Михаил Врубель. Девочка на фоне персидского ковра

           ШЕДЕВРЫ ,хранящиеся в Киевском музее русского искусства.
          Только что посетила этот замечательный музей и делюсь с вами впечатлением.Особенно понравилась работа Врубеля Девочка на фоне персидского ковра.1886
Холст, Масло. 104 ; 68 см.Киевский музей русского искусства, Киев.
Никакая иллюстрация не передаёт красоты этого замечательного полотна.

           Самостоятельную жизнь художника Врубель начал в Киеве. В ожидании заработка он отдавал на время свои картины и рисунки в ссудную кассу и получал за них немного денег. Дочь владельца кассы, девочка-подросток, всегда восторженно встречала художника, её большие тёмные глаза внимательно следили за каждым его движением

          В ссудную кассу Розмитальского и Дохновича, которая располагалась на углу киевских улиц Крещатик и Фундуклеевской, Врубель заходил часто. Целью его визитов, кроме желания получить ссуду в залог своих работ, было также изучение различного реквизита, который сдавали в ломбард его клиенты.

           Врубель мог долго рассматривать вещи, хранившиеся в ломбарде, особенно его интересовали драгоценные камни. Он рассматривал их, пересыпал горстями и любовался игрой света. Именно с 1886 года появляются знаменитые врубелевские синие, лиловые, золотые, темно-вишнёвые, дымно-розовые, млечно-голубые тона.

           Н. А. Прахов вспоминал: «Блеск металла и особенно переливы цветов драгоценных камней всегда привлекали внимание Врубеля. Металл он мог наблюдать где угодно, а драгоценные камни — в ссудной кассе Розмитальского и Дахновича, куда часто приносил в заклад что-нибудь из своих вещей. (…) Вот в этой ссудной кассе Врубель мог не только рассматривать через стекло витрины различные драгоценные камни, заложенные ювелирами, но брать их кучкой в пригоршню и пересыпать из одной ладони в другую, любуясь неожиданными красочными сочетаниями

          Это доставляло ему огромное удовольствие — пленяла ни с чем не сравнимая чистота и яркость тонов. Материальная ценность камней не играла здесь никакой роли. С таким же интересом Врубель пересыпал из одной ладони в другую искусственные камни, которыми моя сестра обшивала кокошник для маскарадного русского костюма».

         Дочь владельца кассы, девочка-подросток, всегда восторженно встречала художника, её большие тёмные глаза внимательно следили за каждым его движением.

        Однажды он усадил девочку на узорчатый ковёр, одел в платье из розовой и тёмно-синей ткани, повесил ей на шею тяжёлые жемчужные бусы, нити алых гранатов, украсил перстнями пальцы — и написал этот портрет.

            С картины пристально, не отрываясь, смотрят на художника и на зрителей широко открытые глаза девочки; в них тревога, печаль, какая-то недоступная тайна. В руках у неё две розы, выписанные словно живая драгоценность. Кисть художника, будто жезл волшебника, преобразила ссудную кассу в сказочный шатёр, превратила дочь ростовщика в таинственную принцессу, а её портрет в манящую и прекрасную восточную сказку.

Вот отрывок из киевского письма художника сестре Анне:

            "Аня, дорогая, спасибо тебе: я действительно находился в довольно критическом положении. Дело в том, что я наконец нашёл причину моей неуспешности за последнее время — это совершенное оставление втуне работы с натуры, а между тем это единственная дисциплина и средство прокормления; на творчество рассчитывать нельзя.

Я теперь пишу очень красивый этюд с девочки на фоне бархатного ковра — вот твои двадцать рублей и помогут мне его окончить спокойно; вероятно, удастся его продать руб. за 200—300 и тогда опять за Терещенскую картину и за Демона.

Был на днях в Киеве Третьяков, собственник знаменитой галереи в Москве. Он очень хвалил образа, особенно Богоматерь. А отчего ты мне ни словечка? Твой Миша

Однако владельцу ссудной кассы Дохновичу портрет Врубеля не понравилился и он не захотел приобрести эту работу. Врубель три раза пытался картину продать через аукцион, и наконец известный коллекционер И. Н. Терещенко уплатил за неё 300 рублей, после чего она попала в его коллекцию.