Волк и Луна

У причудливых берегов хрустального озера Жил одинокий Волк. Вечерами он часто бродил у кромки воды, отдыхая от тяжелого дневного труда. Иногда он ложился в заросли осоки и обреченно складывая морду на передние лапы, созерцал, как на гладкой поверхности озера отражаются звезды и облака.
Вот в один из таких вечеров он и заметил Луну. Ее мягкий золотистый свет танцевал на легкой ряби воды под ночные трели цикад и шепоты ветра.
Волк вскочил на лапы от восторга, обошел вокруг того места, где лежал и мягко и осторожно, будто боясь спугнуть наваждение, затаив дыхание и прижав уши, улегся снова,
А луна все так же танцевала на зеркальной воде и в се это время не было ни волка, ни леса, ничего вообще.
Так прошла ночь, другая и третья. Волк перестал спать и охотиться, он оголодал, высох, но продолжал целыми днями ждать прихода ночи, чтобы хотя бы чуть-чуть посмотреть на этот чарующий плавный танец. Крошечная часть его души уже понимала, что  недостаточно просто смотреть. Нужно быть рядом, говорить, касаться, сливаться в едином движении танца. Он пытался подойти все ближе, заходил в воду все глубже, но не мог достигнуть волшебного света и все, что ему оставалось - наблюдать из тени за плавным покачиванием волн, озаренных Луной.
"Как же счастливы они" - думал волк. - "качают на себе целый мир так легко и безответственно, будто это нечто обыденное." И он печалился, от того, что волк, а не волна.
И вот, в одну из таких ночей проплывала по небу серая тучка. Волк никогда не смотрел на небо, да и вообще в мире теперь существовал лишь волшебный танец золотого света на зеркально-чистых волнах. И вдруг этот свет исчез.
Волк вскочил и ринулся в воду. Он исплавал все озеро, обежал все берега, но так и не увидел желанного света. Измученный и усталый, вымокший и сломленный он вышел на берег, отряхнулся, взошел на высокий утес и завыл протяжно и горько до изнеможения, до желания исчезнуть. А потом, рухнув наземь в бессилии, взглянул на небо и увидел, как из-за тучки медленно и аккуратно выходит Луна. И тут он понял, что она недосягаема, недоступна, невозможна.
Он медленно, через силу поднялся, запрокинул голову и завыл. Но теперь этот вой не был страшен, скорее он был печален, полон терпкой безысходности и обреченности - в нем сочеталась все: и безудержная нежность, и неутолимая тоска, и сладость желания быть там, с нею, хотя бы у ее ног. Тогда все это стало легким ветром, в глазах Волка поселилась синь небесная и истаял он, рассветным туманом белым, точно молоко, лег он на воды озера и растаял по утру.
Теперь, что ни вечер, спускается белый туман на озерную гладь, и гуляет по водам волк, в чьих глазах синь небесная и лунные отражения. Стал он вечным ночным миражом.
 - к чему ты рассказал мне эту сказку? - спросила Маленькая Принцесса Синего Дракона, доливая в кружечки цветочный чай.
- Я боюсь, - отвечал тот, - Что однажды ты тоже станешь миражом. И мы уже никогда не выпьем с тобой чаю.
- Это вряд ли - засмеялась Принцесса, ставя чайничек на пеструю скатерть.
- Да... Вряд ли... - печально заключил Дракон.
И они продолжили наблюдать, как солнце падает в море и мир меняет яркие дневные цвета на более тихие их вариации.