Освободить будущее от прошлого. Ислам и Запад

[Это эссе опубликовано в 1998 году, с тех пор многое изменилось. Поэтому материал здесь подается в сокращенном, купированном варианте. Я выкладываю на proza.ru свои старые работы, из новых, еще нигде не опубликованных, планирую выкладывать ознакомительные отрывки.]

[Распад Союза ССР] — событиe вселенского масштаба: исчезла, растворилась последняя часть тысячелетнего Pax Romana [Римского мира], Российская империя, последняя в череде своих единокровных родственниц, у которых один пращур — Рим.
Карл Великий и Юстиниан, германские императоры, Габсбурги и Гогенцоллерны, Иоанн Грозный и Петр Великий, феерический корсиканец и его пошлый наследник, — все они носили на голове тот венец, который когда-то давно возложил на себя […]“божественный” Октавиан. Сотни лет после Европа смотрела на Рим, дышала Римом, росла и мужала с Римом. Рим лежит в основе европейской цивилизации и даже Грецию мы воспринимаем глазами Рима: в наших музеях под греческими скульптурами стоят слова “римская копия с греческого оригинала” — символ латинизации еврокультуры. Рим настолько плотно въелся в наше сознание, что даже факт маскарада Германа Геринга, принимавшего гостей, переодевшись Нероном, не вызывает удивления. Еврокультура, наша культура, говоря жаргоном феминисток, культура мертвых белых мужчин — это своеобразный пирог, тесто для которого взошло на римских дрожжах.
 
[…] Шикарный остов Pax Romana, на сегодняшний день пытается переделаться, перестроиться в Pax Americana, универсум США, что по сути является лишь извращенной попыткой восстановит былую мощь и славу. США — тот рецидив в постимперском мире, которому по-видимому, суждено закрыть эту страницу всемирной истории.

Пресловутый fin de siecle [“конец века”] диктует традиционные эсхатологические ощущения конца времен. Что будет, неизвестно — наш взгляд обращается в прошлое в надежде обнаружить там верное пророчество. Нам, бывшим жителям последней империи Римского мира, прошлое обещает неожиданные коллизии. Россия приобщилась к вечной империи через восточный вариант, Византию, переняв ее духовно-конфессиональный аспект — христианство. Впоследствии она приняла и корону Цезарей, во времена Иоанна IV став “Третьим Римом” политически. И, наконец, была официально оформлена в Империю Петром, заявив тем самым о своем окончательном входе в орбиту евроцивилизации. Главный парадокс России заключен в том, что не будучи по сути, духу и ментальности Европой, она никогда из этой орбиты и не выпадала, разделив с Европой ее главный крест — противостояние Востоку. Причудливость судьбы России — в постоянном запаздывании; то, что она оказалась последней империей — прямое следствие именно этого свойства ее исторического генезиса.

Мы, свидетели разложения Европы (Римского мира), не можем не видеть, что со времени Ренессанса, то замедляясь, то убыстряясь, идет процесс девальвации римских ценностей, при все большем распространении римских пороков. Европа слабеет и духовно, и физически. Дезориентация современного европейца, утерявшего веру в добродетель и сакральность этого мира, объясняется подменой этих понятий суррогатными продуктами типа “успех”, “прогресс”, “демократия” и т.п. В этом отношении мы представляем собой последний, закатный тип людей, неспособных думать ни о чем другом, кроме собственного, личного, индивидуального благополучия и удовольствия (заключенного для нас в ценностях масс-культа), а следовательно, обреченных и беспомощных перед лицом жестоких исторических законов. Российская империя/СССР была последней страной, где присутствовал культ формальной добродетели и провозглашалась сакральная вера в Бога, подмененного “светлым будущим” (а вовсе не атеизм, как утверждают некоторые исследователи), ибо в Pax Americana при декларируемой внешней вере (In God We Trust!) Бога как такового нет[…] Наследуя Риму, Pax Americana вместе с тем продолжает девальвацию римских ценностей, так сказать, расшатывая фундамент собственного дома, разрушение которого было бы “великим” (Лук. 6:49). Тем самым расшатывается прошлое, уничтожаясь для будущего, однако, как не бывает дыма без огня, так не бывает и будущего без прошлого, следовательно, уничтожая прошлое, Евроамерика уничтожает и собственное будущее.

В самом деле, в современном обществе мораль низведена до уровня клановой поруки, к понятиям добра, справедливости, умеренности принято относиться с иронической усмешкой, эстетика культуры с успехом подменяется эстетикой развлечения. Люди принимают культ успеха и накопления богатства, суеты и тщеславия, уже не прикрываясь формальными словами о морали — этот культ официально провозглашен смыслом жизни человеческой. Соответственно, практически легализована коррупция, и в порядке вещей, что закон существует лишь на бумаге, а призванные защищать гражданина государственные органы сами сотрудничают с преступниками. […] Не имеет значения, каким путем достигнуты успех и достаток; добившись богатства, любой — будь он хоть вор и убийца — автоматически приобретает уважение, — нужно ли другое доказательство деградации нашей цивилизации? Здесь сказывается историческое поражение христианства и его “материалистического эквивалента”, коммунизма (поражение отнюдь не тотальное, чреватое в дальнейшем непредсказуемыми поворотами), поскольку гибель богов опустошает души и меняет ориентиры — вернее, просто устраняет их. [“Нищий духом”] человек, брошенный в пустую и враждебную вселенную, оказывается лицом к лицу с древним хаосом, вынести который он не в состоянии. Он ищет суррогаты религии — суеверие, мистику, беспочвенные фантазии; он оглушает себя массовой культурой. Запутанный и оглушенный, он становится безвольной игрушкой в руках закулисных манипуляторов “демократического общества”. Такова агония европейской (римской) цивилизации.

[…]
Сегодня, оглядываясь назад, осознаешь, что СССР был не страной Революции и не новым обществом; это была старая Российская империя, один из последних бастионов Pax Romana, в миниатюре проделавшая путь этой тысячелетней мировой державы, разложившейся изнутри. Есть масса оснований для подобного суждения, и первое — фактическое поражение русской Революции при декларативном и мнимом ее триумфе. Объективно такой запутанный вопрос не относится прямо к нашей теме, отметим лишь, что судьба русской Революции идентична судьбе христианства (что и не удивительно, ибо коммунистический утопизм является той же христианской утопией, где Новый Иерусалим заменен на “общество будущего”). Как раннее христианство было врагом Римской империей, отождествляя Рим с Вавилонской блудницей и предрекая ему крах и гибель (“... пал, пал Вавилон, великая блудница ... горе тебе, великий город, одетый в виссон и порфиру, и багряницу, украшенный золотом и камнями драгоценными, и жемчугом! ... ибо опустел в один час” (Откр. 18:2-19), так и революция, направившая свои силы на сокрушение Империи, породила своих мучеников и героев, чьи “жития” впоследствии были канонизированы. Как христианство обрело своих князей и фарисеев, утвердившись в “силе и славе” на земном престоле, так и революция, приняв власть, обрела своих царей и свою аристократию. Как христианство, утвердив церковь, погрязло в алчности и лицемерии, благословив злодеяния, так и революция пала в пучину демагогии и государственного террора во имя декларируемых утопических целей, что и явилось ее фактическим поражением. Поражение русской Революции еще более явно, чем поражение христианства, явило себя в гибели ее вождей и постепенной, хоть непродолжительной по времени, замене идейных ориентиров на прямо противоположные, имперские. Всего лишь десятилетие с 1927 по 1937 год потребовалось сталинским жонглерам от идеологии для воссоздания Российской империи практически в первозданном виде. Роспуск Коминтерна, союз с православной церковью и замена “Интернационала” на “Союз нерушимый...” стали заключительным штрихом, подтвердившим истинность вышесказанного.

Что же это была за империя? Подобно всем прочим осколкам римского мира, она причудливо сочетала в себе римские добродетели: декларируемую беззаветную любовь к отечеству (не патриотизм, а именно любовь, римское pro aris et focis [“за алтари и очаги”]), уверенность в справедливом воздаянии и законности, гражданские добродетели — храбрость, умеренность, презрение к богатству и роскоши, культ труда и коллективизма — с римскими же пороками: непомерным властолюбием Цезарей, тотальным государственным контролем, патрицианским высокомерием аристократии, демагогически использующей популистские лозунги для манипуляции безвольным плебсом. Эта аристократия и взяла в свои руки власть после развала Империи. После ее гибели распад, разложение, ослабление римско-европейского мира достигает своего апофеоза. Сегодня время империй в прошлом.
Что же в будущем?

Pax Americana стоит лицом к лицу со своим самым мощным противником, извечным соперником Запада и Рима, претендующим на мировое господство, Востоком, воплощенным в наши дни в мире Ислама или, если быть точным, в так называемом  “третьем мире”, за счет которого Америка пытается установить свою гегемонию. В противоположность евроцивилизации, исламский мир молод, силен и агрессивен; в отличие от нас он не отягощен комплексами богоубийства и вины2, поскольку жестокий и сильный Бог этой молодой и дикой веры (ислам моложе всех остальных мировых религий) жив3. Ислам стоит ad portas Рима, как некогда Ганнибал, и настоятельно требует обратить на себя внимание. Внимание, впрочем, уже обращено — особенно после взрывов 7 августа 1998 года в Кении и Танзании [после событий 11 сентября 2001 г., думается, мало у кого остались сомнения в верности вышесказанного – прим. автора 2018 г.]. Нетрудно догадаться, что грядущее тысячелетие будет временем глобального столкновения двух миров: дряхлого евроамериканского (римского) и молодого исламского. Стоит ли говорить, на чьей стороне видится победа? Мы разучились защищать себя и свой дом, мы стремимся к удовольствию, как некогда римляне, предпочитавшие воевать руками наемников, пока эти руки не обратились против них самих. Мы слабы и болезненны, наши гены уступают генам монголоидов и негроидов по силе и живучести, нам недостает энергии и активности, мы разучились предпринимать конкретные решительные действия, — мы подвержены, если верить Теодору Лессингу, «синдрому старения Европы». Осознаваемая нами многоплановость мира лишает нас определенности и целеустремленности. Мы надломлены и пребываем в прострации, пораженные раковой опухолью алчности и неспособности к самоотречению, утешаясь призрачной силой наших государств, но мнение об этой силе — скорее дань традициям колониальной эпохи, когда достаточно было послать две канонерки, чтобы “утихомирить туземцев”. Сегодня, когда Пакистан и Индия владеют ядерным оружием, угроза Европе возрастает в сотни раз — это реальное будущее, нас ожидающее.

Уже сейчас постепенное проникновение ислама в поры европейского мира впечатляет своей масштабностью. Я не имею в виду рынки Киева и Москвы, заполненные “людьми с Востока”, но фактом является наличие крупных и пестрых колоний выходцев из того же  Пакистана, Индии, Бангладеш, Ближнего Востока, Турции, арабской и черной Африки, Карибских островов, Вьетнама, Таиланда практически во всех крупных городах Западной Европы. Германия, традиционно имеющая “турецкую” проблему, соревнуется в этом отношении с Италией, страдающей от наплыва курдов и албанцев. Мусульмане составляют значительный процент населения Великобритании и прежде отдаленной Скандинавии. В Париже и Амстердаме смуглых лиц больше, чем собственно европейских. Третий мир исподволь вытесняет европейскую расу, европейскую культуру. Теория мультикультурализма, поставившая на одну полку Шекспира и Абая Кунанбаева, Библию и эпос “Манас”, уже никому не кажется дикой, хотя является по сути сплошной профанацией. Мультикультурализм — не что иное как плод великодушия еврокультуры, старой, мудрой, но рефлектирующей и немощной, дряхлой — а ведь общеизвестна истина, что великодушие действенно лишь по отношению к великодушным, в противном случае оно равносильно самоубийству. Признавая себя культурой “мертвых белых мужчин”, еврокультура тем самым рискует погрузиться в небытие, но что придет ей на смену, вот вопрос. Не нужно расценивать эти слова как панегирик “белой” культуре и тем более филиппику в адрес культуры Востока. Никто не говорит, что мир, охваченный исламской культурой, будет плохим — он будет чужим, и ориентиры, привычные нам, сменятся новыми, куда как менее понятными и приемлемыми. Во всяком случае, краеугольный камень еврокультуры, свобода творчества, будет выброшен за борт вместе со всеми прочими свободами. Уже сегодня талибы требуют под страхом наказания ношение бород определенной длины — завтра такое требование может распространиться на жителей Москвы и Берлина. А какими значительными культурными достижениями может похвастаться ислам? Отличительное его свойство, клерикальный фанатизм, сводит на нет любую художественную пробу. Пример Салмана Рушди — яркое тому подтверждение. Между тем проникновение ислама во все сферы евроамериканского мира становится всё ощутимее. […]

В чем же причина такого положения вещей? Только ли в гигантских нефтяных запасах, сосредоточенных, как на грех, именно в исламском регионе? Безусловно, нет. […] Судя по всему, превосходство исламского мира — не в залежах нефти и даже не в фанатизме, а в том, что удивляет нас, скажем в Арабских Эмиратах, где владелец импровизированного пункта обмена валют спокойно дремлет, разложив свои “валюты” и предоставляя клиентам самим менять “по курсу”. Четко дефинированная мораль и освященные сакральным духом законы — вот что это такое. Именно то, что Европа утратила с крахом империй, что еще теплилось в СССР, и что начисто отсутствует в современном Pax Americana. Это главное противоречие между двумя мирами, и разрешится оно в будущем, к сожалению, отнюдь не спокойно и мирно.
Противостояние Рима и Ислама, Запада и Востока, увы, не сводится к проблеме палестинских территорий или терроризма, корни его гораздо глубже и лежат в тысячелетнем прошлом. […]

Покуда в Европе был жив римский дух, вера в высшую справедливость и законность, она с переменным успехом выдерживала напор Востока, не ослабевавший на протяжении 1200 лет. В 732 году франкский майордом Карл Мартелл при поддержке лангобардов разгромил арабские войска Омейядов, которые к тому времени прочно укрепились в Испании и южной Франции вплоть до берегов Луары. Таким образом, исламская экспансия была приостановлена, во всяком случае, на несколько столетий. Но уже в Х веке натиск тюрков заставил христианских государей объединить усилия в поисках действенного средства от новой угрозы. Этим средством стали крестовые походы, которые, однако, показали слабые стороны христианского Запада времен готики, когда очередной духовный кризис подверг испытанию устои Pax Romana. Не достигнув тех стратегических целей, которые они перед собой ставили, крестовые походы способствовали взаимопроникновению и дальнейшему витку противостояния Востока и Запада. Монгольское нашествие не воплотило в реальность картину европейского апокалипсиса только благодаря Руси. Успех испанской Реконкисты (XV век) тем не менее явился плодом затяжной и кровопролитной борьбы. В дальнейшем шок, который испытала Европа от османской экспансии XIV-XVII вв., совпавший по времени с бурным духовным брожением в христианском мире, вызвал к жизни моральный и интеллектуальный кризис Ренессанса […].

Ощутимый реванш Запада в колониальную эпоху представлялся окончательной победой: оттесненный и униженный, исламский мир, казалось, обрекался на вечное прозябание, однако и это причудливо спроецировалось на ход современной истории, когда отставание мусульманских стран в материальном достатке компенсировалось ростом духовного и идейного самосознания, что привело в конечном итоге к созданию специфической разновидности агрессивного менталитета — фундаментализма. И хотя войны Израиля (непосредственного сателлита римского мира) с арабскими государствами неизменно заканчивались поражением последних, ливанский омут отчетливо показал, что у Запада достаточно сил (пока!) держать исламизм в узде, но с каждым годом эта задача все более и более усложняется. Антимусульманская политика США в Иране в свое время потерпела такое же фиаско, как и политика России по отношению к Чечне; из последнего противостояния Америки и Ирака победителем вышел Саддам, устрашающая акция нанесения ракетных ударов по лагерям террористов в Афганистане и фармацевтической фабрике в Судане 20 августа 1998 года только обозлила исламский мир, — что уж говорить о таких бессмысленных действиях, как бомбардировки Ливии в 1986 году?

Несмотря на декларируемую непреклонность и фанатизм, ислам демонстрирует удивительную гибкость и приспособляемость к внешним условиям существования, политической конъюнктуре, экономическим факторам, что позволяет ему проникать во все поры лишенного иммунной защиты евроорганизма. Пожалуй, одним из наиболее удивительных примеров тому был странный симбиоз ислама и анархического коммунизма в Ливии (впрочем, опять же скорее декларируемый на бумаге, ибо в действительности режим полковника Каддафи представлял собой разновидность авторитарного буржуазного государства) [поправил при публикации - авт., 2018 г.].

Так в каком же направлении движется мир? Сегодня, в преддверии нового тысячелетия, сам бог велел задуматься над будущим нашей планеты. И избавить его от химер прошлого — весьма соблазнительная задача. Но, к сожалению, она представляется совершенно невыполнимой, поскольку будущее не произрастает из ничего, а имеет глубокие корни: подобно дереву, что питается соками земли, оно питается соками прошлого, которые зачастую отравлены. Объективные законы истории преступить невозможно; наивно полагать, что, к примеру, договоренности между лидерами протестантской и католической общин в Северной Ирландии положат конец Ольстерскому конфликту. Можно сколь угодно долго заклинать будущее: “освободись от прошлого, освободись!” — но от этого конфликт, начатый еще во времена Реформации, не исчезнет. Разве что каким-то волшебством сама Реформация устранится из истории (что, кстати, означало бы устранение из истории и всей современной Евро-Америки!) В свете плотнейших причинно-следственных связей, называемых Историей, сама тема нашего эссе представляется абсурдной. Люди не настолько хороши, чтобы разом простить все обиды: двухтысячелетнее требование Христа — “любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас” (Мтф. 5:44) — так и осталось невыполненным, а без него освободиться от прошлого не стоит и пытаться.

Выше мы говорили о грядущем глобальном столкновении Pax Americana с Исламом и “третьим миром”. Эсхатология чем-то привлекает сердца людей, иначе чем объяснить успех фильмов, вроде “Последний день” или “Армагеддон”? Наша гипотеза не нова, достаточно вспомнить В. Соловьева и прекрасное художественное воплощение его идеи А.Блоком в “Скифах”. Правда, соловьевский панмонголизм подразумевал решающую схватку европейцев с монголоидами, нас же больше волнуют мусульмане (хотя ставшее известным в последнее время сотрудничество Китая и Пакистана в создании последним своего ядерного оружия свидетельствует о не таком уж большом расхождении этих этнокосмосов). Если учесть, что обе стороны потрясают ядерной дубинкой, и, в отличие от Запада, Восток не отягощен комплексом ответственности за судьбу мира, это столкновение грозит вылиться в общепланетарный кошмар. Но, возможно, он растянется на десятилетия перманентных конфликтов, в которых славянским государствам бывшего Советского Союза, не являющихся несмотря ни на что членами “третьего мира”, суждено сыграть (в который раз) роль буфера и полигона для борьбы миров.

Вероятен ли достойный отпор со стороны евроцивилизации или, скажем смелее, ее победа? Все вышесказанное подводит нас к удручающе негативному прогнозу. Судя по всему, евроцивилизация рано или поздно будет стерта с лица земли более сильной, живучей и агрессивной “цивилизацией третьего мира”, замешанной на исламе. Безусловно, некоторые ее элементы органически войдут в структуру нового общества, но само это общество будет уже другим. Такое будущее обусловлено прошлым, и освободить его от прошлого мы не в состоянии.