Лакримоза. Глава 23. Кровные узы и ключи

Каждый кусочек этой картины Линда знала наизусть. Звучные оттенки приглушенного зеленого, нежного персикового и мягкого красного сливались в прекрасную мелодию любви. Линда никогда не уставала любоваться «Портретом четы Арнольфини» Яна ван Эйка. В сотый раз Линда любовно разглядывала мельчайшие детали, шифры и ключи, оставленные автором потомкам в своем произведении.

Тонкими ухоженными пальчиками Линда провела по белой собачке в углу картины. Белая пушистая собачка – символ супружеской верности.

«Нет, я больше не могу, я задыхаюсь, ведь он ждет меня, я должна решиться…» Сердце рвалось наружу – из кошмара ее жизни, из ужасов замка Лакримоза – навстречу любви и счастью. Два дня назад она получила приватное письмо с признанием в любви, без подписи, но с шифром, по которому она догадалась, от кого это письмо. Это окончательно развеяло все ее сомнения. С тех пор она бережно хранила его в своей маленькой посеребренной женской сумочке. Она знала, что муж, как истинный джентльмен, ни при каких обстоятельств не полезет туда, а сжечь или выбросить письмо не поднималась рука. Она не могла уничтожить такие красивые слова: «Видели все на свете мои глаза, но твоя красота прекраснее белых хризантем. Ты смысл моей жизни, решайся, я жду тебя, я тебя люблю…»
Линда размышляла о супружеской верности, о своей сложной судьбе, слушала свое сердце и понимала, что только один шаг отделяет ее от новой жизни. И этот шаг зависит только от нее самой.

В это время Елена, уединившись в своей комнате, задумчиво помешивала поленья в затухающем камине и пыталась проанализировать последние события, так быстро сменяющие друг друга. Неожиданное признание Миранды…Внезапная смерть Марии…Казалось, что этой жуткой истории не будет конца. Вдруг раздался тихий стук в дверь.

– Елена, это Роберт, откройте пожалуйста.

Елена прислушалась к своему внутреннему голосу и не почувствовала никакой опасности. С ее стороны было довольно необдуманно и неосторожно открывать дверь мужчине, когда у нее самой еще не было уверенности в вине Миранды. Но она доверяла своей интуиции и бесстрашно приоткрыла дверь.

– Простите, что я Вас побеспокоил. Но Оскар…Он настойчиво просит Вас прийти к нему в комнату, говорит, что ему обязательно нужно с Вами поговорить. Это касается убийства лорда Генри Эшли. Я просил его поделиться со мной информацией, но он упорно твердит, что только Елена, с ее мастерским умением распутывать подобные истории сможет во всем разобраться. Мне он разрешил присутствовать при вашем разговоре. Вы не откажете мальчику в его просьбе? Я уверен, что это все детские фантазии, но Оскар не успокоится, пока Вы не выслушаете его.

Через полчаса Елена и Роберт узнали обо всех подробностях ночного приключения Оскара: о женщине в черном, о запахе дорогих духов, о сожжённых документах и встрече неизвестных в рыцарском зале. Все это было бы похоже на выдумку, на страницы приключенческого романа, если бы не похожие показания Марии и вполне осязаемый, мягко пахнувший теплой золой обрывок бумаги с парой скрещенных ключей в правом углу.

После многократного уточнения увиденных и услышанных деталей Елена и Роберт отправили Оскара отдохнуть в его спальню, а сами остались в детской.
Роберт устроился за письменным столом сына и, сосредоточенно нахмурив брови, рассматривал обожжённый кусочек бумаги. Он определенно где-то видел эти ключи. Но где? Елена по привычке забралась с ногами в кресло в углу у камина, где обычно проводила вечера Миранда со своим вязанием или вышивкой, и тихонько наблюдала за Робертом.

– Роберт, скажите мне честно, поверьте, никто не узнает, так как это вряд ли имеет отношение к убийству. У Вас был роман с Агатой? Вы дарили ей дорогие подарки, в том числе и дорогие духи? У Вас была любовная переписка и встречи в рыцарском зале?

– С Агатой? Да Вы что, с ума сошли? – изумление было столь искренним, что Елене стало не по себе.

– Мария настаивала на том, что видела, как Агата передавала Вам любовные записки. С чего это она взяла?

– Не могу знать, это бред какой-то. Я и Агата…

Таким образом, и Роберт и Агата отрицали любовную связь. Мария была мертва.

Никаких доказательств. Только этот обрывок бумаги. И пара скрещенных ключей.

 Елена мучительно соображала, как ей выбраться из душной паутины лжи, окутавшей ее со всех сторон. В затянувшемся молчании она рассеянно взяла в руки вышивку Миранды, которой, по словам очевидцев, она занималась накануне вечером. Тонкий белый платок и первые наброски. Судя по картинке, лежащей рядом в корзине с нитками, намечался нежный букет фиолетовых ирисов в стеклянной вазе на залитой солнцем летней веранде. Елена держала в руках самое начало прелестной вышивки…Самое начало…Прелестной вышивки…

Озарение ослепило белой вспышкой. Вышивка была начата слева направо, а не справа налево…Слева и направо, как удобно для всех, кто является от природы левшой. Елена взглянула на корзинку с нитками, также расположенную слева от кресла, а не справа, и устало прикрыла глаза. Как обычно, в минуту озарения следом внезапно приходила разгадка другой тайны, соединяющая разрозненные звенья в единую логическую цепочку.

Воображение унесло ее в недобрый сумрак темного коридора с старыми портретами членов семьи Эшли. В тусклом свете догорающей свечи едва заметны смутно узнаваемые тонкие черты прекрасного женского лица. С потерявшего от времени краски темного холста на Елену смотрели тревожно, пронзительно и насквозь невероятные, как космос, холодно отрешенные и необъяснимым образом слегка расфокусированные во времени и в пространстве стальные глаза юной Анны, дочери лорда Генри Эшли, живущей в мире грез в психиатрической больнице в Квиллинг-Таун.
Елена вздохнула, провела дрогнувшей рукой по усталым глазам.

– Миранда не убивала лорда Генри Эшли. Она от природы левша и не могла нанести два смертельных удара левой рукой под правую лопатку с наклоном вправо под углом сорок пять градусов. Это физически невозможно. Она не убийца, а несчастная жертва обстоятельств, мужественно взвалившая на себя чужой крест. Ваш крест, Роберт. Она любила Оскара, своего племянника, как родного сына, и не могла допустить, чтобы он волей судьбы остался не только без матери, но и без отца. Миранда – родная сестра Анны, незаконнорожденная дочь лорда Генри Эшли. Я думаю, что она заподозрила Вас в убийстве лорда Генри Эшли, решила спасти Вас от виселицы и самоотверженно взяла вину на себя. Роберт, пришло время признаться, что Вы скрываете?

– И правда…Ведь Миранда левша, здесь я с Вами согласен, об этом все знают. Но почему Вы решили, что она сестра Анны?

– Взгляд… Легкое расфокусирование, не косоглазие, а именно расфокусирование – это очень редкая глазная болезнь. Не нужно быть светилом медицинских наук, чтобы понимать, что такие характерные черты передаются только по кровному родству. Вы же помните Анну, у нее были такие же глаза.

– Верно, я всегда думал, что Миранда мне ее немного напоминает, но не мог представить, что она является сестрой Анны. Интересно, знал ли об этом лорд Эшли?

– Сомневаюсь в этом. Миранда так и не призналась отцу, возможно, презирая его за безответственную личную жизнь, иначе она уже давно бы устроила свою судьбу по-другому. Роберт, расскажите правду.

– Я не убивал его. Вчера за ужином я получил в кусочке торта вот эту записку, – начал свой рассказ Роберт. Он достал записку из кармана брюк и передал Елене.
«В новом году Вы забудете все старые обиды, и Ваше сердце наполнится любовью. Не забудьте поделиться ею с близкими Вам людьми. Любовь в виде регулярных подарочков и денежек для близких очень даже приветствуется. ЖДУ ТЕБЯ СЕГОДНЯ В 22.30 У СЕБЯ В КАБИНЕТЕ, ОБСУДИМ УСЛОВИЯ МОЕГО НОВОГО ЗАВЕЩАНИЯ»

 – Когда я вошел в его кабинет вчера около половины одиннадцатого, он был уже мертв. Не раздумывая, я проверил его пульс и, наверное, в этот момент случайно запачкал кровью рукав рубашки, что я заметил гораздо позже, уже в комнате у сына. Рядом с остывающим трупом я испугался, запаниковал и потерял над собой контроль. В полном смятении я вышел из кабинета, на автомате зашел в комнату сына и, ничего не соображая, занялся играми в железную дорогу и дартс. Оскар и Эдвард были сильно увлечены игрой и не обратили на меня особого внимания. Возможно, Миранда заметила мое оцепеневшее состояние и кровь на рукаве рубашки и потом уже сделала вывод, что это я убил лорда Генри.

Скоро ушел спать Эдвард, и я тоже вскоре за ним пожелал спокойной ночи Миранде и сыну и, не осознавая своих действий, никем не замеченный, выбрался на улицу через черный ход кухни. Мне срочно нужен был глоток свежего воздуха, чтобы не сойти с ума от стоящей перед глазами картины убийства. Теряя от ужаса остатки разума, я пытался оттереть снегом запачканный рукав рубашки. Но ледяной ветер быстро привел меня в чувства, я вернулся в дом, заперся в своей комнате и застирал рубашку. Я не спал всю ночь, я боялся разоблачения, как самый последний трус, ближе к утру я решил, что меня вычислят по рубашке и устроил сцену с разлитым вином, плохо продумывая детали и последствия. Я подло смолчал, когда Миранда взяла вину на себя, хотя я знал, что она не могла быть убийцей, потому что к тому времени, как она пошла искать кота, лорд Генри был уже безнадежно мертв, и я видел это собственными глазами. Да, я признаю, что я жалкий трус, самое последнее ничтожество. Но я не убийца. Я не убивал лорда Генри Эшли.

В его глазах застыли подлинные слезы и мольба.

– Умоляю Вас, Елена, поверьте мне и помогите выпутаться из этой истории, ради бедного сердца моей несчастной Анны, ради маленького Оскара.

Елене было отчаянно жаль этого потерявшегося, слабого мужчину, жаль его семью и маленького мальчика. Она искренне симпатизировала Роберту, она очень хорошо понимала, что страх перед ликом Смерти парализует волю и может лишить человеческого обличия самых достойных людей. Она поверила Роберту и поклялась себе вытащить его из опасного болота, в которое он угодил. Правдивости его словам придавал тот факт, что, наконец-то, объяснялись странные действия мужчины, которого видел дворецкий Эндрю – это Роберт наклонялся в снег и шарил в нем руками. Роберт оттирал кровь, находясь в явном состоянии аффекта. Если бы он был убийцей, то вряд ли бы его понесло на улицу, рискуя встретить кого-то, кто может заметить кровь на рукаве. Было бы гораздо разумнее после комнаты сына сразу отправиться к себе, в соседнюю комнату, и там благополучно замести все следы.

– Я верю Вам, – мягко сказала Елена. – Но придется договориться. Я помогаю Вам, а Вы помогаете мне. Давайте объединим наши усилия и вычислим коварного убийцу.

– Я к Вашим услугам, – с готовностью сказал Роберт.

– И я. Я тоже к Вашим услугам, мы вместе найдем того, кто убил дедушку.
Елена и Роберт одновременно повернули голову к двери и увидели Оскара, взволнованно стоящего в дверях детской.

 – Я все слышал. Папа, я верю тебе, ты не убийца. Ведь ты знал, как я любил дедушку, и ты не мог причинить мне боль. И Миранда тоже не убивала, она любит меня и готова была пожертвовать своей жизнью, лишь бы я не пострадал. Папа, когда ты рассказал о том, что увидел мертвое тело дедушки, мне стало так страшно, так жутко и …у меня было видение… Два скрещенных ключа на листке бумаги в шкафчике, в моей ванной комнате… Они лежат там, я их вижу…Я никогда не говорил тебе о своих видениях, не хотел тебя пугать…Я потом все объясню, но я их вижу сейчас…Надо проверить…

– Я знаю, мой мальчик, я знаю, эти ключи, они там…я уже раньше подумал об этом, но еще не успел проверить свои предположения.

Через минуту Роберт, Оскар и Елена рассматривали по очереди пожелтевший лист бумаги с двумя скрещенными ключами в правом углу, который они обнаружили в шкафчике с лекарствами в ванной комнате Оскара.

 «Жаропонижающее. Аспирин. Принимать по две таблетки три раза в день в течение недели. Прикладывать горчичники в количестве пяти штук два раза в день до снижения температуры до 37 градусов. Потом снизить дозу до трех штук раз в день до полного выздоровления».

Это был подробный рецепт лечения простуды от лечащего врача семейства Эшли, на специальном медицинском бланке. Личном медицинском бланке врача, с фирменным знаком, отличающего его от своих коллег по цеху.

На протяжении многих лет личным лечащим врачом членов семейства Эшли был доктор Альберт. Два скрещенных ключа – это был его личный отличительный в медицинских кругах Лондона знак – единство традиционной медицинской практики и психиатрии. Он был специалистом высокого класса и в том, и в другом, за что был почитаем и любим всеми его пациентами.

– Доктор Альберт и Линда? – тихо спросил Роберт.

– Доктор Альберт и Линда… – отозвалась Елена.

Желая усыпить бдительность подозреваемых, они договорились не предпринимать никаких действий, не освобождать пока Миранду и не предъявлять никаких обвинений, пока Елена не подаст знак. Роберт и Оскар доверились опыту Елены и пообещали не форсировать события.

В высоких сводчатых потолках, в лабиринте пустых коридоров, ветхих лестниц, скрипучих дверей и огромных комнат сгущались темные тени. В предчувствии ночи оживали призраки замка, напоминая о своем присутствии легкими шорохами и протяжными вздохами. Близился вечер в замке Лакримоза. Близилась разгадка тайны.