Красное и белое 9

                Красное и белое 9

     Мы рано легли, и рано встали.
     Когда я вышла в восемь утра на кухню, там уже сидела Наташа.
     Она сначала поставила мне чайник на кофе, а потом загремела кастрюлей. Я сказала, что кастрюля не понадобится, а кофе выпью:
     - Ты вот что, выпей кофе и обратно приляг, раньше десяти звонить не "комильфо", а в десять я тебе номер мобильника Леонида Павловича дам, если будешь звонить на домашний, сама знаешь, первой трубку Валя возьмет, а так у тебя будет несколько минут, - сказала Наташа, и я честно прилегла, и все два часа думала "откуда она знает слово "комильфо"?!"
     В десять ноль две я позвонила отцу на номер, который мне дала Наташа, и, пока длились долгие гудки, она успела шепнуть "только не говори, что этот номер тебе дала я", я не успела удивиться, папа трубку взял:
     - Папа, это я. Я ничего, ничего не хочу от тебя, просто ничего не хочу, я просто хочу с тобой повидаться, - выпалила я, боясь, что он бросит трубку.
     - Ты прилетела. Где остановилась?
     - Как это где? На Ереванской. Где мама, там и дом.
     - Что мама?
     - Папа, врачи говорят, что даже здоровый человек не смог бы выжить в таких условиях, а она выжила, и потихоньку приходит в себя, и она выкарабкается, она сильная, она храбрая, врач сказал, угрозы жизни нет, нужен только покой и уход.
     - Доча, - сказал папа, - у меня что-то давление подскочило, я сейчас приведу себя в норму, приму процедуры, и перезвоню тебе сам, потом, - сказал папа и бросил трубку.
     И мы поглядели друг на друга - я и Наташа. Вдруг на пороге возник Сережа и сказал:
     - Сдается мне, что не перезвонит. Сейчас Валентина ему такого хвоста накрутит! Он забудет, как его зовут, не то, что тебя.
     - Ну что ты начинаешь, - сказала Наташа, - давай лучше мою маму тоже в "Светофор" отвези, звонила с утра, обижается, что забросили, вот кофе попей, баб Веру проверь, и поезжай.
     Сережа без Наташиных указаний ни шагу не сделает, поняла я, да и сама, на ее "а мы пока пойдем на рыночек, купим все на окрошку, и забабашим окрошку, как ты, Ира?" чуть не взвизгнула "На окрошку?! Все?! Я в этом году еще окрошки не пробовала!".
      С телефоном я не расставалась. И когда мы покупали два пучка молодого укропа вместо одного (я почему-то в последнее время полюбила много укропа), и два пучка зеленого лука. И два кг. свежих огурцов. И два десятка домашних яиц (у них тут тоже есть домашние яйца, и не гречка, а именно яйца говорят о том, что у нас все одинаково - только у них четыре рубля яйцо, а у нас четыре кроны), и литр домашней сметаны, и палку докторской, но это уже в "Красном и белом", и квас, две полторашки.
     Я не выпускала телефон из рук и когда пыталась помогать Наталье в нарезке ингредиентов, но она так ловко нарезала все мелкими кусочками (как говорила Никольская - нужно равняться по горошине), сначала колбасу, потом огурцы, потом картошку  в мундирах из кастрюли, килограмма  на четыре, мешок же с картошкой стоит в коридоре, возле комода, на который складываются все ключи, сумки и рюкзаки, потом десяток яиц, потом потопила все в белом луке, зеленом и укропе, потом круто посолила, и сказала:
     - Кто-то любит с квасом, а кто-то без.
     - Я без, - влез Ванька.
     - И я без, - вошла заспанная Машка.
     - А я с квасом, -  возник на пороге Сережа.
     - И я с квасом, - вскрикнули мы одновременно с Наташей.
     - И я с квасом! - довольно бодро донеслось из зала, двери же уже как будто не было, - окрошка, девочки, это лето!