Спорщики неоконченный рассказ, а, может, повесть

    Сколько их помнили, Лёха и Санька с самого детства были не разлей вода, но, при всём при этом, непрестанно спорили. По любому поводу. На всю улицу. До хрипоты, до хватания за грудки и пихания кулаками. "Споим, я сам его выдеу"? - говорил, например, Санька, крепко ухватившись не слишком чистыми пальцами за верхний передний "молочник" и протягивая правую ладонь стоящему напротив Лёхе. Лёха тут же азартно хватался за протянутую Санькину руку.  "Азбейте хто-ибудь, пацаны!" Их разбивали и в следующую секунду Санька уже держал на ладони выдранный молочный зуб. Ну и что - притворно-равнодушно отмахивался Лёха - я тоже так могу! Он у тебя всё равно уже шатался. Спорим не шатался! - горячился Санька. Спорим?! Во, видал?! - он тыкал пальцем в зияющую в десне окровавленную дырку - гляди, кровь! А если б шатался, кровь бы не шла! На что забьём? - снова бухтел не желавший проигрывать Лёха и протягивал Саньке ладонь. На десять щелбанов! - горячился Саня. Разбейте, пацаны!
    А ещё как-то, Лёшка, на спор, залез на крышу стекольной мастерской, чтобы спрыгнуть оттуда в сугроб, но будучи замечен в окна посетительницами женской бани, примыкавшей к "стеколке", под гневные вопли тёток был вынужден раньше времени сигануть вниз. В результате, в сугроб промахнулся, попал на голый тротуар, расквасил об свою же коленку нос и сильно подвернул ногу. Спор он конечно выиграл, хотя Сашка и пытался доказать, что прыжок не считается, поскольку Лёха спрыгнул не с того конца крыши, а этот край - вон, гляди! - явно ниже на целых полметра! Потом, сидя в очереди к травматологу, они вместе трескали мороженое купленное вскладчину и ржали над тётками в бане, которые, видимо, решили, что Лёха лез за ними подглядывать.
      Из-за вывиха Лёшка неделю просидел дома и Санька таскался к нему делать вместе уроки, потому что у Лёхи было неважно с математикой, а Сашка никогда меньше, чем "хорошо" и "отлично" по ней не получал.
   Потом, уже в восьмом классе, их обоих угораздило влюбиться в одну и ту же девчонку - Наташку Калачёву. - Спорим, Калачёва сегодня со мной в кино пойдёт! - вполголоса говорил Лёшка, искоса бросая осторожные взгляды на Наташку, стоявшую у окошка с другими девчонками. А, спорим, - со мной?! - напряжённым полушёпотом отвечал не желавший уступать Лёха. На что забьём? А Наташка в тот вечер вообще ни с кем не пошла в кино - родители засадили её готовиться к экзамену по инглишу. А на следующий год она вообще перешла учиться в спецшколу на другом конце города и они больше никогда в жизни не встречались.
    После школы пути-дороги Лёхи и Сани надолго разошлись. Саня сдал экзамены на все пятёрки и поступил в медицинский, а Лёха пытался поступать в Плешку, но срезался на проклятой математике. Фигня - с плохо скрываемой досадой махнул рукой Лёшка - отслужу в армии и через два годика влёт поступлю. Спорим?
   В армии Лёхе неожиданно понравилось. Он попал в десант - благо силой и ловкостью его Господь не обидел - отбарабанил срочную, а потом подписал контракт прапорщиком в войсковую разведку и ещё три года топтал "зелёнку" там, куда его посылала по разным надобностям суровая Родина. Саня выучился в Москве на хирурга, ему предлагали остаться в докторантуре и защищаться, но не вышло - тяжело заболела мать, срочно понадобились деньги, и ему пришлось вернуться в их городок и устроиться на работу не по специальности - в интернет-магазин по продаже бытовой техники - там платили существенно лучше чем в их городской больничке. Но деньги те не помогли - через год мать Саньки умерла.
   В один из хмурых октябрьских дней, когда золотая осень уже почти закончилась и дворники-таджики сметали с мостовой опавшую бурую листву, Лёха приехал в отпуск в родной город. После посиделок в тесном кругу с обрадованной семьёй - батей, мамой и младшей сестрой Ленкой он вышел во двор покурить. Зажёг сигарету, с наслаждением затянулся. "А, спорим, Наташка Калачёва сегодня со мной в кино пойдёт?" - услыхал он вдруг знакомый голос, оглянулся и увидел улыбающегося Саню, стоящего на тропинке по дороге к их с Лёхой дому. Лёшка распахнул объятия, подошёл, сграбастал в охапку охнувшего Саньку - Саня! Дружище! Ты!
     Потом они сидели у Сани дома и очень милая Санькина жена Люся, ходившая на восьмом месяце с большущим животом, сварила им пельмени и друзья лопали их под ледяную водку вспоминая детство и беспокойную юность. - А помнишь, как мы на спор на вышку в пожарной части залезли? - начинал Лёха. Ага! А потом пожарники нам уши накрутили так, что три дня не дотронуться было! - вторил ему Саня. Маманя твоя тогда ещё ходила к директрисе в школу, чтоб тебя не вытурили! Как она, кстати? - спросил Лёшка, разливая по рюмкам очередные "пятьдесят". Умерла - Саня чуть опустил голову, потом обернулся на фотографию на стене. Пять лет назад. Прости - Лёшка накрыл своей ладонью руку друга. Ничего - Саня чуть задумался, вспоминая мать, потом кивнул на Лёшкину тарелку - ешь давай, а то Люся на целый взвод наварила.
    Подошла Люся. Санька, приобнял её, потом, погладив по большому круглому животу, ласково промурлыкал - доченьку вот ждём. УЗИ показало. Даже имя уже придумали - Верочка. В память мамы. А Лёшка, вдруг снова улыбнувшись своей широченной улыбкой сказал - сын у вас будет! Вон живот какой острый! А когда девчонки - живот круглый бывает! Мне мама так всегда говорила! -УЗИ девочку показало - тихонько, но настойчиво повторила Люся. Парень! Зуб даю!- вновь широко улыбнулся Лёха. Спорим?...
    ...Везунчик ты! - сказал Лёшка Сане, когда тот вышел проводить его до дома - вон какая жена у тебя! Своя квартира, скоро папой станешь... Семья одним словом. Ну, так, а тебе-то что мешает? - чуть заплетающимся языком произнёс Сашка - найди девчонку, да и женись. Х-ха! - невесело усмехнулся Лёшка - легко сказать - найди! Где её искать-то?! Мотаюсь по гарнизонам, да по командировкам. Ну, судьба и на печке найдёт - так бабуля моя говорила - продолжал Саня. Помнишь бабу Клаву мою? А то! - снова хмыкнул Лёшка. Как она нас тогда крапивой по ляжкам! Ага - кивнул хмельной головой Саня - за то, что мы тогда вместо школы  в кино ломанулись. Хорошая у меня бабуля была. Ага! - согласился Лёха, - баба Клава твоя всем бабкам бабка! А пироги какие пекла! Ни у кого в дворе такие не получались! Особенно эти..., ну с гоголем-моголем на макушке! Это куличи, дятел! - ухмыльнулся Саня. Куличи, а не пироги. На Пасху их бабуля пекла. Ну, пусть куличи! - согласно кивнул Лёха! И это...  сам ты дятел!
    За разговорами они незаметно подошли к Лёшкиному подъезду. Ну - сказал Лёха, протягивая ладонь Сане - до встречи, дружок мой сердечный! Уж когда она эта встреча теперь будет - Бог его знает, но мы обязательно ещё встретимся! Спорим? Санькины глаза вдруг увлажнились, и он молча обнял друга. Так они стояли какое-то время, потом Лёха похлопал Саню  по спине - ну, давай, топай уже. Поздно. Жена твоя беспокоиться будет, а ей сейчас нельзя. И глядя потом в спину уходящему Саньке Лёшка прошептал одними губами - судьба и на печке найдёт...
    А через год рвануло на Украине. Сначала были толпы шатающегося, буйного народа на майдане, жёлто-голубые полотнища, скачки под речёвку "хто не скаче, той москаль" и "москаляку на гиляку", потом как-то всё с безумной силой завертелось, забесновалось, задымились подожжённые покрышки и бойцы "Беркута", попавшие под "коктейли Молотова". Потом пролилась первая кровь, потом она полилась рекой. Крым рванул от взбесившейся "неньки", рассылавшей по всем направлениям "поезда дружбы", набитые злыми чубатыми парубками. Потом Луганск и Донецк провели свои референдумы, пытаясь, так же как Крым уйти от надвигающегося кошмара нечеловеческой жестокости и вседозволенности спущенной с поводка армии Сатаны...   
     Глядя на страшные кадры, где обезумевший от запредельного горя армянин, не зная чем помочь, метался над умиравшей женщиной, почти перерубленной пополам разрывом НУРСа, пущенного украинским истребителем по зданию Луганской городской администрации, Лёшка, скрипя зубами, проговорил стоящему рядом комбату - надо туда заходить. Будет приказ зайдём - коротко сказал комбат. Найдём урода-лётчика и накажем! Там одним лётчиком не обойдётся - сказал Лёшка. Что же это с людьми там происходит, а?! Откуда?! Надо заходить и прекращать всё это. Будет приказ - зайдём, одними губами прошептал комбат, уже не глядя на телеэкран.
    Но приказа всё не было. Не было его и потом, и Лёшка понял, что всех этих русских людей просто в очередной раз предали. Никому не было дела до гибнущих под снарядами и бомбами женщин, детей и стариков, а российский министр с лицом доброй лошади, хорошо поставленным голосом объявил, что Россия, мол, уважает выбор людей в Донецке и Луганске. И на этом всё. Торговцы по эту стороны границы  считали деньги и пытались договориться с теми, с кем договориться было невозможно, да и вообще не стоило.
      В один из дней Лёшка подошел к комбату, протянул лист бумаги. Что это? - спросил комбат, разворачивая бумагу. Рапорт. Хочу в отпуск сходить - сказал Лёха. На месячишко. А там как пойдёт. Комбат поднял на него тяжёлый взгляд - "туда" собрался? Уверен, что делаешь правильный шаг, Алексей? Вернуться к нам тебе уже вряд ли удастся. Да, кивнул Лёха. Я всё обдумал. Поеду туда. Надо помочь.
    Через интернет Лёшка вышел на парня из нацболов, который формировал группу для отправки на Украину, списался с ним, договорился о деталях.
       В Ростове в условленном месте он заметил группку парней, в которых его намётанный взгляд сразу определил людей войны. Подошёл, попросил прикурить, оценивающим взглядом пробежался по лицам - да, он не ошибся, это они. Пока ждали провожатого, молча курили. Каждый думал о своём и Лёха не пытался ни с кем вступить в разговор, понимая, что среди них могут быть и засланцы от фэйсов. Наконец, появился тот, кого они ждали - невысокий парень лет тридцати с чёрными короткими волосами и непримечательной внешностью. Все собрались? Хорошо. Через пять минут подойдёт машина.
     Ехали долго молча, изредка смолили сигаретки и глядели в окна "газели" чуть отодвигая чёрные самопальные шторки. У небольшой деревеньки, в которую, петляя, втягивалась дорога, водила вдруг выключил фары и попросил не курить. Поехали в полной темноте, практически на ощупь. Скоро граница - буркнул чернявый.  Наконец, машина остановилась подле какого-то лесочка. На выход! - скомандовал проводник, и парни, похватав дорожные сумки, споро выскочили на улицу.  Газель тут же развернулась, рванула с места и исчезла в клубах пыли. Теперь за мной и ни гу-гу - сказал чернявый. Пойдём через вот этот лесок, потом бегом через поле. Если вдруг появятся погранцы, не бузить и не сопротивляться. Просто стоим и прикидываемся ветошью. Говорить за всех буду я. Поняли? Всё. Вперёд! Группка втянулась в лес и как будто растворилась в нём. А спустя ещё день Лёшка, наконец, оказался в Славянске, к которому уже подкатывался беспощадный ураган войны.
    ...Ща как двину по репе!- услышал Лёха сквозь дрёму и чуть приоткрыл глаза. Он лежал на старом тюфяке в подвале девятиэтажки, куда они заскакивали всякий раз, когда по городу начинала долбить арта вэсэушников. Рядом с ним сидел на ящике их пулемётчик Серёга с позывным "Медведь".  Он чистил видавший виды ПК, отбитый две недели тому назад у укропов. Серёга любил свой пулемёт. Даже иногда разговаривал с ним, как с живым, вызывая усмешки боевых товарищей - двинулся, мол, парень. А Медведь не сердился. Он чистил, холил и нежил свой верный ПК чуть ли не каждый день, и тот, как будто понимая ласку, отвечал своему хозяину безотказной, несмотря на возраст, работой и отменной точностью. Однажды Медведь даже умудрился сбить из него вэсэушный штурмовик, который решил что может безнаказанно утюжить улицы Славянска НУРСами. Ну и на развороте Медведь всадил в него длинную очередь, попав, очевидно в двигатель. Штурмовик дёрнулся, не завершив разворота выровнялся и потянул от города, оставляя в небе жирный дымный след, а ещё через несколько секунд за домами раздался приглушённый взрыв...
     "По репе" Медведь обещал двинуть разведчику Диме, который, лукаво улыбаясь, длинной соломиной щекотал затылок Серёги и тот, сначала, решив что это муха, уже дважды яростно хлопал себя по загривку увесистой пятернёй. Дима состроил Серёге рожицу и оглядел гражданских, сидевших на узлах с пожитками тут же в подвале. Те с интересом наблюдали за бойцами, ожидая, что будет дальше. - Не дали поспать, черти! - пробурчал Лёха, приподнимаясь на топчане. Мне в ночную заступать, хотел вздремнуть, а тут вы. - Днём спать вредно - ухмыльнулся Дима. А ночью укропы не дают - пробурчал Лёшка, переворачиваясь на другой бок и устраиваясь поудобнее. Так что - тихо будь, а то и правда, по репе... Договорить он не успел. Атас, парни! Укропы в атаку пошли! - проорал влетевший в подвал боец с перевязанной головой. Две бэхи и танк! Долбят так что мама не горюй! Лёха сорвался с топчана, подхватывая на ходу автомат и разгрузку с боекомплектом. Краем глаза успел заметить, как Медведь с разведчиком Димкой, враз сделавшись серьёзными, подхватили свои "арсеналы" и бегом рванулись за ним  к выходу.
     Бой был тяжёлый. Атаку вэсэушников удалось остановить ценой жизни двух парней из Лёшкиного взвода. Погиб разведчик Дима. Пуля угодила ему прямо в лоб, когда он, прикрывая огнём Лёшку, подбиравшегося с гранатомётом к танку, буквально на секунду выглянул из-за укрытия. - Пойду, гляну как там у соседей, хрипло проговорил Лёшка...