Время Лича. Глава 29. Месть Татды

      - Ольм! - Язг, заставил брата обернуться.
      Высокий мужчина с израненными, глубокими шрамами на лице, стоял чуть в стороне. От его отряда осталось четыре дахгарца, которые сейчас сидели на пепелище, устало вытянув ноги, и очищая мечи от крови.
      - Язг, - тихо ответил Ольм. - Прости брат! Я не думал, что так получится!
      Мужчина, поднял взгляд на небо, прищурился. Его выражение лица было задумчиво-печальным. Над полем кружили вороны, истошно крича, и изредка падая камнем к земле, чтобы потом вновь взмахнув крылом, тяжело воспарить над сине-розовым ковром цветов.
      - Я и сам не ожидал, что так выйдет, Ольм! - наконец, произнес мужчина. - Отец давно стал безумцем…. Мне нет причин, держать на тебя зло и презирать за смерть того, кто убил мою мать. Как бы не было печально, но престол Коноры займет наш старший брат Сюлд. С ним сложно, также как с отцом, - задумчиво проговорил Язг.
      - Видно будет, - отмахнулся Ольм. - Спасибо тебе, за помощь Язг! Я твой должник.
      - Пустое, благодарностями сыпать. Мы не всё выполнили. Если твои слова правдивы…
      - Правдивы! - уверенно ответил Ольм.
      - Нам грозит опасность, - поморщившись сказал Язг. - Показывай дорогу, я с тобой!
      - Нет Язг, - энергично замотал головой Ольм. Язг настороженно нахмурился. - Я прошу тебя, возвращайся в королевство Конора. Отправь почтовую птицу, на передовую границ Конора и Улеменера. Там, ожидая войны, находится король Раернс. Останови кровопролитие. Прекрати стычки. Прошу тебя, помоги Сюлда убедить в том, что нам пора объединяться. Язг слушал внимательно, не перебивая. Наконец, он кивнул:
      - Я обещаю сделать, всё что смогу.
      - Спасибо Язг.
      - Ольм, обещай что вернешься!
      - Я обещаю сделать, всё что смогу, - улыбнувшись ответил четвертый сын, покойного короля Гиржерпа.
      Язг и Ольм обнялись. Крепко по-братки, постукивая друг друга по спине. Так же по-братски они разошлись в разные стороны. По-братки не оглядываясь.
      Кзоржан, Татда и Ольм. Скрылись за косогором, миновали по меньшей мере три усадьбы. К полудню, выбрались на пологий кряж. Напрямик направились к пустынному перевалу, за котором и находились сотни пещер, и на много километров тянулось безжизненное плато. Первый за последние полутора суток привал, решили сделать перед перевалом, к которому друзья подошли уже за полночь. Татда развела огонь, Кзоржан натаскал сухих веток и приволок поваленное дерево, затем поймал кролика, и освежевав отдал Татде, как обычно молчаливо занявшись заточкой острия багра. Когда несчастный кроль, закончил скворчать на огне, и покрылся приятной золотистой корочкой, Татда осмотрелась. Ольма не было рядом. Схватив рядом лежащий посох, лич взглянула на авантюрин. Камень выхватил близкое биение сердца. Татда поспешила к Ольму.
      Он сидел на широком камне, на берегу озера, в его ладони были мелкие камушки, которые он по одному швырял в темную воду, и услышав заветное: «бульк», отправлял в свой последний полет следующий камень. Татда присела рядом. Когда камушки в ладошке иссякли, Ольм повернулся к деве-личу. Её глазницы были опущены, словно она смотрела на оборки своего велюрового платья. Странно ли, но её присутствие его успокаивало, упорядочивало мысли.
      - Чародейка, - начал Ольм. - Вот как мне теперь доверять дахгарцам? Отец и брат меня готовы были отдать кому угодно, ради своего благополучия. Словно я бесчувственная вещь, словно я вовсе не имел семью… Как мне смириться с этим?
      - Язг тебя защищал. Иуна тебя любит и ждет. Ты нужен сестре.
      - Знаешь, когда ты мне вернула зрение, и я увидел, что осталось от усадьбы, невольно я представил, как корчился в муках отец, заживо сгорая. Как задыхается Опольд, ловя остатки воздуха своими ослабленными туберкулезом легкими. Как умирает Уномара, скривившись от нестерпимой боли, - Татда беззвучно хмыкнула. - И я не чувствовал жалости. Наоборот. Мне хотелось большего. Мне хотелось мести…
      - Ольм, месть не принесет тебе радости. Она не решит твоих бед. Тебе нужно отпустить свою обиду. Это был лишь один день твоей жизни. Будут другие дни, темные и светлые…
      - Это не утешает… - молодой дахгарец, перевел взгляд перед собой, вглядываясь в ночь.
      - Я часто вспоминаю, ту самую ночь, - тихо прошептала Татда. Ольм внимательно посмотрел на деву-лич. - Матушка была больна, вечером я не заметной тенью покинула башню чародеев, и отправилась в свою деревню. Благо она была не далеко. Четыре часа пути по лесу, и я у себя дома. Там я провозилась у постели матери два часа к ряду. Очень сильно устала, вымоталась до нельзя, но с лихорадкой справилась, наказала отцу и старшей сестре, как следует ухаживать за мамой и поспешила в башню, пообещав родным вернуться на следующую ночь. Я должна была вернуться в башню чародеев, к рассвету, иначе меня ждет наказание. Такие правила…. Нельзя покидать стены башни без согласия учителей. И вот пройдя три часа, преодолевая сильную усталость, и пытаясь не уснуть на ходу, я услышала, за спиной шорох. Обернулась. За моей спиной стоял взрослый мужчина, в руках он держал рукоять топора. Мужчина улыбался. Мне показалось странно. Я испугалась, и заикающимся языком с трудом проговорила:
      - Приветствую! Я могу вам, чем-то помочь?
      - Да, девочка! - кивнул мужчина. - Только ты нам и можешь помочь!
      - Чем же? - ещё более заикаясь, проговорила я.
      - Своим обществом. И добрым расположением духа. Хотя… Мы можем, и по-плохому. Это уж тебе решать, малышка. Иди сюда! - приказным тоном сказал он.
      Из лесу, смеясь вышли ещё девять человек. Они подходили ближе. Они смеялись. Тот кто разговаривал со мной, уже расстегнул штаны, достав эрегированный член. Они подходили, а я словно онемела. Бежать я не могла, я смертельно устала. И полагаясь на магию, я выставила руки перед собой.
      - Я ученица башни чародеев! Если вы остановитесь, и пойдете по своим делам, я вас не трону! - выкрикнула севшим от ужаса голосом. - Они остановились. Переглянулись. И расхохотались. Расхохотались мне прямо в лицо.
      - Девочка, - противно-нежно заговорил мужчина. - Ты как хорошая ученица, должна учиться у старших. Мы просто тебя поучим жизни, расскажем всё как устроено, - пока он говорил он приближался всё ближе и ближе. - Тем более, уверен в башне чародеев не учат убивать. Так… Что-то наколдовать. Начаровничать. Напустить морок. Обмануть тенью.
      Признаюсь, я разозлилась. Ведь нас учат убивать. Чародеи должны уметь защищаться. Он бросился на меня. Я выпустила с ладони ледяной луч в его лицо. Он умер быстро. Остальные бросились скопищем. Я выпускала второй луч. Третий. Три трупа. Четвертый луч, лишь чуть оцарапал живот мерзавцу. Пятый луч смог его добить. Но они всё равно до меня дотянулись. Точнее не они, а брошенный, кем-то из них топор. Я упала на землю, захрипела. Прижав ладони к животу, я почувствовала, рукоять топора. Я почувствовала, как кровь потекла по моему животу, и изливается по талии, под спину. Подо мной быстро появлялась кровавая лужа. Перед глазами стал наплывать туман, в ушах словно издали гудел шепот лесных трав. Я почувствовала, как надо мной склонились, я почувствовала на своем лице чье-то зловонное дыхание. Я отвернулась. Зашлась кровавым кашлем. Из живота, прокрутив рукоять вытащили топот. Я помню, как надо мной стоял мужчина. Он боялся меня, я была его кошмаром, но тем не менее, он отправил в последний полет, заточенный край топора. Я знала, я почувствовала, как я умерла. Я помню, последний вздох, в разрубленных легких. Я помню, как легкие наполнялись кровью, и воздухом через располовиненную грудную клетку. Я умерла… Но потом, не знаю, быть может вечером следующего дня, или спустя ещё один вечер. Не знаю. Я открыла глаза. Я была уверена — это сон. Мне приснились мужчины, мне приснился весь пережитой кошмар. Я ведь не спала несколько суток. Я просто устала. Я пошевелила конечностями, ничего не болело, я вздохнула полной грудью. Почувствовала странное ощущение. Села. И закричала. Отчаянно закричала. Я пыталась плакать, не могла. Из раскуроченной грудины, выплюнулся густой кровяной сгусток, и пытались вывалиться легкие. Из живота показались петли кишок. Я прижала руки к животу, груди. Я кричала, и пыталась всё вернуть на место. Но бесполезно, чем больше я пыталась всё сделать, как прежде, тем всё сильнее выпячивались умершие ткани. Меня рвало, плоть пыталась отделиться. Я ползком ползла по просеке, чтобы не видеть, как следом из меня выворачиваются кишки, желудок, селезенка, как легкие зацепившись за корягу, повисли словно студень, на ветке. Я доползла до озера, заползла на глубину, легла на дно. Я отчаянно дышала озерной водой. Чтобы умереть. Но я не смогла умереть. Ведь я мертвая. Я лежала долго, слишком долго. Озерные сомы, уже порядком налакомились моей плотью. Я вылезла из озера, кожа более-менее отмылась от крови и грязи. Я плотнее перевалялась мокрой одеждой. И пошла. Пошла в свою деревню, в дом отца. Я не забуду его взгляд. Я больше не была его дочерью. Я была тварью. И знаешь, Ольм! - он покачал головой. - Поняв, что я никому не нужна, я сочла, что мне тоже, ни кто не нужен. Я пошла мстить. Тот кто раздробил мою грудную клетку, пришел после работы домой, к жене и семилетней дочке. Он вошел в кухню, где горел теплый камин, где на столе стояло три тарелки, и три чашки, для счастливой семьи. В самоваре кипел чай из зверобоя. На столе стоял огромный чугунный котелок, с вареной чечевицей и овощами. Запах, наверное, стоял дивный. Я не знаю, я же была мертвая, я не могла чувствовать запахи. Мужчина позвал жену. Она не откликнулась. Позвал дочь. В доме было тихо. Он вошел в спальню. На двух кроватях, лежали части тел его жены и дочери. Всё по порядку, и выложено, как надо. Голова, шея, тело, по всем сторонам руки и ноги. А я стояла между двух кроватей, моё лицо уже было подернуто маской смерти. Я кровоточила, и пузырилась, с меня капала пенная жидкость, не только озерная, но и трупная. Но с этим я ничего не могла поделать, я же была мертвая. Он умер стоя передо мной на коленях. Я упивалась местью. И отомстив всем. Всем, даже отцу, предавшего меня и не излечивший мою мать. Его я тоже убила. Я ушла в Басюрхюрн. Где два века, провела в одиночестве. Там я лишилась плоти, там я лишилась сомнений…. Ольм, месть не решит твоих проблем. Отпусти. Просто поверь мне, отпусти. Ты будешь потом жалеть всю жизнь. И если ты все же совершись, то что желаешь, молись чтобы твоя жизнь, не слишком затянулась… Прости… Я чудовище, - Татда поднялась, и медленно пошла назад, к месту их привала. Но её окликнул, Ольм.
      - Стой чародейка! - он подбежал к мертвой деве, взяв её за руки. - Мы покончим с проклятьем. Вместе мы вернемся в Улеменер. Мы заберем Иуну. И я вывезу тебя, и свою сестру подальше из города. Где-то в глуши, я построю хижину. Мы заведем коз, коров, лошадей. И я сделаю всё что в моих силах, чтобы ты забыла весь тот кошмар, который тебе пришлось пережить.
      - Нет, Ольм! Я уже достаточно совершила тебе зла, чтобы лишить тебя радости семейной жизни. Ты будешь счастлив в Улеменере. В компании своей живой жены. Ночами ты будешь спать в её теплых объятиях. Ты будешь с ней близок, вы будете любить друг друга. Холодными вечерами, в твоем доме, с тобой будет твоя замужняя сестра. Она будет играть с своим племянником, которого ты родишь этому миру. Всё так должно быть, не иначе. Я не могу дать тебе жизнь. Зато сможет другая!
      - Мне это не нужно.
      - Нужно, Ольм. Поверь, нужно, - она отпустила его руки. Не хотя, с болью где-то внутри костях.
      - Моя милая, чародейка? - окликнул от колдунью.
      - Да, Ольм? - Татда взглянула на него через плечо.
      - Я видел, тебя в пылающей усадьбе. Тонкая, черноволосая, красивая…
      - Спасибо, - кивнула лич.
      - Это ещё не все…
      - Что еще? - задумчиво потянула Татда.
      - Только не обижайся!
      - Не буду!
      - Скажи мне свое имя?
      - Обойдешься!