Две Наяды

    Арнольд Исаакович Бацман – доцент, умница, полиглот и светило в области
радиосвязи. Присутствовать на его лекциях сплошное удовольствие. Высокий,
солидный, с породистым крупным лицом и гривой седых волос, Арнольд
Исаакович умел удерживать внимание аудитории и о занудной природе
радиоволн и электромагнитных векторах поляризации рассказывал потрясающе
интересно. Мы с ним знакомы ещё со студенческих лет. За глаза студенты
дразнили  Бацмана Боцманом.

    Теперь мы сидели втроём в технической лаборатории, маскируя бутылку коньяка
в недрах разобранного осциллографа. Третьим был начальник лаборатории и
перспективный аспирант Дима Храмцов. На таких форумах умные люди всегда
говорят о работе.

    Уже приняли по второй, а Дима всё спорил с Бацманом, доказывая, что наша
дальномерная система ГЛОНАСС гораздо лучше американской GPS. Я молча
поглядывал на дискутантов и не забывал наполнять рюмки. Когда Бацман
раскатал теорию аспиранта по бревнышку, разобрал по камушкам и выбросил
нарисованный график в урну, я осмелился вставить своё слово:

– Арнольд Исаакович, что вы всё про работу? Давайте лучше о женщинах…
– Woman out of the car – the speed increases, – сказал Дима: – Женщина из
машины – скорость увеличивается.
– Баба с возу, кобыле легче, – по-своему перевёл я.
– Женщина на судне, это к короткому замыканию, – сказал Арнольд Исаакович. –
Но, оно не всегда так. Бывают с ними и приятные моменты.
– Поделитесь.

    Бацман вынул из пачки тонкую сигарету Moore, прикурил и начал свой рассказ:

– Дело прошлое, направили меня от института на стажировку. В то героическое
время на «Лепешинском» установили новый радар «Наяда-5». Последний крик моды.
От меня требовалось проверить его в деле, оценить надёжность и обкатать в
разных режимах. Техника была новая и поначалу весьма капризная. К тому же, в
«Наяде» было много кнопок и потенциометров, так что старые капитаны
буквально в них терялись.
– Так что про женщин?
– Поспешай не торопясь, – сказал доцент: – Доберёмся и до них. Пришёл я,
значит, на пароход, а там все наши ребята, наши выпускники. Капитан, Сергей
Борисович Андреев, мы с ним ещё на «Мерине» встречались…

    «Мерином» у нас звали учебно-производственное судно «Меридиан». Все
курсанты проходили на нём практику.

– Проводил меня Сергей в свою каюту, выставил пива, а сам побежал по делам
– судно на отходе. Суета, отшвартовка, я на мостик не лезу, чтобы не мелькать
перед глазами. Вышли в море и я только потом узнал, куда. Оказалось, что в
Индию под погрузку гранита. Потом в Японию, через Сингапур, конечно.
– Мы же про женщин…
– И я о том же… Женщина, она по природе своей, как генераторная лампа. 
То есть, разной мощности и отдаётся в разных режимах. Ты, Дима, ещё молодой,
к тому же спец по микрочипам, а вот Андрей Степаныч, тот помнит…
– Как учили, – говорю, – недонапряжённый режим, напряжённый или
перенапряжённый.
– В самую точку. При недонапряженном режиме от лампы маленькая отдача и
тебе при этом никакого удовольствия. В перенапряжённом режиме вольтамперная
характеристика становится двугорбой, происходит неизбежный завал модуляции и
как результат – крах твоей семейной жизни.
– На «Лепешинском»-то, что было?
– Всё как у людей. Вечером собралась добрая компания: стармех, начальник,
капитан. Разошлись чуть не утром.
– Девушки были?
– Нет, справились без них. Мастер сказал, что кубинский ром им не по плечу.
Словом, до Сингапура дошли быстро и по хорошей погоде. Как там в Сингапуре,
Андрей Степаныч видел, – доцент кивнул в мою сторону.
– Знаем, плавали, – говорю, – жара и бег по магазинам. За это стоит выпить.
– Стоит, – сказал Арнольд Исаакович, выпил и снова закурил сигарету. – В
Сингапуре нас пригласил на банкет торговый представитель, как его… Амосов
Виктор Павлович. Они там воют от скуки и увидеть новое лицо для них большой
праздник. Пришлось взять с собой комиссара, но помполит слабаком оказался и
назад мы привезли его бесчувственное тело.
– Ещё бы! В такую жару водку пьянствовать… Так что про женщин?
– На банкете присутствовала только одна женщина. Толстая и красивая. К тому
же, она была жена Амосова. Понятное дело, что флирт был не уместен. Ещё
пригласили местного агента, малайца Куэля. Куэль говорил, что он почти
коммунист, потому что мало получает. При этом имеет двух жён. Они живут в
разных концах Сентозы и многожёнцу приходится ежедневно мотаться от одной
женщины к другой, чтобы дать каждой один доллар на пропитание. Этот Куэль
спёкся ещё раньше комиссара и его уложили под пальмой.
– А дальше?
– На другой день снялись с якоря и пошли в Индию. Порт погрузки нам
определили Бомбей.
– Вы про амурные дела обещали поведать.
– К этому и идёт дело. Пришли в  Бомбей, оформились властями и мастер
закатил званый ужин для наших индийских представителей. Пришёл Серышев
Иван Игнатьевич с супругою и Колтаков (не помню имя-отчество), вероятно,
гэбист. Жена Серышева, весьма аппетитная дамочка, в красном платье и с
удивленным взглядом на лице, что у твоей лампы ГУ-пятьдесят, когда она
тухнет. Нас представили.
– Арнольд, – называю себя.
– Наяда, – говорит она.
– Прелестно, – говорю, – прелестно! На мостике у нас тоже есть «Наяда». Моя
любимая РЛС. Я ей страшно увлекаюсь.

    Наяда рассмеялась: «Если больше не с кем...»

    Потом включили танцевальную музыку и мы с Наядой исполнили танго под «Бэ
самэ мучо».

– Познакомьте меня с вашей «Наядой», – шепнула мне Наяда во время
танца. – Я никогда не бывала на капитанском мостике.
– С превеликим удовольствием, – говорю.

    Арнольд Исаакович мечтательно посмотрел в потолок, вспоминая приятные
минуты. Я разлил остатки коньяка и сказал тост: «За прекрасных Наяд!»

– За прекрасных дам, которые скрашивают наши суровые будни! – с чувством
добавил Арнольд Исаакович.
– Чем же закончилась эта история? – нетерпеливо спросил Дима.
– Поднялись мы с Наядой на мостик. А напротив была каюта лоцмана. Там у нас и
приключилась любовь.