Армейские рассказы. Юлька и Настя Романова

          Юлька               
               
                «Там где клен шумит, над речной волной,
                Говорили мы, о любви с тобой,
                Опустел тот клен, в поле бродит мгла,
                А любовь как сон, стороной прошла...»

                ВИА «Синяя птица».     Слова: Л. Шишко.

              Была весна, был месяц май. Звонко распевали свои брачные песни птицы. Ярко светило солнце и приглашало понежиться и позагорать. Легкий ветерок взъерошивал волосы и бесцеремонно пробирался под рубашку.  Приятно шелестела молодая листва, этот звук напоминал шум накатывающихся на морской берег волн.   Сочная трава расстилалась под ногами и манила присесть или походить по ней босиком.
   
      - «Давай поедем на природу и устроим праздник», --  предложил я и посмотрел на свою девушку взглядом  сенбернара.   
      - «А работа. Мы же серьезные, взрослые люди и должны совершать осознанные поступки», -- начала занудствовать Юлька, но было ясно, что это предложение ей понравилось.
           Моя Юля – красивая, худенькая шатенка с большим бюстом, с
огромными глазами, серьезным выражением лица, строгим голосом и учительской манерой общения со мной. Она была для меня не обыкновенной семнадцатилетней девчонкой из класса, а девушкой – в которую я был влюблен. А полюбить я мог только самую прекрасную девушку на свете.   
            Я звучно чмокнул ее в щеку, обхватил за талию и мы  побежали звонить на работу. Потом, купили в магазине колбасу, сыр, хлеб, немного  овощей,  фруктов, бутылку токайского вина и поспешили на вокзал. Через несколько остановок мы вышли из электрички, немного прошлись и очутились в березовой роще, а за ней простирался луг.               
            Мы оказались на лугу с сочной зеленой травой и огромным количеством полевых цветов. Бело – желтые ромашки, синие колокольчики, васильки, одуванчики и другие разноцветные лютики создавали удивительный пейзаж, который не смог бы изобразить на своем холсте ни один художник. От всей этой красоты закружилась голова, подкосились ноги и мы со смехом завалились на траву.
            Мы лежали обнявшись. Аромат цветов дурманил и опьянял. Над нами простирался лазурно – голубой купол неба с пушистыми белоснежными облаками и ярко светившим теплым солнцем. На общем фоне птичьего пения отчетливо слышалось стрекотание кузнечиков, стрекоз и жужжание пчел.  Нам было хорошо, мы лежали и не говорили ни слова, но было ощущение ясности. Я крепко сжимал в своей руке ее руку и  энергия пробегала от нее ко мне, разливалась по всему телу и проникала в каждую клеточку. Это и было счастье.

      - «Я тебя люблю», --  прошептал я.
      - «Я тоже тебя люблю», -- ответила  она.
      - «Но, ведь мы расстаемся на два года», -- сказал я и повернулся так, чтобы видеть ее глаза.
      - «Я буду тебя ждать», -- ответила Юлька и на глазах появились слезы.
      - «А ты сможешь дождаться и почему ты плачешь», -- спросил я и обнял ее.
      - «Подумала и представила, а вдруг ты там встретишь хорошую девушку и влюбишься».
      - «Я однолюб, люблю и буду любить только тебя», -- сказал я и крепче ее обнял.

         Мы с Юлькой жили по соседству и знали друг друга с детства. Не дружили, но прыгали по строительным бетонным плитам,  играли в «казаки- разбойники» и другие игры. Зимой вместе с другими ребятами катались на коньках и санках.
Судьба распорядилась таким образом, что их класс перевели в нашу школу, мы стали учиться вместе и я влюбился в Юльку в конце десятого класса.
Хорошо помню «Последний звонок».
         После торжественных мероприятий в школе, всем классом мы поехали на ВДНХ. Через дырку в ограде прошли в «Ботанический сад», там мы наслаждались жизнью, уединялись в тени деревьев, пили «Шампанское» и пели песни под гитару.
          Там я стал воспринимать ее как девушку и заметил, что и она относится ко мне по - особенному.
            Позже, вечером, мы небольшой компанией пошли в гости к нашей однокласснице, так как у нее в это время не было дома родителей. Пили вино и танцевали. Я впервые крепко обнимал и по- взрослому целовал Юльку и она отвечала. Веселье закончилось, ведь все хорошее когда- то заканчивается. Мы попрощались с друзьями и я пошел ее провожать. Несмотря на то, что жили по соседству шли мы медленно, говорили обо всем и не могли наговориться.  Потом, долго целовались в ее подъезде, а на следующий день встретились  и поехали в «Донской монастырь». Мне интересно было с ней общаться, а еще больше нравилось – ее обнимать и целовать. Мы начали встречаться. Была любовь, страсть и ревность. Были такие эмоциональные подъемы и спады, «что ни в сказке сказать, ни пером описать».
            Однажды, раньше чем обычно вернулась с работы ее мама и мне пришлось прыгать из  окна в клумбу, где я запутался в кустах сирени. Весь перемазанный зелеными листьями, я приводил себя в порядок на лавочке перед окнами. Этаж был вторым, но высоким. Летел я долго и в полной мере ощутил приземление.  Но, если бы я тогда не спрыгнул, то нам перестали бы доверять и скорее всего – запретили встречаться. Тот случай приучил меня предупреждать о своем приходе по телефону, звонить в дверной звонок, а уж после этого – открывать дверь своим ключом.   
            Довольный удачным прыжком и озабоченный своим видом я пошел к своему школьному другу Петьке, где мы под хорошую джазовую музыку, коньяк и сигареты его отца  прекрасно провели время и постирали мои шикарные светлые брюки. Я был отглажен и свеж, от меня пахло хорошим коньяком, табаком и стиральным порошком. Я чувствовал себя счастливым, ведь у меня было все: любимая девушка, надежный друг, любящие и заботливые родные и уверенность в завтрашнем дне.
             А на завтра был назначен выпускной школьный вечер. Полным ходом шла подготовка к этому знаменательному событию. Девчонки  подбирали наряды и выбирали прически, а мы с ребятами прикупили коньяк в плоских бутылках и прятали эти бутылки в школьных тайных местах о существовании которых знали только мы. В разгар праздника Петька, как заправский фокусник доставал из бочка унитаза охлажденную бутылку коньяка, мы по глоточку отпивали и шли в физкультурный зал, танцевать с нашими девчонками. Потом, возвращались в актовый зал произносили тосты, выпивали по бокалу шампанского, закусывали и через туалет и коньяк из бочка унитаза направлялись в физкультурный зал танцевать. Этот круговорот казался бесконечным. После танцев, разгоряченные и немного хмельные мы отправились гулять по ночному городу.
             Молодые, красивые, счастливые люди - вчерашние школьники, весело шли по пустынным улицам. На ночном небосводе ярко светили звезды и указывали ребятам путь. Одинокие троллейбусы подмигивали им фарами, а водители дружелюбно предлагали подвезти. Уборочные машины подметали асфальт, смывали вчерашнюю пыль и подготавливали улицы к новому дню. 
             Я шел рядом с Юлькой и крепко сжимал ее руку, словно боялся, что если я не буду ее держать, то она исчезнет. Мы периодически останавливались, обнимались и целовались, это тоже являлось подтверждением реальности всего происходящего. Затем, все стали  прощаться и я проводил Юльку домой. Как обычно, мы еще долго целовались в ее подъезде, пока  соседи не стали выходить из своих квартир на работу. Закончилась школа и начиналась взрослая жизнь.
              Я подал документы в медицинский институт, так как знал, что обязательно стану врачом – хирургом,  спасающим человеческие жизни. Но, моя первая попытка поступления  оказалась неудачной. На устном экзамене по химии, он был по счету последним, экзаменатор - седовласый профессор внимательно  на меня посмотрел и с чувством собственного превосходства торжественно произнес:
         --  «Молодой человек, нужно отдать долг Родине и послужить в нашей доблестной Советской Армии».
         Как – то вдруг над страной, обладающей ядерным оружием сгустились
тучи. Американский империализм наточил свои клыки и когти и приготовился к прыжку. Естественно, что на его пути должен был встать я  и защитить страну от его агрессивных нападок. Если не я, то кто?
           Мне ничего не оставалось, как согласиться. Почти год я работал на кафедре «анатомии человека», учился на подготовительном отделении в медицинском институте и готовился к вступительным экзаменам. Но, «судьба со мной сыграла злую шутку», пришла повестка из военкомата и не получив возможности для повторного поступления, я  весенним майским днем отправился на военную службу.  Было тепло, ярко светило солнце, легкий ветерок обдувал обритую голову, а повсюду звучал голос певца Льва Лещенко исполняющего замечательную песню с легко запоминающимися словами:
          --  «Прощай, со всех вокзалов поезда уходят в дальние края. Прощай, прощай...».
          Настроение было не праздничное, но и трагедии, слава Богу, -- не произошло. Все было как во сне.
          На призывной пункт пригнали железнодорожный состав, который должны были заполнить призывниками и отправить в «Красную горку» под Ленинград, где распределялись по местам дальнейшего прохождения службы будущие матросы. Увидев железнодорожный состав в сопровождении «покупателей» в морской форме екнуло сердце и стало не по себе. Служить  три года на флоте и не дай Бог на подводной лодке – не входило в мои планы, да и срок разлуки с любимой значительно увеличивался. Было желание спрятаться и отсидеться. Но, где? В актовом зале под креслами, -- смешно. Ничего не поделаешь, мне и прибившимся ко мне «уклонистам» пришлось сдаться и покориться судьбе.
           За время пути в «Красную горку» к нам примкнули «соратники» и мы договорились держаться вместе и решать вопросы по мере их поступления. При сходе с поезда нас встречали старшины в военно- морской парадной форме с буквой «К» на погонах. Это курсанты  «Школы мичманов и прапорщиков» в Кронштадте. Они рекламировали себя и учебное учреждение в котором учились:
           --   «Ребята, даже не думайте. Кронштадт. Балтийский флот. Техникум. Образование. Красивая форма и офицерский кортик. Шелест денег. Любовь девушек. Почет и уважение. Правда, два года учебы и после, еще пять лет отработки на флоте», --  воодушевленно рассказывали они. 
          Эта правда про пятилетнюю отработку на флоте мне не понравилась и я стал интересоваться:
           --   « А сложно ли поступить и какие сдавать экзамены. А, что будет если не сдашь?».
           --   «Экзамены не сложные и сдают все», -- ответили они и добавили:
           --   «А кто не сдает, тот остается служить на надводных кораблях на Балтийском флоте. Но такого еще не было», -- мне эта фраза понравилась.
            «Не было, так будет. Я специально не сдаю экзамены и остаюсь служить в Кронштадте, на Балтике, на надводном корабле. И это не самый худший вариант», -- подумал я.
             А нас повели дальше.
           -  «Вот кинологи с собачками приглашают вступить в
свое братство. Они служат два года, почему так мало?» -- размышлял я.
           -  «Да, видно служба не сахар. Ладно, возьмем на заметку. Вот военно- морская авиация и тоже – два  года, – на заметку».
   Нас привели проходить медицинскую комиссию. 
           --  «Это не плохо. Пусть ищут, Айболиты.  Может быть что- то найдут», -- подумал я.
             После прохождения нескольких врачей я понял, что дело плохо. А, когда в моей карточке поставили печать «Годен к службе на ПЛ» (подводная лодка), то я  не на шутку забеспокоился и решил действовать.
Я провел агитационную работу среди призывников, объяснил ситуацию и объединил вокруг себя человек 15- 20 желающих получить среднее техническое образование, звание мичмана, красивую форму, офицерский кортик  и послужить на флоте Родины.
Как ни странно, но в этом году в «Школе мичманов и прапорщиков» случился недобор, -- мы все не пошли на экзамены и, соответственно, их не сдали. Единственное, что я не учел, что это военная организация и не все так просто. Нас стали вызывать на беседу в кабинет начальника школы и прессовать. Передо мной сидели два огромных курсанта – старшего курса, с бакенбардами и усами, как у Мулявина из ансамбля «Песняры» и задавали непростые вопросы:
           --   «Как вышло так, что вы не сдавали экзамены. Из-за таких, как ты у нас в этом году недобор», -- с металлом в голосе спросили они.
           --    « Я подумал, посоветовался с родными и понял, что это не мое», --  ответил я и продолжил:
           --    «Я утвердился в своем желании стать врачом и в этом мне помогла «Школа мичманов и прапорщиков» и конкретно вы».
Они задумались, возможно вспоминали следующий вопрос и наконец спросили:
           --    «Ты из Москвы?»
           --    «Да, из Москвы», --  ответил я.
           --   «Что не устраивает наш местный климат?» -- Как-то нервно спросили меня  курсанты -выпускники.
Если честно, то в Кронштадте климат действительно тяжелый. 90%
влажности, белье и одежда – сырые, болячки и ссадины – практически не заживают. Но на этот вопрос я, естественно, не ответил и промолчал «как рыба».
            --   «Ну, ничего мы тебе устроим наш микроклимат», -- завершили
разговор они и прозвучало это как- то угрожающе.
         Мне стало не по себе от их слов и в голове пронеслось:
            --   « Все дружок. Твоя песенка спета».

          Но, пронесло и повезло, хоть и были поползновения устроить нам их «кронштадтский микроклимат».  Все обошлось и без особых санкций нас оставили в учебном отряде по подготовке к службе на надводных кораблях.
          Шесть месяцев в учебном отряде – не сахар.  Некоторые не выдерживали и выбрасывались из окон на булыжную мостовую, другие – стрелялись в карауле, третьи—попадали  на гауптвахту. В общем «хрен не слаще редьки», «везде хорошо, где нас нет» и «все хорошо, что хорошо заканчивается».
           Время действительно было сложное, Юлька мне часто писала и помогала со всем этим справиться. Не передать словами ощущения, когда я слышал свою фамилию, получал долгожданный конверт, узнавал знакомый почерк и понимал, что меня любят и ждут. Ком подступал к горлу и накатывались слезы. Кроме Юльки мне писала мама, бабушка и иногда – Петька. Он тоже служил и у него все было довольно не плохо.
            
           Я не боялся трудностей и лишений военной службы. Больше всего на
свете я боялся потерять мою любимую, ставшую родной Юльку. Я пытался отогнать эти мысли и убеждал себя, что все будет хорошо. Но понимал, что это жизнь, мы живые люди и все может произойти.
          Довольно быстро и не заметно пролетели полгода обучения в учебном отряде и нас направили служить дальше.   Мне повезло, дальнейшую службу я проходил  «на земле» и два года вместо трех лет на корабле или в подводной лодке, куда меня приписали. Моя служба проходила на космодроме «Байконур», где я был свидетелем и участником незабываемых и поражающих человеческое воображение запусков космических кораблей. Естественно, жаль потраченного времени но, я не жалею ни о чем.
          Юлька стала писать реже. Еще через полгода моей службы я получил письмо от бабушки, где она сообщила, что моя любимая вышла замуж за лейтенанта и живет в Ленинграде. А через некоторое время, пришло письмо от Юльки, в нем она попыталась объяснить свое решение и в него была вложена ее красивая фотография – «портрет счастливой девушки». Чтение этого письма мне далось тяжело. В армии все воспринимается тяжелее и по - другому. Но, ничего не поделаешь и жизнь, не смотря ни на что, продолжается. Мне оставалось отслужить год и прожить этот год нужно было так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитое время. Я периодически читал учебники по физике и химии, -- знал, что скоро буду поступать в институт. Тренировался и готовился к спортивным соревнованиям, так как понимал, что это могло пригодиться на службе и после возвращения домой.







            
             Настя  Романова    

                «Снова вокруг весна бушует, мир утонул в зелёном шуме
                И молодое солнце с неба светит всем.
                Нету тебя со мною рядом и провожать тебя не надо,
                Это теперь другому надо, а мне-то зачем...».
                ВИА «Веселые ребята»    ( А. Барыкин)
         
          Мое увлечение хорошей литературой и музыкальными новинками фирмы «Мелодия» стало причиной частого посещения армейского книжного магазина, где продавщицей работала симпатичная, скромная девушка Настя Романова.  Она была одной из большого количества  молоденьких девушек – студенток приехавших на космодром проходить производственную практику. 
          Я в это время находился в статусе «свободен», поэтому мог ходить куда угодно. Часто ходил к девчонкам работающим в офицерской столовой, где был накормлен и обласкан. Но, к Насте меня тянуло больше и поэтому у нее я бывал чаще. Мне интересно было с ней общаться, она много знала и охотно делилась своими знаниями об истории государства Российского и северной столице – «окном  в Европу», прорубленном Петром первым. Ее знания были результатом учебы в историка – архивном институте в Ленинграде.
           Мы много говорили о музыке и делились впечатлениями о прочитанных книгах и прослушанных песнях. А в это время, из проигрывателя звучала песня в исполнении ансамбля «Синяя птица»:

        --  «Там где клен шумит, над речной волной,
              Говорили мы, о любви с тобой.
              Опустел тот клен, в поле бродит мгла,
              А любовь как сон, стороной прошла...»

            И я вспомнил Москву и день, проведенный с Юлькой на лугу. Я отчетливо помнил вкус и аромат «токайского» вина, а губы у Юльки были слаще меда.
            --   «Ты меня не слушал, о чем ты думал» --  спросила  Настя.
            --   «Да, вспомнил дом. Музыка навеяла», -- ответил я.
            --    «Я тоже, когда слушаю музыку вспоминаю дом, родителей и 
скучаю», --  сказала она и на ее глазах выступили слезы.
            Я обнял ее, крепко прижал к себе и сказал:
            --   «Настенька, прекрати, а то я тоже заплачу. А мне нельзя, я в
форме и при исполнении. Увидит патруль и все, я на губе. Ведь, ты не хочешь разлучаться со мной суток на десять».
            --   «Нет, не хочу. Я больше не буду», -- сказала она и вытерла слезы.
            Я поцеловал ее в щеку и ощутил вкус соленых слезинок.  Затем,  поцеловал в губы, они были теплыми, вкусными и пахли земляникой.
В это время из проигрывателя зазвучала песня в исполнении  ансамбля «Поющие гитары»:
            --  «Как же быть, как быть, запретить себе тебя любить
                Не могу я это сделать, не могу.
                Лучше мне уйти, но без грустных нежных глаз твоих
                Мне не будет в жизни доброго пути...».

             --  «Ты меня не любишь и никуда не приглашаешь. Мы едим, валяемся дома в постели и занимаемся любовью», -- стала капризничать Настя.
             --  «Настя, ты что. Я служу в армии, а не отдыхаю в санатории ВЦСПС и я не офицер, а матрос.  Слава Богу, что ко мне хорошо относятся и отпускают к тебе», -- завелся я, но сразу же успокоился, так как в голову пришла хорошая на мой взгляд идея.
             --  «Настя, я хочу сделать тебе предложение», -- торжественно произнес я и выдержал паузу по Станиславскому.
             --  «Руки  и сердца? Я согласна. Только нужно познакомиться с твоими и моими родителями», --  не задумываясь произнесла Настя и бросилась меня обнимать и целовать.
             --  «Настя, ты шутишь, а я серьезно», -- продолжил я.
             --  «Ну, все. Я серьезная и внимательно тебя слушаю».
             --  «Пойдем завтра в степь», -- сказал я.
             --  «Вот здорово, пойдем», --  радостно согласилась она и крепко меня поцеловала.
         Вечером, я обегал всех в поисках бутылки вина. В результате нашел и успокоился. Ночью снился дом, матушка, Юлька. Проснулся утром, на душе было не спокойно и я решил, что обязательно напишу домой письмо. После подъема, зарядки, завтрака и развода я отпросился у старшины роты и ушел к Насте в магазин, а уж  потом мы отправились в степь.
 
           Перед нами предстала фантастическая картина.  Внизу, была  бескрайняя степь сплошь усыпанная красными тюльпанами,  наверху — безоблачное нежно-васильковое небо, а в дали, в серой дымке – пологие зеленые горы.  Тюльпаны были мельче, продаваемых в магазинах и с более короткими стеблями, но их было очень много. Я был ошарашен всей этой красотой и закричал:
             --  «Какая красота. Настенька, я дарю тебе все эти цветы».
             --  «Спасибо. Столько цветов мне еще никто никогда не дарил», -- ответила она, обняла и поцеловала меня в губы.
             Мы постелили, принесенный Настей плед и упали на него, как срезанные колоски. Затем, выпили сухого вина, закусили фруктами и стали обниматься и целоваться. В такие мгновения жизни ощущаешь себя счастливым.
           А из транзистора, принесенного Настей звучала знакомая песня в исполнении ансамбля  «Веселые ребята»:
             --  «Ты так близка и далека, в моей руке твоя рука,
                И мир похож на фантастический роман.
                Смешались краски и цвета, а ты всё та же и не та,
                Скажи, что правда это все, а не обман...».
   
            В памяти возникли картинки «Последнего звонка» и нашего школьного веселья вместе с Юлькой и ребятами из класса в парке на ВДНХ.
            --   «О чем ты все время думаешь», -- спросила Настя.
            --   «Да, ни о чем, просто слушаю музыку и наслаждаюсь твоим
обществом», ответил я.
            --   «Смотрю на тебя и думаю, где ты была раньше и почему я тебя не знал», -- сказал я.
            --  «Это не я. Это ты был в какой-то другой жизни. Ты и сейчас
периодически появляешься в моей жизни и исчезаешь», -- ответила Настя и задумалась.
            Я обнял Настю и сказал:   --  «Ты очень умная девочка».
            
            А из транзистора звучал голос Игоря Талькова, он пел свою песню:
            --   «Мне цель казалась ясной, я так был юн и смел
               И столько слов напрасных наговорить успел.
               Ах, если б знать в ту пору, что где-то ты - одна...
               Мне нравится смотреть на город из твоего окна...».
            Заканчивался очередной день- праздник проведенный с Настей и я благодарен судьбе за то, что в моей жизни были такие встречи. Меня отпустили только до обеда и необходимо было во время вернуться в часть, чтобы не подвести людей, которые за меня поручились.
            Бывали дни, когда мы не встречались с Настей. Два месяца я был в командировке на другой площадке, где учился в сержантской - старшинской школе  и получал звание старшины. В эту школу Настя приезжала ко мне в гости, хоть это было для нее достаточно сложно.
            Настя была замечательной девушкой и очень меня любила. Но, я  не мог забрать ее с собой. Я сам был не определен и не знал, что со мной будет. Не знал буду ли я учиться или пойду работать. Не представлял на что и как буду жить. Да, у меня была мама, которая меня любила и никогда бы не оставила, но привести с собой невесту я не имел права. Я не сделал этого и поступил так, как поступил. Мы попрощались с Настей и я возвращался домой на том же поезде, на котором приехал.
            
            Был конец мая, ярко светило и пригревало солнце. Было душно. Вагоны поезда были заполнены подвыпившими демобилизованными матросами, орущими революционные песни. Для полной картины не хватало очередей из пулемета «Максим» и одиночных выстрелов из револьверов и винтовок. Поезд движущийся на Москву казался  захваченным анархистами.
             В редкие периоды затишья по радио звучали хорошие песни, которые заставляли  задуматься и вспомнить про Настю. Такой, была песня Юрия Антонова:
              -- «Вот как бывает, где лета звонкий крик,
                Вот как бывает, где счастья светлый миг.
                Вот как бывает, где этот летний сон,
                Вот как бывает, растаял он...».
         
             Слова песни проникали в самую душу, подступал ком к горлу и по щеке скатывалась мужская скупая слеза, которую никто не видел.
             Я не писал, не звонил и не искал Настю, да и она не пыталась связаться со мной. Только через много лет я узнал, что Настя родила от меня девочку и воспитала ее. Рассказывали, что она  не хотела, чтобы я об этом узнал. Потом, Настя умерла, а повзрослевшая дочь решила познакомиться со своим ушедшим в дальнее плавание и не вернувшимся отцом,  но это уже совсем другая история. (Рассказ «Плата за ошибку»).