Врата ада

"Врата ада"
Эпиграф: Тьма над Буем бесконечна как вечность, ибо она суть Вечности.

I Пролог
Хотел бы я забыть то, что было увиденно мной той темной черной осенью вдали от родного Провиденса на краю земли в чаще мертвых безнадежно унылых лесов . Путь в иные миры, черные истуканы древности, отголоски ужасающих темных сил, зловонные просторы плато Ленг. Как бы я хотел вырезать себе глаза, чтобы не видеть этого. Исполинские кошмарные поедатели душ, ожесточенное зверьё, которое рвет плоть , самые потаённые зловещие миры сошлись в одну точку. Портал к бесконечности, пересечение миров, колебания ужасов космоса, Буй, место немыслимых страданий.

Я понял что не могу больше противится, Буй зовёт меня, тянет к себе, я поглощен им, он будет шептать ко мне даже когда я буду на другой планете, в другой системе, параллельных мирах. Теперь я лишь жду , когда боль и апатия придут за мной и унесут на плато Ленг. Я уже не о чем не жалею и ничему не противлюсь, я принял Буй таким каким он есть, а Буй примет мою плоть, ибо древнее неудержимое космическое Зло сильнее моей бывшей молодой светлой души, оно сильнее гравитации, сломало меня пополам и как удав терпеливо ждёт, раскрыв свой бездонный зев.

Смерть. Мало кто сознаёт облик Смерти. Тот кто видел Буй , больше не боится Смерти , потому что не ощущает Жизни, в глазах сумрачного как абсолютная боль истукана я вижу больше чем смерть, это вечные мучительные невыносимые страдания. Но это ещё не самое страшное, страшен сам Буй, то вратами чего он есть, абсолютной неограниченной вечности , безысходной и кошмарной, она и есть ад . Из нее нет выхода, миллиарды лет слились воедино и миллиарды лет тебе не дадут умереть. Лучше бы я тогда заразился чумой в Сахаре. У меня больше нет души и я навсегда остался Там.

Те кто видели Инсмаунт, ничего не знают о вечности. Всего лишь отголосок культа. Но я побывал в Буе, и из него нет выхода. Если ты сядешь на скамью небытия, то никогда не встанешь. Никогда не вернёшься из Иных миров. Титаны на тысячелетия замуровали проход в Буй, в мир неограниченных страданий, но теперь путь открыт. Горе всем нам. Смерть в немыслимых страданиях, пытка, которая хуже смерти.

Я стер Буй со всех карт, но не стер из своей искалеченной памяти. Я знаю, что вернусь, он поглотит меня. Истуканы не заканчивались, а моя душа была полностью съедена, я всего лишь оболочка, которая не имеет смысла, я пищика во тьме, я приношу свою плоть Ему. Без сожаления. Он поглотит ее, как поглотил многие миры. На самом деле они бесконечны, каждая струна времени , каждый момент бесконечности создаёт свой истукан, глядя на них ты затерялся в бездне, и ты сознаешь, что более не существует тебя и твоего мира, ты затянут. Без сожаления. Ты видишь как твое тело доедают морлоки, но тебе уже все равно, ты сам отдал его им, теперь ты странник в бесконечном лабиринте уныния.

Время и пространство больше не имеют значения, остался только Буй . Они съели плоть всех живых , они пожрали этот мир. И в конце ты осознаешь, что ты и есть Буй, всецело растворившись в нем, ты сможешь обрести вечность. Нет более бессмысленного занятия во вселенной, чем пытаться найти выход из Буя , ведь Буй это и есть вселенная, точнее, ее смерть.

Когда-нибудь отголоски твоего сознания средь звёздной пыли зададутся вопросом: "а существует ли Буй?", и внемлют они, что это не важно , ведь тебя самого не существует и никогда не существовало , Буй видел смерть вселенной, Буй видит смерть вселенной, Буй проник в ее сущность. Это спираль неизбежности, отражение вечности , ее ужас в том, что она замкнута , миллионы эпох цикличны, они не закончатся.

Они уже там, я их слышу, их голоса, они бесконечно страдают. Там нету больше никого, мы все обречены, ведь это не люди, и они не существовали. Их нет там где нет времени, следовательно у них нет пошлого, всего лишь звездная пыль которой никогда не было, был только Буй.

Когда-нибудь ты спросишь про Буй, и он позовет тебя. Вырежи свои глаза если это будет нужно, режь артерию, беги, не оборачивайся. Я увидел Буй и он был в тени, и я больше никогда не видел свет.

II Смерть
Экзотическое путешествие, плавно переросло в погружение в туманную пучину бескрайних лесов и озер, которые простираются на север Тартарии в необъятные просторы властителей Московии. Туман был все гуще, воздух становился тяжелым и холодным, влага будь-то просачивалась из самой сути земли и окутывала нас морозной зябью. Мы шли в указанном на антикварной карте направлении. Местность и ландшафт были довольно точно и достоверно прорисованы на бумаге, хотя карта явно была очень древней, а топография этих гигантских территорий дело трудное и неблагодарное. Высадившись в Костроме, находящейся за сотни непроходимых миль на север от Москвы, омываемая гигантской Волжской артерией, которая соединяет города Империи, мы отправились еще севернее в сторону Ледовитого океана, ориентируясь по звездным координатам карты Аль-Фахрида, и топографическим меткам местности. Наш экипаж неоднократно погрязал в трясине, и мы были вынужденны все время менять маршрут, прокладывая себе путь в этой глуши.

Наконец мы добрались до указанного места, уперевшись в гигантский обрыв. Стрелка компаса сошла с ума и хаотично вращалась по кругу. Через некоторое время я почувствовал головную боль, а позже тошноту. Потеряв сознание я пролежал долгое время, и мне снились ужасные вещи: титанические трехглавые сфинксы на кровавой вакханалии, легионы мертвых шествующие по пустыне, циклопические демоны залитые кровью, полчища черных птиц, огненные твари вырывающиеся из ада. Когда я пришел в себя, я понимал, что данное ведение есть страшным богомерзким помешательством, но меня пугала та уверенность, с которой я сознавал реальность увиденного. Я встал и начал идти не сворачивая, передо мной открылся простор — дома в долине ровно стоящие напротив друг друга — пустые здания без дверей, с черными окнами, я шел по улицам, и темные стекла смотрели на меня. Далее, я увидел Врата, тогда я этого не понимал, но сейчас осознаю, это место где разверзаются Врата, соприкосновение миров, путь в преисподнюю. Харон встретил меня. На своей ужасной уродливой лодке он веками ждет тут заблудшие души.
— "Харон заждался, лорд Эрвин" — услышал я.
Я очутился среди тьмы исполинских истуканов, бесконечного числа уродливых статуй, олицетворяющих ужас и пороки человечества. В них не было души, в них были только омерзение, безысходность и страдание. Они были уродливы и отчаянно ужасны, искореженные нечеловеческой болью и злобой. Хтонические нерукотворные чудовища взирали со всех сторон, искривляя пространство, доставляя физические мучения одним своим видом. Они тянули меня в бездну, лишали разума, я хотел кричать но не мог, настолько те были страшные и отвратительные. Изваяния, ужасные в своей сути, как будь-то вырезанные топором Ада из камня Мордора. Я обернулся, и увидел Птицу-Левиафана, которая летит клевать тела павших в последней битве Человечества. Ее монструозная кривая шея изогнутая под грузом мерзкого свинцового клюва скрипела как предсмертный звон из могилы. У нее не было глаз, а вместо души, в ней зияло желание нести страдания и боль.

Я побежал из-за всех сил, мой бег длился долго, мне казалось что я устремляюсь сквозь пространство, бегу быстрее времени, но я не мог бежать вечно, и был вынужден остановится, после чего понял, что все зря, ведь мне не скрыться от этого, кругом были они — безликие колобки — уже никогда не убегут от бабушки ведь её глаза давно выклевали вороны Смерти. Она сидела сгорбленная на краю бездны, на стыке миров, где нашла свое последние пристанище, лицо старухи оказалось затянуто морщинистой дряблой, но туго натянутой кожей и взирало в бесконечность. Я только-что умер внутри. А вокруг на просторной алее возвышались идолы символизирующие смерть наших детских иллюзий своими гримасами боли. Искалеченный свино-лис сделал свой последний укол морфия, его приятель Нечеловеческий Ужас останется с ним. Я уверен, — он был по ту сторону реальности — в иных мирах. Его сознание наполнено чернотой. Трёхлапая жаба больше не несёт благополучия. Теперь её полая оболочка несёт боль. Подобно сфинксам, что поедали путников и навечно застыли в песках Египта, на степях Тартарии стоят хтонические чудовища, чьи тёмные намерения неизвестны смертным. Мои надежды на то, что скульптуры кончатся развеиваются как желание жить у рабов этих сатанинских демонов. Черные идолы давно забытого культа взирают на нового колосса, они готовы к пожиранию душ детей и вселению в их пустые оболочки бесов. А в глазах падшего короля вся боль за его пожраный Буем народ. Антропоморфная личина демона взывает к своим творцам, немой ратник вынужден вечно сторожить собственную темницу плоти, безликий богатырь созерцает отрубленную голову его предшественника. От мала до велика, древние воины готовы отдать свои бессмысленные жизни за Азатота, дабы раствориться в его тьме. Валькирия не дождётся душ усопших.

— "Ты же понимаешь что они уже тебя ждут. Твои единственные друзья - боль и апатия?"
— "Я готов"