А ты помнишь?..

 … Да где эта медсестра, в конце концов! Час ночи доходит! Только бы не заснуть и не уронить туго спелёнутое гусеницей тельце с ярко-оранжевой из-за резус-конфликта мордашкой. Тебе пятый день от роду, я сижу с тобой на руках на высокой послеоперационной кровати в роддоме и не знаю, как быть. Тебя принесли на вечернее кормление и забыли забрать. Лечь, положив тебя рядом – а вдруг задавлю во сне? Устроить тебя на свободной койке – а вдруг свалишься? Позвать медсестру некому – я одна в шестиместной палате, всех уже выписали, а мне тут куковать ещё неделю из-за кесарева и твоей желтушки. Доползти самой до детского отделения – боюсь тебя оставить, а поднимать твои три кило для меня, разрезанной, зашитой и заклеенной – непозволительная роскошь. Глаза-а закрыва-а-аются-я-я… Вздрогнув, усилием воли возвращаю себя в действительность. Идея! Чтобы не спать, надо петь! А что? Я вообще не пою. Привязчивую попсу не люблю, тексты Гребенщикова и Цоя сложноваты для ситуации… В голову почему-то приходят Beatles. Я выросла на их песнях, мы пели их на уроках в английской школе, переписав слова с последней страницы «Moscow News».

Выбираю повеселее: «We all live in a yellow submarine, yellow submarine, yellow submarine…», «I'll buy you a diamond ring, my friend, if it makes you fill all right…» Попробуй только не впитай язык Ричарда Львиное Сердце, Шекспира и сэра Пола Маккартни с молоком матери! Когда репертуар, иссякнув, подбирается к мудро-смиренной «Let It Be», приходит спасение в белом халате.

– Ой, а я смотрю, кого-то у меня не хватает!

А у меня не хватает сил ни на благодарность, ни на возмущение. Спа-а-ать…

«Yesterday all my troubles seemed so far away…»

… Полнолуние, ты капризничаешь ещё больше, чем обычно. Бабушка берётся тебя укачать. Минут через пять заглядываю в комнату.

– «Вихри враждебные веют над нами…»

– Мама! Что ты поёшь?!

– А что?

– Какие вихри, Миллениум на носу!

– Ну, «Шёл отряд по берегу, шёл издалека…»

… Ты болеешь, прогуливаешь детсад. Вечером встречаешь меня с работы безукоризненным исполнением непереводимой игры слов на чистом португальском – ловишь на слух песню из бразильского сериала, которым увлечена бабушка.

– Сынок, это не нужно запоминать, пусть лучше Неуклюжи бегут по лужам!

– Мам, а ты почему не участвовала в конкурсе «Золотая попка»?

… Ура, мы в Италии! «О соле мио!» Итальянский язык – сама музыка, от оперных арий до мурлыкания нынешних сладкоголосых рагацци. А неповторимый Адриано наш Челентано… Всё, молчу-молчу, тем более тебе пока паста «карбонара» и джелато интереснее прелестей Ингрид и Сабрины. Надолго ли?

… «Школьные годы чудесные…» Годы летят, а у нас сплошной «Раммштайн». «Du Hast» – наше всё. Кумиры приезжают в Москву, и мы едем на концерт. Поезд, гостиница, недешёвые билеты в «Олимпийский» – я делаю поистине царский подарок тебе на день рождения. Рядом прыгает, потрясая «козой» и подвывая, седой рокер, ему вторит внук. Меня, знающую по-немецки только «хендехох», тоже захватывает. Кто-то может ханжески покривить губу по поводу закованного в цепи голого клавишника на четвереньках или фаллической пушки, из которой фан-зона поливается обильной пеной. Но мощнейшая энергетика, грандиозное шоу с мостом через зал, кипящим котлом и пылающими крыльями, ни секунды халтуры – браво, парни!

… Ты взахлёб слушаешь драматичные речитативы рэпера Оксимирона (родился в Питере, закончил Оксфорд, живёт в Лондоне). «…И ты вроде вполне здоров, но роясь в себе подробно, всё проводишь бесплодный поиск себе подобных…» Сразу влюбляюсь в тексты, рушащие стереотип о рэпе, как примитиве. С твоей подачи я, взрослая тётка, не только знаю годный русский рэп, а – о, ужас – ещё его немножко пишу.

… Свершилось. Первая любовь, восточная загадка Армине. «Я встретил девушку, полумесяцем бровь, на щёчке родинка…» Волосы – персидский шёлк, глаза – маслины, характер – искры летят. Нашла коса на камень. Что ж, это опыт, детка.

Вот ты и совсем вырос. Едешь учиться далеко от дома. Я уважаю твоё решение и верю, что у тебя всё будет хорошо. И какие бы песни ни звучали вокруг – «Касіў Ясь канюшыну» или «Хава Нагила», «Джингл Беллз» или «Калинка» – пусть им всегда радуются слух, ум и сердце.