Прожиточный минимум

               
От любви я сгораю –
От любви к своим детям.
Вы меня не вините,
Мне вам нечем ответить.
- Тонь, Тоня, хватит спать, вставай, солнце уже ползёт к зениту. Всю ночь бегаете по свиданиям, а утром не добудишься. Слышишь, вставай, да и остальных поднимай. Берите у сарая грабли и идите за деревню на дальние луга ворошить сено.
- Мам, а что, всех поднимать? И малышню?
- Конечно, всех, всех пятерых. Я встала утром в четыре часа, прогнала в поле корову и до 10 часов косила. Работы вам хватит всем и до самого вечера, день будет сегодня жаркий – вон как печёт. Сено при хорошей сушке высохнет за один день. Сено вам придётся ворошить не один раз. Ещё старики говорили, что сено сохнет на граблях, а тут и жара, и низовой ветерок. Собирайтесь, берите бидончик с водой, хлеб, молока. Я сварила с вечера вам десяток яиц. В обед перекусите и снова за работу.
Все пятеро детей во главе с Тоней покорно взяли грабли и притихшей стайкой потянулись за околицу села. Тоня с раннего детства ненавидела эту пору - пору сенокоса. Водни, мухи, комары кусали тело, лезли в глаза и уши. Колючее сухое сено ломалось на маленькие тонкие колючки, больно кололо лицо, шею, всё тело.
Эти сенокосные работы она запомнит на всю свою такую тяжёлую, трудную жизнь.
Скошенный луг больно колол босые ноги ребятни. Братья и сёстры плакали от усталости, жары и тяжёлой для них работы. Тоня их успокаивала: «Вот сейчас дойдём до того кустика, отдохнём, перекусим, попьём водички. Станет полегче, и потихоньку всё сено для нашей коровки-кормилицы высушим. Помогать нам некому. Одни мы у мамы помощники, всё одна своими руками не успеет сделать».
- Тонь, а где наш папа? Вон у всех ребят в деревне есть отцы, только мы одни.
- Скоро приедет, вот подлечится в госпитале и приедет. Скоро приедет, потерпите.
Она и старший брат Иван знали, что отец долго лечился в военном госпитале и умер там от тяжёлых военных ран. Похоронен был в районе на братском кладбище участников войны.
Летний день подходил к концу. Уставшие, измученные, дети высушили всё сено, сгребли в валки и изо всех детских сил сложили в маленькие копны.
Так лето за летом, зима за зимой проходили годы – годы Тониного тяжёлого безрадостного детства, юности.
Антонина успешно окончила среднюю школу. Встал вопрос, куда идти учиться.
- Мам, как ты думаешь, куда мне поступать? Машка Потапова с Людкой Прохоровой хотят стать учителями. А мне куда?
- Я, дочушка, думаю, что тебе надо связать свою жизнь с селом, с работой на этой нашей земле. Земля наша непростая, политая кровью и потом наших дедов, слезами вдовьими баб, пахавших на себе после войны. В области открывается сельскохозяйственный институт, будут учить на агронома, зоотехника, инженера. Я вчера утром топила печь и слышала по радио, как Анна Ращенкова сказала, что институт объявляет набор на первый курс.
- Мам, а я хочу быть артисткой. Я лучше всех пела в школе, да и в клубе на концертах я пою лучше всех. Вижу, как мне завидуют все наши деревенские девки. Ребята засматриваются, а Лёнька Иванов мне проходу не даёт.
- Тоня, а ты случайно не влюбилась? Лёня парень видный, степенный, из хорошей семьи. Отец лучший механизатор, мать передовая доярка, орденоносица.
- Ну, ты, мам, скажешь – влюбилась! Нравится он мне, просто нравится. если б любил, не дёргал за косу и не дразнил меня: «Наша Тоня, как тихоня,
                Тихо плачет, слёзы льёт.
                Никто замуж не берёт.
                За меня она пойдёт!»
- Мам, что ему надо от меня?
- Глупая! Да любит он тебя!
Осенью Антонина успешно сдала вступительные экзамены в сельхозинститут на отделение растениеводства. Общительная, инициативная, она уверенно влилась в институтскую жизнь. Стала комсоргом курса, вошла в состав бюро факультета. Несмотря на занятость по учёбе, в общественной работе любимым её занятием являлась художественная самодеятельность и конкретно песня.
Как-то на занятиях по вокалу руководитель сказала:
- Тоня, а кто твои родители? Почему ты не пошла учиться на артистку? У тебя такие данные! Заменила бы нашу землячку Ольгу Воронец.
- Да какая я артистка! Отца у меня нет, мать одна поднимает нас – пятерых детей, да и хочу я работать и жить на родной земле.
- Очень жаль, Тоня, что такие талантливые люди занимаются такой приземлённой учёбой и работой. Поверь, у тебя могло быть совсем другое будущее.
В народе говорят, что талантливый человек талантлив во всём. И это правда. Как-то зимой, сдав очередную сессию, Тоня приехала домой. Увидев бесконечные снежные просторы, дома, укрытые снегом, берёзы, стоящие в инее, как в серебре, Тоне пришли первые строки её стихов, стихов, которые будут всегда сопровождать её на протяжении всей жизни. Это будет ещё одна яркая грань её таланта.
Лёня Иванов не давал Антонине прохода. На одном из вечеров в сельском клубе вызвал Тоню в коридор и сказал:
- Тоня, послушай меня, только не перебивай, дай мне высказаться, если я это сейчас не скажу тебе, я, наверное, умру или сойду с ума.
- Так уж и умрёшь? – усмехнулась Тоня. В душе она предполагала, о чём будет речь. – Говори, я внимательно слушаю, да поскорей, в коридоре так холодно, а я раздетая, в лёгком платье, туфельках и тоненьком капрончике.
- Тоня, милая Тоня, я давно люблю тебя, выходи за меня замуж!
- Как замуж? Так сразу?
- А как? Я знаю, что тоже давно нравлюсь тебе. Конечно, я в институте не учусь, я простой механизатор, но поверь, ты не пожалеешь об этом никогда! Выходи!
- Лёнь, пусти меня в помещение, мне холодно.
- Ну, как?
- Лёня, хорошо, хорошо, я подумаю!
- А что тут думать? Мы же оба любим друг друга.
Антонина уверенным движением отодвинула красавца Лёню в сторону и вошла в клуб. Мысли беспорядочно роились в голове. Что делать, как быть? Как ответить Лёне? Как сказать, чтобы его не обидеть, не оскорбить его чистые чувства? Тянуть ей долго с ответом не придётся. Просто Лёнька не даст ей проходу. Если ещё летом этот вопрос ей был ясен, то в сегодняшней обстановке она колебалась.
Собравшись осенью, перед началом нового учебного года, вся группа их курса обратила внимание на появление нового студента, как оказалось, сына присланного из Московской сельхозакадемии преподавателя по ведению тепличного хозяйства. Виктор, несмотря на то, что родился и вырос в столице, старался не отличаться от своих однокурсников. Учился ровно, по необходимости участвовал в общественной работе курса, в выпусках стенной газеты, спортивных соревнованиях. Ему, как и Антонине, всё давалось легко. Бывало, они часто засиживались за какими-нибудь делами допоздна, говорили и спорили о смысле жизни, об учёбе, как и где будут работать.
Антонина была уверена, что после института вернётся в родное село, будет поднимать сельское хозяйство, растить хлеб, картофель, построит в совхозе теплицу, чтобы свежие овощи были круглый год на столе у трудящихся страны и их колхоза. Виктор говорил о том, что после института хочет заняться научной работой, тему работы он уже определил. Это будет выращивание овощей в закрытом грунте в зоне вечной мерзлоты. Говорил, что отец одобряет его выбор, его целеустремлённость. Роль простого сельского агронома – это не для его единственного сына. Он должен защитить диссертацию по актуальной для сегодняшнего дня теме и вернуться в Москву для дальнейшей научной работы и продвигаться по служебной лестнице. Сейчас можно сказать, что его мечтам так и не удалось сбыться. Он всё больше и больше тянулся к Тоне. Стал хуже учиться. Ему ничего, кроме неё, не нужно было. да и Тоне он очень нравился. Он всегда был рядом, на виду: на лекциях, на практических занятиях, на общественных мероприятиях. Антонину уже не так часто тянуло домой, в село. Она потихоньку стала забывать Лёньку Иванова. Молодые, оба понимали, что они друг друга любят – и Виктор, и Антонина.
К концу выпускного курса они стали жить вместе. Комендант им выделила отдельную комнату в корпусе, где жили выпускники. Молодые стали жить одной семьёй.
Мать Антонины это известие не приняла всерьёз: «Что они, эти городские, поматросят, да бросят. Не верю я им. Что им, девок мало в этой самой Москве? Или моя Тонька у него первая? Да и не поедет он за ней в село. Тут пахать надо, а не только с бумагами в папочке ходить. Надо всё уметь, быть на «ты» с любой сельской работой. Бросит он её, как только закончит институт. Только бы не забеременела. Куда она потом с дитём?»
Да и отец Виктора был в лёгком шоке. Он никак не хотел видеть своё чадо сельским агрономом, бегающим по полям и лугам, занимающимся вывозом навоза на поля, вспашкой земли, ремонтом различных сельхозмашин, весенним и озимым севом. Он не понимал, что он, его сын, там будет делать. Что он забыл в этой глухой деревне?
Но, как говорят, человек предполагает, а Бог располагает. После шумного выпускного молодые приехали на родину Антонины.
- Бабы, бабы, вы посмотрите, какого Тонька отхватила красавца! Модный, пижонистый! Как он будет по нашей грязи ходить? Тут у нас без резиновых сапог никуда не пройдёшь. Другой обуви у нас нет круглый год, ну, если только в самые сильные морозы валенки с галошами. Ну вы представьте: Тонькин хахаль – в резине и валенках. Ему нужен асфальт, нужна Москва.
- Хватит галдеть! Парень как парень. Учился, имеет диплом. Не так же просто его ему выдали!
Виктор и Антонина стали работать в селе агрономами. Колхоз выделил им рубленый дом. Молодые стали обживаться. Потихоньку в райповском магазине закупали мебель, вещи в дом. Спустя год Тоня родила их с Виктором первенца Сашу, Сашеньку. Мальчик был здоровеньким, резвым.
На период родов Тоня ушла в декретный отпуск. Все трудности по работе и по дому между молодыми родителями разделились пополам. Виктор целыми днями пропадал на работе. Антонина тянула на себе всю работу по дому и воспитанию сына.
На пригорке в берёзовой роще устраивался колхозный детский сад. И как только работы были завершены по оснащению детского сада - мебелью, посудой, инвентарём, - был скомплектован персонал. Детский сад в торжественной обстановке был открыт.
В первую скомплектованную группу попал и Тонин Сашенька. Отроду Саше было всего девять месяцев. Виктор один зашивался на работе, и председатель неоднократно просил Антонину выходить мужу на помощь.
Время шло. Год к году ложились незаметно аккуратной стопкой. Молодая семья особенно и не обращала внимания на идущие годы. Впереди ведь целая жизнь! Какие там годы. Год меньше, год больше, какая разница? Всё ещё успеется.
Виктор иногда бунтовал:
- Зачем мне такая жизнь? Что я забыл в этой дыре? В каких условиях живёт и растёт мой ребёнок? Для него открыта Москва. Тонь, давай всё бросим и уедем. Ну, пусть не в Москву, хотя бы в Подмосковье, там тоже есть колхозы и совхозы. Там другой уровень жизни, другой уровень оснащения хозяйств, другой набор техники. Да и всё другое.
Тоня его успокаивала:
- Милый Виктор, ну куда мы поедем? Мы тут только начинаем пускать корни. Тут моя родина, братья, сёстры, мама.
- Да что мама! Ты никогда с ней не была дружна. Да она и недолюбливает ни нас, ни нашего сынишку. Холодом наполнены ваши отношения. Я не пойму, в чём дело? Или она нас недолюбливает, или завидует нам. Если это так, то странная такая позиция как матери. Пусть не ко мне, а к тебе, своей родной дочери. Ведь только ты помогла поднять её детей, твоих братьев и сестёр.
Прошло четыре года. Сельская жизнь, быт, семья всё больше и больше затягивали Виктора. Он уже давно расстался с мечтой об учёбе в аспирантуре, с мечтой вырваться из этого круговорота. Он, как цирковая лошадь, бежал и бежал, не видя конечной цели.
Весной Тоня поняла, что она опять беременна. Беременность протекала спокойно. Ребёнок её не беспокоил. Она почти до последних дней работала. В колхозе было много работы по уборке урожая, заготовке кормов. Механизаторы, полеводы говорили Виктору:
- Виктор Алексеевич, береги жену! Нельзя так работать! Не ровен час, родит в поле.
Так почти и случилось. Тоне после планёрки у председателя как-то стало плохо.
- Витя, Вить, - позвала она мужа. – Заводи уазик. Наверное, началось! Срочно вези меня в роддом!
К вечеру того же дня в семье Виктора и Антонины родился второй сын, которого назвали Алексей в честь отца Виктора. Виктор любил и жалел обоих сыновей, но, как он говорил, да Антонина видела и сама – любимчиком был младший сын.
- Тоня, Тонь! Посмотри на малого, ну копия мой отец! Наша порода, городская. Москвичом, наверное, будет. Городской, вырвется из этой грязи.
Два года назад Виктор и Антонина вступили в партию. Виктор работал главным агрономом, Антонина - вторым. Осенью на партийном собрании её избрали освобождённым секретарём партийной организации. Тоня перешла на партийную работу. Придя домой, она спросила:
- Вить, а что, ты вроде и  не доволен, что твою жену избрали парторгом? Не бойся, я своим авторитетом не закрою от тебя славу. Всё твоё тебе останется, не волнуйся! Зимой тебе пришлют помощника агронома – семеновода. Всё будет хорошо. Хорошо?
- Хорошо, хорошо, - ответил Виктор. – Ты же у нас общественница. Да и сейчас модно выдвигать женщин на руководящие должности.
Тоня засмеялась и сказала:
- Вить, ты тоже руководящий! Вон как руками руководишь! Это туда, это сюда, то убрать, то переставить.
Зима была долгая, затяжная, холодная. Кормов было в обрез для общественного стада, собирали на тракторах по домам сено, солому. Антонина принимала активное участие, вела беседу с народом, просила помочь родному колхозу.
Приехавший инструктор сельхозотдела райкома партии вошёл в контору, спросил, где парторг. Главный бухгалтер Людмила Ивановна ответила, что нашу Антонину на месте трудно застать. Всё в работе, всё в движении, всё среди народа. К ней идут по всем вопросам.
Весной неожиданно умер заведующий сельхозотделом Пётр Андреевич. Отдел возглавил инструктор, приезжавший к Антонине в колхоз. Он вызвал Антонину на беседу в райком.
- Витя, Вить, меня завтра вызывают в райком партии.
- Ты не знаешь, зачем?
- Да не знаю, вроде причин для беспокойства нет, но на душе как-то тревожно и боязно.
- Ну, не волнуйся! Всё будет хорошо! Таких парторгов, как ты, поискать. Может, орден дадут, - посмеялся Виктор.
- Вить, кончай дурачиться! Не забудь забрать детей из садика.
Утром Антонина встала раньше, чем всегда. Убрала скот, посмотрела на спящих детей, умылась, причесалась, подошла к шкафу с одеждой. Что же ей надеть? Какой костюм, какое платье? Нет, платье не подойдёт. Нужно более неофициально. Надев белую шифоновую кофточку, набросила на плечи трикотажный тёмно-синий костюм. Собрав необходимое в сумочку: деньги, партбилет, расчёску, - закрыла дом на ключ, поспешила на автобусную остановку к первому рейсу.
Людей на остановке было мало. Пара бабок везли в город молоко, сало, картошку. Кто-то ехал в район в поликлинику. Подошедший автобус тихо остановился, забрал всех пассажиров и поехал в направлении города.
- Что там ждёт впереди? Зачем вызвали? За что будут ругать? А почему ругать, ругать-то вроде не за что. Работа ведётся, взносы собираются. Памятник отремонтировали. Работа с ветеранами войны и труда ведётся. Ладно, приду, будет видно, что, как и почему.
Спустя полтора часа она уже сидела в приёмной первого секретаря райкома. Девушка в приёмной пригласила Антонину зайти в кабинет. В кабинете уже сидели первый секретарь, секретарь по идеологии и инструктор сельхозотдела.
- Проходи, проходи, Антонина, не стесняйся! Мы тебя все ждём! В связи со смертью Петра Андреевича должность его осталась вакантна. Решено Вас пригласить на работу в аппарат райкома партии, в сельхозотдел. Как Ваше мнение? Я думаю, что ты сможешь. Человек ты спокойный, уважаемый, имеешь достаточные знания. Тебе и карты в руки. Только не отказывайся, два-три дня мы даём на размышление, а пока мы тебя отпускаем. Езжай домой, посоветуйся с мужем.
Так неожиданно для себя Антонина стала работником райкома партии.
Она влилась в работу так, как будто работала на этой работе всегда. Всё ей давалось легко и просто. Общительная, отзывчивая, внимательная, она находила понимание и уважение как среди молодёжи, так и среди  людей среднего и старшего поколения. Всё было в жизни хорошо, тихо, спокойно, так хорошо, что Антонина боялась, что вдруг всё это неожиданно закончится, что вдруг случится беда. Часто она себя спрашивала, а что такое счастье, и неожиданно находила ответ: счастье – это когда нет несчастья, вот что такое счастье.
Но есть в жизни определённые закономерности, что всё хорошее имеет особенность заканчиваться.
Неожиданно в одночасье закончилось и для Антонины. Однажды где-то в поле под проливным дождём Виктор простыл. Затяжной бронхит, отёк лёгких. И в течение недели человек сгорел, как свеча. Антонина одна осталась с двумя малолетними детьми наедине со своим горем, своей бедой в пустом доме. Мальчики, как два маленьких птенца, прибились к ней, ожидая защиты, тепла. Переплакав такое горе два дня, Антонина решила, что надо продолжать жить, жить ради детей, ради памяти Виктора. У их детей теперь только одна опора, одна надежда, защита – это только она, их мать. И в обиду она их никому не даст.
Антонине пришлось бросить работу в райкоме партии, надо растить детей, поднимать их, учить, одевать. Она должна теперь подстраивать свою жизнь, всё подчинить своим сыновьям, их счастью, чтобы они не были чем-то обделены или обижены.
Она вернулась в колхоз агрономом, завела домашнее хозяйство: корова, свиньи, гуси, куры – всё это было в её хозяйстве. Всему приходилось учиться: доить корову, готовить на зиму дрова. Огромный огород, 30 соток, она вручную осенью выкапывала одна со своими белобрысыми ребятишками. Антонина бралась за любую оплачиваемую работу, но денег в семье было мало. Бедность голодными и холодными глазами смотрела на её малочисленную семью из углов дома. В такие минуты ей было особенно одиноко. Свёкор, отец Виктора, никакого внимания, никакой помощи внукам не оказывал. Профессор сельхозакадемии жил своей светской, размеренной, гонорной жизнью. Он говорил, что внуков у него нет. Был сын, но он умер, умер от тяжёлой работы в деревне, поехав за этой своей колхозницей. Жизнь преподносила всё новые и новые испытания, новые заботы, новые горести.
Наступили 90-е годы. Всё, чем жил народ, жила огромная страна, - всё рухнуло в одночасье, как растаял рыхлый весенний снег.
- Как же так, - спрашивали люди. – Антонина, как людям жить и работать дальше? Всё, что строил народ для общего блага, достаётся отдельным дельцам, ловкачам, кто никогда в колхозе не поднял даже соломинку, становятся хозяевами.
Колхоз медленно начал погибать. И первым приложил руку к этой гибели, как ни странно, - это председатель колхоза. В одну ночь за высоким забором его имения оказались два новых трактора «Беларусь», двухлетний «КамАЗ», пять коров, машина тёса с колхозной пилорамы и так ещё кое-что по мелочам.
Антонина, как могла, билась за сохранение хозяйства, разговаривала с людьми, с рядовыми членами партии, но силы её в этой схватке с ужасной действительностью были неравными.
На одной из планёрок председатель заявил:
- Нас ждёт большая реорганизация нашего хозяйства, из колхоза в сельскохозяйственный кооператив. Нам будет предоставлена полная самостоятельность, полная свобода. Мы не будем отчитываться перед райкомом и государством. Мы сами решаем, что и когда сеять, сколько и какого скота иметь. Мы сами хозяева. Наш президент Ельцин Б.Н. даёт нынче колхознику полную свободу.
- А зачем простому человеку такая свобода? Умереть с голоду, не доучить детей? Может, попытаемся сохранить наше хозяйство, каким оно было и раньше?
- Нет, возврата назад не будет! Такова установка президента и его правительства.
- Простому человеку всё равно, какая форма. Он должен быть уверен в завтрашнем дне.
Через пять дней собралось общее собрание трудового коллектива, на котором была проведена реорганизация колхоза в сельхозкооператив. Было избрано правление из более лояльных к председателю людей. К своему удивлению Антонина узнала, что не только не вошла в состав правления, а уволена по сокращению кадров.
- Два агронома в данной ситуации в нашем хозяйстве в современных условиях содержать нецелесообразно. Так что, Антонина, получай, что тебе причитается по закону, и ты свободна.
От такой наглости и такого поворота событий Антонина онемела, но люди, покорно притихшие, молчали. Каждый хотел остаться работать, иметь стабильный заработок, каждый хотел дальше жить. И только её первая  и по-настоящему любовь Лёня Иванов не выдержал:
- Что мы делаем? Антонина с мужем всю жизнь прожили бок о бок с нами. Трудились не покладая рук на наш колхоз.
Но его реплика повисла в мёртвой тишине. Председатель, довольный тем, что всё получилось, как он хотел, сказал:
- Наступило новое время в жизни и развитии нашей великой Родины. Мы не можем жить прежними заслугами, жизнь предъявляет к нам всё новые и новые требования.
Зайдя утром в правление, Антонина получила какие-то деньги, выписку на получение из колхозного склада трёх мешков зерна на корм скота, и всё. Это всё, что они с мужем заработали в этом колхозе. Это всё то, чем оценило государство её труд. Как дальше жить? Как растить, поднимать детей?
Первую пенсию она ещё получит только в начале года. Зарплаты в колхозе были маленькие. Партийный стаж по новой методике определения пенсии в расчёт не возьмут. Как жить, жить на минималке? Она ещё тогда не догадывалась, что всю оставшуюся жизнь ей придётся жить по минималке. Денег всегда не будет в достатке в её семье.
Всю жизнь Лёня Иванов прожил рядом с Антониной, работал трактористом и даже дружил с Виктором – мужем Антонины. Люди видели и знали, что он продолжает любить Антонину. Было видно, каким взглядом он на неё смотрит, как разговаривает, как относится.
Как-то по весне по комсомольской путёвке в колхоз к ним приехала молодая трактористка Нина. С первых дней её прозвали Паша Ангелина. Внушительная сила, рост, походка и повадки выдавали в ней мужика. Бабы говорили: «Господи, за что Боженька рассердился на неё, делал, делал мужика, да так и не доделал. Или материала под рукой не было, или наказал за что?»
Лёня Иванов с Нинкой работали в одной бригаде. Всем было видно, что Нинка положила глаз на молодого красивого механизатора. Она практически не давала ему прохода, Лёня стеснялся даже находиться с ней рядом, но Нинка упрямо шла к своей цели.
Как-то Антонина спросила Леонида: «Что, Лёня, не даёт тебе прохода Нина? Смотри, не ошибись, моё дело сторона, но не ровня она тебе! Обрати лучше внимание на Наташу, молоденького ветврача. Умненькая, старательная, аккуратная, характер как звоночек. Вот, кто тебе надо». Но на празднике по завершению весеннего сева Нинка всё-таки добилась своего. За общим столом Лёня выпил лишнего, ему стало плохо. Нинка вызвалась отвести его отдохнуть в тени раскидистых берёз. Протрезвев, вечером он обнаружил лежащую рядом Нинку.
- Ты что тут делаешь? Как ты тут оказалась?
- Как оказалась? Любовь у нас с тобой теперь, Лёня.
- Какая любовь?
- Как какая? Да такая!
- Что ты мелешь!
- Жена я теперь твоя, Лёня, всё произошло у нас по-взрослому.
- Не ври, ничего не было!
- Ты что, хочешь обидеть слабую, беззащитную девушку? Всё вам, мужикам, одно надо.
- Господи, да кто тебя обидит, тот света не увидит.
- Правильно мыслишь.
Так и не зная, было что или не было, Лёня всё же женился на Нинке. Женитьба, как говорили в деревне, не принесла радости ни Нинке, ни Лёне. Лёня стал потихоньку выпивать, да и Нинка не чуралась этой привычки. Дети стали сыпаться в дом как горох. В семье были постоянные драки, ссоры. Мириться шли в баню, брали литр самогона. После такого мира в семье появлялся очередной ребёнок. Пьяный Лёня при встрече с Антониной говорил, что она сломала ему жизнь, что его жизнь – это ад, что он никогда не любил и не любит жену.
- Лёнь,  - говорила Антонина, - детки ведь не виноваты. Смотри, какие хорошенькие, умненькие, все в тебя!
- Тоня, Тоня, что мы наделали? Нет мне жизни без тебя! Пропаду я.
И правда. Однажды зимой Лёня хорошо подпил у соседа. Не дошёл до дома и замёрз. Нинка осталась в чужой для неё деревне одна с четверыми детьми. Весной приехали её родители, забрали дочь и внуков и увезли в соседнюю область, куда-то в Подмосковье.
Но Антонине было не до Лёни, не до его семьи. Нужно было думать, как растить, поднимать своих двоих сыновей. Где взять лишнюю копейку? Где заработать? С ранней весны и до поздней осени она почти весь световой день проводила в лесу в сборе грибов, ягод, орехов. Ей было по-особенному хорошо наедине с лесом, с природой.
Однажды, придя домой, она стала перебирать старые свои тетради и записи. Наткнулась на толстый синий блокнот на пружинке. Что это? Полистав страницы, она вспомнила о давнем. Ещё в бытность её работы в райкоме партии этот блокнот ей выдали на семинаре по изучению материалов какого-то очередного съезда. Между страниц лежал засушенный листок клёна и маленький листок берёзы. Господи, как они похожи в паре, как мы с Витей! Столько лет вместе, друг возле дружки. Нахлынувшие воспоминания сложились в две первые строки стихотворения. Антонина стала искать авторучку, лист бумаги, чтобы записать первые фразы. Слово к слову, строчка к строчке превратились в стихотворение, в котором была выражена вся боль, тоска, одиночество, - всё, что было в её сегодняшней, такой сложной, трудной жизни.
Так Антонина вернулась к своей старой, верной подруге – поэзии. Уже давно был исписан блокнот, выданный ей на семинаре, старые недописанные тетради сыновей, а она всё писала и писала. Природный аналитический, поэтический склад ума всё выдавал и выдавал новые стихи. Это была отдушина в её тяжелейшей жизни. Сюжеты стихов лежали, как говорят, на поверхности. Это и природа, и окружающая обстановка, и подрастающие сыновья – всё это комплектовалось в голове и уверенной строкой ложилось на бумагу, на любой клочок, который был под рукой. Как она и предполагала, пенсию ей за долгосрочный, многолетний труд государство положило минимальную. Завпочтой горестно сказала:
- Да! несправедливо всё в этой жизни! Кто пахал всю жизнь, кто сидел дома и плевал в окно – всё равно минималка. Как, Антонина, будешь жить на эти копейки? Ребятам нужны деньги. Вон как всё дорого стоит. Не накопили мы с тобой в этой жизни ничего, да и наши родители. Сколько раз государство обирало нас. Копим, копим на детей, на чёрный день, а тебе – раз, и очередная реформа. Да и как скопить. Мой отец говорил: «Копи дочери деньги, пока дети ростом по уровень кармана. А как дети выросли по карман, копить не придётся».
- Да ладно, Борисовна! Как-нибудь будем жить, приспосабливаться. Руки есть, огород рядом, лес под боком. Не пропадём с голоду!
- Ну, только лишь с голоду, а душа не балалайка! Она хочет и то, и это, и сладенького, и солёненького. Да и жирами надо кишки смазывать. На одной траве и капусте далеко не уедешь.
Антонина расписалась за пенсию, взяла несколько тысяч в тяжёлые натруженные руки от непосильного труда и, сгорбившись, направилась к выходу.
- Да, бабы, тяжело бабе жить одной без мужика. Какой ни мужичишка, но в доме есть. И забор поправит, и дровами обеспечит, и другая всякая работа по дому. Покричим, покричим, да и пожалеем. Вон как сами на своих орём, всякими словами, но чужая баба ругать моего мужика не смей. Да и для здоровья иметь хоть захудалого мужичишку необходимо. Правду я говорю?
Антонина шла по тропинке к дому и уже мысленно раскладывала мизерную пенсию на столе. Что на продукты – самая малость, заплатить за свет и воду, остальное ребятам на обновы. Ботинки к школе надо новые, из костюмов давно выросли. Малому надоело всю жизнь ходить в обносках, в перешитых и перелицованных куртках, рубашках, в старых стоптанных туфлях и сапогах.
- Мам, и это все деньги, что ты получила на месяц?
- Да, все.
- А как жить?
- Так, дети, и будем жить. Другого выхода в нашей ситуации нет.
- А что, в магазин за покупками пойдём?
- А зачем идти? У нас всё есть. Вон щи в печи, грибы и огурцы солёные на столе, пироги с картошкой в печи тёплые. Люди и трудней жили. Вспомните рассказы о войне и послевоенные годы.
- Мам, но то война. Но сейчас новое время, другое. Так хочется чего-то вкусненького. Всё капуста, щи, грибы да огурцы. Как это всё надоело!
- Ладно, ребята, перестаньте гневить Бога, не голодаем, и ладно. Не до разносолов сейчас. Многие люди живут и хуже нас.
- Мам, ну куда уж хуже, - сказал младший.
- Тихо, матери и так трудно с нами, - оборвал его старший. – Ты что думаешь, она о нас не переживает?
Так семья многие годы жила по прожиточному минимуму.
Как бы ни было тяжело, но время шло. Сыновья окончили школу. Два белокурых красавца сводили с ума местных девчонок. Антонина и сама замечала, что с ребятами творится что-то неладное.
- Ребята, что с вами? Вы случайно не влюбились?
- Да нет, мам, у меня всё в порядке, а вот твой старший давно сохнет по дочери Лёньки Иванова Наташе. Люди говорят, что история повторяется. Вы с дядькой Лёнькой любились, а теперь вот твой сын высыхает на корню. Боюсь, мам, будет смертельный случай, - как бы не умер!
И весело расхохотался.
- Да, сынок, ты прав, случай не рядовой, мы уже это когда-то проходили. А может, это судьба. От любви да судьбы не уйдёшь. Ведь люди говорят, что Бог давно сам расписал людей по парам.
- Мама, а как же Нинка дяди Лёни Иванова попала ему в пару? Ведь по всему на её месте, говорят в деревне, должна быть ты.
- Да никому и ничего я не должна. Так распорядилась судьба, так сложилась моя жизнь, да и вашим отцом я была счастлива. Мне его любви за те короткие годы нашей жизни хватит на всю мою оставшуюся жизнь. А Наташа девочка хорошая, умная, скромная, всё умеет, всё горит в её руках. И матери пьющей помогает, за братьями и сёстрами присматривает. Хорошая будет старшему жена. Плохо одно, что беднота у них, как и у нас, беспросветная. Если всё у молодых сложится, трудно им будет. Нечем нам с Нинкой помочь, нет никакой финансовой основы, как сейчас говорят, нет стартового капитала. А без него ох как трудно, знаю по себе.
Любовь старшего сына к дочери Лёни Иванова оказалась не игрушка. И через год молодые решили пожениться.
Как-то за ужином Саша сказал:
- Мам, мы с Наташей любим друг друга и решили пожениться.
- Я тебя, сынок, понимаю: молодость, кровь кипит, кажется, что мир разрушится друг без друга. Я сама это пережила. Наташа девушка хорошая, но куда вам жениться? Вам учиться надо. Год после школы пропустили, а в этом году вам нужно ехать поступать учиться. Без образования сейчас никуда, будущее за образованными молодыми людьми.
После проведённой беседы молодые решили, что поедут поступать, как и Антонина в своё время, в сельхозинститут.
- Ну, вот и отлично! Получите профессию, образование. Всё у вас будет хорошо. Вы будете рядом. И вашей любви никакая разлука не угрожает.
На том и порешили. Но молодые уже давно жили вдвоём, всё лето проспали вдвоём на сеновале у Нинки. И к моменту отъезда для поступления в институт Наташа сообщила Саше, что беременна и ждёт ребёнка. Так Антонине пришлось взять на свои руки, на свою нищенскую пенсию вдруг неожиданно образовавшуюся семью. К новому году родился ребёнок – мальчик, ещё один мужик в дом, на её руки.
- Господи, помоги мне, - молилась она в храме, - помоги выстоять, дай здоровья. Если я упаду, они не выживут. Я их стержневой корень. Я пока всеми силами держусь за землю, я их основа. А молодежь – это пока верховые корни, они ещё очень слабы. Нет у них ещё глубинной цепкости, нет жадности жизни.
И Бог, пусть и скупо, но давал ей эти капли живительной силы – силы дальше жить. Но, как говорят, что любая любовь может разбиться о причал быта, неустроенности, взаимных упрёков. Так вышло в молодой, скороспешной семье Александра. Ссоры, желание ещё погулять, где-то расслабиться, тянули молодых родителей из дома. Маленький внук оставался на руках бабушки. Он успокаивался у неё на руках, смотрел на неё чистыми голубыми глазками, махал ручками и что-то взволнованно лепетал. По сути, это был третий ребёнок. Наташа особенно к нему не тянулась.
Взаимные упрёки, ссоры не заставили себя долго ждать. Внуку ещё не было и полутора лет, как родители развелись. Наташа уехала одна в город, устроилась в ресторан официанткой. Красивая, статная, она быстро нашла нового кавалера и вышла замуж. К сыну она почти не приезжала, так, дежурные подарки, иногда 1-2 тысячи денег, и всё.
- Господи, когда же я спокойно вздохну? Наверное, только, как закрою глаза. Видно, такая моя доля.
Старший сын пытался ещё раз жениться, но безрезультатно. Он никак не мог забыть свою первую и единственную любовь Наташу. Так и живёт возле матери, пытается ездить в Москву на заработки, иногда привозит кое-какие деньги, но всё равно это мало. Подрастает внук. А ему надо много всего: и питание, и одежда, да всё, что нужно молодому растущему организму. Не чурается Саша и приложиться к рюмочке по поводу и без повода. Алёша закончил техникум по автоматизации производства, но работы по специальности нет. так и живут они все вместе: два сына, внук и она – одна среди трёх молодых мужиков. Как тонкая рябинка среди трёх дубов, которые никак всё ещё не могут укрыть её от холодных пронизывающих ветров, дать то тепло и покой, которого она ждёт уже долгие годы.
Ребята! Очнитесь, это ваша мама! Сегодня она есть, а завтра...
Спешите!
А сколько таких Антонин на Руси! Живут на прожиточном минимуме морального и материального состояния, любви, заботы, уважения.