Эскорт. 1. 3. Потрёпанный Мастер

Эскорт. 1. 2. Последний пункт
<< http://www.proza.ru/2018/06/24/1243


     Он осторожно прикрыл за собой дверь и вышел на лестничную площадку.

     - Гости приехали? - облокотившись о перила, спросил сосед.
     - Ну да... - Женя уклонился от ответа, закуривая сигарету.
     - Надолго? - не сдавался старик, привыкший жить в курсе событий.
     - Да нет... На день.
     - Ты мне вот что скажи, - Женя только сейчас разглядел у него фиолетовый синячище под глазом: сосед, похоже, серьёзно закутил, пока жена лежала в больнице. - Когда жениться-то собираешься?
     - А зачем? - он пытался определить: синяк - результат ночного грохота в соседней комнате или это на улице кто-то оставил ему память о себе.
     - Как это? - заплывший глаз от удивления широко раскрылся. - Чтоб обед всегда готов был, постирать там, прибраться...
     - Я это и сам всё могу. Мне для этого жена не нужна.
     - Ну а как же ты свои мужские потребности справляешь?
     - Когда как. Одиноких женщин хватает.
     - Да, хватает... - согласился старик, задумчиво покуривая. - А я вот не могу так. Люблю, когда для меня готовят, ухаживают за мной... Придёшь домой, а тебя там борщ горячий дожидается, пирожки на столе... - он голодно сглотнул набежавшую слюну. - Я не могу себе представить, как ты один... - недельное одиночество так всколыхнуло соседа, что он никак не хотел отпускать Евгения.
     - Ну как? Сложно, конечно, - на мгновение в его памяти вспыхнула молчаливая Аня, заботливо и беззаветно опекавшая его быт, его жизнь.
     - А я о чём?! Женись! - старику не терпелось сбегать на улицу и опрокинуть ещё одну рюмочку, но ему страшно хотелось поговорить. - Чем тебе эта твоя гостья не пара? Хорошенькая, всё при ней, - сладко прищурясь, он вспоминал аппетитные ноги в чёрных чулках на высоком каблуке. - Мне понравилась. Как зовут-то?

     Женя не знал, что ответить. Да и, честно говоря, ему не хотелось с ним говорить. Вообще - ни с кем говорить. Тем более - об этом. Все эти пустые разговоры ни о чём так осточертели, так обрыдли, что последний год он старался разговаривать только по сути, по минимуму сотрясая воздух вокруг себя.

     - Настя, - нехотя выдавил он.
     - Настя... - повторил старик, растягивая имя, словно пробуя на вкус. - Красивая девочка. Не боишься, что уведу её?
     - Боюсь, конечно, - Женя затушил окурок и сложил его к себе в пачку.
     - Правильно. Бояться надо. Я хоть и стар, но ещё могу... - сосед, лукаво ухмыляясь, подтянул сползающие вниз шорты.

     Оставив на площадке назойливого старика, он зашёл к себе в комнату. Настя по-прежнему спала. Женя хотел разбудить её, но глядя на по-детски беззащитное лицо, вдруг передумал.
     На столе лежала чёрная потрёпанная жизнью книга с небрежной вытертой авторской подписью и цифрой "пять".
     Странно, что она выбрала именно её. Хотела показаться начитанной, блеснуть тем, что что-то там знает?! Скорее всего так и было: среди сотен незнакомых современной девушке незаслуженно забытых авторов корешок с надписью "М.А.Булгаков" являлся спасательным кругом в чуждом ей мире философии, истории, религии. Булгакова могли читать школьники, студенты совершенно различных заведений, педагоги и преподаватели, всевозможная интеллигенция и полу интеллигенция, простые работяги и работодатели, киллеры и проститутки...
     Булгаков был вседоступен, так сказать, "всеяден". Все, кто хотел поговорить о "высоком", подняться над рутиной жизни, прикоснуться к "высшим материям", - все старались бегло или вдумчиво пролистать его "Мастера и Маргариту".
     Если ты никогда не держал в руках этой книги, то мог вызвать в своих знакомых обескураженный вопль "Как?!" и сразу же быть занесённым в чёрные списки круглых невежд и потенциально опасных элементов с неустойчивой психикой.
     Женя открыл роман на заложенном письмом странице и развернул сложенный пополам тетрадный лист. Не удивительно, что он его раньше не заметил: книга ни разу не открывалась с тех пор, как появилась у него дома.

     "Здравствуй, моя любовь! Сегодня наступил очередной твой День рождения. Я одел костюм, рубашку, что ты любила. Она до сих пор жива, рубашка-то, представляешь, хоть уже и трещит по швам. Берегу его, костюм. Одеваю только на праздники. Хочу, чтобы в нём похоронили меня. Только ведь кто проверит, кто проконтролирует это? Один я остался. Ни друзей, как говорится, ни врагов. А деток нам с тобой Господь не дал.
     Я безумно по тебе скучаю. Не знаю, зачем я до сих пор влачу свою жалкую жизнь?! Ведь каждый день, проведённый здесь, на этой земле без тебя, без твоих удивительных глаз, без твоей лучезарной улыбки, без твоего оживляющего смеха, без твоих трепетных прикосновений - словно наказание Божие. Но я по-прежнему живу, сердце моё по-прежнему бьётся в моей усталой груди. Одно лишь только согревает меня: что скоро с тобой встречусь. Я верю, что найду тебя среди мириад звёзд, среди бескрайних просторов бесконечных миров. Я знаю это..."

     На страницу упала капля, размывая красивый почерк. Женя поднял голову, всматриваясь в пятнистый от протечек потолок. По щеке пробежала ещё одна. Он понял, что это слёзы. Его слёзы. Их не было уже много лет. Он всегда стеснялся своих слёз, даже когда режиссёры просили его плакать в кадре или на сцене. Он не любил этого. Не хотел быть размазнёй, слабаком. Его всегда унижало это. Пусть женщины плачут, рыдают, бьются в истерике - это в их природе. А он - мужчина. А мужчина должен быть бесчувственен как камень, холоден как лёд, несгибаем как...
     Всю свою жизнь он стремился быть таким вот сильным, несгибаемым, непрошибаемым. Только что он от этого приобрёл?

     "Как я жалею, что так мало говорил тебе обо всём этом. О том, как я сильно тебя любил. Если бы всё можно было бы повернуть вспять! Но река времени в этом мире течёт только в одном направлении. И ничего не изменить, не исправить.
     Сколько обидных слов я сказал тебе за всё время. За каждое, слышишь, за каждое грубо сказанное слово я прошу у тебя прощения! За каждый взгляд, причинивший тебе боль...
     Если бы... Если бы только всё вернуть..."

     Письмо обрывалось. Или это была страница из дневника? Понять было трудно.

     Книга досталась ему от сбитого на пешеходном переходе полного старика с толстыми линзами роговых очков. Когда толпа разошлась и Скорая с пострадавшим уехала в больницу, Женя заметил у обочины книгу.

     Он не любил, когда книги бездумно выбрасывали. Ненавидел, когда находил в мусорном контейнере стопки перевязанных верёвкой книг. Бесило, что люди, покупая у стариков комнаты или квартиры, безжалостно выбрасывали всё их имущество, что нельзя продать или просто лень с ним возиться. Словно вместе с книгами выбрасывали на помойку их самих, всю их долгую жизнь, всю память о них - ненужную теперь, лишнюю, бестолковую, не вписывающуюся в современный интерьер.
     Книги росли стопками в его комнате, они были повсюду. Женя смастерил стеллаж до самого потолка, заняв всю стену. Он боролся с собой, запрещая себе спасать тонущую за бортом жизни информативно и нравственно устаревшую макулатуру, но сердце каждый раз сжималось от тоски, видя горы брезгливо вынесенных книг.

     Он хотел вернуть книгу старику, даже нашёл его в "Мариинке", куда того отвезли. Старик радушно встретил Женю, узнав, зачем тот пришёл. Долго ему рассказывал о своём молодом соседе по койке, выписавшегося утром, о его отношениях с красивой молодой женщиной, восхищался глубиной их чувств, вытирая из-под очков слёзы, сокрушался о глупой молодости. Но книгу не взял, узнав, что Женя ни разу в жизни не читал "Мастера и Маргариты". Лишь коротко сказал ему, что только тогда тот сможет вернуть роман, когда внимательно его прочтёт. И отвернувшись к стене, старик обиженно замолчал, глубоко оскорбившись Жениным равнодушием.

     Женя не любил Булгакова, его всегда раздражала шумиха вокруг чего-либо. Все эти восторженные споры вокруг "Мастера и Маргариты" - они утомили ещё во время учёбы, когда преподаватель вынес это произведение на семинар. Крики студентов, с пеной у рта доказывавших гениальность романа, самодовольная улыбка старого преподавателя, посвятившего свою жизнь изучению этого произведения... Всё это уже тогда напрочь отбило желание знакомиться с ним.

     Зачем он забрал эту книгу? Потому ли, что хотел во всём спокойно разобраться, без шума и суеты? Или просто не хотелось обижать одинокого больного старика? Или его любовь к старым книгам, несущих через себя жизни тех, кто когда-либо к ним прикасался? Скорее - ничто в отдельности и всё, вместе взятое.

     Он любил зайти в переполненные старыми книгами тихие "Букинисты", где редкие посетители благоговейно брали с полок разрозненные томики потрёпанных долгой жизнью стремительно вытесняющих современной литературой забытых авторов. Любил взять их в руки, вдохнуть их запах, полистать пожелтевшие страницы. Словно каждый раз, когда он брал в руки новую старую книгу, то казалось, что прикасался к душе незнакомого ему человека.

     Женя посмотрел на время: пора бы уже будить Настю или как её там?! Если он, конечно, собирается с ней хоть что-нибудь делать. Последняя строчка исчёрканного списка, висевшего над письменным столом, назойливо маячила перед глазами.

     Нет, он конечно может спокойно вычеркнуть её, смять этот глупый список и выбросить в ведро. Но, наверное, это как-то неправильно: отступать в конце? Он не привык к этому! Он шёл вперёд, стараясь довести начатое дело до конца. Не всегда, конечно, получалось. И за жизнь накопилась гора недоделок, к которым он либо быстро остывал и по этой причине бросал их, либо иные обстоятельства вмешивались в их отношения.
     Нет! Сегодня он должен дойти до конца! До самого конца! И ничто и никто этому не помешает!

     - Переспать с проституткой! - прочитал, словно приказав себе, Женя и, шагнув к дивану, опустился на пол.

     Девушка спала, не реагируя на его прикосновения.

     - Ладно, пусть спит, - он осторожно убрал с её лица мягкие волосы. - Мне торопиться некуда. Целый день впереди. И дел больше никаких, кроме этого.

     Женя сел с ней рядом на пол и открыл Булгакова.


Эскорт. 1. 4. Было около 10 часов утра
>> http://www.proza.ru/2018/06/27/1543