Голоса

Я прожил уже приличное количество  лет, с огромным количеством людей приходилось встречаться, общаться в тех или иных условиях, в той или иной обстановке. Огромное количество людей проходили, как говорят, по касательной, многие отметались в силу обстоятельств, как полова на ветру от полновесного зерна.
Но были такие, с кем встреча, чьи голоса, поступки мне запомнились на всю жизнь. Я сегодня попытаюсь рассказать о них.
Я не забуду голос своей матери Зинаиды Афанасьевны, наполненный правдой, силой жизни, тревогой за нас, своих детей. Мне и сейчас слышен  ее голос, поющий любимые ею песни: «Вот кто-то с горочки спустился», «Каким ты был, таким остался», «Пшеница золотая» и другие. Слышу ее голос, полный тревоги при проводах меня в армию.
Со мной голос отца, рассказывающего о трудностях, испытанных им в двух войнах: Финской и Великой Отечественной, о той дружбе, которая была в то нелегкое страшное время. И когда он тяжело болел, отвечал своим ровным голосом, что все в порядке, он здоров.
Я не забуду первые слова  своих детей: «папа», «мама».  Их первые слова, сказанные такими родными и дорогими голосами.
Я не забуду голос Ольги Николаевны, заведующей нашей солдатской столовой, которая готова за солдат перегрызть горло любому. Ее побаивались и командир части, и замполит. Она говорила: «Это тоже наши дети, просто они сейчас далеко от своих родителей, своего дома. Нам сейчас доверено накормить и обогреть их, создать условия, чтобы они не так остро ощущали разрыв с родными. Вот она Находка, вот Владивосток… Представьте, откуда они прибыли и когда еще вернутся домой…»
Я не забуду голос командира части полковника Климова, построившего нас на плацу и предупредившего, что мы все до одного должны вернуться домой живыми и здоровыми:
– Не спать на посту. Особое внимание дневальным: китайские лазутчики в 120 километрах от нас ночью вырезали полную роту солдат.
Шел 1969 год. Только что прошли известные события на острове Даманский.  Он просил нас сберечь себя для жизни, любви, для своих родителей.
Я буду помнить голос моей учительницы и учительницы моих сыновей Татьяны Константиновны Батенковой, человека сложной неоднозначной судьбы.
Во мне живет голос и моего наставника Петра Андреевича Макарова и как учителя в школе, и как человека, направляющего меня в общественной работе. Он развил во мне чувство патриотизма, гордости за народ, за страну. Он говорил: «Будь осторожен с бумагами. Бумага бывает непредсказуема. Она может сделать человека Героем Советского Союза и врагом народа». В этом я убедился в своей жизни не один раз. Мой предшественник на посту председателя профкома нашего хозяйства Нина Васильевна Заяц как-то мимоходом сказала:  «Не верь, Николай, людям, все люди сволочи». Этот голос и эта фраза и сейчас звучит во мне. Не на 100 %, но она была права. Предать человека, унизить, оскорбить – сейчас это норма жизни.
Я не забуду голос первого секретаря Обкома КПСС Ивана Ефимовича Клименко, приехавшего к нам в совхоз на торжественное собрание по итогам года. Собрание совпало с празднованием 8 марта. Иван Ефимович приехал с большим букетом алых гвоздик. Члены президиума собрались за кулисами. Иван Ефимович поздравил каждую женщину из президиума с праздником и вручил цветы. А затем сказал: «Ну, что? Начнем работать!»
Его голос с трибуны звучал ровно, уверенно, спокойно, вселяя в людей веру, надежду на лучшее будущее.
Как-то зимой Степанов Николай Иванович пригласил меня на  его родину в Хмелиту. Я согласился. Как раз в то время сдавалась первая очередь масштабной реконструкции этой усадьбы-памятника.
Мы долго ехали. Была зима. Повернув на Хмелиту в районе города Вязьмы, мы оказались на хорошо укатанной дороге, к которой со всех сторон примыкали огромные, устремленные к небу ели, покрытые густым хрустальным инеем. Зрелище было сказочное.
Степанов рассказывал о родителях, о своей малой родине Хмелите, какая она была до войны, и что с ней сделали фашисты. Неожиданно лес расступился, дорога уперлась в усадьбу Грибоедовых – Хмелиту. Архитектура поразила меня.
В здании было много народу. Это были и артисты московских театров – Олег Ефремов, Вячеслав Невинный, представители партийных и государственных органов. Степанов Н.И. показал мне класс, в котором учился, то окно, у которого он сидел за партой. В одной из комнат, наполовину отреставрированной, девушки-официантки накрывали столы для приглашенных.
Все ждали, когда откроют ворота для входа в отреставрированную часть усадьбы. И эта минута наступила. Народ хлынул внутрь.
Осмотрели несколько залов,  потом всех пригласили на второй этаж в помещение, похожее на маленький домашний театр. Началась торжественная часть. Говорили представители партии, районных и других советов, представители культуры и работники музеев. Были показаны сцены артистами из Москвы из «Горя от ума».  Но народ как-то это не особенно интересовало.
И вдруг на сцену поднялся не очень высокий мужчина в черном церковном облачении и белом головном уборе. Это был Кирилл – митрополит Смоленский и Калининградский. Первые произнесенные слова повергли всех присутствующих в оцепенение. Люди - кто где стоял: у выхода, в зале, у самой сцены – просто замерли. Основная масса людей слушала его стоя. Я сейчас не помню, что он говорил, но этот голос, несущий слово Божье, спокойно и уверенно звучавший, перечеркнул все выступления, звучавшие ранее. Он давал людям надежду, уверенность в завтрашнем дне, веру в Господа. Закончив выступление, он легко соскочил со сцены.
Оцепеневшие люди стояли молча, потом громко зааплодировали. Вот тогда я узнал силу слова, силу правды, умение говорить и слушать людей. Этот голос и сейчас со мной. Он окончательно привел меня к христианской нашей православной вере.
Я не забуду голос замполита нашей роты капитана Филатова, настойчиво рекомендовавшего меня после срочной службы поступить учиться в офицерское училище в г. Хабаровске на политработника. Он говорил: «Иди учись. В тебе есть эта жилка общественной работы, работы в коллективе».
Но нам всем хотелось домой, к родным, к маме. Послушай я его тогда, возможно, моя судьба и жизнь сложились бы совсем по-другому. Но вышло как вышло, и я не в обиде на свою судьбу.
Врезался в мою память и голос отца Василия, отпевающего мою маму и только-только приехавшего на ярцевскую землю. Помню, как он волновался на новом месте среди новых для него людей.
Помню радостный голос сына Кости, сообщивший мне радостную весть, что у него родился сын.
Помню и слышу голос Тихомирова Ивана Егоровича. В одну из осенних суббот, когда еще был совхоз «Михейковский», мной, как председателем профкома, были организованы проводы на заслуженный отдых группы работников совхоза: телятницы Екименковой А.Г., тракториста Левшина Н.Ф., мастера-наладчика Николаенкова И.И. и рабочего Тихомирова И.Е. Для всех юбиляров для каждого были приобретены в подарок большие ковры. В совхозной столовой директор о каждом юбиляре говорил теплые слова, были приглашены дети и родственники, накрыты столы. Музыкальная группа, приглашенная из города, исполняла для юбиляров любимые песни. Люди отдыхали, пели, танцевали. Было видно, что они довольны организованным для них мероприятием.
Люди в конце вечера стали одеваться и расходиться по домам.
 - Николай Ефимович, можно Вас на минуточку, мне надо сказать Вам два слова.
 - Иван Егорович, что Вы хотели сказать, чем недовольны, что было не так? – спросил я.
- Николай Ефимович, знаете, я прожил большую жизнь, все в работе, в заботах. Спасибо за этот вечер. Знаете, за всю жизнь я в первый раз побыл среди людей, в такой обстановке, услышал о себе столько теплых искренних слов. Спасибо Вам огромное.
 - Да что Вы, Иван Егорович, это мой долг, моя работа. Спасибо Вам за труд и понимание.
Я смотрел на Ивана Егоровича, одетого в давно неношеные хромовые сапоги, брюки, сшитые еще по послевоенному покрою, в фланелевую рубашку и думал, как же неоднозначно устроена жизнь, как несправедлива судьба. Прожить 60 лет, отработать всю жизнь и только почти в ее конце побыть среди людей в обстановке отдыха, в обстановке понимания и уважения. И вот это «Спасибо Вам огромное», сказанное Иваном Егоровичем, его голосом звучит, живет во мне.
За  прожитую жизнь у меня было огромное количество встреч и разлук, приятных и не очень. Я и по сей день помню, слышу голоса 200 ветеранов Великой Отечественной войны нашего сельского совета и 500 рабочих совхоза, ушедших из жизни, отдавших свою жизнь, свой труд процветанию родного совхоза, процветанию страны.
И рядом с этими голосами, я все больше и отчетливее слышу голоса, нет не голоса, а змеиное шипение моих врагов, завистников. И что характерно, я им ничего плохого не делал. Я их давно уже всех простил.
Лет десять-пятнадцать назад у Андрея Малахова один из гостей сказал:
 - Трудно на Руси было и есть жить богатым, красивым и талантливым, их никогда не любили, всегда есть у наших людей завистники и враги. И голос этого человека тоже звучит во мне, я убеждаюсь в правоте его мыслей.