Виновата судьба. Часть 1 - Утро добрым не быв

11 утра.

Утро началось с того, что я еле-еле смога подняться с постели, которая манила меня своим приятным теплом. Смятое одеяло привлекало внимание: хотелось нырнуть обратно и высовываться больше никогда.

— Дженнифер, вставай. Пора забедать! — кричит с первого этажа бабушка. Сегодня будет снова омлет с овощным салатом, а на десерт — покупные блины с черничной начинкой.

Знаете, для бабушки одиннадцать часов утра — это чуть ли не поздний обед. Для меня — время завтрака и водных процедур. Уже давно в нашем доме есть такое слово, объединяющее и обед и завтрак воедино — забедать!

Стоя на холодном полу, все вокруг становилось микроскопическим, а рвотный рефлекс все сильнее будоражил меня, касаясь взгляд ярко-выкрашенного будильника, вот-вот который должен уже зазвенеть.

Голова кружилась так сильно, что падая на кровать, постаралась ухватиться за простынь. Опять эти боли в разуме! Тем утром, я была готова зацепиться за что угодно. Казалось, что падаю с подоконника прямо в открытое окно.

— Что там? — пыталась разглядеть писанину врача, когда прибыла в ближайшую клинику. Не смотря на то, что из-за непривычного утреннего состояния я сильно нервничала даже из-за шуршания тапочек врача о пол, настроение мое оставалось таким же превосходным и чистым.

Из-за первого снега?

Ответа и пояснений я так и не дождалась. За место ответа — жирная точка на белом фоне справки. Мисс отложила листик в сторону. Посмотрела на свои загорелые руки, которые сложила домиком и передала лист мне, непроизвольно двигая губами и часто моргая. Сказала, что у меня обычный вирус. Будет простуда и все успешно пройдет. Но я заметила, что она что-то скрывала от меня еще. Головные боли от простуды? Вероятно, не договаривает о мигрени.

В пути домой, я любовалась дерзкой красотой Коннектикута сверху — автобус проезжал в это время на мосту. Оттуда видно почти все дома улицы, на которой я живу. И на другом конце улицы я увидела еще что-то. Гроб. Лакированный, коричневый. Я сразу вспомнила давние четыре смерти хорошо знакомых мне людей. И запах бумаги. На похоронах матери в воздухе летал именно такой запах. Приятный и страшный.

— Все прошло хорошо? — спрашивает бабушка, вступая в войну с тишиной, нагло прервав ее. По приходу домой, я сунула листик врача в одну из любимых книг «Убить пересмешника», которую читаю, когда мне грустно, или когда мою голову опять начинают заполнять нечистые мысли.

Бабушка сидела за столом, кусая тосты с маслом и попивая горячий кофе по французскому рецепту.

Бэйли Аттвуд, наш сосед, что работает в соседнем магазине неподалёку, всегда выписывает по блату несколько пакетов, особенного на его взгляд кофе из другой страны, чтобы потом продать его моей бабушке за пол цены. По причине, что был тайно влюблен в мою бабушку. Во имя любви можно отдавать кофе бесплатно, разве нет? Вы должны знать ответ. Еще во времена, когда дедушка был жив. Пока опухоль не стала развиваться у него в голове, каждый день заставляя забывать предыдущий день, сегодняшний завтрак и даже собственное имя.

Прошлым летом, я несколько раз заставала бабушку за телефонным разговором в котором говорилось о перевозке товара. Она смеялась громко — был слышен смех и на другом конце провода. Кто же знал, что бабушка не употребляет наркотики. Эта история не прошла бесследно — стала семейным анекдотом, который мы вспоминаем каждый раз, сидя за ужиным столом в кругу оставшейся у меня семьи.

— Это из-за того, что ты плохо питаешься, я уверена. Какая к черту мигрень? Чепуха, — уверяет меня бабушка, смотря на парад снег за окном. Я же, стояла у этого самого окна. Лазала в интернете.

— Мне уже лучше, — ответила я.

Зевнула и бросила таблетку в тёплую воду.

Врач ясно дала мне понять, что таблетка поможет мне перенести рвоту, а головокружение пройдёт само собой, в то время, как я стояла в дверном проеме, ожидая решающего возможно мою жизнь, вердикта.

— Сегодня по новостям ничего толкового, — бабушка включает музыкальный канал, начиная дергать плечами и хохотать.

Я хлебала горячую воду с лимонным вкусом вместо ароматного чая или кофе, как обычно делаю по утрам, облокотилась о подоконник. Не замечала бабушку — снова ушла в себя. Можно было сколько угодно смотреть на соседские дома; на снег, который не долетал до земли из-за солнечных лучей, и на парня по имени Колен, который каждый день разносит пиццу в такой холод, проходя мимо моего дома и вешая чёрную сумку на дерево, растущее прямо под окнами моей комнаты, чтобы не мешала.

Мальчик из параллельного класса, а то есть Колен, снова тычет пальцем в звонок соседей-хиппи, стесняясь что-либо говорить, когда дверь откроется. Помню, как в школе думала, что он глухонемой, а друг его как-то раз подошёл ко мне и лично сказал, что Колен не глухонемой. Интересно, почему ему было так важно знать, что мне не все равно на него? Поговаривали в школе, что у него также как и у меня, никогда не было отношений с противоположным полом.

Вот он снова смотрит на меня. И снова отворачивается, когда замечает меня в окне. Очень странный мальчик.

Спустя час.

Оказавшись в своей уютной маленькой «каморке», вся обставленная сувенирами из лавки, игрушками из почти закаменелой соломы и старыми плакатами на фоне грязно-голубых стен, не долгая думая, чем заняться дальше, я решила зайти в «FaceBook», чтобы проверить сотни новых сообщений от моей лучшей и единственной подруги Элли. Она снова прислала мне сто сообщений за раз, чтобы я поскорее ответила ей. Надоедливый трюк подруги.

— Это что-то тупое, — я потянулась на стуле, распустив свои шелковистые длинные по пояс волосы на плечи.

— Мне это нужно, Дженнифер! — умоляюще бормочет Эл, потянувшись к маленькому столику позади нее, на котором громоздились журналы для фитнеса, которые никогда ее не интересовали, и с десяток пустых коробок из-под мармелада.

— Думаешь, Пит будет не против?

Ноты любимой песни танцевали веселое регги, выступая из музыкального центра, что установлен у окна. Эта старая песня всякий раз напоминала мне о родителях. А точнее, об одном из них. Могу с уверенностью сказать, что с самого детства я была рассеянной, но песню «Soko — First love never die», которая звучала из радиоприёмника отца, забыть я ни просто не могла, но и никогда не желала. Эта песня — еще один антидепрессант.

— Ему об этом не скажем, — шикнула Эл в свой указательный палец, глотнув чай. Элли хочет сегодня в тайне от парня встретиться со своим самым любимым бывшим парнем, (да, у Элли есть список: топ 10 парней в ее жизни, что лучше всех) обсудить их давнюю любовь. У кого какие хобби появились, чем кто занимается.

Пит — это нынешний парень Элли. Она смогла сохранить с ним самые долговременные отношения. Считать, сколько парней было в жизни Эл, я бы просто устала, поэтому будем думать, что это и есть те самые отношения, о которых она всегда мечтала.

«Эх, у кого-то любовь, а у кого-то дни на пролёт уходят на просмотр фильмов, чтение электронных книг и на безграничное пристрастие к кофеину» — подумала я, а музыка на минуту отошла на второй план.

— Давай встретимся рядом с магазином Эшли?

Эшли Миллер — старая подруга семьи, у которой свой магазин недорогого парфюма. Бабушка часто закупается у неё подарками, когда на горизонте чей-то день рождения, либо другие, прочие праздники. У Эшли имеется одна милая, но порой очень надоедливая привычка, которая может выбить тебя из колеи буквально за минуту, проведённая рядом с ней:

«Как дела в личной жизни?» — спросит она тебя.

«Нормально» — ответишь ты ей.

«Когда в последний раз ты сытно обедала?» — этим она тебя заставит сидеть в углу сомнения. Даже не скажет причину, почему так сказала.

«Эм» — твой единственный ответ на тот момент.

«Нравятся ли тебе по-прежнему парни?» — добьет этим.

«Что?» — такой вопрос — твой последний вопрос.

Да, она считает, что красивым девушкам вроде меня, — так говорит Эшли, — не суждено любить беспринципных мужчин и она уверенна, что со временем и мне по душе придутся женщины. «Прекрасный пол должен любить прекрасный пол» — еще одна цитатка Эшли.

— Люблю тебя. И берем шарфы, — показываю в камеру красно-синий шарфик моей любимой мамы. Она всегда заставляла меня его носить, но Дженнифер в те годы была упертым ослом и отказывалась. Мама бы гордилась мной, что ее дочь не осел, а человек…

— Люблю тебя. Берём, — Эл хлопает ресницами и закрывает ноутбук. Мы с Элли никогда не ругались. И в честь этого, в один из прекрасных дней моего детства, придумали такой вот трюк: говорить друг другу как можно чаще, что любим друг дружку. Не подумайте, что на этом «люблю» только и держится наша дружба…



На прошлой неделе, когда было еще более-менее тепло, бабушка ходила в торговый центр, чтобы дополнить свой огромный гардероб еще более дорогими вещицами. Выяснилось, что она купила и футболку для меня, которую показала мне только сейчас. На розовой футболке изображён плюшевый медведь, который держит в руках сердце, а написано на нем моё имя. Бабушка немедленно заставила меня примерить эту футболку, думая, что я буду носить сей детскую одежду, которую видела в последний раз на девятилетней девочке. Но дабы не обидеть родственника, пришлось принять этот, что я узнала только потом, не совсем дешёвый подарок.

— Мисс Дженнифер Чайлд, как думаешь, что лучше приготовить на ужин?

Бабушка роется в чердаке, что есть под лестницей.

— Думаю, что курица будет сегодня кстати, миссис Августа Чайлд!

Сижу в кухне за столом, посматривая на время, чтобы не опоздать к месту назначения.

— Миссис? Почему же не Мисс? — в шутку злиться она.

— Потому, что так нас будут различать. Ты ведь старее меня?

В кухне вспыхнула волна смеха двух женщин.

— Спорить не буду, — сдается она, но будто бы назло.

Отвлекаться от учебных занятий по истории на будущий год, когда поступлю в один из колледжей Коннектикута хотелось в последнюю очередь, но глянуть с удивлением на бабушку, уже красившую ногти ярко-красным лаком, сидя за кухонным столом, все же пришлось.

— Ты едешь на лечение в этом году?

— Вероятнее всего, — ответила мне бабушка.

— Хорошо.

В час дня.

Голубая вязаная шапка на голове послужила хорошей защитой от метели. В ином случае, голова моя бы просто-навсего отмерзла от чрезмерного ожидания на собачьем холоде, пока ждала подругу у этого самого магазинчика в стиле французской гостиницы. Пока Эл шла ко мне, я то совала руки в карманы джинсов, то дышала на них. Пару раз даже непристойно совала руки меж ляжек.

Что-то заставило меня обернутся.

На глаза пала молодая девушка в красном коротком платье, поверх которого была надета распахнутая дутая куртка. Девушка шла на встречу, видимо своему отцу, который стоял за моим плечом, слегка ухмыляясь и иногда поправляя свои древние очки.

За секунду можно удивиться, вы знали? Когда они соприкоснулись губами, я смущенно отвернулась в сторону проезжей части, смотря на них через зеркала только что подъехавшей машины. Эти двое стали шептаться и, смеясь перешли дорогу, крепко держась за руки.

Выдохнула, ибо когда за моим плечом строят такие планы на вечер, которые я услышала краем уха, мне не особо хотелось поворачиваться. Сердце стучало вдвое сильнее, чем обычно.

Это был не её отец, как мне сначала показалось. Или да? Вот уж любовь странная. Мне не понять ее никогда.

— Привет, дурында! — подкравшись ко мне сзади, кричит Эл. Обняла меня за шею. Чуть не задушила. От нее пахло кремом для рук и булочками с маком. И еще… косметикой.

Элли была обута в белые летние кеды, не смотря на капризную погоду. Верхняя одежда — желтое пальто, нижняя — теплые черные джинсы. Шарф висел у нее на шее.

— Почему так долго?

Мы перешли дорогу. Я курила сигарету, пряча ее за рукав своего пальто. Не люблю, когда на меня смотрят.

— Тебе не понравится то, что я сейчас скажу.

Эл выглядела грустной.

— Я слушаю тебя.

— Готова?

— Конечно, — я бросила сигарету в дополна наполненный мусором мусорный контейнер.

Белокурая подруга секунду переждала.

— У меня разболелся желудок.

Подруга стала заразительно хохотать, танцуя балет под светофором.

— Ты ненормальна. Но я тебя люблю.

— И я!

Мы улыбнулись.



После солнечных лучей, асфальт, куда снег не добрался — испускал приятный, но пресный запах, который вонзался в ноздри, заставляя дышать вдвое чаще. Все царило в гармонии и уюте: песни уличных музыкантов, что были очень похожи на церковные молитвы, доносились откуда-то из стороны; любовные парочки, наслаждаясь данным им днем в обнимку прогуливались по проспекту, а все это, иногда сопровождалось грохотаньем рельсов от причала новой электрички и птичьем пением где- то на уровне седьмого этажа.

— Простите, не подскажите, где тут находиться фотостудия Джорджии? — молодой парень, глядя в мои глаза, а затем в глаза подруги, остановился напротив нас. Стоял и ждал ответа.

Он уже полез в карман своих брюк. Достав мятый лист бумаги, чтобы удостовериться в правильности сказанных только что слов, но я хотела ответить раньше, чем он прочитает. Сделать первый шаг.

— За углом, где валяются кирпичи, — произнесла Элли, заставив меня заткнуться. Я немного растерялась, а парень уже ушёл, прежде оглянув меня, но улыбнувшись опять же, подруге.

И снова любовь обошла меня стороной.

Думаю, многие бы подумали, что Эл в свою очередь не очень умна, что оказалось бы правдой, но без Элли моя жизнь просто не имела бы смысла на существование. В трудные для моего детства дни, она часто оставалась с ночевкой у меня дома, стараясь всеми способами избавить меня от чувства никчёмности и одиночества: игры, переедание мороженого и фильмы ужасов, что помогали переносить сладкий привкус страха внутри. Мы подолгу могли смотреть в потолок и разговаривать до самого утра, пока стены не перекрашивались из черного в бледно-синий цвет. Помню, отворачивались друг от друга и быстро закрывали глаза, когда чувствовали, что бабушка вот — вот войдёт в комнату, проверить спим мы, или же снова смотрим телевизор до красноты глаз, как она всегда говорит. Затем, снова начинали шептаться, пока сон не заставлял наши тела замкнуться в плену теплого одеяла.

Если пол в коридоре начинал скрипеть — значит жди беды — бабушка на подходе. Бабушка всегда ругалась, что я мало сплю. А теперь только и ждет, чтобы мы вместе посмотрели фильм в глубокую ночь. Дома хранятся семейные фотографии с моря, куда мы несколько раз брали и Эл. Мы тогда только и делали, что пугали морских жителей. Это я сейчас рассказала то, что было для меня спасательным кругом. Круг этот недавно сдулся, но пассажиры корабля все же спаслись…

2 часа дня.

Остановившись у уличной сувенирной лавки, я стала присматривать себе браслеты, разноцветные камушки, и все, что попадалось на глаза. Я просто обожаю подобные штучки. Мне очень понравился одна веревочка с бледно-белым камушком, напоминающий огромную крупицу соли. Отложила цепочку в карман своей куртки и двинулась дальше, когда расплатилась с миловидным продавцом.

— За мной же! — кричит Элли.

Догнав подругу, которая только что завернула за угол, я столкнулась с мужчиной лет тридцати грудью. Он недовольно отступил в сторону, махнув на меня рукой и продолжил двигаться в первоначальном направлении, даже не подумав о том, что все могло получиться точно как во французских фильмах про любовь. Кольца на пальце не было, а значит у меня были все шансы выйти за него замуж. Эта мысль со временем становится не желанием, а сном.

— Ты сейчас в отношениях? — Эл почти трогает руку своего бывшего парня. Парень смущается. А я сижу рядом с подругой и пытаюсь не взорваться красной краской. Мне так стыдно за подругу.

— Нет, — ответил высокий парень в теле.

— А вот у меня уже появился парень!

— Ты молодец, — выпаливает он, откашлявшись себе в руку. Мне этот мальчик нравится гораздо больше, чем Пит. Он мил в отличие от Пита. И в отличие от Пита, на его лбу не горит надпись: «Я готов изменить тебе хоть сейчас».

Мы покинули кафе все втроем. Элли покинула кафе довольная. Парень в джинсовой безрукавке — смущенным. Я — умирая от зависти и стеснения.

Спустя час.

Оторвав влюблённый взгляд от окна, глянула на свою белую кожу на руках, а потом посмотрела на подругу, сидящую передо мной. Эл притянула к себе тарелку с едой, что пару минут назад принесла официантка. Решили, что сегодня стоит заглянуть в гости в тётушке Эл, которая все ещё работает тут, на сколько я помню. Уже десять лет.

Почему она так смотрит на меня?

Стоило мне только отвернуться, Ванда (тетя Эл) начинала надоедливо часто смотреть в мою сторону. Хотелось поймать её с поличным.

Есть зацепка, Шерлок! Соприкоснувшись с ней взглядами, она сдалась — неуверенно подняла тёмную руку вверх, показав жест приветствия, или же, просто дала понять, что она все еще здесь.

Пришло новое сообщение на мой телефон:

«Долго не гуляй. Мы сегодня хотели вместе посмотреть мой любимый сериал, надеюсь ты не забыла?»

Закончив печатать ответное сообщение, вновь обратила своё внимание на Элли, прослушав все, о чем она толковала минуту ранее.

— Знаешь, а ведь завтра у Брайана вечеринка, — засунула ложку с мороженным в рот.

Брайан Нестерли — наш общий друг со школы. Он встречался чуть-ли не с каждой поперечной девушкой. Со всеми, кроме меня и Эл, конечно же. Ведь дружба остаётся дружбой? На первых уроках он обнимался с Дорис Клифф; на четвёртом с Джиной Уиттл, а после уроков, посреди парковочного места, флиртовал с девушками, которые сходили от него с ума, точно как шопоголики балдеют от новой коллекции топиков, когда на них вешают бирки с огромной скидкой. Была такая тактика: флиртуешь с одной — остальные становятся в очередь и образуется армия дур, которые не теряют надежд на счастливые отношения с привлекательным парнишкой. После окончания школы, мы стали реже видеться, но все же, связь поддерживали. Он, приятной внешности брюнет с чёрными глазами и коричневыми волосами, челка которых вечно поднята вверх.

— Да, я слышала, — ответила я, будто и вправду слушала её все это время. Воткнула пластмассовую ложку в ванильное мороженое.

— Ты пойдешь?

— Думаю, что да. Я могу с ума сойти, если проведу снова весь день дома, сидя в четырёх стенах комнаты.

Эл лишь неловко пошутила, сказав, что безумие становится намного красочнее, если добавить в него такой красивый цвет, как голубой. Она имела ввиду оттенок моей комнаты. Комната у меня вся голубого цвета, если не считать потолка. Он белый.

— Да, но радости мне от этого никакой, — ответила я, попутно зевая. Всю дорогу хотела спать. Наверное, не стоило читать так много вчера ночью. Купила себе новую книгу в магазине напротив бывшей и родной школы. Не про любовь.

— Дамочки, — послышался голос позади меня. К нам неожиданно подошла Ванда. Я даже немного перепугалась. Прижала журнал для записей важных дел к области сердца, напевая ретро-мелодию.

Меня всегда интересовало, почему кожа Ванды латиноамериканского оттенка, а все её родственники белые? Может, она родилась под жарким июльским солнцем, и пробыла под ним неделю? Звучит довольно смешно, если бы я не хотела так яро спать.

— Чо делаем? — спросила Ванда, как всегда, в своём репертуаре.

— Часто скучаем. Иногда грустим, а затем хочется умереть, — зевает Элли.

— Дженнифер, как ты поживаешь? — странным акцентом спросила она, касаясь моей руки.

— Нормально.

Я покривила губами.

— Мы наверное уже пойдём, — Элли начинает искать свой телефон, окатив меня взглядом, который нёс замысловатый, но понятный подтекст. Пора валить отсюда.

Я тоже не стала томить. Встав из-за стола, взяла пальто, которое лежало на плетённом столике. Ну, каждый наверное встречал в своей жизни столы, которые выполнены в стиле лесной корзинки. Так вот, здесь они как раз такие. Пару лет спустя, эти столы не поменялись, что меня вообще-то радует. Люблю когда все остаётся так, как было.

— Окей, — на секунду запнувшись, сказала Ванда, сверля меня своими зелеными крупными глазами. Отступила на несколько шагов от стола, но продолжала сверлить меня взглядом. Так, будто бы меня через пять секунд переедет грузовик. На лице её зажглась вдруг улыбка. Что это было?

Накинула себе на плечи пальто и вышла из кафе.

«Почему она на меня так таращилась?» — единственный вопрос, которым я задалась в тот день. Она всегда бывала немного странновата, но сегодняшний день был один из тех, о которых потом хочется думать вечер. А может быть, мне просто показалось?

8 вечера.

Милая темнота охватила буквально все, не считая ярких кривых фонарей. Прогуливалась по темной улице, где земля изливалась красной от светофора краской, позже жёлтой и наконец зеленой. Успела даже пару раз столкнуться с прохожими плечом, тихо пуская извинения им вслед. Голова шла кругом. Почти как два дня назад.

— Чертов март! Будь он проклят! — визжит девушка, что только что наступила в сугроб.

Промерзшим асфальтом пахло повсюду, что мне даже захотелось вернуть Рождество — один из самых моих любимых праздников. Атмосфера хвои, горячего чая, предвкушающие волшебства и песни у камина — это то, ради чего и стоит ждать декабрь. Мои любимые месяца года: декабрь, январь, апрель и июнь.

Пьяные мужчины, качаясь из стороны в сторону, неразборчиво мямлили себе под нос буквы. Они шли в обнимку друг с другом, не замечая никого и ничего. Собаки лаяли на кошек, что забрались на голое дерево. А мой светлый дом испускал вкусный запах томатного соуса.

Бабушка тотчас вынула противень из духовки и положила ее на длинный круглый стол.

— Запах обещает, — я вдохнула в себя аромат дома, щурясь, чтобы разглядеть бабушку. Зрение подводит.

— Обещает, — откликнулась бабушка. Это у нас такой ритуал. Когда ужин пахнет очень вкусно, значит, он обещает исполнить твою мечту. Если мечты на тот момент не оказалось у тебя в голове, значит запах обещает набить тебе желудок. Да, это странно и смешно, но моя жизнь страннее вдвое. Что не придумаешь ради того, чтобы пытаться продолжить жить как в ни в чем не бывало.

Бабушка повела краем губ, и почти незаметные морщинки у глаз стали теперь очень заметные.

— Будешь ужинать?

— Конечно.

Я удалилась в ванную.

— Как волчица?

Бабушка сбросила пакет с мусором под окно первого этажа.

— Почти как волчица!

Промыв лицо теплой водой, я подняла голову к зеркалу и глянула на свои красные щёки, по которым неслись прямо вниз слезы… или вода — я хорошо не разобрала. Прежде, я настолько часто плакала, что теперь вся жидкость для меня в какой-то мере — слезы.

Сказала несколько важных слов самой себе, а потом покинула ванную, плотно захлопнув за собой дверь, чтобы беды, (я так хотела думать) снова не застали меня врасплох. Не погнались впредь за мной.



За ужиным столом мы с бабушкой обговаривали все приходящие на ум темы. Начиная с самых важным и заканчивая самыми нелепыми. Например, я узнала, что скоро со свадьбы бабушки с дедушкой исполняется 42 года, а ещё через пару недель — мой день рождения. О том, что 27 апреля мой день рождения, я знала лет с шести. И последние несколько лет никогда не радовалась этому.

После ужина, уселись на большом диване с черствым чехлом и стали смотреть бабушкин сериал, который она обожает больше меня.

Главная героиня сериала — одинокая медсестра, жаждущая великой любви. А находит она её, влюбляясь с своего тяжелобольного пациента по имени Ральф, у которого оказывается, имеется двое детей от первого брака с богатой дамочкой.

После завершения первой серии, я во время рекламы подумала, что это страдальческое кино уж точно не для меня, поэтому ушла к себе, предупредив об этом заранее свою вздыхающую бабушку, которая не может просто так смотреть ни одну мелодраму без эмоциональных всплесков сострадания.



Покрывало на моей кровати было на половину темное, а на вторую половину — светлое с длинной фигурой крыши, которую рисовал лунный свет.

Включила ноутбук. Приготовилась говорить. Миг — и появляется окошко с Эллисон Лоурен в главной роли. Она уже успела переодеться в домашний прикид: на ней была надета кофта с множеством пингвинов, у которых на головах висели разноцветные шапочки.

— Дженн? Ты где? — глупо вглядывается в камеру Эл. — Надеюсь, алкоголь тебе не противопоказан?

Подруга разваливается на стуле и расслабляется.

— Я пью только по поводу, ты знаешь. А что?

Недавно жизнь сделала акцент на том, что научила меня всего одной грязной зависимости. Алкоголь я употреблять к счастью не начала, что удивило и порадовало бабушку и порой даже меня.

Элли переждала несколько секунд, а затем предупредила меня о том, что собирается выпить со мной в знак того, что завтра мы официально лучшие подруги в течение уже многих лет. За это время столько всего успело произойти. В основном, меня с Элли связывают только хорошие воспоминания, такие как: шумные вечеринки в средней школе, где даже сломанная ваза считалась — на удачу, сопровождаясь весёлой похвалой и дружеским ударом по плечу; нескончаемые дружеские поцелуи с ней же. Но бывали и не очень хорошие. Например, когда впервые поцеловалась с мальчиком, не видя его лица, что потом стало моим постыдным клеймо на будущий год. Я никогда не целовалась, если не считать тот раз. Меня заставил пойти на этот шаг алкоголь. Мне уже двадцать лет, и я девственница. Этим парнем оказался «Сливочный Билли», который облизывает рожок так пошло и противно, что потом хочется блевать несколько раз по дню. Самый ужасный день, не считая моей нынешней жизни.

— Я и забыла уже, — я устало потянулась в кресле, откинувшись на спинку и положив ноутбук себе на колени. Будь тут бабушка, снова сделала бы замечание, что у меня может появится заболевание в желудке, или же немного ниже.

— Как ты могла? — трагически изрекла Эл, приложив тыльную сторону руки ко лбу, — Черт, да, мне об этом тоже напомнила мама, представляешь? — смеётся. — Она вечно записывает что-то в блокнот, обводя потом вокруг даты красный круг.

Подруга снова начинает смеяться. Так легко и жизнерадостно, что на душе становится на одну гнилую дощечку меньше.

— Скорее всего, это был день знакомства с моей матерью. Ведь именно в этом день познакомились и мы с тобой, — заметила я.

Прежде, наши мамы были очень дружны. Бабушка рассказывала, что они всегда ходили по магазинам вместе, заранее об этом договариваясь по телефону. В тот период мы с Элли были ещё совсем малютками. Счастливыми. Счастливой я.



Прошёл вечер, прошла и ночь. Я не помню, как я уснула, но утром нашла себя в постели. Голова не болела. Это очень хорошо.