Девочка с персиками

– Ну, не люблю я! Не люблю свой день рождения за то, что он у меня летом! – печально сказала Лика, хлопнув по столу рукой.

– Нет, правда, к чему он такой сдался? Все ведь разъезжаются кто куда, а ты сиди себе да в одиночку торт хавай, я извиняюсь…

– Ладно тебе, утрируешь. У многих день рождения летом, но ничего, живут ведь! Зато какая погода, какие виды: все цветет и пахнет, фрукты созревают… Красота! – отрицал Никита.

– Ага, как бы не так! Вся эта «ляпота» исчезает вмиг, когда понимаешь, что не с кем праздновать…  Да что далеко ходить, у меня самой был случай…

– Ну, не в первой. Да, бывает, что все разъезжаются. Чего ж особенного, ну-ка? – ехидничал парень, блестя карими глазами и прикусив нижнюю губу.

– Все б тебе «хихоньки» да «хахоньки», молодой человек, а это правдивый случай… Чем особенный? Да тем, что праздновать я собиралась с бабушкой на пару, а по итогу народа было столько, сколько я раньше и не собирала! Даже рада была, что так интересно вышло… Колесо Сансары прямо-таки… Ну, слушай и внимай.

***

Мне 16 лет. В этом августе должно исполниться 17, соответственно. Я, по обыкновению, писала друзьям, с которыми хотела встретить день рождения. Один за границей, второй занят, третий не может… Словом, все 8 гостей не смогли приехать, и я осталась одна на перепутье взросления, так сказать. Такое было впервые.

«Ладно, бывает. Отмечу осенью, когда многие вернутся», –  утешаю себя. Но это была лишь одна сторона печали.

На каждый мой день рождения ко мне приезжали родители вне зависимости от их занятости. На этот раз у мамы была срочная командировка по работе, у папы – сутки. Со мной осталась бабушка. Это тихая, спокойная женщина, Царствие ей Небесное. Не любила работать, но обожала говорить о жизни и своих приключениях в молодости.
Бывало, вернусь я домой с учебы, а она сидит на кухне, подперев подбородок кулаком, задумалась… Спрошу:

– Ба, а ты чего к нам приехала? Сама ж говорила, что котов оставить не с кем!

– Пущай, на один день ничаво с ними не будет. А мне чаво? Села на электричку, посидела с часок, да и у вас уже, –  отвечала она, сверкнув золотом среди белесой эмали зубов.

Начинала ей рассказывать, что у меня в школе нового, а она приводила примеры похожих случаев из своей жизни. В конце своего мини-рассказа она всегда подытоживала:

– Ну, что было, то прошло, и Бог с ним. Чаво ты говорила-то? –  вполголоса лепетала она, потом ненадолго задумывалась, и продолжала. – Наташку из школы выгнали? Ба, вот история…

И продолжала слушать мой рассказ, комментируя, реагируя, взмахивая руками, смеясь глазами. От нее почему-то постоянно пахло парным молоком. Среди пшенной золотистой копны волос проглядывали седые нити прошлого. Ее серые глаза отливали серебром, в то время как она смеялась.

Когда она узнала, что на моем дне рождения будем только мы с ней, то сначала обрадовалась, но потом задумалась и поникла:

– Ба, вот история… И что, все-все разъехались? – неуверенно уточнила она.

– Кто-то уехал, кто-то не может. Всякое бывает.

На мою реплику бабушка кивнула головой, поднесла руку ко рту и начала щупать свои губы, будто лепя их из пластилина.

Вечером 6 августа мы были уже на даче,7 числа я должна была родиться.
По приезде мы с бабушкой разобрали пакеты с продуктами и пошли рыхлить грядки. Бабушке хотелось «навести марафет» на участке перед праздником. Занося тяпку, я услышала стук в ворота.

– Эй, хозяева!

Я остановилась.

«Может, послышалось», –  подумала.

– Хозяева, овощи/фрукты надо? – звучал громкий голос за воротами.

Откладываю тяпку, зову бабушку. Через минуту мы уже стояли у подъехавшей машины с продуктами и смотрели фрукты.

– Яблочки у вас свежие, а? – спросила бабушка.

– Наисвежайшие, бабуля! Вот, смотрите,– пропел юноша и подбросил в руке твердое, светло-зеленое яблоко, точно с картины. Пока бабушка торговалась, я успела его рассмотреть. Он был одет в  голубую рубашку поло, мешковатые черные шорты и сланцы. Парень был лет 18-19, лицо смуглое, волосы цвета зрелого каштана, глаза искрящиеся, темно-зеленые с карими пятнышками. Что-то в нем было доброе, располагающее.

– У внучки-то моей завтра день рождения. Может, скидочку сделаешь, а? – лукаво спросила бабушка, поедая парня взглядом.

– Как? У Вас? – перевел он взгляд на меня.

– Да, есть такое, – пробормотала я.

– Что же Вы раньше молчали! А где Ваши друзья, почему у Вас так тихо? – весело спросил он, поглядывая то мне в глаза, то за плечо в сторону дома.

– Да вот, все разъехались, поэтому только с бабушкой праздновать и будем… – вежливо улыбнувшись, сказала я и посмотрела себе под ноги.

– Хм. Как-то грустно получается…

– Что за сыр-бор? – прокричал с водительского сидения мужчина в кепке.

– Да вот, у внучки завтра день рождения, а этот юноша не хочет скидочку нам делать, – с укором сказала бабушка.

– Андрюх, ты чего это? Давай, порадуй людей. Праздник как-никак, а завтра мы не работаем, –  сказал продавец и широко улыбнулся мне. – А вы персики не хотите попробовать? Сочные, вкусные. Андрей сам собирал, – говорил мужчина, перебирая в деревянном ящике спелые фрукты. Пузо его время от времени выглядывало из-под синей футболки, тело неповоротливо пробиралось между ящиков, волосатые руки с хирургической осторожностью щупали каждый плод.   

– Пап, слева посмотри, – ладонью показал юноша. – Да нет же, вот.

Парень достал два персика и поначалу протянул их в мою сторону, но потом опомнился и дал один – мне, другой – бабушке.

– Этот вроде ничаво. Дайте-ка нам парочку, – сказала она, вертя спелый плод и тщательно рассматривая его, словно яйцо Фаберже. 

Парень быстро собрал все наши покупки, посчитал и сделал скидку.
Закрывая калитку, я бегло посмотрела на него. Мы пересеклись взглядом. Он улыбнулся уголком рта.

На кухне мы с бабушкой разбирали покупки.

– Красавец-то еще тот, – хихикнув, приметила бабуля.

– Ну да, ничего такой.

– И взгляд мужественный.

– Ага.

– Да и руки, видно, работящие.

– Может быть.

– Ох, не будь я такой старой, я б ему приглянулась, это точно, – смеялась бабуля.

– Ба, мы точно про одного человека говорим?

– Правда живот пивной отрастил, а в целом – ничаво. Ась? Ты чаво-то сказала?

– Да нет, ничего.

Мне оставалось только улыбаться.

Вечером мы пили кофе и играли в нарды.

– Ба, ну я тебя уже три раза подряд выигрываю, давай в другую игру.

– Ничаво-ничаво, молодец, наша школа. А бабку-то не жалей, сейчас отыграемся, – потирая ладони, с улыбкой сказала бабушка.

Поиграли. Счет 4:1 в мою пользу.

– Ну, вот бабка и отыгралась, кхе-кхе, – разводя руками, вполголоса сказала бабушка.

– Скажи мне страницу и номер строки, а я прочитаю твое предсказание на завтра, м?
– предложила я.

– Да нужно оно мне, предсказание твое… Пойду лучше чай поставлю.

– Ба! Ну, давай, чего тебе стоит.

Бабушка вздохнула, скрестила руки на груди, качнулась в кресле и сказала:

– Давай лучше ты скажешь. Тебе интереснее будет. Во, дай-ка ту книгу.

Она указала на «Азбуку русской живописи». Та одиноко лежала на тумбочке рядом с телевизором и ждала своего читателя. Я прыжком достигла цели, взяла книгу в руки.

– Э, не, давай-ка я буду смотреть.

Бабушка, кряхтя, нагнулась и взяла у меня «Азбуку».

– Прошу.

– Так… 58-я страница, пятая строка сверху, – сказала я, зажмурив глаза.

Бабушка медленно переворачивала страницы, на ходу просматривая картины. Она остановилась.

– Не вижу, это та? – указала она пальцем на искусно расписанный разворот.

– Дай посмотреть... Да, она.

Здесь не было текста – на всей странице была напечатана картина Валентина Серова «Девочка с персиками».

– И как это понимать? – огорченно спросила я.

– Ну, сегодня мы покупали персики, вот они и попались на картине.

– Это же предсказание на завтра…

– Сегодня, завтра… Какая разница? Поживем – увидим. Хош чай?

– Давай.

Бабушка, охнув, встала с кресла-качалки и пошла на кухню.

«Хотела чего-то интересного и таинственного, а получилось, как всегда…», –  подумала я и, махнув рукой, положила книгу на тумбочку.

Утро дня рождения началось не с кофе…

– Лика, горим! Вставай давай! – надрывно кричала бабушка.

С трудом продрав глаза, я вскочила, надела первые попавшиеся шорты и пронеслась по лестнице вниз.

Бабушка открыла духовку и стала махать полотенцем, время от времени отворачиваясь и кашляя. Я надела кухонные варежки и достала содержимое. Это был сгоревший торт.

– Ну их, сюрпризы ваши… Не мое это! – огорченно твердила бабушка. – Ты, внучка, не расстраивайся, я другой сделаю. А пока приоденься и айда завтракать.

Бабушка покашляла и открыла окно. Дым понемногу рассеивался.

Когда я доедала яичницу с помидорами, она сказала:

– Ты поди пока, погуляй, а я торт новый сделаю, потом с салатами мне поможешь.

Я надела темно-зеленый сарафан с белыми цветочками, сланцы, сделала хвостик, воткнула наушники и пошла, куда глаза глядят.

В соседнем поселке располагался ничейный дачный участок: заросший пруд и несколько деревьев. Я не была там с прошлого года, поэтому решила заглянуть, что да как. Быть может, заехал уже кто.

Я нашла давно облюбованную мной дыру в заборе и собиралась пролезть в нее, но что-то задержало меня сзади.

«Да что за день-то такой!» – подумала я, зацепившись легкой тканью сарафана о гвоздь.

«Хорошо, хоть вовремя почувствовала, могла вообще порвать…».

На мое удивление, участок стал более ухоженным: камышей у пруда уже не было, почва у деревьев темнела, красочные спелые плоды лениво свисали и покачивались.

Было три яблони. Я подошла к крайнему дереву. Казалось, светло-зеленые яблоки, переливаясь на солнце, были натерты воском. Пахло душистой смесью свежескошенной травы, листьев яблони и еще чем-то кисловатым.

Я осмотрелась. Справа от меня в ряд стояло пять персиковых деревьев. Оранжево-розовые карапузы нежились на солнце и словно на качелях раскачивались от порывов ветра.

Я сняла наушники и слева начала обходить крайнее дерево. Совсем рядом доносился чей-то напев полушепотом.

– Хир ай эм… – тихо. – Рок ю лайк э хёрикэйн! – громкий полушепот.

Я обошла дерево и увидела знакомый затылок, оккупированный темно-каштановыми волосами.

– Привет! – радостно сказала, ожидая реакции. Нет реакции.

– Привет садоводам! – уже крикнула я. Парень снял один наушник и оглянулся. На нем была белая футболка «Rolling Stones» и те же мешковатые черные шорты, какие были на нем вчера. Руки в перчатках, на лице – марлевая повязка. В одной руке он держал опрыскиватель.

– Ой, здравствуй! А я тебя, то есть Вас и не заметил. Слились с листвой, видимо, –  сказал он, стягивая повязку одной рукой, а другой держа распылитель на спуске.

– Почему ты со мной на «Вы»? Мы же примерно одного возраста. Сегодня уж тем более.

– Да? А, точно, сегодня же у тебя день варения, да-да. Поздравляю! – сказал он и, когда разводил руками, непроизвольно нажал на спусковой крючок опрыскивателя.

«Пшшшик» мне в лицо. Я не сразу поняла, что произошло.

– Вот черт, не открывай глаза! Дай мне руку. Бегом! – скомандовал парень и оперативно повел меня в неизвестном направлении.

– Глаза, главное, не открывай. Придем ко мне – промоем.

«Уже третья напасть за сегодня! Вот тебе и 17-летие…»,–  подумала я, спотыкаясь о свои ноги и жмурясь.

– Так, аккуратно, тут ступеньки. Сюда входи, вот так. Стой тут, –  парень закрыл входную дверь. – Здесь раковина. Открывай глаза и сразу начинай их промывать.

Когда красно-зеленые круги на черном фоне исчезли, глаза защипало. Слезы смешались с холодной водой из-под крана.

– Прости, проглядел.  Жильцов на участке так и нет, вот я и решил поухаживать за растительностью. Ты тщательнее промывай, и не меньше 10 минут. Кстати, я так и не представился, да ведь? Я Андрей.

– Лидия. Многие зовут меня «Лика». Я, в принципе, не против.

– Будем знакомы, –  доброжелательно усмехнулся парень, видя мое корчащееся лицо.

– Андрюш, у нас гости? – прозвучал женский голос.

– Да, мам, иди сюда.

В ванную комнату вошла полная женщина в желтой бандане, пестром красном халате и серых тапочках с нарисованным белым кроликом. Руки ее были в муке.

– Познакомься, это Лика. Лика, это Наталья Геннадьевна, моя мама.

– Здравствуйте! Вы уж извините, что я так нагрянула… – сказала я, часто моргая и подавая ей руку.

– Да, мам, я случайно попал в Лику раствором от насекомых… Опрыскивал персики, –  виновато пожал плечами Андрей.

– Вот дурак, вот дурак… – вздохнув, сказала Наталья Геннадьевна. Она отвесила ему подзатыльник и добавила:

– Дурак! А с Вами очень приятно познакомиться, девочка моя. Как лечебные процедуры закончите, будете чай пить?

– Спасибо, но я, наверное, пойду. Меня бабушка просила помочь с салатами.

– А что, у Вас веселье какое намечается? – задорно спросила мама Андрея.

– Ну, да. У меня сегодня день рождения… С бабушкой празднуем…

– День рождения?! – радостно, с удивлением воскликнула Наталья Геннадьевна и всплеснула руками. – Надо же! А сколько лет?

– Семнадцать.

– Вот-те на! У девочки, нет, у девушки праздник, а мой сын опрыскивателем в глаза тычет. Непорядок! Мы, голубушка, это так не оставим. Данил! Данил!

Из дверей вышел тот самый водитель фуры в белой майке и трусах-семенниках. Живот его также приветливо улыбался.

– Драсьте. Данила Алексеевич, –  поздоровался со мной отец Андрея.

– Ишь, чего такой нарядный-то? Данил, у девушки сегодня праздник, а она что-то без компании, да еще и наш провинился. Что скажешь?

– А, день рождения. Так я знал, –  пожав плечами, ответил тот, крутя в руке молоток.

– И ничего не сказал? Ну, уж нет, дорогие мужчины, это непорядок. Лина! – она возмущенно посмотрела на меня, ожидая ответного женского негодования.

– Лика.

– Извиняюсь. Лика, с нас овощи и фрукты. Сейчас позвоню еще соседям.

Сымпровизируем большой стол, шашлычков пожарим. Дед Трофим баян притащит с напитками всякими… Как тебе? Как вам? – воодушевившись, оглядела всех мама Андрея.

– Зачем такой шум? Не надо, Наталья Геннадьевна… Неудобно как-то, –  вытирая лицо полотенцем, сказала я.

– Это мне неудобно, что мужчины провинились, а от них никакой инициативы! Нет, голубушка, праздники должны быть праздниками, а не чайными посиделками с бабулей, ты меня извини. Все, я пошла всех обзванивать! Правда, сначала стряпать закончу… Данил, иди к Санычу за мясом, шашлыки у нас сделаем. Андрей, фрукты и овощи наготове. Низкий старт! – скомандовала Наталья Геннадьевна и засеменила на кухню.

За ней поплелся Данила Алексеевич.

– Ну, сейчас тебе настоящий праздник закатим! Моя мама умеет, на всю жизнь запомнишь! –  улыбнувшись, сказал Андрей.

Я заметила зеркало и заглянула в него. На меня смотрела смуглая шатенка с каре.
Глаза карие, почти черные. Взгляд её искрился.

Услышав новость, моя бабушка закудахтала:

– Ба, да как же? Это ж и горячее тогда надо. Ба, ба!

Вечером на нашем дворе ставили широкий стол, рядышком дымился свиной шашлык, блюда таскали какие-то женщины в платьях и сарафанах, вокруг них мешалось трое маленьких детей 5-6 лет, мужчины заливались хохотом в непринужденном разговоре, а соседская собака нетерпеливо лаяла, требуя мяса. Калитка нашего забора не закрывалась: седобородый дед Трофим то ходил, покачиваясь, к соседям с баяном, то присаживался за стол и голосисто пел частушки, быстро нажимая на кнопки инструмента, изредка даже попадая в ноты.

– Мужчины, шашлыки готовы? – спрашивала Наталья Геннадьевна, руководя действом.

– Через две минутки готово будет. Можно садиться, –  отвечали ей дачные кулинары.

– Тогда прошу всех к столу! Проходим, уважаемые!

Было по-застольному шумно и весело, по-душевному тепло. Дед Трофим травил анекдоты; две белокурые женщины в красном и синем платьях щелкали семечки и посмеивались; бабушка поправляла сине-белый сарафан в горошек, постоянно улыбалась и, когда ее отвлекали дети, говорила: «Ишь, чертяги, всё носятся». Мужчина в розовой кепке хмурился, курил, иногда кашлял и следил, чтобы у всех было налито. Коренастый мужичок в коричневой рубашке оживлял разговор, разбавляя его остротами и придуманными историями. Рядом с ним сидел высокий скуластый парень с мелкой щетиной лет 25-27 и молчал. Иногда вставлял бойкое словцо, после которого все заливались. Данила Алексеевич обычно подхватывал, и разгоралась дружественная словесная перепалка.

– Так, внимание, первый тост! – стуча вилкой по кружке с пивом, обратился ко всем Данила Алексеевич.

Весь стол погудел, погудел и замолк. Только бабушка бурчала, и мужчина в кепке кашлял.

– Я хочу сказать тост в честь нашей именинницы Лики. Невеста уже, 18 лет!

– Семнадцать, – смущенно напомнила я.

– Да-да, семнадцать. Но это тоже хороший возраст, как ни крути! Спасибо Вам, Анфиса Степанна, за такую внучку-красавицу!

– Ой, да бросьте, – махнула рукой бабушка и улыбнулась.

– Нет-нет, не отмахивайтесь, спасибо Вам и родителям Лики! К слову, есть легенда. Однажды, далеко-далеко в горах…

– Ой, да не начинай ты! Как запоет песню, так не остановишь! – смеясь, громко сказала Наталья Геннадьевна.

– Тише, Наталья. Видишь, речь толкаю. Ну, вот. Однажды…

Не успел Данила Алексеевич закончить речь, как железные ворота громыхнули. Все разом обернулись. В калитке стоял Андрей, держа в руках большой желтый тазик персиков, а на них – букет полевых цветов. На парне была желто-коричневая рубашка в клетку, темно-синие джинсы, подвернутые на голенях и серые кроссовки с коричневой надписью New Balance.

– А вот и герой всей ватрушки-заварушки! Дамы и господа, если бы мой сын не попал отравой для насекомых в дорогую Лику, ничего бы этого не было!

– Нашел, чем гордиться! – усмехнулась Наталья Геннадьевна.

– Не гордиться, а радоваться! Случайностям! Это «эффект бабочки» называется. – сказал, подняв указательный палец вверх, отец Андрея.

Парень стоял, неловко улыбаясь и поглядывая на раскрытые ворота. Я встала из-за стола и подбежала к нему.

– Тазик с цветами – это мощно, конечно, –  иронично улыбнулась я.

– Вообще-то с персиками! А цветы так, как приятный бонус, –  ухмыльнулся Андрей и, одной рукой придерживая тазик, подал мне цветы.

– Ну, с днем рождения! – произнес он вполголоса, сделал шаг вперед, и в этот момент тазик наклонился – персики покатились.

– Вот тебе и рыцарь без коня! – громко сказала женщина в красном платье и залилась. Все подхватили смешинку.

– Словом, за именинницу с персиками и принца без коня! – подытожил Данила Алексеевич, поднимая кружку светлого.

– Ура! – раздалось с разных концов стола.

Такой вот получился праздник. 

Когда действо завершилось, родители Андрея сердечно желали мне счастья и здоровья; гости слезно прощались под песни деда Трофима; собака беззаботно лаяла, хотела поиграть с детьми, но те уже устали и их клонило в сон. Бабушка собирала со стола тарелки, параллельно успевая благодарить гостей за угощения и прощаться.
Андрей подошел ко мне.

– Неплохо погуляли, да?

– Да, лучше, чем «погуляли» бы мы с бабушкой.

– Ну, вот, видишь, всё не зря. И это не я косячник, нет, это просто судьба так распорядилась.

– Ну, ага, поговори еще, – засмеялась я и поймала на себе его взгляд.

– Слушай, мы завтра с отцом на рыбалку собираемся. Хочешь с нами? Потом вдвоем можем на великах прокатиться.

– Ага, ты мне леской в глаз попадешь или рыбой зарядишь, а потом на «судьбу» свалишь. Оно мне надо? – язвительно упрекнула я.

– Вообще, знаешь, да, оно мне надо. Даже очень. Давай.

Андрей ехидно поднял уголок рта.

– Ну, тогда подъем в 5 утра, в 6 у главных ворот на велике. Оденься так, чтобы комары не съели.

– В 6? Так рано? – заскулила я.

– Да, рыболов. У Анфисы Степанны я тебя отпрошу. Ну, пока, –  сказал он, помахав рукой и отходя к моей бабушке на переговоры.

Перед сном я спустилась на первый этаж и забрала книгу с тумбочки. Поднялась наверх и, упав на свою кровать, открыла нужный разворот. Написала на стикере «7.08.2018» и приклеила его на страницу 58. На меня задумчиво и любопытно смотрела девочка с персиками. Я улыбнулась ей и подмигнула. Казалось, она проделала то же самое в ответ.

***

– Вот так, сынок, бывает, – подытожила я в конце своего рассказа.

– Лик, ты чего там балаболишь, а? – послышался голос из-за двери.

В комнату вошел взрослый мужчина. На нем была белая рубашка поло и широкие серо-белые шорты в полоску.

– Да вот, Андрюш, про моё 17-летие рассказываю.

– А, как мы познакомились? Здорово было, ничего не скажешь. А помнишь, на рыбалке я тебя удочкой зацепил? Ты еще в воду чуть не свалилась!

– Как такое забудешь-то? Ой, помню, Данила Алексеевич смеялся.

– Ну, правильно, ты бы себя видела: попа кверху и руками машешь, точно лететь собралась, – посмеялся Андрей, а точнее, Андрей Данилович, нагнулся и скорчил гримасу, хлопая руками по бокам.

– Вот, Никит, годы идут, а твой отец не меняется! – пропела я, смеясь.

Никита гримасничал с отцом на пару, в комнате пестрили красками рассказы о лете 2018 года, а на стене над камином висела так полюбившаяся мне картина. Девочка на ней была задумчива и как бы завидовала тому, что в реальности все было более живописно и радостно, чем у нее на холсте.

Июнь, 2018 г.