Лакримоза. Глава 8. Музыкальный салон

 Лорд Эшли и леди Ребекка, Джеймс и Линда расположились с утра в прелестном музыкальном салоне. В воздухе витал тонкий аромат свежесрезанных белых роз из чудесного зимнего сада. Пышные букеты украшали белый рояль и столики у просторных светлых французских окон, выходящих прямо в сад.

 Линда играла на рояле. На ее лице отражалось волшебство завораживающих звуков Шопена. Она играла без нот. Эту музыку она любила с детства и знала наизусть.
Всю ночь Линда провела без сна, в тревогах и сомнениях, мучивших ее в последние годы. Ей было уже тридцать пять лет. Молодость безвозвратно уходила, увядала ее красота, блеск и очарование. Таяли, как воск свечи, ее призрачные надежды и мечты о счастливом браке, о любви, о радости материнства. Возможно, уже слишком поздно что-то менять. Ее благополучие полностью зависело от семьи Эшли. Возвращаться во Францию в свой отчий дом к престарелому отцу ей не хотелось. Своего капитала до смерти отца или мужа у нее не было. В своей жизни она ни дня не работала и не представляла себе, откуда берутся деньги. Оставить непутевого и нелюбимого мужа она не могла из жалости к нему, к себе, к напрасно прожитым годам. Она жила как во сне, как птица в дорогой клетке, окруженная дорогими интерьерами замка Лакримоза. С каждым прожитым днем в ее сердце назревал протест. Она хотела жить, дышать, любить. Запыленные портьеры и почерневшие от времени портреты блистательных предков Эшли давили на нее, лишали воздуха. Она частенько бродила по длинным и запутанным коридорам замка долгими зимними вечерами, как будто искала выход на волю. Выход, которого не было. Некуда идти, некуда бежать.
Музыка была ее отдохновением. Линда давала восхитительные домашние концерты и искренне радовалась в эти дни восторженным аплодисментам благодарной публики.
Вот и сейчас, в славное, нежное, трепетное Рождественское утро музыка действовала на нее, как болеутоляющий наркотик. Тени под глазами после бессонной ночи уже заметно разгладились.

– Прелестно, Линда. Божественно, как всегда! – сказал ее муж Джеймс. Довольный и сытый после плотного завтрака и крепкого сна. – Надеюсь, вечером ты сыграешь нам что-нибудь бодрое. Ведь сегодня Рождество. Хочется что-то повеселее, чем Шопен.

– Конечно, милый. Сегодня вечером у меня запланирована специальная программа. Ты будешь приятно удивлен.

 Странные, едва уловимые нотки прозвучали в ее голосе. Если бы Джеймс посмотрел в этот момент в ее глаза, то заметил бы новое, не свойственное ей выражение. Ледяное спокойствие и необратимая решимость. Вот что это было. Как будто она перешла черту и приняла бесповоротное решение, которое изменит ее жизнь раз и навсегда. Но Джеймс не увидел ничего. Он улыбался и мечтательно смотрел в окно, за которым бушевала стихия, и раздумывал о предстоящем приятном ужине в кругу семьи и друзей.

– Как думаешь, когда они доберутся? – беспокоилась леди Ребекка, тревожно вглядываясь в беспросветную плотную белую мглу.

 Снег валил всю ночь, не утихая ни на минуту, дворники из ближайшей деревни с утра работали без устали, расчищая подъездную аллею к воротам замка, но спустя час ее снова покрывали сугробы выше колена.

– За Николаса я не беспокоюсь. У него мощный спортивный автомобиль. Елена выехала пораньше и, думаю, к обеду будет. А вот за доктора я волнуюсь. В последнее время он стал какой-то рассеянный и несобранный. Я неоднократно спрашивал его, что случилось, но он просто говорил, что устал, много работы, – ответил лорд Эшли.

– Еще бы, он работает без выходных, в отличие от некоторых, – съязвила Линда.

– С тех пор, как умерла его жена, он так больше и не собирается жениться. Не думаю, что холостяцкая жизнь в его возрасте идет ему на пользу, но он меня совсем не слушает, отшучивается, чтобы я оставил его в покое, – вздохнул лорд Эшли.

– Не всегда семейная жизнь приносит счастье, – многозначительно вставила Линда.

– И все-таки человек не должен жить один. Это противоестественно. Ведь самой природой заложено каждому найти себе достойную пару для продолжения рода…

 Неловкая пауза повисла в тишине комнаты. Джеймс понял, что затронул болезненную для Линды тему и смущенно умолк. Но Линда уже не слушала его. Ее мысли блуждали очень далеко, за пределами этой комнаты, далеко от приторного, удушающего запаха свежих роз.