Зорька

               
В тот год зима была похожа на позднюю затянувшуюся осень. Мокрый снег вперемешку с грязью тянулся за обувью, колесами тракторов и лошадиных повозок.
То мороз, то оттепель, то дождь, то снег. Природа никак не могла, а может, и не хотела определиться с временем года.
Мишка Леваков с утра получил наряд зацепить одноосный прицеп, нарубить за деревней еловых веток и ехать на похороны одной из передовых когда-то доярок их совхоза и района Марии Снегиревой. Вместе с умиранием совхоза уходили и его люди. Молодежь в совхоз не шла, а старики уходили.
Стайкой не успевших улететь в теплые края птиц десяток старушек да несколько стариков собрались у старенького дома Марии Снегиревой, как в деревне говорили, Снегирихи. Старики тихо переговаривались о жизни, как она трудна и быстротечна, о пенсиях, болезнях, что такая погода замучила скачками давления и еще о многом. Горстка оставшихся работников когда-то процветающего совхоза. Было больно смотреть на то, как умирает их хозяйство, которому они отдали  свою молодость, здоровье, да почти что всю жизнь.
Дымя и пыхтя, старенький «Беларусь» Мишки Левакова подъехал к дому. Мужики, что покрепче, вошли в дом для выноски гроба. Бабульки, подсаживая друг друга, стали забираться в прицеп, пахнущий силосом и навозом, раскладывая в нем еловый лапник. Со стены дома был снят ковер – премия в соревновании за 1979 год как лучшей доярке области – и расстелен на хвойные ветки. Гроб с телом Снегирихи молча поставили на прицеп, и трактор, сопровождаемый кучкой стариков, двинулся в сторону сельского погоста, на котором практически покоился весь огромный некогда коллектив колхоза. После похорон дочь Снегирихи пригласила всех помянуть мать в дом.
Весь день и накануне Настю мучили боли в сердце, крутило суставы рук и ног. Болезнь не хотела выпускать ее из дома, не давала ей возможность подняться из постели.
 - Мама, может не пойдешь на похороны? – спросила Настю дочь.
 - Дочушка моя дорогая, ну как же я не пойду? 47 лет мы бок о бок вместе отдоили коров, все переносили заодно: и удачи, и трудности, и радости, и горе.
Она достала новое, приобретенное еще в советское время пальто из шкафа, одела вместе с пуховым платком и отправилась на похороны. Ей было не жалко новых вещей, куда их беречь, к чему хранить. Вон она жизнь какая, сегодня человек жив, а завтра его нет. С самого рождения мы уже все стоим в очереди за смертью, только не знаем, кто за кем и кто когда.
Холодный и влажный ветер видно просквозил Настю на похоронах. Болезни ее свалили в постель. Заботливая дочь ходила возле матери, предлагая ей то одно, то другое.
 - Наташ, а что там с коровой, кормилицей нашей? Как она? Мне кажется, ты мне дала вчера молоко не от  нее. Как Зорька?
 - Мам, я тебе не говорила, более Зорька. Почти не ест сено, так, немножко пьет овсяную болтушку. Рога холодные, глаза гноятся, стоит полный день, положив голову на край кормушки. Завтра буду вызывать Людку, ветврачиху.
- Конечно, вызывай, что затягивать.
Прибывшая к полудню следующего дня ветврач внимательно прослушала, осмотрела корову, долго думала и молчала.
 - Люд, ну что с ней, что с коровой? Мама так волнуется!
 - Знаешь, Наташ, по всем показателям и признакам корова здорова. Я буду к вам заходить и наблюдать ее.
 - Ага, Люд, пожалуйста, заходи, мы будем  тебя ждать. Не дай Бог, что-то с коровой, я боюсь, что мама не перенесет.
 - Не бойся, не бойся, не дам я умереть вашей корове, ты береги маму, а я свое дело знаю.
Долгие зимние месяцы, сменяя друг друга, не торопясь подходили к весне. Людка все также приходила лечить корову, пробовала какие-то новые препараты, вводила витамины, но все было напрасно. Зорька продолжала болеть и угасать на глазах.
 - Люд, ну что с ней? Я боюсь, она не дотянет до весны. Мне бы ее вывести  на зелененькую травку, а там бы она пошла.
 - Наташ, давай будем надеяться на лучшее. Ты же знаешь, надежда человека покидает последней. Кстати, как мама, как ее здоровье?
 - А что мама, как болела, так и болеет, лежит, почти не встает, говорит, что умрет, что не дождется весну, что Снегириха заберет ее с собой, что сны ей снятся все плохие, один хуже другого.
 - Ладно, Наташ, будем надеяться на лучшее, что все будет хорошо. Пока, я побежала, мне еще надо забежать к деду Тимофею, свинья у него заболела.
Робко, отодвигая зиму в сторону, вступала в свои права весна. Таял на пригорках рыхлый ноздреватый снег, обнажая голую и холодную землю, первые звонкие ручьи пробивали себе дорогу, собирались в потоки и устремлялись к протекающей рядом речушке Рябиновке, которая благодатно принимала первые весенние воды. Каждый весенний день вносил свои новшества и изменения в действия природы. Вот уже сошел последний снег, оставив последние мелкие куски лишь в тени, вот робко стали пробиваться первые иголочки травы.
Воздух наполнялся ароматом, ароматом, свойственным только весне, запахом возвращения к жизни, запахом перемен, надеждой на лучшее и чего-то светлого.
 - Мам, что ты думаешь, может мне завтра вывести Зорьку на свежий воздух, пусть постоит, подышит. Людка говорит, что это Зорьке не помешает.
 - Наташа, если будет хороший теплый день, давай попробуем.
Утро следующего дня выдалось необыкновенно теплым, солнечным, ласковым. Теплый ветер едва колыхал кустарники смородины, молодые вишни и яблони на участке Насти.
Людка с Наташей набросили на рога Зорьки пеньковую веревку и потихоньку стали выводить корову из хлева. Фицкая ослабшими ногами, Зорька тихонько стала выходить на улицу.
 - Ну, давай, Зорька, давай на свет, на воздух, к теплу! Там жизнь, там все. Выйдя на улицу, корова остановилась, высоко подняла голову навстречу теплому ветру и стала ноздрями втягивать его в себя.
 - Наташ, что там с коровой, как там у вас дела, вывели ее на улицу или нет?
 - Да, все, мама, нормально. Зорька на улице – с Людкой, стоит, дышит.
 - Наташа, дочуш, помоги мне встать.
 - Как, мама, встать?
 - Да, да, я хочу встать, я хочу посидеть на улице, погреть свои косточки, подышать весенним теплым воздухом.
Наташа помогла матери подняться, одеться, вынесла на улицу старое облупленное кресло, стоящее на веранде и потихоньку шаг за шагом вывела маму на улицу. Теплый ласковый воздух ударил Насте в лицо, защекотал ноздри, выбил слезу из глаз.
 - Наташа, поставь мне кресло на лужок, рядом с Зорькой, мы будем с ней вместе греться, вместе лечиться весной.
 - Хорошо, мама, как скажешь.
Зорька, завидя хозяйку, весело махнула хвостом и приветливо замычала.
 - Здесь, я здесь, моя кормилица, выжила я старуха, перезимовала зиму, не могла я тебя оставить, не могла.
Наташа щеткой счищала невылинявшую шерсть со впалых боков Зорьки. Та благодарно смотрела на нее. Настя чувствовала всем телом, всеми клеточками, как оно наполняется теплом, силой, здоровьем, как она возвращается к жизни, к прежней беспокойной и такой непредсказуемой жизни.
Неожиданно откуда-то пришедшая тучка повисла над деревней. Небо потемнело, и первые капли весеннего дождя стали падать на землю, на Наташу, Людку, на дома, на зорьку и Настю.
Настя подставила лицо и руки дождю, первому весеннему дождю, весенней целительной влаге.
 - Наташа, помоги мне встать!
 - Зачем, мам? Ты хочешь в дом?
Нет, дочка, я хочу к Зорьке, я хочу ее обнять, постоять с ней рядом.
Наташа помогла матери встать. Настя, отставив палку в сторону, маленькими неуверенными шажками подошла к Зорьке, погладила ее, обняла за шею.
 - Ну, как, Зорька, как дела? Зиму пережили, надо дальше жить. Будем жить?
Зорька благодарно лизнула Настину руку влажным шершавым языком.
 - Будем, будем! Я рядом, все хорошо!
Зорька прильнула к Насте, и тут только все заметили, что из глаз коровы, покрытых пеленой болезни, текут слезы.
 - Мам, мама, смотри, Зорька плачет, - кричала Наташа.
 - Вижу, вижу!
Настя обняла Зорьку и заплакала. Ее слезы смешались со слезами Зорьки, с первым весенним дождем и стекали тонкими струйками на землю.
Так корова и ее хозяйка стояли молча более часа.
- Мам, хватит стоять, простынешь, ты ведь после похорон Снегирихи первый раз вышла на улицу. Пойдем в дом.
- Сейчас, сейчас, еще минутку.
С этого дня и Настя, и Зорька пошли на поправку. Зорька стала есть корма, к ней вернулось молоко, а ее хозяйка уже беспокойно хлопотала, приводя в порядок дом, огород, кусты смородины.
- Наташа, какая же это сила, сила пришедшей весны, которая возвращает нас к жизни, заставляет ценить жизнь, ценить каждый день, данный нам Богом.