На таежных просторах среднего Урала

      Желание сходить на рыбалку с Борисом Прокопьевичем у меня было давнее. Ну, как же, это был знаменитый на всю округу охотник и рыбак, выросший среди лесных просторов и чистых горных речек, притоков реки Койвы. Он много рассказывал о своих охотничьих приключениях. Все, о чем говорилось, приобретало у него невероятно колоритный оттенок, было много мелких деталей, подчеркивающих значимость описываемых событий. Был у Бориса Прокопьевича приятель Николай, тоже охотник. На медведя они всегда ходили вдвоем. В те времена медведи в лесах шибко шутковали. То одну корову задерут, а там и другую. А когда и царапины оставят на спине шириной во всю медвежью лапу. В один год за лето медведи задрали пять коров. А еще и сами жители страдали от слишком неуживчивого зверья. То у одного мужика прокусят пятку, когда он, спасаясь от медведя, залезал на дерево, то на зарод загонят. Вот и обращались жители поселка к охотникам приструнить хозяина тайги. Как правило это обращение почти всегда было к Борису Прокопьевичу и его приятелю.


      … И вот настал день, когда мы отправились на рыбалку. Было раннее утро. Погода по всем признакам обещала быть хорошей. Светило солнце, по небу проплывали легкие стайки белых облаков. На спине у нас легкие пайвы из бересты. Путь предстоял неблизкий.   Цель нашего похода   – дойти до кордона Воронки и заброшенного поселка Плотинки.

 
      Путь наш начинается по старой Кырменской дороге. Доходим до “Табашного тока,”* с которого открывается широкая панорама бескрайних лесов, своими извилистыми линиями повторяющая очертания пологих увалов. На горизонте видна гора Большая Копна, к подножию которой мы должны подойти через два дня. Через пять километров пути подходим к весело журчащей на перекатах речки Березовой. Переходим на ее левый берег и оставив слева гору Вавилон, выходим на берег Койвы. Пройдя полкилометра нам встречается фабрика по добыче алмазов, она уже не работает лет пять. Видны отвалы крупной гальки, до сих пор еще не смытых весенними водами. За разговорами время идет незаметно. Борис Прокопьевич начинает очередную охотничью байку.


      «Был такой случай, ранней весной пошел я на лыжах на “Винокуровские ложки”, чтобы найти зимнюю лежку медведя, берлогу, значит. По моим, известным мне признакам там должен зимовать крупный зверь. Мое предположение оправдалось. В густом буреломе под вывернутым корневищем упавшей громадной ели я увидел легкий парок, поднимавшийся над густыми ветками ельника, на которых осел куржак. Все это означало, что здесь находится логово».


      «Через несколько дней мы с приятелем – продолжает свой рассказ знаменитый охотник – собрались брать медведя. Была середина марта, день выдался ясный и безветренный. Собаки, чувствуя настроение охотников, с веселым лаем бежали по дороге впереди лошади, предвкушая радостное для них событие. Добрались до берлоги, отоптали снег, вырубили две толстых жерди и затолкали их к медведю в логово. Послышалось недовольное рычание, переходящее в рев. Собаки готовы были броситься в смертельный бой со зверем, они то приближались, то отскакивали от берлоги. Напряжение нарастало, приближалась развязка. Мы стали с ружьями наизготовку. Но хозяин тайги не хотел принимать неравный бой, он надеялся, что непрошенные гости оставят его в покое. Конечно, лучше всего медведя надо застрелить сразу и не дать ему вылезти наружу, чтобы не осложнять себе задачу. По шуровали в берлоге жердями еще раз. Неожиданно медведь выскочил и набросился на собак, а они, увертываясь, стали наседать на него с разных сторон.  Неожиданно он зацепил когтистой лапой Пестрю, подмяв ее под себя. Прозвучали два сдвоенных выстрела, громадный медведь осел и медленно стал заваливаться на бок. Охота была окончена. У Пестри была перекушена передняя лапа и ободран бок.  Она жалобно скулила и мелко дрожала. Я решил проверить берлогу и обнаружил в ней двух медвежат. Разожгли костер, разделали тушу. Мясо погрузили на сани, медвежат завернули в тулуп и поехали домой.

 
      Так у нас неожиданно появились лесные ребята, которых надо было воспитывать и со временем определять их судьбу. Назвали их Машка и Яшка. Прожили они у нас месяцев шесть. С каждой неделей медвежата становились агрессивней, особенно неуживчивым характером отличался Яшка, он даже прокусил мне палец. И мы решили отдать их в зоопарк в город Пермь, куда вскоре и отвезли наших питомцев».


      Продолжаем идти вверх по реке. Тропинка становится все уже, приходится идти по высокой траве, иногда обходя вброд скальные образования, вплотную подходящие к воде. На перекатах иногда запускаем кораблик с отходящей от него леской с привязанными к ней самодельными мушками. Харюзки на перекатах весело играют и с удовольствием хватают наживку в виде плывущей мухи. Пабереги по берегам в основном уже выкошены и имеют весьма привлекательный вид, особенно красиво на них смотрятся зароды.  Впереди показались два острова, рассекающие реку на три русла. Самое большое прижимается к правому берегу, оно многоводнее других. Выше русла большой омут, по которому круговоротом ходит пена. Останавливаемся, скидываем с плеч пайвы, садимся. Мой спутник закуривает и начинает размышлять. «В этом омуте обязательно должна стоять крупная рыба. Для тайменя - это самое подходящее место – говорит Борис Прокопьевич. Давай – ка, Сережа, закинем недотку только я буду у берега стоять, а тебе поплавать придется, ты ведь молодой». Разворачиваем недотку, у ней посредине устроен кошель, чтобы рыба туда проваливалась. Захожу в воду, крепко держа в руках черен, к которому привязана сеть. Почти сразу дно уходит из-под моих ног. Начинаю плыть, плавно загребая одной рукой. Течение сносит меня ниже моего напарника, стоящего по грудь в воде. Становлюсь   ногами на  дно и мы быстро вытаскиваем недотку на берег. В ней оказалось всего несколько окуньков и сорожек. «Не может этого быть, - восклицает опытный рыболов, надо попробовать еще раз». После небольшого отдыха повторяем попытку снова. На этот раз удача не отвернулась от нас. В сетке трепыхался огромный красноперый таймень. При взвешивании его вес составил шесть килограмм.

 
      Перед горой Громовой, нависающей над Койвой россыпью крупных камней, мы переходим на другой берег. Наше решение обоснованное, так как чуть выше в Койву впадает речка Воронка, по которой мы будем продолжать наш дальнейший путь. К вечеру подходим к Воронкам. От деревни остались несколько разрушенных домов, угадывается очертание улицы, на которых они стояли. Заночевали в заброшенном сарае и с утра отправились по речке к Плотинке.

 
      У Плотинки слева начинается возвышенность – это гора Большая  Копна. Почти ничего не напоминает, что когда – то здесь стояли дома. На небольшой поляне частично сохранился фундамент дома, в котором родился Борис Прокопьевич. Раньше через это место проходила Серебрянская дорога, соединяющая Бисерский и Серебрянский чугуноплавильные и железоделательные заводы графа П. И. Шувалова. Здесь жили лесорубы, старатели, охотники, а также работал Вороновский рудник по добыче железной руды. Видны несколько свай от плотины. Здесь заготавливались дрова (семитки) для углевыжигательных печей и сплавляли их по речке Воронка, а затем по Койве до завода Бисер. Так как Воронка небольшая речка, то была построена плотина, а воду из пруда выпускали во время сплава дров.


      Цель нашего похода достигнута – мы у подножья горы Большая Копна. Борис Прокопьевич побывал на своей родине. «Семья большая у нас была-   шесть братьев и три сестры - рассказывает он -  наши родители Прокопий Васильевич и Надежда Ивановна приехали в завод Бисер в начале XX века из г. Чистополь, что на реке Кама. Были они староверы».


После короткого привала начинаем обратный путь. Незаметно наступил вечер. Нужно, не теряя времени, делать стоянку – разжигать костер, готовить неприхотливый ужин. Место для стоянки было неудачное. Хвойный лес далеко отступил от речки, а по берегам рос один молодой березняк. Но выбирать было не из чего, темнота стремительно сгущалась. Поставив пайвы с рыбой, переложенной осокой, стали заготовлять дрова для костра уже почти в полной темноте. Недалеко от стоянки стояло старое остожье со стожарами, которые мы разрубили и были обеспечены дровами на всю ночь.


      Горит костер, освещая противоположный берег, я чищу хариусов для ухи, промывая их в проточной воде. Мой спутник готовит постель из полусгнивших березовых жердей. Внутри древесина сгнила и ее держала только березовая кора. Все приготовления закончены, начинает закипать уха. На газете разложен наш скромный ужин. Между тем темнота окутала лес, речку. Отблески от костра выхватывают часть берега и воды. Я сижу и смотрю на небо – ярко блестят звезды, из-за леса, еще невидимая, светит луна. Ее свет виден на деревьях на противоположном берегу речки.  Изредка бросаю в костер сухие ветки. Мысленно представляю, как далеко мы от дома. Это наша вторая ночевка в лесу. Поспевает уха. Садимся ужинать, неторопливо пьем чай и   продолжаем   разговоры про разные истории. Я тоже пытаюсь не отстать от Бориса Прокопьевича и тоже хочу рассказать ему один случай, произошедший со мной не так давно вовремя охоты на боровую дичь.  Конечно, рассказчик –то я по сравнению с ним, как говорят и в «подметки не гожусь», но все же…

  «Был у меня один случай – начинаю я свой рассказ Борису Прокопьевичу - это было сравнительно недавно. Охотился я на боровую дичь. Вспугиваю выводок рябчиков. После первого взлета, они, как правило, далеко не летят. Рассаживаются на ветках деревьев и замирают кто к сучку прижмется, кто сам сучок изображает.  Сидят тихо, не шелохнутся и выжидают. Минут пять так сидят, потом один голос подаст, другой отзовется, и пошло – фьють, фьють. Это они говорят друг другу – здесь я, здесь я. На этот раз один рябчик на виду сел, примостился на сучке березы и в ус не дует. Ну, ладно, думаю, дело твое. Прицеливаюсь – бах!  Он встрепенулся и сидит, как ни в чем не бывало. Я подошел еще ближе, - бах! А он – сидит. Меня даже оторопь взяла. Прошел я под березой, развернулся и снова – бах!  Вот тогда после третьего выстрела рябок камнем упал. Взял я его в руки, а на нем живого места нет. И я понял, он был убит первым выстрелом, а его лапки свела судорога. Очень мне его жалко стало, но что поделаешь. На охоте кто кого перехитрит».
       «Поучительный случай» - одобрил мой внимательный слушатель – такое бывает, но не часто. А охота на боровую дичь прекрасное занятие, особенно в осеннюю пору. Лес прозрачный стоит, а под ногами пышный ковер из опавшей листвы. И когда еще рябчик на манок отзывается. Ходишь по знакомым местам, смотришь на хороводы нарядных осинок, березок и такая радость в душе стоит» - заканчивает свой монолог Борис Прокопьевич, явно одобривший мой рассказ.


       После ужина топором  разрубаю оставшиеся жерди для костра.  Затем подхожу к речке, опускаю руку в воду и чувствую, как упругая струя бьет мне в ладонь. Возвращаюсь к костру и ложусь на приготовленную постель. Мой спутник ложится по другую сторону костра, закуривает и молча смотрит вверх перед собой. Я лежу на спине и тоже смотрю на звезды. Луна уже вышла из-за леса и ярко светит. Долго смотрю на нее, не отрывая взгляда, и думаю о вечности мира и вселенной. Поколения людей рождаются и умирают, а она все также светит и светит. И наша жизнь – это мгновение по сравнению с вечностью. Незаметно засыпаю. Просыпаюсь от холода, костер чуть теплится. Подбрасываю дрова и поворачиваюсь спиной к костру. Начинает светать, смотрю на часы, только четыре часа, можно еще подремать. Окончательно просыпаюсь в пять часов, уже светло. Борис Прокопьевич начинает готовить завтрак. Вскакиваю, поеживаясь от утренней свежести, делаю несколько упражнений и иду   умываться к речке. Как хорошо после обливания, так легко дышится! Огромный прилив бодрости.


      Впереди снова длинный летний день и увлекательная рыбалка на “Кораблик” и спиннинг на живописных берегах уральской реки Койвы и ее притоков.

*Вершина небольшой горы, на которой горнорабочие в XVIII – XIX веках отдыхали (перекуривали) по дороге на горные рудники. Это название сохранилось до наших дней.

2018 г.  Завод Бисер – г. Пермь