звание, - самого ушлого законодателя.

И правозащитники требуют: надо школы русские уничтожить.
Надо защитить нашу молодёжь от конкуренции, - на рынке высшего образования.
Надо русским школьникам крылья подрезать – прямо на взлёте.

Надо издания всех русскоязычных литературных журналов ликвидировать – как и не было.
Вторят поборники площадной демократии.
Оставим чужакам журналы – обескровленные.
Надо их самих принудить клеветать на себя, - со страниц газет и телевизионных экранов – день и ночь.

И пастыри Церкви Каждого Дня, - требуют от своих прихожан неусыпной бдительности.
Нельзя позволять русским занимать государственные посты: низшие социальные слои – их среда обитания.
Вместо высшего образования – идеологическая прокачка мозгов.
Они должны стать манкуртами, - презирающими свою историю – русскую.

Естественно.
Соглашается президент всея Эстонии, - с вороньими птицами.
А для чего ещё нужна русскоговорящая продажная интеллигенция?
Нам в Эстонии, - другой и не надо.

Средства массовой коммуникации, - находящиеся под неусыпным контролем спецслужб – вот интеллектуальная пища чужаков-изгоев.
Целлюлозные сны пропагандистского молоха – альма-матер данников нашего эстонского времени.
Они должны стать «иванами», - родства не помнящими.

Так давайте же, холопы по призванию, - вспомним уроки наших бывших хозяев – псов-рыцарей.
Призывает президент свой народ, - к исторической памяти.
Отыграемся на русских за все унижения и боль, - которые мы претерпели когда-то, - от немцев, шведов, поляков, датчан.

Кто теперь вспомнит, что это русские заставили нас преодолеть рабский ужас перед немцами, - запрещавшим аборигенам под страхом смерти учиться на родном языке.
Что это русские построили нам эстонские школы, - взрастили эстонскую интеллигенцию.

Ну и что с того?
Не зарубцевалась наша память народная от гнетущих душу обид, - нанесённых немцами, датчанами, поляками, шведами.
Кто-то должен за это ответить.

Псов-рыцарей – не достать.
К тому же, - они по нынешним временам – наши спонсоры.
Поэтому грех не использовать исторический шанс, - поквитаться с русскими, - коли они подвернулись под руку.

Короче, под шумок гибридной войны, - затеянной еврейской стобанкирщиной против всего человечества, - оттяпаем для начала у русских, - живущих в Эстонии – язык.
А затем и веру, и имя, и память.

Ибо долг – платежом красен.
Как говорят русские.
Ха-ха-ха.

А что? – сегодня они наши подданные, - они наши пленные.
Коли случай представился, - давайте поиграемся в эстонскую государственность.

Мы должны, - в том числе и на деньги русских налогоплательщиков, - создать некое подобие ЦРУ.
Наделим заплечных дел мастеров особыми полномочиями.
А сыскарей обяжем, - отслеживать каждый вдох чужаков.
А выдох людей русской Повести, - принесём в жертву нашему эстонскому времени.

Эстонские вооружённые силы, созданные единственно для того, чтобы русское меньшинство держать в узде, - должны быть всегда готовы – к самым решительным действиям.
Более того: мы должны поставить их сыновей под ружьё.
Чтобы по первой команде американских спонсоров, - бросить бесправных солдат на убой.

Именно русских парней надо готовить к войне против своих же сородичей – против исторической родины.
Они наш живой щит – дармовой.

А порукой нам, - в строительстве дома эстонского – американская демократия.
 
После зажигательной речи Головы государственной, - у Тётки-толпы как-то сладко засосало под ложечкой. 
И угрюмо шевельнулась площадная масса, - и прорезалось у эстонцев историческое зрение.
И увидели горожане вздыбленный тевтонский крест посреди озера Полнолуния.

И руки эстонцев, жаждущих отмщения, - потянулись за пазуху, - где у многих были припрятаны чёрные камни.
И каждый из верующих в безнаказанность, - поспешил оставить отметину в изголовье креста таллиннского – лично засвидетельствовать презрение к Сыну Божьему.

Что ж, приспособилась площадная орава, - измываясь над русскостью, - выживать в условиях эстонского времени.
В объятиях Пизла задрюченного млеет Тётка-толпа – до изнеможения.

Изранен Иисус – неслышно стонет.

6

И записал статист Лука мелким почерком в Толстый журнал.
«Был такой факт истории.
Отняли немцы, шведы, датчане, поляки у эстонцев – Родину.
Всё отняли: и память, и веру, и язык, и жён.

Но по вине агрессивных русских, - отвоевавших балтийские земли у шведов, немцев, поляков, датчан, - всё изменилось.
Худо ли, бедно ли, - вернули русские аборигенам то, - что, наверное, теперь можно назвать эстонской, латышской, литовской нацией».

Ну и что с того?
Пересилив робость, - вспылил президент всея Эстонии.
Может нам ещё русских надо благодарить, - за то, что они вернули нам и память, и веру, и язык, и жён?

Только русские почему-то в спешке забыли нас спросить. 
А нам это надо?
А что если плеть хозяйская, - нам родней пресловутой волюшки?
Картинно возмущаясь, - призвал президент всея Эстонии сограждан – к единодушию.

Наши спонсоры требуют от нас, - абсолютного растворения в англосаксонской цивилизации.
Настаивают, чтобы мы свои личные интересы отутюжили катком идейным – прогнулись под интересы американщины.

Трезво взвесив риски политические, - я нашёл справедливым это требование.
Но, - огорошил президент Эстонии своих новых хозяев встречным предложением, - чтобы вовлечь эстонцев в «англосаксонский плавильный котёл», - чтобы мы стали «убойной пехотой» на полях сражений Холодной войны, - надо переписать некоторые главы Истории.

Надо память человеческую сначала распять, - а потом зачистить.
Надо наших ветеранов СС, - признать совестью эстонской нации.
Надо заставить Россию выплатить моральную компенсацию странам, - участвовавшим во Второй мировой войне на стороне фашистской Германии.
Русские должны заплатить «большую цену» за разгром Третьего рейха.
 
Ибо момент соития эстонского времени и нацистской идеи – крест тождества.
Ибо вот оно, - наше вам – условие.
Весь цивилизованный мир должен склониться в почтении, - перед ветеранами Незавершённой войны.
Потому что в Непрекращающейся войне с Россией – мы должны быть едины.

И сложил пальцы сердечком президент Америки, - по примеру фрау Германии.
И законченные либералы, - оседлав трибуну ООН, - от лица профашистского Запада, - без тени смущения, - предъявили счёт потомкам великих советских воинов, - разгромивших нацистскую гадину.

И недобитки-фашики, обретя второе дыхание, - потребовали сатисфакции у русского мира.
И все эти поляки-прибалты, - и британцы-немцы-французы, - и шведы-датчане, - и остальная профашистская тля, - преодолев комплекс неполноценности, - раззявили пасти грязные на молодое солнце России.
Такие они – поборники американской демократии.

И записал статист Лука в Толстый журнал.
«На дне сундука антихриста-барина затаился дух Незавершённой войны.
Есть ли предел кровавым снам лунного Камня, - утопившего двадцатый Век в водах отвременья?»

И чей-то удручённый вздох, - невидимой тенью, - опустился на крыши домов таллиннских.
И странные в задумчивости деревья, чуть сонными взглядами проводили Марию, - идущую навстречу колокольному звону.
 
Так молитва немая, - прежде чем огласить мир земной просьбой о помощи, - вначале исчезает беззвучно в пасти душной черноты, - чтобы сосредоточиться внутри себя на светлом имени Бога.
Так слова сердечные, - сосредоточившись на имени Бога, - увлекают ночных скитальцев, - к вершинам белых Роз.
Потому что морские главы русской Повести, - упросили Господа сохранить руки свои – в руках человеческих.

И заверила русскоязычных людей Мать, - что не допустит Всевышний убиения русского языка: не позволит холопам по призванию извести слово Христа, - в угоду антихристу.
Ибо множится русская речь, - трудами четырёхдивных ангелов.
Ибо каждой проявленной воле, - отпущена мера земная – духовная.

Но другая цель у антихриста.
И у лунного змея – свой расчёт.
И ветры западные скалозубятся, - подражая улыбке каина.
И Апокалипсис театрально сложил пальцы сердечком, - подражая то ли президенту Америки, - то ли фрау Германии.

А тут ещё какой-то сучёныш казявый – не понять, откуда взялся.
Крылами чернушными машет – злющий.
На задушевность людскую покушается: хочет птиц перелётных, - говорящих на языке человечности, - убить.
Хочет замолчать пение вещих ангелов – как в таких случаях водится.
Хочет, - используя новейшие технологии гибридной войны, - лишить Слово русское голоса.

И ударили дождевые иглы без промаха, - по щекам и спинам русскоязычных людей.
И птицы долголетия, - от взгляда чёрного человека застывающие на лету, - упали замертво в воды Реки-времени.
Упали замертво вещие птицы, - прилетевшие с русского севера.

Но воскрешает убитых птиц – Иисус.
Именем жизни помогает утренним птицам взлететь.

Уносятся вверх, - отряхнув смертный сон – посланцы сердечности. 
Высоко. Чудесно.

Поднимаются в небо воскресшие русские притчи, - оживлённые взглядом Христа.
Вот радость-то!

Стоп!
Приказал каин Спасителю, - перестать оживлять птиц утренних.

Кар-р-раул кр-ричи.
Пощ-щады пр-роси – выскочка!

Кто дозволил убиенным птицам, - жизнь возвращать?
Кто тебе право дал, - оживлять морские главы русской Повести?

Коли борзый такой – найди силы себя оживить,  - оторвыш!
Ненавидящий взгляд каина, - испепеляет Спасителя.
Зависли над утренней площадью Таллинна чёрные крылья ворона.

Опешил Иисус от напора чёрного человека, - но взгляда от каина не отвёл.
Честно, открыто смотрит в лицо закоренелому русофобу: жизненной силой, - как пожарной струёй, - заливает страхи звериные.

Сосредоточены дуэлянты – смертельная схватка.
Взгляд оживляющий – взгляд убивающий.
Кто кого пересмотрит – переживёт?
Вопрос, - на который нет ответа.

Не скрывая тревоги, - просит Мать Всевышнего, - оказать Сыну поддержку.
Просит защитить молодое солнце России, - от слепой ярости каина.

Но и память кармическая, - в лице вчерашнего человечества, - просит у антихриста помощи.
Просит оказать содействие – зверю еврейскому.

И век, - и два, - и более – противостоят друг другу Иисус и каин.
Такая расстановка сил – привычная картина мира.
Грубо поделён на Восток и Запад – единый континент человеческий.

Однако всполошились люди утренней площади – решили протянуть руку помощи Сыну русскому.
Нечего с каином в смотрелки играть, - говорят Христу.
Надо злыдню башку свернуть, - и крылья чёрные повыдергать.

Такое созрело мнение у народа, - прикипевшего к голосу небесной звонницы.

И русскоязычные люди, - живущие в Эстонии, - потребовали у Главы государства, - скрывающегося под маской шута, - справедливости.
Что ж ты, сволочь, - решили они защиту найти у Первого лица, - власть казявой вороне такую дал, - чтобы птица чёрная нас песни лишала?

Мы налогами откупаемся?
Мы терпим твои проделки казённые?
Жри – не подавись халявной милостью.
Но не дозволяй склёвывать птице подлой, - душевную милость!

Вот такой разговор из толпы идёт – жмёт на пятки.

Что делать?

Думает Первое лицо – мордатое.
Непросто, оказывается, иноплеменный народ ублажить, - да так, чтобы свой народишко, - присягнувший на верность эстонскому времени, - не ущемить.
Нужна идея, - и обязательно внутренний враг, - раз время выходит такое задиристое.

Но как разношерстной публике, - лишённой гражданства и цивилизованной совести, - без обиняков, прямо сказать, - что она-то и есть боль национальная, - что она-то и есть не проходящий подкожный зуд.

Думает Голова властная – скобенился.

А народ шумит, – требует мер по справедливости, - чтобы всем права гражданские поровну, - чтобы песни без оглядки петь, - чтобы детей в школе на родном языке учить, - чтобы…

Совсем покоя лишился Мордатый: объясняет на страницах местной прессы гражданам эстонского времени, - что порядки нынешней жизни отличаются от прежних правил, - что не может он в один раз покончить с болью нации – выдворить за пределы Отечества всех неграждан.

То есть, он – за!
Но чтобы без лишнего шума, - не привлекая внимания потустороннего – неэстонского мира.

Словом, время у Тётки непонятливой отыгрывает президент всея Эстонии, - на климакс ссылается, - на дурной характер восточных соседей пеняет, - а сам «тихой сапой» проводит линию постепенного выдавливания из-под кожи Отечества боли национальной.

Крутит мозги Голова люду-нелюду, - но трудно закрутить болт против резьбы.

Однако воронов птиц знает что делать.
Знает казявая жила, как народишку баки вбить, - как закрутить пейсы, кому надо.
Хотя от брехни чернушной у людей уши недобро чешутся, - и змеиной позёмки начинает бояться душа человеческая.

Значит, скандала не миновать.

А птиц вороний – круть-верть… 
Уже по спецпроводу Морде докладывает.
Тот хорош, кто хозяин разбоя – кто повелитель дум человечьих.
Поэтому говорю вам приватно: нужен народу представительский клоун, - но в маске пророка.

Усекаете, Голова, чего я вам брехаю?
Нужна контора, - назовем её «Белый хвост попугая».

Для моих подельников кормушка, - а завирушки народу.
Тему можно раскрутить, - а контор вороньих умножить.

Надо с народишком хитро ладить, - надо обходительно дух из говнюков спускать, - пока они совсем на говно не выйдут…
Надо любой сердечный факт из жизни деликатно смораживать, - из доверчивых надо всякое проявление человеческого выжимать, выжимать…
Да, работа долгая – не одного дня.

Голова, свинцом налиясь, молча казявого выслушал, - а потом как заорёт – ух, горяч.
Мне нужны меры срочные, надо не баки им вкручивать, а давить, давить… - надо их напрочь выдавить за пределы Отечества – сей секунд.
 
Головешки подручные, что всегда при столе – врассыпную.
Казява тож затаился.
Зато Мордатый в ударе – он на коне.

Но, приглядевшись внимательно, увидит каждый Первое лицо Отечества верхом на попугае белом.
Он наскоком давит народным избранникам места причинные, - он поджаривает на конституционном костре, - под настроение горячее, - мандаты парламентариев.

Он, где ни попадя, давит портвейн марочный, - разбавляя втихаря палёной водкой, - и шарит, шарит ошалелой рукой под юбкой у конститутки – вышаривает свой интерес мордатый.

А на площади кумачовой всё шумнее делается: народ с угрозами не балуется.
Знать, упущен миг равновесия, где смирение суд рядит, - отделяя действие от настроения.

Собрал тогда каин стайку чернушную на совет.
Говорит, глаза долу.
Голова, конечно шут, - спору нет, - но никак не пророк.

Народец поганый слушает.
По стародавней иудейской традиции – глаза долу.

Пора, корешки-подельнички, нам самим браться за работу неотложную – иудову.   
Время баламутное требует от нас – от людей со стальными нервами – стальнющих мер.

Мы должны в короткий срок перемешать в сознании людей понятия.
Надо наше перо воронье пустить на дело перестройки и гласности, - как мы это делали во времена оны – ещё при учителе всех и вся – при царе-ироде.
То есть всё как прежде – только наоборот.

Смекнули подельники каина, что к чему.
И пошла у них работа окаянная.

Что говорить: преуспели стряпчие в потехе иудовой – сутками напролёт плюют вороны и каркают с экранов телевизоров и со страниц бульварной прессы.
Каркают и плюют.

Притих народ.
Прикипает люд площадной к вороньему слову гласному, - как прикипают языки к ледяной железяке.
Теперь мало найдётся охотников суть происходящего, - назвать своим словом-именем.
Тоска-а-а.

Частят слезинки колючие: истощают ангелы запасы туч, - зависших долговязой массой над Таллинном.
Тоска-а-а.

7.

Спору нет: Тётка по определению дурная.
Чуть не по ней – сходит на брань площадную.

Но гремит совесть в сердцах людей русской Повести, - напоминая о колодце Исцеления – о втором дыхании дороги продолжения.
Отец и Сыну напомнил о долге, - о вере, - о победе добра над злом.

И каждому гражданину земли, - на Девятое мая, - напомнил Отец Величия о Победе воинов Справедливости, - над фашистской гадиной.
О Победе России над странами объединённого Запада, - напомнил Господь миру человеческому.

И взметнулись крылья Победы над площадью Красной.
И каждый, в ком совесть ещё оказалась жива, - пополнил Праздник русского духа сердечной песней.
И Победоносец Георгий, - проскакал на белом коне вдоль рядов русских воинов, - спасших человечество от фашистской нечисти.
Ибо не сыскать другого такого подвига, - равного вашему – воины Справедливости.

И весь мир, и память-Мать, - воспели вместе с Господом, - героизм Красной армии, - одолевшей нелюдь нацистскую.

И поспешили забыть о своих профашистских снах Берлин и Лондон, Париж и Вена, Рим и Мадрид, - и многие другие непутёвые камни.
И собрал Господь камни нечистые в круг: напомнил некогда грозным европейским столицам – о справедливом возмездии.

И возвысились стольные города Запада над собственным ничтожеством.
И покаялись, - и побожились впредь, - ни при каких условиях, - не идти войной на Россию.
И ветры-чистильщики, - как смогли, - умыли слезами поражения совесть Европы.

Ибо не может смерть Сына русского стать праздником жизни для европейцев-варваров, - одержимых русофобией.
Это теперь даже распоследнему чухонцу ясно.

Честь мужеству, - разноплеменных солдат Единой Страны, - одолевших Машину фашистскую.
К вам обращаюсь Я – Государь всея разумного космоса.

Оживают цивилизации прошлого, настоящего и будущего, - когда в них нуждаются.
Поэтому не допускайте, - в ком ещё святой дух живёт, - чтобы восстали из небытия недобитки фашистские.
Чтобы не оплели вновь мозги людей чёрными змеями – подельники каина.

Уже полнится магнитными бурями земной эфир.
Уже загнан в формат искажённого времени единый пропагандистский «голос» стран Запада.
Уже звонари пустых колоколов пытаются опрокинуть День и Час в предсказания вещунов-политологов, - отравляющих и разум, и душу обывателей геббельсовским трупным дыханием.
И у них получается.

Только не забывайте, псы смердящие, - что вторжение смертоносных умозаключений в биосферу земли – опрометчиво.
Волевая попытка перенастроить систему информационного потока на подавление в людях человеческого – смертельно опасна для всего живого.
Может такое своевольство обернуться бумерангом для стряпчих.

Знайте: необратимы изменения на генном уровне, - уже произошедшие с евреями вчерашнего времени, - преуспевшими на ниве русоборчества.
Однако разрушение живой человеческой материи, - чревато необратимыми изменениями и в сознании планеты.

Ибо разрушительная энергия фашиствующей нелюди, - неотделима от дыхания мёртвого времени.
Как философия неотделима от зубоскальства, - а религия от идолопоклонства.

А всё равно, - нет площадным дела.
Любят обыватели втыкать национальные флаги во всякие щели.
Даже меж ног, - будним дням, - стараются прислужники Затмения вставить флажок с нацистским душком.
Даже в каждый «хот-дог», - вплавляют кулинары ноябрьских истин – горчицу пропагандистскую. 

Принюхивается Евроамерка к запаху плоти своей, - ровно подросток шкодливый к наркотической дури.
Со страниц ведущих газет и телеэкранов прёт на людей лавина информационная.

Прячутся за масками маскарадными поборники американской демократии – быдлячьё русофобское.
Прячутся в фарисейском быдлячестве – в пропагандистской стряпне последышей каина – лужи осенние.

Однако достала площадной народец, - словесная немочь вороньих птиц.
Будто по чьей-то воле, - вспучило брюхо Тётке-толпе.
И, - как это случалось не раз, - развернулась Евроамерика: жопой на Запад, - мордой – на Восток.

«Дранг нах Остен».
Морда рычит.

И пся беспородная – поляки, прибалты – осознав, что их первых накроет ответный удар с Востока, - от страху под себя нагадили.
И жуткая вонь парализовала сознание стольных городов Евроамерики.
И тронулась Тётка умом, - надышавшись ядовитыми газами.
И Час испытательный перестал задавать вопросы, - велению жизни.

8.

И размечтался о свежем воздухе музыкант: резанул смычком по нервным струнам бабообразной скрипки.
И гулкое эхо расплескало птиц фиолетовых видений по ущельям Города.

Расчищает скрипач коридор в толпе горожан – пробивается поближе к кресту.

Прочь, прочь.
Не покушайтесь на святость Христа, люди пропащие.
Слово русское, - не лапайте руками грязными.
Требует.

Злыми глазами пожирают музыканта серые человечки – не расходятся.
Не желают уступать здравомыслию, - люди вчерашнего времени.

Но бой городских часов напомнил сомнамбулам о воздаянии.
И насторожились предчувствиями граждане эстонского времени, - осознав свою причастность к гонению на русское Слово.
И таллиннский крест напрягся ледяной синевой.

И прошептала Мать, - глядя на Сына, - перенесённого временной волной на главную площадь Города.
Спаси, Господи.

Ибо вышло так.
По тонкому коридору времени прошёл Иисус второго пришествия в пространство того понимания, - в котором его предшественник – Иисус первого пришествия – оставил дела незавершённые.
Поскольку надо поставить все точки над И – таковы правила.

Да, надо оставить шаги удач-неудач вчерашних, - в первых главах книги «Выдохни».
Тогда само возникнет представление о дороге продолжения, - и зелёный глаз светофора даст «добро» на переход в иное измерение сознания.

И упадёт замертво хладнокровный убийца каин, - от встречного человеколюбивого взгляда Христа.
И осознает своё происхождение в русской Повести, - Завет второго пришествия.

И распахнутся перед пришельцем врата русского мира – настежь.
И не посмеет казявая жила, - он же цензор-редактор, - отвечающий за идейную антирусскую направленность журнала «Толстых суток недели», - завернуть рукопись художника, - по причине инакомыслия.

Ибо породил Верховник в сознании Природы истину – знак Участия. 
Ибо напомнил Отец Иисусу русского Слова, - о служении.
Знай, Сын, - говорит.
Твой аэроплан-пророк – путь Истины.

Завершение работы над первой половиной русской Повести – вначале.
Затем переход на следующий уровень понимания – в сердечность умного космоса.
 
Идол веры седой – крест иудейский, - тысячелетиями подавлявший дух человеческой мысли, - больше не указ златокудрой молитве Утра.
Ибо Час прозрения застолбил на вершине Дня, - понятие Истины.

И сошёл Иисус на дорогу четырёхдивного понимания, -  опередив вопросы грядущего Века, - где на сутки, - а где и на тысячелетия – молитва благодарная на устах.
Его проводник – пророк Второй половины дороги – вера православная.

И поздравил Сына Отец с переходом на тот уровень понимания, - где художник живёт – изгой, труженик.
И понял Иисус: его участь – монашеский постриг.
Потому что принял художник обет Неучастия – он городской монах.
Он живёт в Городе, - без присутствия в нём.

Задорно и поучительно иди по этой дороге: невероятные открытия порождают всё новые и новые горизонты приложения.
Умудрённый дух и расположение звёзд на небе, - помогают пришельцу ориентироваться в пространстве Неучастия.

И душевные переживания Шамбалы, - переложенные на мелодию утренних звуков, - сошли вслед за Христом на дорогу русского православия, - одарёного Богом – Вторым дыханием.
Аллилуйя.

И пересчитал Иисус поимённо солнечные главы русской Повести, - причалившие к сердечному берегу Матери.
И птицы, которым ещё только предстояло научиться летать в земных условиях, - попросили у Бога милости.   

Поскольку так бывает: выбрасывает карма человеческая – память Матери – на берег сознания новорождённые судьбы, - не дав окрепнуть младенцам в духовном теле.
Вычислив разницу во времени, - выпускает карма своих данников из тенет памяти, - под определенным углом понимания.
 
И тут как тут – силы-властители.
Потому что за право владеть душами человеческими, - испокон веку бьются стихии – светлые, тёмные, серые.

Даже на предпоследней ступени к земле, - норовят подхватить стихии-перехватчики неокрепшие души.
Даже во сне, - стараясь застать врасплох сущности человеческие, - норовят слуги антихриста-барина присвоить сердечный ритм расслабленных судеб.

Что говорить о посланцах Шамбалы, - приговорённых еврейским зверем к истреблению.
Растрезвонив в мировых СМИ о смертельной угрозе Церкви однополярного назначения, - исходящей от птенцов Ра, - объявили опричники каина – черносотенцы – охоту на высокогорные притчи.

И выдвинулись из тени уходящего Века – слуги безумия.
И обрушились на берег земной, - чёрные птицы отвременья.
И тень каина накрыла Евроамерику – из конца в конец.

И вспомнили граждане вчерашнего времени, - полузабытый завет еврейского зверя.
Чтобы душу свою площадную спасти, - надо данникам Церкви Каждого Дня выпить вина, - из кубка виночерпия иудейского.

И ринулись обыватели скупать вино – вмиг опустели питейные магазины Европы и Америки. 
Но запретил Иисус пить вино отравленное – серым человечкам.
Невзирая на возражения фарисеев-книжников, - вылил в песок «палёнку».

А тем из обывателей, - кто сдуру отпил из источника слабоумия глоток-другой – кирдык. 
Ибо сноб, не имеющий выдержки – найдёт смерть нелепую.
Ибо русофобы, - даже во хмелю, - остаются заложниками мёртвого времени.

Вот почему рекомендует Иисус людям здравомыслящим, - поостеречься пить вино палёное – иудовку.

Не пейте воду, - отравленную словоблудием.
Запружены нижние слои атмосферы измышлениями чёрных птиц.
Смердят цереушной падалью комментарии звезданутых политологов.
Пропагандистская машина Запада – змея ядовитая.

Неустанно бьются святые Архангелы с тёмными силами – доброе пожелание воинам Света.

И всем, кто решился написать с заглавной буквы то, - что принято писать мелким бисером, - рекомендует Господь взять в помощники – Победоносца Георгия.
Но особое почтение тем, - кто уповая на помощь светлых ангелов, - вознамерился убить зверя в себе.

Однако, - един человек со своей звериной сущностью.
Предостерегает Стрелец людей, - решившихся на перерождение.
Убив зверя в себе, - можно самого себя жизни лишить.

Художник, например, - хоть и принял монашеский постриг, - но знает о себе главное.
Пока он в «работе», - пока он отвлечён от своей низкой человеческой сущности, - у него есть шанс перейти на Второе дыхание.
Посадив «зверя» на цепь, -  городской затворник устремляется в Сад причин утренних, - чтобы напиться из святого источника Шамбалы.
 
Ну, а кому пример городского монаха не писан, - пусть продолжают отвоёвывать у печальной истины право: пусть воду пьют из источника слабоумия – площадные.
Но знайте, - заверил Стрелец беспечных обывателей, - перестало искриться вино рабов благолепия – уже давно.
Их истина: вино палёное – иудовка.

Даже зверь не решается пить воду из отравленного источника.
Даже пятничный День со стороны наблюдает за людьми вчерашнего времени, - на потеху змею лунному, - пьющими взахлёб «иудовку».

Потому и велел Господь фарисеям и книжникам, - перемалывающим умственную тягомотину в беспомощность словесную – заткнуться.

Кто блеф на спеси поженив, - воспевают помыслы свои, как провиденье свыше – белены объелись.
Кто против Иисуса русского Слова встал – тот против России встал – тот против Шамбалы встал.
Потому что время пришло, - Золотому Корню Земли взять на себя управление миром.

Недосуг тебе, Сын, - в унисон с вороньём, - петь панихиду по мёртвым.
И попутчикам своим дай поручение, - не оглядываясь на вчерашний день, - сделать правильный жизненный выбор.
Без примеси страха и боли, - обретите невесомость в теле моего Озарения.

Кто ослушается, - безнадёжно увязнет в трясине Затмения – растворится в дыхании еврейской Повести.
И кирдык.

Просто доверил Сыну Отец, - возвести крышу нового русского Дома – в Год Горы.
И всех прощёных людей призвал найти в Слове Праведном – временную отдушину.

И обрели себя в сфере высших начал – в духовном потоке самопознающего Логоса – люди сердечные.
И отозвались колокола небесные, - торжественным эхом в чуткой душе русского Слова.
И сны зрелости, обретя второе дыхание, - радостным потоком сошли на святые дороги русской Повести.

И коснулся Отец сознания Сына дорожным посохом.
Выдохнув молитву, - попросил настойчиво.
Не скучай, Иисус – доверши поход Великой Летописи.

Хватит состязаться в остроумии с иудейскими борзописцами.
Вымаливай Путь сердечный, - новому человечеству.
Ибо война идёт – за души человеческие.
Ибо Слово Рода – предводитель воинов Шамбалы – собирает под знамёна Заутрени всех своих работников.

Книгу Лета ждут от тебя люди русские.
Всё расскажи о духовной стране – о Шамбале.
И тебе пребудет.

А умолчишь – и молчание умножится.
Ибо нет ничего хуже пустословия.

1998 год.