Между строк. Глава 21

Глава 21. Всё однажды случается...

           Жёлто-рыжие волосы волнами ложились на белую бумагу. Девушке очень нравился её запах, она даже думала, что могла бы часами вдыхать его, лишь его. Аромат новой бумаги и новых книг вдохновлял на что-то хорошее. Хотелось творить, и она писала. Китти понимала, что не родилась кем-то великим и что сейчас вообще невозможно стать таким, но просто писать всегда можно. Хотя бы в стол, для друзей. Но теперь – лучше всего – для читателей.
           Девчушка была на седьмом небе, услышав одобрение Любы. Она до конца не знала, кто та, но, ощутив в тоне Эталь уважение, подумала, Любовь – это взрослая женщина. У неё немало опыта и сама она, должно быть, очень известная. И, если такая, как она, оценила наивные записи Китти, значит, у неё правда есть будущее.
           Случайные мысли ложились на белый лист. Красивые буквы, выведенные голубыми чернилами, были почти каллиграфическими. Намечался ещё один стих.
          «Не знаю, что у меня получится. Я почти не умею писать стихи. Не знаю, есть ли в них смысл…» - тревожные думы прервались резким звонком.
           Китти вскочила. Её резкий характер привык к переменам, и потому ручка и листок были тут же отброшены в сторону. Следующие несколько минут девчонка радостно щебетала с подругами. А после она, рыженькая, как солнечный свет, бежала к магазину и ела мороженое. По пути она снова думала про Любу, ту самую неизвестную писательницу, с который бы, наверное, хотела встретится. Очень хотела, да.
           «Жаль, Эт сказала, что Любовь почти не выходит из дома. Почему – не знаю. Возможно, она больна или очень стара. В любом случае я бы могла прийти к ней в гости и попроситься дать мне советы, расспросить о её личном творчестве...
           Мне ведь оно очень нравится творчество. И меня не интересует то, что сейчас это модно. Пусть пишут под моду другие, а я просто не могу ничего не писать. Я живу этим. Чувствую себя только в слове. Мне нравится сам процесс. И ещё нравится мир, созданный своими фантазиями. В реальности ведь ничего не будет. Ничего не случится… хорошего… Никогда не будет любви…
           Говорят, что мир изменился. Я долго не верила в это, но признаю, что-то здесь происходит. Этого не может быть, но оно есть. И пусть версия Эталь не самая правдоподобная, она объясняет это в отличии от многих других. Странные изменения – не совпадения, в которые пытаются нас убедить новости. И не…» - она перебирала другие идеи, с которых обычно смеялась. «Люди не настолько глупы, чтобы всё выдумать или быть подверженными массовому помешательству. Здесь происходит иное, кому-то надо признать. Должно быть, однажды всё кончится…
           Даже если так, наша жизнь никогда не станет прежней. Мы не забудем летающих кораблей и резко изменившихся знакомых. Наверное, каждый за это время успел потерять друга, кто-то даже похоронить…»
***
          Люба сидела за столом и в десятый раз пересматривала «Сон о любви». Чёркала вчера оставленные сроки и переделывала их, немного изменяла сюжет. Ей больше не нравилось то, что она посчитала вчера хорошим. Категоричность характера вынуждала корпеть над словом, нервничать и переиначивать всё. Такой уж она была, хотела всего и сразу, пыталась добиться идеала и в этом была упряма. Если не сказать, чересчур.
          Она сравнивала рукописи, написанные Ренпиром, за глаза получившего прозвище Второй Автор, и теми наивными строками, которые сочинили Кит. В обоих была тема любви. В обоих действие происходило у моря. Такая связь, на самом деле случайная, показалась девушку знаком.
           «Если бы Кит только знала, зачем я хочу научить молодежь писать… Впрочем, пусть учится. Лично от неё и её историй не станет никому хуже. Если бы все были такими… но таких, как она, почти нет. Не понимаю, что стало причиной, из-за чего книги становятся модными, только если включают в себя пошлость и нецензуру? Неужели истины, живущие во времена того же Шекспира больше никому не нужны?»
***
          Люба редко гуляла на улице – её, действительно, было сложно заставить, вечно какие-то дела, то одно, то другое, всё отвлекало, и редко выпадали дни, когда ни у неё, ни у Эталь не было никаких планов. Впрочем, и такое случалось. Тогда подружки пытались отвлечься от всего, не думать о странных Авторах и как бы вернуться в реальность, походить по магазинам, по набережной, искупаться у моря или съездить куда-нибудь.
          Блондинка почти всегда ездила с зонтиком, в шутку говорила, что она – вампир и потому всегда настолько бледная, как турист. На самом деле она просто была такой – особенной и, разумеется, никаким не вампиром. Это с одной стороны, а с другой – от такого человека, как Люба, можно всего ожидать. И солнечное разоблачение, возможно, не было выдумкой. И, возможно, не первой.
           Они говорили о жизни, своих друзьях, смеялись по мелочам и вспоминали минуты прошлого. После зашли в кафетерий и решили перекусить. Толпа симпатичных парней сидела за соседним столиком.
- Мне кажется, или они не просто так на нас смотрят? – Люба передёрнулась от такой мысли и заёрзала на сидении деревянного стула.
            В глазах Эталь сегодня играл огонёк радости, и она сказала, как есть:
- Возможно, мы им понравились?
- Если так – это плохо! Давай лучше уйдём… от них… - скованность в голове быстро перерастала в ужас.
- Чего ты их испугалась?
- Идём. По пути расскажу!
           Девушка вынуждала схватить горячий кофе и уйти, даже не допив до середины.
- По дороге допьешь! Идём! – кивнула она и резко поспешил к выходу.
- Подожди, объясни всё!
           Лишь сидя на скамейке у моря, Люба согласилась раскрыть страшный секрет:
- Ты, может, не знаешь, а, если узнаешь, то не поймёшь. Я не хочу, чтобы мужчины воспринимали меня как «женщину.»
- Они ведь просто смеялись…
- Даже так. Я не намерена заводить семью. Не хочу. Вопрос не обсуждается. Пусть смотрят на других… На тебя, например. Я разочарую каждого.
           При упоминании себя, Эталь немного покраснела и так же помотала головой.
- Ещё чего! Я тоже пока не планирую. Хватило брата, который родился, когда я сама была ещё маленькой. Или не совсем маленькой, я подростком тогда была. В осознанном возрасте прошла через пелёнки и крики. И мне хватило этого. Как будто только вчера…
- Нет, ты всё равно не поймёшь… - Люба покачала своей белокурой головой и склонила её на бок, устремив в сторону моря. – Однажды ты вырастешь и захочешь иметь мужчину. У вас появятся дети, семья, однажды – внуки. Это лишь вопрос времени, Эталь, все проходили через него… А я…
- Чем же ты так отличаешься от всех нас?
- Я? - вновь повторила белая. – Нет, это не отличие. – вдохнула и отвернулась ещё ближе к морю. Она сидела так, в пол оборота специально, как будто желая скрыть свою печаль или слёзы. – Я… не могу. И не хочу. Я… В конце концов, никто не захочет соединить свою жизнь с такой… странной! – засмеялась и как бы перевела всё в шутку, но вышло совсем не смешно.
- Я бы не удивилась тут, если бы ты сказала, что больна чем-то… - осторожна вставила Эталь, боясь, что каждым ненужным словом разрушит внезапное откровение.
- Нет, я не больна. – тут же прозвучало в ответ. – Просто я знаю одну вещь, которую никто не знает.
- Ты не можешь сказать?
- Почему же? – Люба охотно решила посвятить в свои ряды. – Могу рассказать, если хочешь.
          И ответ, как обычно, «да».
- Я знаю, что прожила уже большую часть своей жизни.
- В твои-то… - Эталь всегда спотыкалась на точном возрасте Любы.
- В мои-то годы, да. – решила поддержать тайну, снова упустив цифру. – Это суть не меняет. Я просто знаю, что однажды уйду. Так должно быть. И так будет. Немного осталось мне. Очень скоро..
- Но… Почему?! – шокировано прошептала розововолосая. – Что может остановить это и удержать тебя?
- Ничего. Это просто однажды случится. В нужный срок и с тобой, но у тебя очень длинная жизнь.
- Откуда ты можешь знать?!
            Блаженная лёгкая улыбка всегда была предвестником каких-то тайн. Покачала головой.
- Не поймёшь. Да я и сама не знаю! – неожиданно расхохоталась Любовь. -  Я просто знаю. Понимаешь меня?
- Нет. Нет! Не понимаю вообще ничего! – Эталь сорвалась на крик, а после обняла белокурую. - Всё-то ты выдумываешь! Ничего такого не будет! Возьми себя в руки и даже не думай о смерти! Однажды она придёт, да, но дай слово, что ничего с собой ты не сделаешь? – Эталь, кажется, поняла, на что клонила подруга и, испугавшись такого решения, поняла, что должна сделать всё и не дать ей свершить задуманное.

- Нам надо проясниться с Китти. Что делать с ней?
- Ничего. Пусть пишет себе. Скажи, чтобы советовала и другим.
- Которые и без нас пишут! – поправила Эталь, недоумённо.
- Да. Только пусть пишут исключительно на хорошие темы. Никакого насилия и сумасбродства. Этого хватает и без того.
- Сказать Китти, чтобы она попросила в этом подружек?
- Если сможет. Будет прекрасно. Кстати, заметь, - Люба снова понизила голос, – за последние два дня не случилось ничего странного… Это с одной стороны хорошо…
- А с другой?
- Они могут быть. У кого-то. Мы просто не знаем, не слышали. И скорее всего не узнаем.
***
- Самое главное, - продолжила убеждать белая, глядя на рыженькую Кит, стеснение который читалось не только в лице, но и в позе. Девчушка сидела, не двигаясь, отрешённо смотрела по сторонам. Её милое веснусчатое личико было искривлено от страха. Она мялась с ответом и не знала, что же сказать. Кажется, девчушка представляла Любу иной, во всяком случае намного старше. Образ молодой девушки, больше похожей на подростка, не внушал доверия к тому, что такая – профессионал. Возможно, только казалось.
- Я поняла Вас. – насилу прошептала Кит, выдавив из себя улыбку, и глубоко печально вздохнула. – Но я заранее извинюсь. Я не смогу быть чем-то полезна. Других переубеждать не умею, а сама я так редко пишу… - эти слова ещё долго крутились в голове белокурой. А после, глядя на Эт, она повторяла одну единственную фразу: «Слишком неопытны – слишком молоды. Берутся, не могут, начинают всё и бросают! Бессильное поколение. Наивный возраст!»
- Китти не согласилась. – поняла из слов Эталь. Разговор проходил не при ней и потому она не знала деталей.
- Ещё один промах. Да. В который раз понимаю: надо всё делать самой!