Уля. Очень странное чувство гл. 13

                Глава 13


- Вкратце: утром я забрел на позиции укров. Там меня повязали, еще раз дали в зубы, - нечего было руками размахивать. Отправили в штаб для выяснения. Потом встреча с плененным сержантом, тем, из подвала.  Вся их ватага, кроме смертельно раненного хлопца, успешно добралась восвояси.
Рассказ сержанта несколько отличался от того, как я представлял сам себя на своем месте. Но, по сути, выходило - я поменял полюса фронта. Это подтвердилось мною и разрешилось бесповоротно:  судьбою, совестью.
Вот после того и  ты явилась  ко мне.
Пришла служить избранной нами Родине.
Потом - твое ранение, моя война, попытки найти тебя, отпуск. Я нашел тебя тут. Вот все.
Владимир вынул из кармашка в клеточку помятый листок бумаги, с перечеркнутыми адресами, протянул Ульяне. Она развернула, смотрела, будто видела  впервые.
- Это адреса, по которым я искал тебя. А вот порошок, - он извлек из кармана  брюк полиэтиленовый пакетик, - которым я должен был прикармливать тебя, по наказанию твоего так называемого мужа, переданного, соответственно, мне, соседом твоим Аркадием, так называемым, охранником.
Владимир  бросил белесый пакетик на стол.
 Оба, Ульяна, воин уставились на него.
«Рассказ  рассказом, думала она, – наговорить можно все. Но вот порошок…»
Владимир не имел ничего добавить.
Пакетик на столе пролежал недолго, он взял его и забросил наверх кухонного шкафа.
- Может быть, веским вещественным доказательство, вот как.
Ульяна  потянулась, выровняв торс. Медленно водила ногтями по сгибу руки, не замечая сама того.
- Я спать с вами не буду. – Произнесла она, наконец, твердо, поджав губы.
Охранник рассмеялся.
В город пришла ночь. Лунный свет, искажаясь всякий раз, висел выпуклой линзой в глухо – парусном зеленом небе, дышал из уюта краешек вельветиновых одеял, отгоняя от себя, далекие мертвые, но так эффектно перемигивающиеся маячки Вселенной – звезды.
- Я надеюсь - не существует таких ядов, чтобы уничтожить память начисто. Месяцы и годы, которые были пережиты, могут искажаться, привирать, но все же - они основа сегодняшнего состояния дел.
Владимир произнес это и бесшумно поднялся. Вышел из кухни, оставляя за собой тонкий шлейф камуфляжного запаха. В девушке некоторое время звучали произнесенные  им слова, его рассказ. Ум устал, мозг тарабанил автоматически, повторяя внутренней речью некоторые фразы.
 Очень странное чувство - ОСЧ, кажется, за долгое время удовлетворилось.
Посидев еще, Ульяна вышла в коридор, пытаясь на слух  определить, где охранник. Она услышала его в его комнате.
Приоткрыла дверь и увидела, что тот спит, лежа на спине. На нерастеленной кровати его большие ноги в коричневых носках свисали с края постели. Берцы стояли рядом. Ульяна подошла к ботинкам, взяла их и перенесла в коридор. Она преподнесла их к своему носу, чтобы ощутить лучше запах этого человека. И только мгновением, не понимая ничего особенного, тут же бросила их на полку.
 Вернувшись, чтобы закрыть  дверь, она видела, как лицо новоявленного, "доказанного" мужа озабочены сном, -  глазницы под веками бегали в активной фазе, глубокая поперечная линия на лбу, подчеркивающая привитую серьезность характера или, отражая бесконечно вымученные будни, еще более прорезалась, и придавала его внешности  какую-то неповторимость. Ульяна глядела долго в сон его и думала:
"А ведь я  могла бы полюбить этого человека".
Вышла, прикрывая за собой дверь. Постояла, послушала: не разбудила ль?
"Пожалуй, и самой следовало отдохнуть, довольно на сегодня приключений. Бежать? А стоит? Нет. Нужно ложиться в рубашке, свитере, приоткрыв балкон. А до этого - принять душ".
В ней, - соглашалась она, - заодно, проявляется то интересное чувство, - что

же будет  дальше.

Она прошла  в ванную.
"Чудной..., - успела она подумать и осеклась. Прервалось дыхание. На тумбочке лежал пистолет.
Чумазое железо в нежном хлопке полотенца утопало. Затерянное здесь, оно как - будто впервые в своей жизни нашло себе такое белое пушистое место.
 Рука потянулась к пистолету. Он нужен. Организованный механизм убийства, защиты. Желаемая, практическая, исключительная вещь.
"Вот, кто вступится за меня!"
Она захватила рукоятку пистолета. Приветливым, вздрогнувшим холодком передалось ей тотчас его подуставшее, сонное тельце, знакомясь с  теплом нового хозяина.
Ульяна подержала его на весу. Тяжелый. Вновь замерла, боясь, что тот может самопроизвольно выстрелить. Сделала над собой усилие – прийти в себя, попыталась примерить его к своему карману, спрятать его там. Но карман  провисал чрезмерно. Она вынула пистолет и держала его, совершенно застыв.
«И долго ты так будешь стоять?»
Фантазия: вот с оружием она входит в комнату к  спящему "охраннику" и направляет дуло ему в лоб. Он открывает глаза. Неподдельный испуг. Она требует рассказать правду, ей, без всяких историй, притчей. Точная цель приезда и все, все, все такое прочее.
Он глядит на ее жесткую руку, вздутые жилы, и знает, что стоит только  неловко поджать курок, - жизнь с причудами выбита навсегда.
Ульяна подумала: " А ведь надо стрелять так,  чтобы не убить, а  обезвредить. И как это?"
Она еще раз в руке взвесила пистолет. Оружие задало скупой вопрос: «что нужно делать, и когда?»
 Ульяна отложила дать точный ответ.
"Сидишь - сиди".
Защитить себя смогу – это уже хорошо, а ответить на вопрос – позже.
Ульяна впихнула пистолет в карман халата. Он потянул за собой все боковое полотнище на себя.
Эта  неловкость, комичность обращения с оружием доказывали точно: ей не приходилось никогда иметь дело с оружием.
О винтовке вообще, что говорить? Представить невозможно, как бы смотрелось это огромное текстолитовое древко, торчащее верховным цилиндром дула в ее руках.
«Он напутал, приняв меня за другую». Она вспомнила огромный шрам на его голове.
«Контуженный».

Прошла в свою комнату,  вынула из кармана пистолет, вытащив его за ствол. Он попытался выскользнуть. Она отбросила его на кровать. Сверху накинула маленькое ручное квадратное полотенце.
Подошла к шкафу и долго искала подходящее место, куда бы спрятать. В голове вакуум. Нашла место и сунула пистолет между белья.
Потом вернулась в ванную, разделась, открыла воду, мылась. Зябко, и не хватает горячей воды. Пар стоял столбом.
Когда вышла, направилась к своей комнате, притормаживая у той, где спал охранник.
«Тихо!»
На кровать, под одеяло залезла и так и зафиксировалась в одномоментной позе. Не хотелось шевелиться. Закрыла глаза, думала.
"Сколько контуженных этих бродит. Брошенных, надеющихся на что-то, на того,  кто должен был понять, ждать, любить здесь, на мирной земле. На что же и ему рассчитывать, кроме доверившейся, сочувствующей, вроде меня.
А я - точно,  идеальная птичка для такого дела. Извини, - вздохнула Ульяна, - пеняй теперь на себя".
Картинка - пистолет давала надежду. Не  так одиноко, не так терпит душа. Железная вещь, без слов ориентируется в конъюнктуре сил.
Тело расслабилось, утопало в усталости.
"Пистолет, охранник, порошок... Руся, Владимир, охранник..."
Она пробудилась, глубоко потянув воздух. Из самой середины головы стучало. Ульяна ждала, - вот – вот  ударит аура. Возникло острое желание подняться, пойти куда - нибудь, хоть куда. Зачем? Достать пакетик и выпить порошок. Она нуждалась в нем?
 "Зависимость: наркотик или лекарство?" - Она прислушивалась к каждому стуку в своей голове, сердце, идее.
"Если перетерпеть, что будет?"
Повернувшись на  другой бок, она попыталась уснуть.
Очень странное чувство клокотало, попираясь собственным смехом.
Воля - такое ненадежное приложение.
"Нужно держаться максимально долго".
Спустя несколько минут внутренний грохот утихал. Волнение испарялось. Очень странное - ОСЧ, так же переживающее события, зевнуло.
"Действие или бездействие порошка - вот  показатель: вернется ли память? И если без порошка можно обойтись, значит, охранник в чем-то прав?»
Она глядела в  точку. Точки не существовало, Ульяна выдумала  ее. Некий сгусток энергии, плавкий, передергивающийся зиждился на стенке.
«Ей, точке все - равно, существует она или нет, а мне – не все - равно», - ду-мала Ульяна.
Космическое ощущения принадлежности ко всему, и ответное: теоретическое неравнодушие всего к тебе, можно узнать из этой выдуманной точки, тишины, сосредоточенности - освинцованного комка энергии, полузастрявшей мысли, полуидеи, из полупустых головешек полусонных птиц на электрическом проводе, шуршащих перьями, перекладывающих лапки одну к другой, прижимающихся к соседке. Им отлично знакома атмосфера прилипчивой связи всего ко всему, сопричастности и особенно получастей его.
Чтобы находиться на Родине, не обязательно ощущать ее под ногами, не обязательно припасть  губой к пролысине почвы, целуя ее. Можно помнить Родину по той  особенной тишине, неповторимому веянию преддождливого ветерка, заигравшемуся самим с собой в жестяной листве деревьев, преклоняющихся колосках овса, шерсти животных, коих линька застряла в траве… Вспомнить шлепки голых  стоп с того еще времени … по теплому песку рек, озер ее, моря. И при этом прислушиваться к собственному дыханию, эху чувства, вызванному вдруг острой болью иногда всего-то полуминутного, но так сдерживаемого наваждения - ностальгии. Родина, кстати, или нет,  какие бы гадости не дозволял иному говорить о ней, да и сам ты,  - напрочь ржавым гвоздем застряла в сути твоего сердца.
Любовь, как ночь. Любить и помогать заочно, трепетно, не торопясь, бескорыстно, без временных рамок. Днем возможно ли? Быть воробышком, пощелкивающим семечки из зоба, в удовольствие прикрыв глаза - вот истинная запятая счастья. Безгрешная, вседоверяющая и не оканчивающая предложение.
"Что-то произойдет, что же будет завтра? - думала Ульяна, и засыпала под  наигрыш ОСЧ, желающее утвердиться на своем месте, найти о себе знание. Готово ли оно, ОСЧ, поступиться, измениться, приспособиться, как люди? Ему ли есть разница, в какой Ульяне жить, и в ней ли конкретно?
Спала чутко. Всякое положение тела контролировала невольно. А так же: звуки за окном,  которыми во дворе что-то происходило. Сигнал машины, стук женских каблуков, крики спорящих бомжей, грохот опрокинутых ими мусорных баков.
И всему этому независимо звенела осенняя почвенная изморозь под прессом  ночи, в которую гляделись скошенные блестящие глаза многочисленных пластиковых окон домов. Удушен мир сам по себе, никчемен, без человека, без дня. И человеку же в нем места тоже  мало.  Но он, мир, коим-то образом был  счастлив за счет всегда кого-то, и не нуждался ни в чьей поддержке.  Этой ночью, ему опять хотелось быть супер-героем.
Слышала девушка и воображала, тихонько пробуждаясь, ощущая всегда под собой примятое место в постели, обнимая покрепче подушку на разный лад, загибая ее податливые края, напоминая себе о том, что и у нее имеется надежный заступник: муж Руслан и ... пистолет в шкафу.


                Глава 14